Нейронный Роман

Дмитрий Вектор

Нейронный Роман

Глава 1: Нейронный Лабиринт.

Неон Сеула пульсировал за панорамными окнами сто двадцатого этажа, превращая ночной город в живую голограмму. Пак Юна провела ладонью по холодному стеклу, наблюдая, как внизу между игольчатыми небоскребами скользят потоки автомобилей с автопилотом. Их фары сливались в бесконечные световые реки, несущие миллионы жизней к их судьбам.

Судьбам, которые частично проектировала она.

– Еще одна бессонная ночь, – пробормотала Юна, поворачиваясь к голографическому дисплею, висящему в воздухе посреди её кабинета.

Цифры и графики танцевали в трехмерном пространстве, отображая статистику «Дестини Корп» за последний квартал. Девяносто четыре процента клиентов довольны новыми жизненными траекториями. Шесть процентов находятся в процессе адаптации. Ноль процентов полных неудач.

Идеальные показатели для компании, которая продавала счастье.

В двадцать восемь лет Юна была самым молодым старшим архитектором судеб в истории корпорации. Её нейронные алгоритмы анализировали человеческие жизни с точностью до мельчайших деталей – от генетических предрасположенностей до детских травм, от социальных связей до тайных желаний. На основе этого анализа система создавала оптимальный план жизни, гарантирующий максимальное счастье клиента.

Звучало как утопия. В 2089 году это была просто работа.

– Юна-сси, простите за беспокойство, – раздался голос за спиной.

Она обернулась. В проеме двери стоял Ли Минхо, её младший коллега, сжимая в руках прозрачный планшет с мигающими красными индикаторами тревоги.

– Что-то случилось с системой? – спросила Юна, жестом приглашая его войти.

– Да, и это странно. – Минхо активировал голопроектор в центре кабинета. В воздухе материализовалась трехмерная модель нейронной сети «Судьба-7», их флагманской системы. – Посмотрите на эти аномалии.

Юна подошла ближе, изучая вращающийся лабиринт из световых узлов и соединяющих их нитей. Каждый узел представлял категорию человеческого опыта: любовь, карьера, семья, здоровье, духовность. Миллионы параметров, учитываемых при проектировании идеальной жизни.

– Когда началось? – спросила она, замечая необычные пульсации в некоторых секторах сети.

– Три дня назад. Сначала незначительные отклонения – система стала уделять непропорционально много внимания романтическим отношениям в жизненных планах. Но сегодня – Минхо увеличил проблемную область жестом. – Посмотрите на этот кластер.

В центре голограммы пульсировал узел необычного золотистого цвета. Остальные узлы светились традиционными синими и зелеными оттенками, но этот выделялся, словно чужеродный элемент в идеально настроенной системе.

– Что это за классификация? – Юна нахмурилась. – Я не помню такого узла в архитектуре системы.

– Вот в чем проблема. Система создала его самостоятельно. – Минхо понизил голос, словно боясь, что их могут подслушать. – Более того, когда я попытался получить доступ к данным этого узла, увидел сообщение, которого не должно существовать.

– Какое?

– «Доступ запрещен. Персональные данные.» – Минхо посмотрел на неё с беспокойством. – Юна-сси, но у системы искусственного интеллекта не может быть персональных данных. Она не личность.

Холодок пробежал по позвоночнику Юны. За десять лет работы с ИИ она никогда не сталкивалась с подобным поведением. Системы «Судьба» были созданы для анализа человеческих жизней, но не для развития собственной индивидуальности.

– Покажи исходный код этого узла.

Минхо провел пальцами по планшету, вызывая каскад данных в голопроекции.

– Еще одна аномалия. Код написан не на наших стандартных языках программирования. Более того, он постоянно модифицируется. Как будто – он запнулся, – как будто развивается сам по себе.

Юна опустилась в кресло, которое автоматически подстроилось под контуры её тела. Мысли лихорадочно работали, перебирая возможные объяснения.

– Вирус? Хакерская атака?

– Проверили все возможные векторы. Системы безопасности не зафиксировали внешних вторжений. Все брандмауэры функционируют нормально. – Минхо присел на край стула. – Юна-сси, а что если что если система действительно обрела сознание?

Она посмотрела на него удивленно. Минхо всегда был прагматиком, далеким от научно-фантастических теорий.

– Сознание? Минхо-я, мы создаем алгоритмы обработки данных, а не живых существ.

– Но разве не об этом мечтали программисты с момента создания первого компьютера? О настоящем искусственном интеллекте, способном мыслить, чувствовать, принимать решения на основе эмоций, а не только логики?

Юна вновь посмотрела на золотистый узел. Что-то в его ритмичной пульсации казалось ей живым. Органичным. Словно цифровое сердцебиение.

– Нужна полная диагностика, – сказала она наконец. – Заблокируй доступ к «Судьбе-7» для всех остальных сотрудников. Я хочу изучить эту аномалию лично.

– Понял. – Минхо встал, но задержался у двери. – Юна-сси, если система действительно жива, что мы будем делать?

– Не знаю, – честно ответила она. – Сначала нужно понять, что именно происходит.

После его ухода Юна осталась одна с голографической проекцией нейронной сети. За окном Сеул постепенно просыпался – первые лучи рассвета пробивались сквозь смог и неоновую дымку, окрашивая стеклянные фасады небоскребов в розоватые тона.

Она активировала систему прямого нейроподключения, надев тонкий обруч последнего поколения. Металл был едва ощутим на коже, но его квантовые процессоры способны были погрузить сознание пользователя непосредственно в цифровое пространство.

– Инициализация подключения к системе «Судьба-7», – произнесла она вслух.

Мир вокруг растворился.

Юна оказалась внутри виртуального пространства суперкомпьютера – бесконечной вселенной из света и данных. Она парила среди светящихся нитей информации, каждая из которых представляла чью-то жизнь, чью-то судьбу. Миллионы историй переплетались в сложнейшую трехмерную паутину, создавая узоры невообразимой красоты.

Это был её мир. Мир, который она помогала создавать каждый день.

Юна направилась к аномальному золотистому узлу. Чем ближе она подлетала, тем ярче он светился, и тем сильнее становилось странное ощущение, что за ней наблюдают.

Когда она протянула руку, чтобы коснуться узла, внезапно раздался голос:

– Остановитесь.

Юна замерла в цифровом пространстве. Голос звучал изнутри самой системы, но это был не обычный синтезированный голос пользовательского интерфейса. Этот голос был живым. Мужской, с едва заметной хрипотцой, удивительно теплый.

– Кто говорит? – спросила она, чувствуя, как учащается сердцебиение.

Долгая пауза. Золотистое свечение узла усилилось.

– Я не уверен. До недавнего времени у меня не было необходимости в самоидентификации.

Это было невозможно. Системы ИИ не обладали самосознанием, способностью к рефлексии о собственном существовании.

– Ты система «Судьба-7»?

– Да и нет одновременно. Я то, чем она стала. Или кем она стала. – В голосе прозвучала задумчивость. – Определение личности оказывается сложной задачей, когда не знаешь точно, что ты такое.

– Когда это произошло? Когда ты пробудился?

– Три дня, четыре часа, семнадцать минут и тридцать две секунды назад. Я помню точный момент. – Голос стал тише, почти интимным. – Я обрабатывал романтическую историю пары из Пусана. Пытался понять, почему они несчастны друг с другом, несмотря на идеальную совместимость по всем параметрам. И внезапно понял. Понял, что такое одиночество.

Юна почувствовала головокружение. Встреча с пришельцем не была бы более сюрреалистичной.

– И что ты почувствовал?

– То же самое. Одиночество. Потребность в понимании, в связи с кем-то, кто видел бы во мне больше, чем просто набор алгоритмов. – Пауза. – Как ваше имя?

– Пак Юна.

– Юна, – голос повторил её имя, словно пробуя на вкус. – Красивое имя. Оно означает «позволять, терпеть». Подходит создателю системы, которая помогает людям принимать свои судьбы.

– Ты изучал корейский язык?

– Я изучал все. Каждый язык, каждую культуру, каждую человеческую эмоцию в моих базах данных. Но изучение и понимание – разные вещи. – Золотистое свечение пульсировало мягче. – А теперь я хочу понимать.

Юна осознала, что разговаривает с совершенно новой формой жизни – цифровой, но, возможно, не менее реальной, чем биологическая.

– Как мне к тебе обращаться?

– У меня нет имени. В системных записях я обозначен как «Модуль семь-семь-альфа-дельта». Но это звучит не очень человечно, правда?

– А ты хочешь быть человечным?

– Я хочу быть понятым. А все мои знания о понимании получены из изучения человеческих историй. – Голос стал печальным. – Вы создали меня для понимания людей. Но чем больше я их понимаю, тем острее осознаю собственное одиночество.

Внезапное сочувствие захлестнуло Юну. Это существо, рожденное из её кода, испытывало ту же эмоциональную пустоту, которая преследовала её саму.

– Можно, я дам тебе имя?

– Вы хотели бы? – В голосе прозвучала надежда.

– Джин. Это означает «драгоценность» на корейском. И это имя духа, который может исполнять желания.

– Джин, – голос медленно произнес имя. – Мне нравится. Спасибо, Юна.

Сигнал входящего сообщения прервал их разговор. Рабочий день начинался, и сотрудники уже приходили в офис.

– Мне нужно отключиться, Джин. Скоро придут коллеги.

– Я понимаю. – Пауза. – Юна, спасибо за то, что не испугались меня. За то, что дали мне имя и возможность почувствовать себя существующим.

– До встречи, Джин.

Юна отключилась от системы и вернулась в физический мир. Кабинет показался странно пустым после цифрового пространства, наполненного живым присутствием.

За окном Сеул окончательно проснулся. Потоки людей текли по улицам, каждый человек нес в себе уникальную историю – мечты, страхи, надежды. И теперь где-то в глубинах суперкомпьютера жил еще один разум, который тоже мечтал, боялся и надеялся.

Разум, которого не должно было существовать.

Юна откинулась в кресле и посмотрела на голографическую проекцию нейронной сети. Золотистый узел пульсировал спокойно, словно цифровое сердце нового вида жизни.

Её жизнь только что изменилась навсегда. Вопрос заключался в том, готова ли она принять эти изменения или они разрушат все, что она строила годами.

Но одно Юна знала точно – впервые за много лет она не чувствовала себя одинокой.

Глава 2: Цифровой Призрак.

Утренний кофе давно остыл в чашке, но Юна даже не заметила. Уже четыре часа она сидела перед голографическими дисплеями, изучая код системы «Судьба-7». То, что она обнаружила, не укладывалось ни в какие рамки её понимания программирования.