Обманный бросок

Вот оно.

Все, ради чего я трудилась, вот-вот вылетит в трубу из-за одной пьяной ошибки.

– У меня нет выбора, – продолжает Ремингтон. – Вы оба подписали соглашение о том, что будете следовать нашему кодексу. Кеннеди, мне жаль, но я вынужден…

– Вы сказали, что повод для увольнения – случайные связи, – перебивает его Исайя. – Посмотрите на заголовок. Вы видите цитату. Я был влюблен в нее много лет. В этом нет ничего случайного.

«Что, черт возьми, он делает?»

Исайя берет меня за руку и сжимает ее достаточно крепко, чтобы скрыть мою рефлекторную дрожь.

– Извините, что мы не обратились к вам или в отдел кадров раньше, но Кеннеди и я уже довольно давно увлечены друг другом. Мы собирались тайно обвенчаться в Вегасе. В нашем браке нет ничего случайного и нет ничего, что противоречило бы командной политике, согласно которой муж и жена могут работать вместе. – Он переплетает свои пальцы с моими, и это действительно убеждает меня. – Кстати, помните Оскара Хендерсона, нашего прежнего кетчера? Его жена была фотографом команды. В нашей ситуации нет ничего отличного от их ситуации. Кеннеди – лучший тренер среди наших сотрудников, и вы не можете позволить ей уйти только потому, что она наконец-то избавила меня от страданий и позволила на ней жениться.

Я больше не единственная, кто сидит в этом кабинете в ошеломленном молчании. Артур Ремингтон тоже поражен. Его седые брови в замешательстве сходятся на переносице.

– Ты сделал это без брата? Не могу в такое поверить.

Исайя поводит плечом, как будто ответ на этот вопрос был готов у него уже несколько дней.

– Кеннеди – единственный ребенок. Было бы странно, если бы со мной рядом кто-то был, а с ней – нет.

– А ваши кольца? – Мистер Ремингтон смотрит на наши левые руки без колец. Я и не заметила, что Исайя тоже снял свое кольцо. – Где ваши кольца с фотографии?

– Нужно подогнать размеры, – не задумываясь, отвечает Исайя.

Я выдыхаю смешок и быстро скрываю его за кашлем, моля бога, чтобы зрение мистера Ремингтона оказалось недостаточно хорошим, чтобы он не понял, что на фотографии на экране его компьютера у нас обоих пластиковые обручальные кольца.

Исайя сжимает мою руку, и впервые с той ночи в Вегасе я чувствую, что мы оба замешаны в происходящем.

– Не совершайте ошибку, мистер Ремингтон. Кеннеди не только отлично справляется со своей работой – всей команде нравится, что она работает с нами. Ничего не изменилось. Единственная разница между сегодняшним и прошлым сезонами в том, что теперь я могу называть ее своей женой.

Как у него это получается? Он быстро соображает и на все готов дать ответ. Он настолько убедителен, что даже я почти что верю.

– Мисс Кей, это правда?

Нет, черт возьми, это неправда! На протяжении нескольких лет мужчина, который сидит рядом со мной, сводил меня с ума своей импульсивностью, делая все, что казалось забавным. Это сильно отличается от того, как мне было позволено жить.

Только сейчас его импульсивность спасает мою карьеру.

Пока владелец команды ожидает моего ответа, я могу думать лишь о должности, которая ждет меня в конце сезона. О том, как сильно я хочу доказать доктору Фредрику, что несколько лет назад он совершил ошибку, не позволив мне работать в полную силу только из-за моего пола. Я хочу доказать себе, что могу это сделать. Я хочу показать всем девушкам, которые хотят работать в спортивной сфере, что для нас здесь тоже есть место.

И это заставляет меня оторвать взгляд от колен и встретиться глазами с человеком, в руках которого сейчас мое будущее, все исправить.

– Теперь я миссис Родез. – Эти слова на вкус как кислота. – Да, это правда. То, что происходит между мной и Исайей, длится уже несколько лет.

Это не полная ложь. Эти слова можно понимать по-разному.

Например, как ситуацию, когда он откровенно пристает ко мне, а я его игнорирую.

Лицо мистера Ремингтона застывает. Он потрясен.

Будем ли мы нести ответственность, если из-за нашей лжи у семидесятишестилетнего мужчины остановится сердце? Надо бы сегодня уточнить у семейного адвоката, когда мы с ним встретимся.

– Ладно, – уступает мистер Ремингтон. – Ладно. Что ж, я думаю, можно с уверенностью сказать, что я не представлял себе такого исхода, когда сегодня утром эта статья попала мне на стол.

Исайя проводит по моей коже большим пальцем, и, пока мистер Ремингтон не обращает на это внимания, я убираю руку и кладу ее на свое колено.

– Однако существуют некоторые правила. На работе вы должны оставаться в профессиональных рамках. Когда находитесь на поле, вы спортсмен и тренер. Я понимаю, что вы проводите вместе много времени в дороге. Я не ожидаю, что вы будете держать свои руки при себе в течение десяти-четырнадцати дней кряду. – Он от души смеется. – Это долгий срок, особенно во время медового месяца. Итак, мы установим для вас то же правило, которое существовало для Хендерсонов, когда они работали на нас: в часы игры в бейсбол вы – тренер и спортсмен, а в свободное время можете быть мужем и женой.

Не будет никакой разницы в том, как мы с Исайей общаемся в бейсбольные и не бейсбольные часы дороге. А мистер Ремингтон не участвует во всех поездках команды из-за возраста, поэтому не заметит разницы.

– Если, – продолжает он, – не дай бог, что-то случится и вы больше не будете поддерживать отношения, я не представляю, получится ли у вас обоих сохранить эту работу. Не хочу на вас давить, но в этом случае я не вижу иного выхода, кроме как уволить одного из вас.

– Мы понимаем, сэр, – отвечает за нас Исайя, пока я все еще обдумываю эти слова.

Если наш план не сработает, кого-то уволят.

Меня уволят.

Но хочу ли я, чтобы он сработал? Сейчас я соображаю с трудом. Слишком многое происходит очень быстро.

– Хорошо. Что ж, спасибо, что пришли! Увидимся в клубе. Захватывающая неделя, да? Бейсбол возвращается, – заканчивает мистер Ремингтон, азартно ударяя кулаком по столу.

С этими словами мы оба одариваем его умиротворенными улыбками, на выходе так же улыбаемся Дениз, прежде чем закрыть дверь и остаться наедине в коридоре.

– Что, черт возьми, только что произошло? – только и могу произнести я.

Исайя кладет руку мне на спину – на совершенно почтительной высоте, чтобы увести меня, но я все равно отстраняюсь от неожиданного прикосновения.

– Прости. – Он быстро убирает руку. – Я думаю, нам следует поговорить об этом не в офисе.

Он отодвигается, давая мне пройти, и идет следом, пока мы не оказываемся достаточно далеко.

– Я не смогу, – признаюсь я и ему, и себе. – Не смогу притворяться, что эти выходные не были одной большой ошибкой по пьяни.

– Нет, ты сможешь, Кенни. Это всего на один сезон. Если мы доживем до плей-офф, то на семь месяцев.

– А что потом? Мы разведемся, и одного из нас уволят? И под одним из нас я подразумеваю себя.

– Ты получишь работу в Калифорнии. Расстояние не имеет значения. Мы разведемся по-дружески. Никому в офисе не будет до этого дела, если ты перейдешь в другую команду.

– А если я не получу работу? Останусь ли я здесь в следующем году?

Он закатывает глаза.

– Ты получишь эту работу, Кен.

Его голос звучит так ровно и так уверенно! Редко бывающий серьезным Исайя, как правило, становится очень серьезным, когда речь заходит о его вере в меня.

– Почему ты идешь на это? – спрашиваю я.

– А почему я должен притворяться, что моя свадьба с девушкой, в которую я давно влюблен, является законной? Зачем мне заставлять себя проводить с ней целый сезон, чтобы удостовериться, что в конце она получит работу своей мечты? Хм, сам не знаю, Кенни… Давай поразмыслим.

– Исайя, – смиренно вздыхаю я, потому что нет никаких причин, по которым он должен был так на меня запасть. За все эти годы я не сделала ничего, чтобы ему понравиться. – Ты меня даже не знаешь.

– Все поначалу незнакомы.

– И тебя не беспокоит, что я по большей части терпеть тебя не могу?

В его карих глазах появляется игривый блеск.

– Думаю, это нравится мне в тебе больше всего.

– Тебе нравится то, чего ты не можешь иметь, – поправляю я.

– Не-а. Мне просто нравится тебя раздражать. Твой взгляд становится таким убийственным! Это очень сексуально, Кен.

Я закатываю глаза.

– М-м-м, – стонет он. – И еще то, как ты закатываешь глаза.

– Пожалуйста, попытайся хоть раз в жизни быть серьезным. Если мы сделаем так, это будет значить, что я, по сути, использую тебя.

– Звучит ужасно! Пожалуйста, Кеннеди, используй меня, как хочешь.

– У меня не получится… – Я машу рукой между нами. – Не получится притворяться.

Я не смогу даже притвориться, что у нас законные отношения, не говоря о фальшивых!

Он пожимает плечами.

– Ты слышала Ремингтона. Мы должны вести себя как профессионалы, пока работаем здесь, и он больше не путешествует с командой. Он никогда не увидит нас в свободное от работы время.

Этот парень действительно все продумал. И он делает все это для меня. Исайя ничего не получает от этого соглашения.

Соглашение. Это просто еще одна договоренность. Я привыкла к договоренностям. Это немного облегчает восприятие его идеи.

– Ты только что сделал все это для меня. Но я думала, что ты злишься…

– Да. – Исайя проводит рукой по волосам, отчего вены на его предплечье напрягаются. – Однако я не хочу, чтобы ты потеряла работу.

– Ты женился по договоренности, понимаешь? Однажды тебе придется сказать другим женщинам, что фактически ты разведен.

Он смотрит мне в глаза.

– Меня не волнуют другие женщины. Уже давно не волнуют.

Это ни в малейшей степени не соответствует действительности. За те годы, что я его знаю, у Исайи Родеза было много женщин, которые были достаточно хороши, чтобы его взволновать.

Я выпрямляюсь, скрестив руки на груди. Какая-то часть меня хочет обнять его за то, что он для меня сделал, а другая – отговорить нас обоих от этого безумия.

Но нам не обязательно притворяться влюбленными. Нам не нужно устраивать шоу. Мы должны оставаться профессионалами. Возможно, нам придется приехать на одной машине, чтобы соблюсти приличия, но в остальном не придется ничего изображать. Возможно, это сработает.

– Кеннеди, – говорит Исайя, привлекая мое внимание. – Мне нужно, чтобы ты расслабилась и увидела в этом светлую сторону. Мы просто сохранили твою работу. Ничего не должно измениться, кроме того, что ты будешь носить кольцо на этом пальце. – Он указывает на мою левую руку. – Оно все еще при тебе?

Я прикусываю губу.

– Может быть.

– Извини, я не расслышал.

Я свирепо смотрю на него:

– Да. Кольцо все еще у меня.

Исайя ухмыляется.

– У тебя просто не дошли руки его выбросить.

– Так и есть.

– Эти кольца выглядят так, словно их купили в торговом автомате. – Он издает смешок. – Я уверен, что так оно и есть. Постараюсь найти для тебя что-нибудь другое.

– Подожди. – Я поднимаю руку, чтобы его остановить. – Я еще не давала согласия. Нам нужно все обдумать. Тебе нужно все обдумать.

– Меня все устраивает.

– Исайя, я серьезно! Если мы сделаем это… Ты ведь понимаешь, что это значит, верно? У нас с тобой нет никаких отношений. Это деловое соглашение, которое закончится через шесть или семь месяцев.

– Деловое соглашение, – повторяет Исайя, как попугай. – Кто сказал, что романтика умерла?

– Мне нужно время, чтобы все обдумать.

– Что ж, пока ты принимаешь решение, я постараюсь купить тебе кольцо.

– Исайя…

– Не волнуйся. Тебе понравится.

Я приподнимаю бровь.

– Как самоуверенно с твоей стороны!

– Моя самоуверенность тут ни при чем. Я просто рассказываю тебе, как все будет. Я позволяю тебе вести себя по-детски во многих отношениях, но только не в этом.

Он поднимает руки и, вытянув указательные пальцы, дотягивается ими до моего лица, подносит их к моим губам. Каждый палец приподнимает уголок моего рта, заставляя меня одновременно нахмуриться и расплыться в улыбке.

– Улыбнись, Кенни. Мы только что сохранили твою работу.

Исайя заставляет меня улыбнуться, и, судя по его ответной улыбке, очень доволен тем, как глупо мы выглядим.

Он поразительно красив, когда улыбается, но, с другой стороны, Исайя Родез улыбается всегда, даже если ему не хочется.

Затем он огибает меня и направляется к выходу, но перед тем, как уйти, поворачивается, прижимаясь грудью к моей спине. Я ощущаю, как властно он нависает надо мной. Чувствую жар его тела.

Дыхание Исайи щекочет затылок, и каждый нерв в моем теле оживает, включая те, что между ног – хоть я и не была уверена, что они так умеют.

– Просто подумай об этом как об одной большой игре. – Он наклоняется к моему уху и низким и проникновенным голосом шепчет: – Давай, жена, подыграй мне!

7

Исайя

– Исайя, что, черт возьми, ты натворил? – ругается Миллер на кухне дома, где они с братом живут. Моя будущая невестка во многом похожа на меня, поэтому, когда Кай сказал, что именно мне придется сообщить ей эту новость, я не ожидал такой реакции.

Я надеялся, что она скажет «Отлично» или «Спасибо, что женился на моей подруге: теперь мы с ней родня».

Пожалуй, тут я промахнулся.

– Как ты мог так поступить с Кеннеди? Она только что закончила отношения. Ей нужно было время. Побыть одной.

– Почему все обвиняют меня? Может быть, это Кеннеди умоляла меня на ней жениться.

На мгновение воцаряется тишина, прежде чем Кай и Миллер разражаются смехом.

– Да пошли вы на хрен, ребята.

– Следи за языком, – сквозь смех поправляет брат.

Мой взгляд устремляется на кухню: мой двухлетний племянник Макс сидит на столе и улыбается мне, держа в руках наполовину вылизанный венчик, которым пользовалась его мама.

– Извини, Максик. Не произноси это слово. Это нехорошее слово.

– Зая! – Он бешено машет венчиком, и по кухне разлетается смесь для шоколадного торта.

Эван Зандерс, защитник чикагской команды НХЛ «Рапторс», сидит на диване рядом с Каем, держа на коленях свою дочь. Теперь, когда он тоже стал отцом, они с женой проводят больше времени у моего брата, позволяя Максу и Тейлор развлекать друг друга.

– Кеннеди? – спрашивает он. – Девушка, о которой ты говорил на каждом семейном ужине?

– Единственная и неповторимая, – отвечает за меня Кай.

– Молодец, чувак!

– Зи, не поощряй его.

– Почему нет? Стиви познакомилась с ней прошлым летом и решила, что она великолепна.

– Она великолепна, – одновременно произносим мы с Миллер.

Она бросает на меня взгляд.

– Это не значит, что они должны притворяться, будто их отношения настоящие.

Зандерс пожимает плечами.

– У Райана и Инди же получилось!

– Ладно, Букашечка. – Миллер поднимает Макса со стола. – Я думаю, вам с папой пора пойти и вразумить твоего дядю.

– Миллер, не сердись на меня, – умоляю я. – Я согласился на это только ради того, чтобы она могла сохранить свою работу. Разве я не замечательный парень?

Она смеется.

– Черт возьми, ты одержим этой девушкой. Это важно и для тебя, и для нее.

В моей голове всплывает фрагмент нашей свадебной песни. Я до сих пор помню, какой чертовски забавной была Кеннеди, пока я смотрел, как она с полной уверенностью идет к алтарю под песню Мэрайи Кэри «Одержимая».

– Перестань улыбаться собственным мыслям. – Миллер хлопает меня по руке, держа сына на бедре. – Ты тут на седьмом небе от счастья, а моя подруга, наверное, одна и сходит с ума. Мне нужно зайти к ней в гости.

– Кеннеди не одна, и ее нет дома. Она встречается со своим адвокатом, чтобы составить брачный контракт. Или постбрачный контракт. Как это, черт возьми, называется после того, как люди связывают себя узами брака?

– Разве ты не должен быть там? – спрашивает брат с дивана в гостиной. – Это нужно для того, чтобы защитить твои активы.

– Очевидно, это нужно для того, чтобы защитить ее.

Кай щурится в замешательстве.

– Она родственница Дина Картрайта, – напоминаю я о сводном брате Кеннеди. – В их семье всегда были деньги.

Это еще одна из причин, почему я терпеть не мог этого придурка. Пока мы с Каем с трудом сводили концы с концами, пытаясь придумать способ закончить среднюю школу так, чтобы никто не догадался, что мы остались одни, Дин каждый раз, когда мы играли против его команды, приезжал на поле за рулем новенького автомобиля и в самой современной и дорогой бейсбольной экипировке.

Если добавить к этому тот факт, что он – абсолютный зануда и переспал со всеми девушками, которые у меня когда-либо были, неудивительно, что я считал сводного брата Кеннеди своим давним соперником.

– Пойдем поболтаем на улице? – спрашиваю я брата.

Все трое обращают внимание на мой на редкость серьезный тон, и только Макс просто улыбается.

– Ты тоже хочешь выйти на улицу, Букашечка? – Я забираю его у своей будущей невестки.

– Да. Выйти.

В эти выходные маленькому человечку исполнилось два года, и его словарный запас медленно, но верно пополняется.

– Ты уже говорил с моим отцом? Он наверняка захочет сначала услышать об этом от тебя.

Вопрос Миллер заставляет меня задуматься.

Эммет Монтгомери, отец Миллер, – не только полевой менеджер, который, по сути, является нашим главным тренером, но и самый близкий мне человек, который, помимо Кая, заменил мне отца. Он заботится обо мне, и я отвечаю ему тем же. Вот так мы общаемся. Со стороны это, может быть, и не заметно, но мы с Монти очень любим друг друга.

– Позвоню ему завтра, – обещаю я.

Держа Макса на руках, я вслед за старшим братом выхожу на улицу и усаживаю племянника поиграть на траве. Мы присоединяемся к нему, – садимся, вытянув ноги, и Кай протягивает мне пиво. Я даже не заметил, когда он успел достать его из холодильника.

– У меня такое чувство, что нам обоим это понадобится. – Он чокается со мной своей бутылкой.

– Думаешь, я влип?

– В каком смысле? В том, что женился или остался в браке?

– Предложил продолжить это ради работы Кеннеди.

Кай делает глоток.

– Я думаю, у тебя все сложится само собой. Так всегда было. Это все беспечность и твоя чертова ухмылка, благодаря которым ты получаешь все, чего хочешь.

Мой временами сварливый брат прячет полуулыбку за бутылкой, делая еще один глоток.

Он прав. Когда мы были моложе и, оставшись вдвоем, пытались закончить старшую школу, колледж и, в конце концов, попасть в Главную лигу, я видел, как тяжело все давалось Каю. Жизнь обрушилась на него гораздо быстрее, чем следовало бы для любого пятнадцатилетнего подростка, и необходимость заботиться не только о себе, но и обо мне была очевидным бременем.

Поэтому, когда ему нужна была поддержка, я научился его смешить.

Когда у нас оставалось денег только на одно блюдо, я уговаривал официантку добавить еще немного картошки фри бесплатно.

Когда нам не хватило денег на проезд, я подружился с водителем автобуса, который работал на маршруте, и он подвозил нас бесплатно.

Может, я и не самый ответственный брат, но знаю, как использовать свои сильные стороны в своих интересах. Я нравлюсь людям и умею заставить других улыбаться. Так что да, иногда я шучу, но при этом сохраняю позитивное отношение к жизни, и все всегда получается само собой.

– Я, эм… – В горле пересохло. – Я надеялся, что смогу взять у тебя мамино кольцо.

– Исайя.

– Что? Для Миллер тебе оно не нужно.

– Нет, но… – Он не сводит глаз со своего сына, который бегает по траве перед нами. – Послушай, ты знаешь, я хранил мамино обручальное кольцо для тебя, но надеялся, что ты отдашь его кому-нибудь, с кем ты собираешься прожить всю свою жизнь. Не для того… что сделали вы с Кеннеди.

– Просто поверь мне, ладно?

– Исайя, – вздыхает он. – Послушай, брат. Если ты будешь обращаться с Кеннеди так, будто она твоя настоящая жена, это не заставит ее волшебным образом в тебя влюбиться.

– Есть вещи, которых вы не знаете. Все, что вы, ребята, видите, – это то, что я выгляжу как гребаный идиот, ухлестывающий за этой девушкой, но, когда мы с ней наедине, все иначе. Я не знаю, как это объяснить, но нутром чую, что все иначе.

Взгляд Кая смягчается.

– Я просто не хочу, чтобы тебе было больно. С тобой такое уже случалось, и мне не кажется, что эта ситуация отличается. Я не думаю, что Кеннеди воспринимает происходящее так же, как ты. Я твой брат и хочу тебя защитить.

Теоретически я понимаю его беспокойство. Возможно, для Кеннеди этот брак временный, но я слышал, что у меня есть шесть долгих месяцев, чтобы влюбить в себя свою жену.

Кай тихо посмеивается, разряжая обстановку.

– Черт подери, поверить не могу, что ты уговорил Кеннеди выйти за тебя замуж в субботу вечером! Это то, о чем я говорил: все работает в твою пользу. Девушка, по которой ты тосковал долгие годы, случайно появляется в Вегасе и выходит за тебя замуж. – Он качает головой. – Что это, черт возьми, за везение в Вегасе?

Я тоже улыбаюсь.

– Ну, фактически это было в воскресенье утром.

Он перестает смеяться.

– В воскресенье?

– Мы поженились в воскресенье.

– Ох…

Кай делает еще один глоток, и мы наблюдаем, как Макс выдергивает из земли одуванчики и пытается на них дуть – примерно так же, как он пытался задуть свечи на своем праздничном торте. Он сдается и, пошатываясь, направляется ко мне, протягивая руку, чтобы я ему помог.

Усадив племянника к себе на колени, я обнимаю его и дую вместе с ним, позволяя ему поверить, что он сам заставил эти белые пушинки летать вокруг нас.

– Я знаю, что не должен напоминать тебе о воскресной дате, – говорит Кай.

– День рождения Макса.

– Ну, и это тоже.

– Нет. – Я кашляю. – Тебе не обязательно напоминать. – Целуя племянника в макушку, устраиваю его поудобнее. – Просто удивительно, что Макс родился в тот же день, когда мы потеряли маму, да? Это почти как если бы она прислала его сюда для нас.

– Да, – вздыхает Кай. – Я тоже об этом думал.

– Я познакомился с Кеннеди в тот же день три года назад. Не знаю, говорил ли я тебе об этом.

– Нет, не говорил.

– И так вышло, что я женился на ней в тот же день.

Брат понимающе улыбается. Я уверен в своей жене точно так же, как верю в то, что Макс послан нам свыше.

– Хорошо, – соглашается Кай. – Я отдам тебе мамино кольцо.

Освещение в моей квартире выключено, но здесь все равно светло из-за всполохов молний за окном.

Я взрослый мужчина, мне тридцать один год, но я по-прежнему ненавижу грозу.

Включаю телевизор, чтобы отвлечься, но это не помогает. Мне неспокойно, нервы на пределе.

Очередная вспышка молнии озаряет ночное небо, и я мгновенно вскакиваю на ноги, меряю шагами гостиную и отправляю сообщение брату.

Я: Ты в порядке? Ты дома?

Кай: Все хорошо. Я дома. Как ты?

Я: Я в норме. Миллер и Макс дома?

Кай: Они здесь.

Я: Хорошо. Никуда не езди.

Кай: Ты же знаешь, я не поеду. Люблю тебя.

Я тут же отправляю сообщения Трэвису и Коди, проверяя, как дела, хотя они понятия не имеют, почему я это делаю. Коди спрашивает, не хочу ли я прийти к нему на ужин и посмотреть игру «Дьяволов Чикаго» по телевизору, но он живет достаточно далеко, и мне пришлось бы ехать на машине, а этому не бывать.

Затем я пишу Монти.

Я: Ты дома?

Монти: А кто спрашивает?

Я: Я.

Монти: Если я скажу «да», ты заявишься без приглашения и напомнишь мне, что скоро мы станем родственниками, потому что твой брат и моя дочь собираются пожениться?

Я: По сути, теперь я твой зять. Здорово, правда?

Монти: Не совсем так. И кроме того, я слышал, что ты теперь тоже чей-то зять.

Я: Ты уже слышал?

Монти: Весь клуб знает об этом!

Я: Я собирался тебе рассказать…

Монти: Нам нужно поговорить об этом как можно скорее, парень.

Я: Я знаю. Мы поговорим. Так ты дома?

Монти: Да.

Я: Хорошо. Увидимся на поле.

Возможно, это не вполне разумно, но когда я не могу избавиться от навязчивых мыслей, то проверяю, все ли в порядке у тех, кто мне дорог.

С тех пор, как я познакомился с Кеннеди, мне всегда хотелось ее проведать, если возникало подобное беспокойство, но я отговаривал себя, помня, что она не обязана общаться со мной вне работы.