Дочь врага. Мой сладкий грех

Наталья Шагаева

Дочь врага. Мой сладкий грех

Глава 1

Елизавета

Он ее целует!

Не просто целует!

Он прижимает эту телку к стене и шарит своими большими ладонями по ее искусственному телу. Ныряет ей под юбку, и белобрысая телка, запрокидывая голову, со стоном ударяется ей о стену.

Я настолько помешана на этом мужчине, что на мгновение представляю, как Вадим прижимает меня к этой чертовой стене и трогает не ласково, а агрессивно, целует по-животному. Внутри все сжимается, накрывает волной жара. Но когда открываю глаза, сталкиваясь с реальностью, понимаю, что имеют здесь не меня.

В моих фантазиях давно не киноактеры и не знаменитые певцы. В моей голове только ОН. Я сотни раз представляла, какой Вадим, как он может любить, что мне могут дать эти сильные мужские руки и всегда немного обветренные губы. И вот сейчас я вживую вижу, на что способен этот мужчина. Только вопреки моим фантазиям трогает он не меня, а белобрысую искусственную шавку с накаченными губами и силиконовой грудью.

Ему реально такие женщины нравятся?

Меня не видно. В этом участке нашего двора плохое освещение. Если бы не музыка и шум собравшихся гостей в шатре, во дворе нашего дома, которые празднуют мой день рождения, эта сосущаяся парочка обязательно услышала бы мое глубокое, учащённое дыхание. Мне бы уйти и не смотреть, как он лапает эту тёлку, но я не могу. Я приросла к земле в ступоре. Внутри поднимается волна обиды и злости. Глаза сами собой наполняются слезами. А все потому, что это мужчина, которого я безответно дико люблю уже два года.

Люблю мужчину, который старше меня на девятнадцать лет.

Я запала на него, когда мне было всего шестнадцать. На Доронина невозможно не запасть. Высокий, сильный, мощный, спортивный, по-мужски красивый и брутальный. У него хорошее чувство юмора, мощная харизма и… Да все в нем идеально. Я смотрела на него, как на бога. А он…

Он никогда не обращал на меня внимания как на женщину. Все время говорил со мной, как с ребёнком, смеялся над моими попытками ему понравиться и дарил «Киндеры», словно мне пять лет. Мне было шестнадцать. Конечно, это все противоестественно, незаконно, запретно, табу для взрослого мужчины. Казалось, что как только мне исполнится восемнадцать, все сразу изменится.

Изменилось…

Сейчас на праздновании моего совершеннолетия он трахнет возле стены какую-то искусственную телку.

А я готовилась к этому дню. Как дура провела четыре часа в салоне, отшлифовывая себя, придавая вид взрослой женщины, а не девочки, которую он привык видеть. Я напялила это чёртово платье от французского модельера и туфли на каблуках, которые терпеть не могу. И все не ради моего праздника, который бывает раз в жизни, а ради НЕГО. Вадима Довлатова, начальника охраны и правой руки моего отца.

Уже почти плачу, впиваясь ногтями в ладони, когда рука Вадима хватает ногу телки и закидывает себе на бедро. Белобрысая пластиковая кукла усмехается и шарит своей рукой в районе ширинки Вадима, начиная ее расстёгивать. Мне хочется закричать, хочется схватить эту бабу за ее крашеные волосы и оторвать от Вадима, а ему надавать хлёстких пощёчин. Но вместо этого я размахиваюсь и кидаю в стену рядом с ними свой бокал с шампанским.

Бокал эпично разбивается над их головами. Белобрысая телка вскрикивает от испуга, а Вадим резко поворачивает голову ко мне. На секунду его нереально синие глаза, от которых я без ума, впиваются в меня яростным взглядом. Даже в этой ситуации по моей коже бегут мурашки от его взгляда.

Сволочь!

Мерзавец!

Ненавижу!

Ненавижу его сейчас настолько сильно, насколько люблю.

Разворачиваюсь и ухожу по дорожке, громко цокая чёртовыми каблуками.

Мой праздник испорчен. Уже не хочется возвращаться в шатёр к друзьям и родственникам. Мне хочется снять с себя это платье и сжечь его, а туфли запустить в окно, желательно в голову телки Довлатова. А потом уехать к Нелли.

Нелли моя близкая подруга. По совместительству бывшая жена моего отца. Вот так происходит в моей жизни: подруга старше на пятнадцать лет, а мужчина, которого люблю, на девятнадцать. Я необычная девушка. Мне никогда не нравились сверстники. С ними скучно. Они все кажутся тупыми детьми. Я не нахожу общий язык с ровесниками. Мне нравятся умные взрослые люди с опытом.

Я бы очень хотела видеть Нелли на этом празднике, но она плохо рассталась с отцом.

– Лиза!

Навстречу мне из дома выходит новая супруга отца.

– Ты где была? Олег тебя ищет. Будем вручать подарок, – загадочно улыбается.

Сейчас я отношусь к Наде хорошо, мы дружим. Хотя изначально я восприняла ее негативно. Ну что можно ждать от связи двадцатилетней массажистки с состоятельным взрослым мужчиной сорока трех лет? Конечно, с ее стороны это алчность, падкость на бабки и статус, а со стороны отца – очередное свежее мясо. Я была в бешенстве, когда он притащил в наш дом жить очередную любовницу. Раньше он развлекался на стороне. Но когда я узнала её лучше, то изменила своё мнение. Я, в конце концов, тоже влюблена в мужчину намного старше. Поэтому не могу никого осуждать.

– Ты что, плакала? – обеспокоенно спрашивает Надя, заглядывая мне в глаза.

– Нет, с чего это мне плакать в такой день.

– Тушь немного потекла… Лиза, что случилось? – уже шёпотом спрашивает Надя.

– Да ничего не случилось, правда. Просто устала от шума, решила подышать. А это… Мошка в глаз попала, – лгу я. Меньше всего мне хочется расстраивать беременную супругу отца. Надя на седьмом месяце и скоро родит мне братишку.

– Пойдём приведём тебя в порядок, – предлагает она.

– Ты иди, я сама, – мягко улыбаюсь и убегаю в ванную.

Запираюсь, вынимаю из своего тайника сигареты и с удовольствием прикуриваю, выдыхая дым в вентиляцию. Если отец узнает, что я иногда балуюсь сигаретами, то разобьёт мне губы. Но сейчас на всё плевать. Сама виновата. Вадим никогда не смотрел на меня как на женщину. А потому что и не хотел ничего во мне видеть. Ему вон, оказывается, искусственные разукрашенные куклы нравятся. Сама очаровалась, и сама же разочаровалась. Самостоятельная. Но Вадима все равно сейчас ненавижу.

Докуриваю сигарету, спускаю бычок в унитаз, мою руки, стираю потекшую тушь, рассматривая себя в зеркало.

Да пошел он!

Славик вон давно ко мне подкатывает, он сегодня припер мне букет из тысячи и одной розы. А Вадим припер к стене телку. Делайте выводы, господа.

Одергиваю платье, решительно выхожу, направляясь к гостям.

Отец не поскупился и закатил праздник пограндиознее своей с Надеждой свадьбы. Украшения из живых пионов, только премиальное шампанское, шеф-повар мишленовского ресторана, официанты, живая музыка. Мой отец холоден и свою любовь всегда выражал деньгами. Я привыкла и даже не виню его за это. Ибо он всегда исполнял мой любой каприз.

Захожу в толпу, киваю подруге, которая что-то мне вещает, улыбаюсь Славику и подхватываю бокал шампанского. Я не хочу даже знать, где Вадим и его телка. Я не хочу, но глаза сами собой его находят. Он разговаривает с моим отцом, усмехаясь. Довольный. Натрахался? Белобрысая шавка уплетает тарталетки с икрой, запивая шампанским, и болтает с супругой моего дяди. Тоже смеется.

Удовлетворил он тебя, да?

Чтоб ты подавилась!

– Минуточку внимания! – отец привлекает внимание собравшихся. Музыка затихает, все оборачиваются в сторону сцены. – Елизавета, подойди, – зовет меня к себе.

Иду. Мне будут вручать подарок. Как бы я ни пытала Надю, она так и не раскололась. И я не знаю, что мне будут дарить. Но очень надеюсь, что это машина. Права я получила, мне восемнадцать, и смогу сесть за руль. Это моя мечта. И отец это знает. Я все уши ему прожужжала, постоянно подкидывая фото красивых тачек.

– Дети, знаете ли, быстро растут, – произносит речь отец. Я улыбаюсь, наблюдая, как к Вадиму подходит его телка и повисает у него на плече. А он смотрит на меня.

Отворачиваюсь. Смотри на свою шавку. Она вон тебе в рот заглядывает.

– Ещё недавно моя дочь была младенцем. Кажется, прошло совсем мало времени, но перед нами уже взрослая девушка. Я мог подарить моей дочери всё что угодно, но дарю самое ценное. Это образование.

Свожу брови, не понимая, о чем он. Отец лезет во внутренний карман пиджака и достает оттуда белый плотный конверт с золотым тиснением и протягивает мне.

– Что это? – не понимаю я.

Когда дарят машину, вручают ключи.

– Поздравляю, Елизавета, ты поступила в университет в Великобритании. Здесь документы, оплаченное обучение и квартира для проживания.

Публика начинает аплодировать, радуясь, словно подарок вручили им.

– И билеты на конец августа, – уже не в микрофон сообщает мне отец. А я нахожу взглядом Вадима. Он тоже рад, улыбается своей кривоватой улыбкой, подмигивая мне.

То есть он рад, что я уеду?!

– Лиза, что с лицом? Что не так? – уже недовольно интересуется у меня отец. Публика продолжает праздновать, уже не смотря в нашу сторону.

– Я не хочу никуда ехать, – пытаюсь вернуть ему подарок.

Отец сходит с пьедестала, не принимая назад конверт. Иду за ним.

– Пап, я не поеду!

– А в чем проблема? – с раздражением спрашивает отец, принимая от бармена бокал с виски.

– Я не хочу. У меня здесь планы и вообще… – развожу руками, не понимая, как объяснить.

Отец точно не поймет, если я скажу истинную причину. Да пока я буду там учиться, Довлатов женится на этой шавке и нарожает кучу детей.

– Какие планы? Не смеши меня. Ты хоть представляешь, сколько денег и времени я потратил, чтобы это организовать? Тебе нужно достойное образование, которое откроет для тебя перспективы. Потом ты скажешь мне за это спасибо. Если бы в свое время я не послушал отца, то не был бы сейчас тем, кем являюсь. И потом, ты хотела самостоятельности. Вот он, твой билет во взрослую жизнь, – кивает на конверт.

– Я хотела машину и квартиру здесь. А не за тысячи километров в чужой стране! Я не поеду! – шиплю, как кошка, потому что хочется кричать. Если мой брат учился за границей, то я-то почему должна повторять его судьбу?

– Поедешь! Вопрос закрыт! – отрезает отец. – Виктор Сергеевич! – обращается к приглашенному гостю и уходит. Тем самым обозначая, что вопрос закрыт.

Не поеду!

Почему он решил, что имеет право решать мою судьбу?

На самом деле я очень хорошо знаю своего отца. И если он захочет, то я поеду куда угодно. Меня просто посадят в частный самолет и увезут. А отец хочет. Все мои доводы – для него капризы и блажь. Так было всегда. Была бы жива мама, она бы меня не отпустила. И Нелли, вторая жена отца, встала бы на мою сторону. А Надя… Перевожу на нее взгляд. Это Надя. Она старше меня всего на три года и заглядывает отцу в рот. Отец для нее царь и бог: как скажет, так и будет.

От досады допиваю шампанское и беру еще бокал.

Торт и салют проходят для меня уже фоном. Настроение окончательно испорчено. Довлатов где-то потерялся со своей белобрысой шавкой. Видимо, снова пошел трахать ее в подворотне. Животные! С друзьями я почти не общаюсь, мой план флиртовать оставшийся вечер со Славиком стал бессмысленным, ибо главный зритель, кому предназначен спектакль, ушел.

Все расходятся к полуночи. Музыка стихает, официанты убираются в шатре. Отец с Надей поднялись к себе. А я беру сигареты, захожу за дом в слепую зону, где нет камер, сажусь на ступеньки и курю, смотря в небо.

А может, к черту всех и действительно уехать? Найти там себе британца и выйти за него замуж. Назло Вадиму. Только вот ему плевать. На моей свадьбе он также будет аплодировать и зажимать какую-нибудь бабу.

Скотина!

– Курящая девушка – словно пепельница. Завязывай, мелкая.

Вздрагиваю, когда слышу голос Довлатова. Он подходит ближе и садится на ступеньки рядом. Сначала по привычке хочу выкинуть сигарету в траву и сделать вид, что не курила. Но быстро прихожу в себя. Демонстративно затягиваюсь.

Мелкая…

Пошел он к черту!

Глава 2

Елизавета

– Что это было? – так спокойно интересуется Вадим, внаглую отнимая у меня сигарету, и затягивается сам. Ненавижу сейчас себя за то, что неосознанно глубоко вдыхаю мужской запах. Я, походу, фетишистка и получаю особенный кайф от мужского запаха. Он как наркотик, хочется еще и еще, до мурашек и головокружения.

– День рождения мой был, если ты не заметил, – кусаюсь в ответ. Во мне сейчас столько злости и обиды, что хочется закатить скандал. Только вот головой понимаю, что я не его женщина и как бы предъявлять нечего. И вот мне бы, дуре, встать и демонстративно уйти, а я сижу с ним рядом.

– А стекло, разбитое над моей головой, это такой перфоманс? – ухмыляется Довлатов. Шутник.

– А это воспитательная мера, – тоже язвительно усмехаюсь. – Очень неприлично зажимать белобрысую шавку на чужом празднике.

– Ее зовут Света. Не нужно оскорблять девушку, прикуси язык, – недовольно поучает меня Вадим.

– Да плевать мне, как ее зовут. Была бы приличная тёлка, никто бы не оскорблял.

– А Света, значит, неприличная?

Смотри, как заступается за свою тёлку. И от этого мне хочется его треснуть. Тяну руку в желании отобрать сигарету. Я не хочу курить. Я хочу прикоснуться губами к фильтру, к которому прикасались губы Вадима.

Я ненормальная. Знаю…

Но Вадим не отдает мне сигарету, тушит ее на ступеньке и растирает в своих пальцах.

– Завязывай курить, мелкая. Некрасиво такой прелестной малышке травиться никотином.

Прелестной малышке…

Гад. Ненавижу!

Зачем так лицемерить?

– Так чем тебе Света не угодила?

– Достойные женщины не позволяют зажимать себя в подворотне. Делай выводы…

Поворачиваюсь, рассматривая профиль Вадима. Хорош, зараза. За глаза подчинённые называют его седым. Не просто так. Несмотря на то, что Довлатову всего тридцать семь, в висках у него немного седины. Словно его черные волосы немного припорошило снегом. Сколько себя помню, седина у Вадима была всегда, говорят, с молодости. Такая особенность. Но этому гаду идет. Придает особый шарм.

– Любая женщина позволит. Даже монашка, – усмехается Вадим. – Все зависит от того, как попросит мужчина или не попросит.

– Значит, этот бокал был адресован тебе! – слишком громко и эмоционально заявляю я.

– И тут возникает логичный вопрос, мелкая. Какого хрена ты следишь за мной?

– Я не слежу. Просто мимо проходила… – фыркаю, отмахиваясь.

Хоть я и люблю этого гада, но гордость никогда не позволит вот так унизительно в этом признаться. В моих фантазиях Вадим должен был сам обратить на меня внимание. Бегать за мной и признаваться в любви.

– Проходила мимо за домом? Куда шла, мелкая, в лес? – смеется надо мной. А меня злость берёт. Резко поднимаюсь с места. Не собираясь спорить. Отчасти, потому что Вадим прав.

– Я не мелкая. Не называй меня больше так никогда! – от досады, как ребенок, топаю ногой. – И куда я шла – не твоё дело.

– Окей, – Вадим поднимает руки, сдаваясь, продолжая смеяться надо мной. А я ухожу. Нет, даже убегаю.

Разве он не видит, что делает со мной?

Довлатов, хоть и гад, но далеко не дурак. Возникает ощущение, что он всё он видит и намеренно издевается надо мной.

***

Утро дается с трудом. Я выпила вчера слишком много шампанского, плюс не смогла уснуть от распирающих эмоций и обиды. Итог – головная боль и опухшее лицо.

Лето, я на каникулах, можно забить на все и продолжать валяться. Но нет. Мне нужно на тренировку. С пяти лет я занимаюсь танцами: сначала была народницей и отплясывала в детском хороводе, потом подалась в бальные танцы и года три оббивала парке румбой и ча-ча-ча. Последнее время меня затянуло в вог и фрейм ап.

Сегодня у нас генеральный прогон перед соревнованиями. Никак не могу подвести команду и не прийти. Я слишком ответственная. Хотя, если меня отправят в Англию, все это не имеет смысла. Но я еще глупо надеюсь, что ко мне прислушаются и отменят эту чёртову ссылку за границу. Какого черта я выучила английский на уровне носителя? Все это обернулось против меня. Если бы тупила, у отца и не возникло бы мысли отправить меня учиться подальше.

Поднимаюсь с кровати, принимаю прохладный душ, клею под глаза патчи, сразу натягиваю на себя специальные обтягивающие легинсы, которые повторяют контуры тела, они настолько эластичные, что позволяют двигаться, практически их не ощущая. Сверху чёрный спортивный топ, собираю волосы в простой высокий хвост. Кроссовки на ноги, рюкзак на плечо, спускаюсь вниз.

Мой отец консервативен до зубного скрежета. Мы всегда завтракаем все вместе за одним столом в одно и то же время. Жены у него меняются, но ритуальные завтраки – нет. А я с утра не ем. Максимум – кофе или фрукты. Но не посетить этот завтрак – себе дороже. Тем более хорошо бы прощупать почву. Надо же как-то убедить отца не отсылать меня за границу.

– Доброе утро, – вхожу в столовую. Отец пьет кофе, Надежда посыпает овощной омлет сахаром. Но это уже привычное дело. У беременных странные закидоны. И омлет с сахаром – это еще не самое удивительное сочетание. Позавчера она ела клубничное мороженое с каперсами и уверяла меня, что это вкусно.

– Привет, – улыбается Надя. Отец просто кивает, осматривая меня с ног до головы.

– Ты забыла надеть штаны, – недовольно ворчит он.

– Я в штанах, – беру грушу, откусываю, смотря на отца с вызовом.

– Все равно что без них. Куда ты собралась в таком виде?

– На тренировку.

– А, снова твои танцульки, – снисходительно усмехается.

Да, он никогда не принимал мое увлечение всерьёз. Раньше было обидно, но сейчас я рада, что он не очень интересуется моими увлечениями. Ибо фрейм ап он не поймёт. Так и слышу его ор, что я стриптизерша. Объяснять, что это направление современной хореографии, бесполезно. А так пусть будут «мои танцульки», которые ему неинтересны.

– Пап… – начинаю я, делая умоляющее и самое несчастное лицо.

– Нет! – отрезает он, даже не выслушав.

– Пап, я не хочу. Чужая страна, чужой язык, чужие люди, мне страшно, – надуваю губы, как ребёнок. Есть в нем отцовские чувства или нет? Конечно, меня это все не пугает. И если бы не Вадим, я бы с удовольствием полетела в новую взрослую жизнь.

– Когда ты успела стать такой ранимой домашней девочкой? – скептически цокает отец.

– Олег, может, и правда не надо? – вмешивается Надя. – Мне бы тоже было страшно.

– Ты – это другое дело. А Лиза у нас бесстрашная. Надо бояться за Великобританию, а не за неё. Это просто очередной подростковый протест. В будущем она скажет мне спасибо, – пресекает попытку Нади мне помочь.

Что он заладил со своим «спасибо»?

Ладно, просьбы и мольбы его не берут. Не жалко ему дочь. Тогда бойкот. Закрываю рот и встаю из-за стола.

– Ты не поела! – кидает мне в спину отец. Не реагирую. Молча выхожу.

Надеваю черные очки. Иду к домику охраны и водителей.

Довлатов курит на крыльце, что-то вещая подчинённым. Хорош, зараза. Как всегда, мужская харизма так и прет. Хоть бы один недостаток, что ли, в нем найти. Но нет же. Нет у него недостатков. Весь такой красивый: спортивная рубашка, черные джинсы, широкий кожаный браслет на руке.

Завидев меня, мальчики с охраны кивают. Тимур улыбается, осматривая меня похотливым взглядом, улыбаюсь ему в ответ, натягивая самую обворожительную улыбку.

– Свободны! – как-то грубо рявкает на них Вадим. Парни разбегаются.

– Что это ты всех разогнал? Пусть Тимур отвезёт меня на тренировку, – повелительным тоном выдаю ему. И нет, я не зажравшаяся сука. Просто не могу простить ему вчерашней шавки. Я не дура. Понятно, что у взрослого мужика есть женщины. Но знать – это одно, а видеть своими глазами – другое.

– Ты же всегда требовала, чтобы я тебя отвозил? – выгибает брови. Да, я требовала. Потому что хотела быть ближе к нему, хотела, чтобы обратил внимание. – Что ты там сочиняла? Пристают к тебе мои парни? Не так смотрят? Опасность тебе грозит? Что сейчас изменилось?

– Ничего. Ты всегда мне не верил, насколько я помню. Скажи Тимуру, чтобы отвез, – настаиваю. – Я опаздываю.

– Почему именно Тимур? – прищуривается.

– Потому что… – дерзко заглядываю Довлатову в глаза.

– Поехали, – кивает мне на машину и тушит сигарету в пепельнице.

Да, я знала, что так будет. Тимур ко мне неравнодушен. Точнее, неравнодушен к моей пятой точке. С Довлатовым не все потеряно. Мне нужно сегодня затащить его на нашу репетицию. Пусть посмотрит на меня. Я лучше, красивее и сексуальнее, чем его телка.

– Штаны сначала надень, – велит мне Вадим, осматривая.

– Да что вы все заладили, я в штанах! – цокаю и иду к машине.

Глава 3

Елизавета

По дороге на репетицию зависаю на мужских руках на руле. Есть что-то сексуальное в этих сильных, грубых руках. Особенно когда они натруженные, с переплетением вен. И этот чёрный широкий кожаный браслет тоже идёт Довлатову, как никому. И машину эти руки ведут уверенно.

– Вадим, – привлекаю к себе внимание.

– Что ты задумала?

– Да почему сразу задумала? Я еще даже слово не сказала, – возмущённо вскидываю руки. Вообще-то задумала – да. Но сейчас не об этом.

– Я тебя, мелкая, хорошо знаю, таким тоном ты обычно выдаёшь что-то запредельное, – усмехается.

– Да у меня просто вопрос.

– Ну попробуй его задать, – снисходительно выдает он мне. Смотрите какой. Цокаю.

– Ты был женат.

– Был, – выдыхает с каким-то сожалением.

– Да подожди, это не вопрос. Почему ты развёлся?

– Зачем тебе ненужная информация?

– Просто ответь.

– Это личное, Лиза.

Лиза… По имени он называет меня редко. Чаще мелкой.

– Вот что ты за человек? Просто поговорить с тобой нельзя, – надуваю губы. На самом деле не просто это, конечно. Мне интересно всё, что касается его личного.

– Развёлся я потому, что ни одна женщина не потерпит конкуренцию и измену.

– Ты изменял жене? – распахиваю глаза. Мне казалось, он не такой.

– Да, – кивает. – С работой, – грустно усмехается. – Я тогда начинал с твоим отцом, у нас были общие активы, и бизнес только становился. Я жил, ел и спал на работе. И не заметил, как супруга отдалилась. Ну никак не мог оставить тогда всё ради нее… Женщинам мало номинального супруга в паспорте. Им нужно внимание. Все мое внимание тогда занимала работа. Как, в принципе, и сейчас. Вот как-то так, Лиза. Удовлетворила любопытство?

– Нет, я еще не полностью удовлетворена, – хихикаю. – А телка твоя белобрысая как это терпит тогда?

– Ее зовут Света! – недовольно поправляет меня.

То есть ее нужно только по имени называть, а меня можно – мелкой.

– Хорошо! Как к этому относится твоя Света? Не требует внимания?

– Света – это не жена. Ее устраивает то, что между нами есть.

– А что между вами есть?

– Маленькая еще, – усмехается, качая головой.

– Я давно выросла, если ты не заметил! И поняла, про что ты, – закатываю глаза. – То есть жениться ты не собираешься.

Вадим отрицательно крутит головой.

– Ты думаешь, она не хочет большего?

– Не хочет.

– А говоришь, я маленькая, – смеюсь. – Сто процентов твоя Света спит и видит, как затащить тебя в загс. Но делает вид, что ее все устраивает. Чтобы не спугнуть тебя. Бабы по природе хитрые. Сам не оглянешься, как она тебя на себе женит.

Я это понимаю лучше Вадима. И поэтому мне нельзя уезжать.

– Ой, мелкая, – смеётся, паркуясь возле моей студии. – Слишком умная, куда бы деваться, – качает головой. – Беги, давай. Через сколько тебя забрать?

– Пойдем со мной, – спокойно прошу его я. – Посидишь в зале. Я не знаю, когда освобожусь.

– Позвонишь, подъеду. У меня как раз в городе есть дела.

Нет, так не пойдёт. Не для этого я его сюда тащила.

– Вадим, – делаю самое печальное лицо. – Там один тип ко мне пристает.

По его насмешливым глазам вижу, что не верит мне.

– Да он не просто пристает, а домогается. А слов не понимает. Если тебя увидит, то побоится.

Конечно, никто меня не домогается. А если бы было так, я сама могу отшить кого угодно.

– Лиза, я тебя считываю на раз. Зачем я тебе там понадобился?

Подозрительно сводит брови. Да, он хорошо меня знает. Таких фокусов я выкидывала кучу.

– Ладно, хорошо. Хочешь правду? – делаю лицо еще трагичнее. – Отец никогда не приходил на мои выступления. Когда была Нелли, ходила она. Теперь она не в нашей семье. А мне хочется, чтобы хоть кто-то присутствовал. К другим приходят парни, девушки, мамы. А ко мне… – делаю театральную паузу, не договаривая.

На самом деле это тоже не совсем правда… Я давлю на жалость, да.