Триумфы и трагедии ХХ века

Суммарно Коровко сумел обмануть приблизительно 500 человек на общую сумму около одного миллиона рублей. Ходили слухи, что много позже появился в Аргентине некий бизнесмен Коровко. Может быть, история великого комбинатора продолжилась за океаном…

Глава 2

Черубина де Габриак. Не родись красивой

Я вас люблю, – хоть я бешусь,Хоть это труд и стыд напрасный,И в этой глупости несчастнойУ ваших ног я признаюсь!А. Пушкин

Литературный, философский, мистический мир России начала XX века – это бурление и водоворот, это столкновение сюжетов похлеще любого запутанного сериала. В конце концов, ничего не может быть оригинальнее, чем сама жизнь во всех ее формах и проявлениях.

В 1909 году по Санкт-Петербургу ходили таинственные слухи – в городе появилась поэтесса, лица которой никто не знает, но ее проникновенными романтическими стихотворениями зачитывается весь светский бомонд. Это была невероятная история, затронувшая самые высокие круги светского и литературного обществ. Серебряный век. Имя неизвестной – Черубина де Габриак.

Испанка, страстная католичка, находящаяся под неусыпным присмотром своего строгого отца и духовного наставника, священника Бенедикта. Отец родом с юга Франции, мать русская. Воспитывалась Черубина в монастыре испанского города Толедо. В планах у нее в скором времени принять монашеский постриг. Ей, к слову, 18 лет. И все это вполне себе убедительная история, если бы была правдой. Но в ней нет ни слова истины. Все сплошная выдумка. Черубина де Габриак – одна из самых сильных и известных литературных мистификаций в истории русской литературы. Ее создатели – поэт-символист Максимилиан Волошин и собственно девушка, которая публиковала стихи под именем загадочной испанки, – поэтесса Елизавета Дмитриева. А теперь о том, как все начиналось.

Елизавета Дмитриева

Елизавета Ивановна Дмитриева родилась в 1887 году в Петербурге. Это была не особенно красивая невысокая темноволосая девушка, она была полновата и сильно хромала, лоб у нее был заметно вздутым. Впрочем, откровенной уродиной ее назвать было нельзя, хотя она, пожалуй, как и все мы в разной степени, по поводу своей внешности и переживала. Окончила Дмитриева Василеостровскую гимназию с золотой медалью, затем Императорский женский педагогический институт, где изучала средневековую историю и французскую литературу. Некоторое время училась в Сорбонне, где судьба свела ее с поэтом Николаем Гумилёвым, учившемся там же, впоследствии – первым мужем Анны Ахматовой.

Кафе «Ротонда». Париж, 1907

Отношения Дмитриевой и Гумилёва начались в Париже в июле 1907 года. Развивались они чрезвычайно стремительно. Молодые люди нашли много общих тем для разговоров, говорили о Царском Селе, Гумилёв читал Дмитриевой свои стихи. В Париже Гумилёв сводил свою возлюбленную в кафе, где Дмитриева оказалась в первый раз в жизни. Купил ей целый букет пушистых гвоздик. И больше после этого молодые люди не виделись, встретились лишь спустя время, уже в Петербурге, в «башне» у Вячеслава Иванова. Были так называемые «ивáновские среды», что-то вроде литературного салона, в собственной квартире на шестом этаже дома на Таврической улице, 35. Встречи «в башне»[2] объединяли и поэтов-символистов, и художников-мирискусников, и музыкальных и театральных деятелей. Туда же в свое время явилась и Дмитриева, где и состоялась новая встреча с Гумилёвым и новое знакомство – с жившим этажом ниже Максимилианом Волошиным. Николай Степанович еще некоторое время ухаживал за Дмитриевой, гуляя с ней после лекций в саду Академии художеств. Однажды в дневнике Дмитриевой Гумилёв напишет красивое двустишие:

Не смущаясь и не кроясь, я смотрю в глаза людей,Я нашел себе подругу из породы лебедей.

Уже много позже Дмитриева в своей «Исповеди» напишет о Гумилёве следующее: «Воистину он больше любил меня, чем я его…»

Летом 1909 года Елизавета Дмитриева вместе с возлюбленным приезжает в Коктебель к Максимилиану Волошину. Вот тут-то и разгорятся настоящие страсти. Дмитриева, сама того не ведая, оказалась в центре любовного треугольника. С одной стороны – влюбленный в нее Гумилёв, с другой стороны – она сама, но неотвратимо влюбляющаяся в красивого силача Волошина. Там же в Крыму выясняется, что и Волошин невероятно влюблен в Лизу, но скрывает свои чувства. В итоге он предлагает ей сделать выбор, больше так продолжаться не может. Но Дмитриева выбор уже сделала. Она просит Гумилёва уехать, не объясняя причин (Николай Степанович не подозревал, что все настолько серьезно). Он принимает эту просьбу за каприз и уезжает. Дмитриева остается в Коктебеле, проживая летом 1909 года лучшие дни своей жизни.

Максимилиан Волошин в Коктебеле

Именно летом 1909 года Волошин предлагает Дмитриевой идею: создать литературную маску загадочной католички. Имя выбирали долго, остановились, как вспоминает Волошин, на черте Габриахе, изменив окончание «х» на «к», а для аристократичности добавили французскую частицу «де». Имя псевдониму решили взять у героини одного из романов Брета Гарта, американского прозаика, – Черубина. Стихи застенчивой поэтессы подписали как Черубина де Габриак.

Авантюра двух этих амбициозных людей была направлена на весь литературный свет тогдашней столицы. В свою очередь весь свет в одном-единственном лице представлял собой один человек – Сергей Маковский, редактор и издатель только народившегося тогда литературного журнала «Аполлон». Первый номер «Аполлона» должен был выйти как раз осенью 1909 года, редакция еще только формировалась, в нее, кстати, входили и Гумилёв, и Волошин, и Ивáнов, и еще несколько известных поэтов.

Сергей Маковский

Редакция «Аполлона» называла Маковского на французский манер Папá Мако – все из-за его невероятного аристократизма и безупречных костюма и пробора, без которых Маковский на люди не появлялся; он даже хотел, чтобы все сотрудники журнала приходили на работу в смокингах. Навряд ли такой человек, мыслящий масштабными гламурными (в хорошем смысле) категориями, мог оценить безликую простушку Лизу Дмитриеву, которая, кстати, уже приносила свои стихи в редакцию, но была, конечно же, отвергнута.

Порядком приевшийся, заскучавший в однообразных салонных посиделках высший литературный свет жаждал сенсации, приятной интриги, поэтому Волошин и Дмитриева решили играть по предлагаемым правилам. Августовским утром 1909 года в редакцию «Аполлона» приходит письмо, подписанное буквой «Ч». Маковский не на шутку заинтересовался письмом и приложенными к нему стихотворениями. Черубина прислала строки следующего содержания:

И я умру в степях чужбины,Не разомкну заклятый круг,К чему так нежны кисти рук,Так тонко имя Черубины?

Сергей Маковский пишет, что не столько форма заинтересовала его тогда, сколько автобиографические полупризнания. Его явно звали играть, и он это хорошо понимал. Дмитриева и в дальнейшем будет как бы невольно проговариваться о Черубине, приоткрывая завесу тайны. Маковского будет затягивать в этот омут все сильнее. Но Черубине было необходимо предоставить больше информации о себе, редактор еще не до конца проглотил наживку, и, чтобы жертва не соскочила с крючка, загадочная поэтесса предпринимает решительный шаг. Звонит Маковскому. Томным полушепотом обвораживает литератора. Дмитриева, немного картавя и кокетничая, убеждает Папá Мако в собственной неотразимости. Блестящая игра, безусловно, срежиссирована Волошиным. Слово в слово.

После этого звонка Дмитриева больше не воспринимает Черубину как выдумку. С этой минуты мы говорим Дмитриева и подразумеваем Черубину, говорим Черубина и подразумеваем Дмитриеву. Маска ожила.

Твои глаза – святой Грааль,В себя принявший скорби мира,И облекла твою печальМарии белая порфира.Ты, обагрявший кровью меч,Склонил смиренно перья шлемаПеред сияньем тонких свечВ дверях пещеры Вифлеема.

Стихи Черубины де Габриак преисполнены символизма, метод, который в то время господствовал в литературной среде.

Лето 1909 года. Гости М. Волошина: неизвестный, С. Дымшиц-Толстая, М. Кларк, Е. Кириленко-Волошина, на переднем плане – Л. Дмитриева, сидит с книгой – А. Толстой.

Получив первое письмо, Маковский незамедлительно отправил Черубине ответ, причем на французском. Он просил ее прислать что-то еще, желательно сразу много. Вечером Дмитриева с Волошиным принялись за работу, и уже на следующий день у Папá Мако лежала целая тетрадь стихов. Литературный бомонд принял за истину подобную фантазию, тщательно спланированную двумя литераторами. Расчет Волошина оправдался. Как у Блока: «…Живи еще хоть четверть века…» и через эту четверть, и через век всем подавай «хлеба и зрелищ». Черубина – это мистификация, которая мгновенно заинтересовала всех. Современные маркетологи и пиарщики сказали бы, что будь то бизнес или творчество, но без хорошо проработанной истории, которую можно выгодно и эффектно продать, – ничего не выйдет!

Волошина одно время обвиняли в том, что это он сам – автор стихов Черубины, на что поэт всегда отвечал, что играл лишь роль режиссера и цензора да подсказывал некоторые темы, выражения. Конечно, Волошин был поэт опытный и гораздо профессиональнее, чем его спутница Дмитриева, и все же стихи последняя всегда писала сама. Много позже этот факт подтвердит и Марина Цветаева.

Интересный вопрос: а зачем Волошину нужна была вся эта игра? Ответ находим также у Цветаевой. Дело в том, что Максимилиан Александрович имел настоящую страсть к мифотворчеству. Уже спустя много лет после Черубины он уговаривал Цветаеву создать даже не одну, а несколько литературных масок. Патриотичного поэта Петухова, близнецов-поэтов Крюковых и много кого еще. Волошину просто нравилось наблюдать со стороны развитие выдуманной им истории, он получал от этого невероятное удовольствие, в этом было для него даже нечто вдохновляющее: он готов был подсказывать идеи, писать рецензии на творчество несуществующих поэтов и бесконечно рассуждать с коллегами об успехах одних и неудачах других – и никто бы не догадался, что за всей этой поэтической какофонией стоит один человек. Но Цветаева ему отказала. Она привыкла все подписывать своим именем.

А пока что на дворе осень 1909 года, история Черубины только-только начинается.

О загадочной Черубине Маковскому не было известно ничего, кроме того, что она сама о себе рассказывала. Дмитриева с Волошиным решили не обременять себя подробностями, чтобы в дальнейшем не запутаться в собственных выдумках. Как-то в ходе телефонного разговора Сергей Маковский сказал де Габриак, что умеет определять судьбу и характер человека по почерку. Взглянув на почерк поэтессы, он сам и изложил Черубине подробности ее выдуманной жизни. Про отца-француза, про русскую мать, про то, что она воспитывалась в монастыре в Толедо. Дело, похоже, зашло слишком далеко, и хотя козыри по-прежнему были в руках Дмитриевой и Волошина, теперь они вынуждены были играть по чужим правилам.

Маковский всякий раз просил Черубину о встрече. Она же всеми способами этого избегала, но, признаться, делать это становилось все сложнее и сложнее. Чтобы не прослыть недотрогой, все же давала воздыхателю некоторые надежды, говорила, где и когда ее можно встретить, правда, всегда очень неопределенно. Как-то раз Лиза намекнула Маковскому, что будет сидеть в одной из лож на премьере балета. Литератор, конечно же, примчался туда, выбирал самую красивую на вид даму и был убежден, что это была именно Черубина. Дмитриева же все это время сидела где-то сбоку, а затем в телефонном разговоре с Маковским от имени Черубины критиковала его выбор. Маковский мечтал ухаживать за иностранкой, он страдал: было бы у меня 40 тысяч годового дохода… А в это время Лиза жила на 11 с половиной рублей в месяц, которые получала как преподавательница подготовительного класса.

Если стихи Черубина писала сама, то вот переписка с Маковским лежала полностью на Волошине. В редакции журнала «Аполлон» Маковский показывал Волошину его собственные письма от лица невероятной испанки. И просил помочь написать ответ. По сути, Волошин переписывался сам с собой.

Первый выпуск журнала «Аполлон»

В октябре 1909 года выходит первый номер журнала «Аполлон», где стихи Черубины занимали далеко не последнее место. Маковский был уже до безумия влюблен. Он бредил, грезил, сходил с ума от женщины, лица которой никогда не видел, историю которой до конца не знал. Ну это ли не символизм… Вслед за Маковским о Черубине де Габриак заговорила вся столица. Были даже и такие, кто обвинял самого Маковского в мистификации, якобы он – это и есть самая настоящая Черубина.

К осени 1909 года отношения незнакомки и издателя достигли наивысшего накала. Маковский знал адрес Черубины (конечно же, вымышленный, по этому адресу жила подруга Дмитриевой), на этот адрес он присылает огромный букет белых роз и орхидей. Подобные траты угрожали гонорарам поэтов «Аполлона», и Черубина посылает Маковскому письмо. Она стыдит его, что тот совсем не знает языка цветов (что, кажется, было правдой), к тому же обсчитался и вместо нечетного количества прислал четное.

Далее была поездка Черубины де Габриак в Париж, опять же выдуманная (видимо, понадобилась передышка), для каких-то собственных дел. В Париже поэтесса планировала заказать себе шляпку и встретиться с духовным наставником, поскольку, как вы помните, собиралась уйти в монастырь. Спустя несколько недель она все же вернулась, всю ночь молилась, утром ее нашли лежащей в коридоре на каменном полу, без сознания. Черубина заболела воспалением легких.

Стихотворение, опубликованное в журнале «Аполлон»

Болезнь Черубине ее авторы сочинили неслучайно. В то время в Петербурге собиралось заседание одного авторитетного литературного общества. Болезнь Черубины удобно совпала с этим заседанием, таким образом, Елизавета Дмитриева могла воочию наблюдать, как Маковский тревожился, предполагая смертельную опасность.

Итак, Черубина была в отъезде, затем болела, а тем временем наши герои придумали отвлекающий маневр. Поскольку история де Габриак длилась уже почти три месяца, то некоторые всерьез стали подозревать, что страстная католичка – всего лишь выдумка. Ее даже стали пародировать, писать стихи в стиле Черубины, распускать разнообразные слухи. Главной зачинщицей этих сплетен стала – кто бы вы думали? – Елизавета Дмитриева собственной персоной. Чтобы талантливый спектакль не развалился раньше времени, важно было вовремя переключить внимание. И если уж в существовании Черубины стали сомневаться, то почему бы не возглавить движение скептиков, чтобы управлять им?

Однако влюбленных в Черубину было гораздо больше, чем тех, кто в нее не верил. История с каждым днем обрастала все новыми подробностями. Волошин с Дмитриевой вводили в сюжет новых персонажей, так, например, появился кузен Черубины, к которому Маковский сильно ревновал, однажды даже устроил слежку, кучера не смогли поймать лишь по той причине, что его не существовало. Маковский дошел до того, что устроил слежку и за Черубиной – и нашел! Правда, не Черубину, а ее бабушку – графиню Нирод, которая в тот момент была за границей, а потому Маковскому пришлось разговаривать с дворецким. Тот рассказал, что у графини имеются две внучки. Одна путешествует с бабушкой, а насчет второй он… эм-м-м, ну, он точно не помнит. Маковского даже не смутило, что дворецкий ошибся в имени второй внучки, назвав ее совсем по-другому, но сказал, что ее называют еще как-то, второе имя было очень похоже на Черубину. В силу влюбленности издатель «Аполлона» не замечал очевидных нестыковок. Пришло время очень быстро выводить Черубину из игры. Ведь в глазах изумленной публики она так и должна остаться таинственной католичкой.

На дворе стоял ноябрь 1909 года, история Черубины близилась к своему печальному концу. Фантом, который за это время успел стать для его создателей настоящим кошмаром, буквально преследовал Дмитриеву. Ей казалось, что она вот-вот встретится лицом к лицу со своей альтер эго. В стихах Черубины начинает проглядывать страх:

В слепые ночи новолунья,Глухой тревогою полна,Завороженная колдунья,Стою у темного окна.

А Черубина ей отвечала:

И мой дух ее мукой волнуем…Если б встретить ее наявуИ сказать ей: «Мы обе тоскуем,Как и ты, я вне жизни живу» —И обжечь ей глаза поцелуем.

Черубина явно начала жить собственной жизнью. Волошин и Лиза обратили внимание, что в их сценарий вмешивается кто-то еще. Маковский стал получать странные письма, подписанные Черубиной, но сам он их не писал. Было принято решение с мистификацией покончить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

  Так в начале XX века называли сейф. – Здесь и далее примеч. авт.

2

 они назывались так по той причине, что дом имел угловую шестиэтажную башню.