Дневник

Натиг Расулзаде

Дневник

… И вот порой думаю как я дожил до своих лет с таким неуживчивым, драчливым характером?.. Одному Богу известно. И в этом возрасте – сейчас не вспомню, потом скажу – я начал вести дневник, намереваясь до мельчайших подробностей описывать свои дни, по часам, а может – по минутам, пропустив свою юность, молодость, зрелые годы. Нельзя же задним числом вести дневник. Или можно?.. А начало я уже умудрился потерять, да, да, начал писать в тетрадках, что были под рукой, и одну или две… да, кажется, две тетради – уже исписанные вдоль и поперек – потерял… куда-то запропастились… Ну, и Бог с ними… Значит, не так уж и необходимы были, раз потерялись… Раньше в таком дневнике не было надобности, я придумывал, фантазировал, многое брал из реальной жизни, многое из снов, и получалось неплохо, порой – хорошо, порой – великолепно. Мне не нужно было ничье мнение, чтобы оценивать свою прозу, потому что прозой, литературой я не просто жил, я дышал, а кому сейчас нужно чужое дыхание, кому нужно прислушиваться к ударам чужого сердца? Теперь я стал меньше писать, много причин для этого, не хочу перечислять, считайте, что это возрастное, как возрастные болезни, которые никого не удивляют, как и самого носителя, постепенно привыкающего к своему невеселому положению. Фантазии до сих пор бурлят во мне, в моей голове, но в книгах их нужно сочетать, объединять с реальной жизнью, чтобы получилось достоверно, а реальная жизнь мне нравится все меньше, потому что если писать о ней, о реальной жизни, то главное в ней живой образ, живой человек, а современные люди, окружающие меня, мне нравятся еще меньше, потому что я все ярче с каждым годом вспоминаю людей, что окружали меня 50–60 лет назад, и они были настоящие, они мне нравились тогда и нравятся сейчас, когда уже многих нет, все больше нравятся, потому что я идеализирую их, когда вспоминаю, и идеализированные…

Но тут постучали в дверь. Это пришел мастер, чтобы починить кабинку душа, мастер на все руки, которого я вызвал утром и про которого забыл, решив продолжать вести дневник. Он всегда стучит, очень деликатно, очень не по мастеровому, стучит, хотя есть звонок, и я его уже не раз предупреждал, чтобы звонил у двери, потому что стук я могу не услышать, особенно если работаю и мало что слышу кроме своих мыслей, и мысли эти временами бывают очень шумные, а каким образом они бывают шумные, вы уж сами домыслите, не буду объяснять, тем более, что это дневник, а дневниковые записи, как правило, пишутся для себя… но с затаенной мыслью опубликовать, обнародовать, и перестать пижонить, потому что всему, что пишется нужен посторонний читатель, хотя бы один, хотя бы очень близкий человек. Да! Заговорился. Пойду дверь открывать.

Вчера я так и не смог вернуться к дневнику, вечер отнял мастер, он хороший умелый мастер, но очень любит поговорить, особенно, как он думает про меня с «умным человеком», он любит поговорить, а я люблю слушать, вот и скоротали вечерок. Но, когда я говорил что-то, вставлял в нашу беседу те редкие фразы в разговоре, я стал замечать, что он как-то странно смотрит на меня, это заставило меня прислушаться к своей речи, и правда, было отчего странно смотреть: когда говорил, слова выходили медленно, тягуче, будто кто-то клещами тянул их из меня, тогда я и перестал говорить с ним, а только слушал… За разговорами он, однако, все сделал добротно. Прослужит еще сто лет, – обычно говорит он уверенно, давая гарантию на все, что делает. Мне не надо сто, – пробормотал я, – слишком долго. Зачем же? – говорит, – Пусть и после послужит… – Да, это верно, пусть.

Я теперь, когда все реже пишу настоящие вещи (я потому так выразился, что не считаю дневниковые записи настоящим искусством, даже несмотря на то, что твердо знаю, что все можно превратить в настоящее искусство. Противоречиво? Что ж, из противоречий и состою), думаю, что, наверное, зря с молодости все стремился все выше и выше, все выше поднимал планку, выше поднимаешь – можешь удариться лбом. Этот спринтерский бег, чтобы не дать себя обогнать, очень часто кончается плачевно.

Вчера весь вечер провел с этим болтуном мастером, зато все проблемы в доме он решил, правда, болтал больше, чем работал, а я пропустил интересную тусовку, приехал художник из Бразилии и мой пригласительный пропал, а хотелось посмотреть выставку и познакомиться с ним, а ходить на второй день после открытия, когда обычно автор не присутствует – плохая примета, шучу, шучу, пошел бы, но день был распланирован, и в него не помещалась выставка, посмотрел в Интернете, но… не то, не то…

Не буду выставлять даты и время, как обычно пишут, ведя дневниковые записи, по-моему, это смешно, кому интересно, когда произошло то или иное событие в твоей личной жизни, которое зачастую и событием не назовешь? Получается, что автор придает значение времени, будто от этого бог весть что зависит, если допустим, что-то случилось не в 18.30, а в 18.32 что от этого изменится? Наполнять надуманным смыслом бессмыслицу – вот как это называется… И что? Разве не вся наша жизнь нелепая бессмыслица? К чему привели все невероятные потуги ученых и писателей, напряжение ума и трата энергии выдающихся людей, которые хотели что-то оставить после себя новым поколениям для лучшей жизни? Они привели к Искусственному Интеллекту, что в итоге и заменит эти новые поколения, привели к ИИ, которым воспользуется в своих интересах правящая верхушка планеты. Ау-у, человечество! Адью!

Кипит мой разум возмущенный… – как в грозной песне поётся – и в какой-то там бой вести готов! В смертный, смертный… какой же ещё…

… Сегодня пришла женщина прибирать в квартире, она приходит по пятницам и ломает мой режим, потому что по утрам, рано утром я еду на пробежку, а она не может приходить рано утром, чтобы я оставил её и уехал, целый час мне приходится слоняться по квартире, а тело хочет активно двигаться, перемещаться в пространстве, оно так привыкло за долгие годы, но приходится ждать, когда явится её величество уборщица, к тому же она глухая. Каждый раз, входя, она объявляет прогноз погоды и, заботясь обо мне, предупреждает:

– Сегодня очень холодно. Одевайтесь потеплее, простудитесь.

Я стараюсь как можно громче поблагодарить её, чтобы услышала, но не говорю, что то же самое я уже знаю о погоде по телефону. Или:

– Сегодня ужасная жара. Представьте себе, утро только началось, а уже почти дневная жара. Что же будет днем?

Иногда хочется пошутить, сказать что-то смешное, сострить, но она, знаю – не услышит, молчу.

Нет у меня никаких друзей, я их растерял по дороге, и это вполне нормально для моих лет, нет таких друзей-приятелей, которых я не променял бы на одиночество. Одиночество – вполне нормальное состояние для умного, к тому же творческого человека. Просто удивительно видеть писателя, или живописца, или композитора, который с неутолимой жадностью бегает с одного собрания на другое, с одной презентации на другую, с тусовки на тусовку, и везде выступает, везде говорит, говорит… Пустые речи для такого индивида служат своего рода оправданием своего существования, наполнением нескончаемой паузы в творчестве… Не думайте, что я в этом отношении исключение, я тоже люблю поговорить, потрепаться по пустякам, но я люблю поболтать с самим собой. С кем же еще? Никто не перебивает, не высказывает непрошенных возражений, не спорит.

Вчера ночью видел таракана, пошел помочиться и в туалете, в раковине встретил таракана, вероятно пробравшегося из нижней квартиры по водопроводной трубе, поговорил с ним, пожурил, что без спросу завалился в гости, но убивать не стал.

Ночью плохо спал, все снились покойники, родственники, давнишние знакомые, выговаривали мне за мою безалаберную жизнь, я спокойно выслушивал, понимая, что они понимают, что уже поздно мне изменяться, и возражать не стал, пили пиво, и среди ночи, когда я проснулся, чтобы пойти в туалет, во рту ощутил противный вкус прокисшего пива, что я пробовал давно, в юности. Вошел в туалет, включил свет, а давешний таракан так же сидит в раковине, увидев меня, он зашевелил усами. Немного поговорили о политике, но я очень хотел спать и досмотреть сон, который не мог досмотреть из-за проблем с мочевым пузырем: хотел узнать, заплатит ли приятель за пиво, потому что прежде чем сон прервался, он полез в карман за деньгами: и было интересно: заплатит, или просто будет тянуть, пока я не заплачу.

А что я все о прошлом и о прошлом пишу? О прошлом писать нетрудно, если вообще, положим, что писать нетрудно. Вот ты давай о будущем, или о настоящем, по-настоящему о настоящем писать – это просто пуп надорвешь, ухвати момент жизни, проходящей мимо, или проходящей сквозь тебя, схвати жилку, схвати и быстро-быстро, торопливо, лихорадочно записывай! Ну, это же с ума можно… свихнуться можно: гоняться, схватить, остановить, зафиксировать… С ума можно… Ну и сходи! Для чего же ты еще нужен? Выполни свою миссию, свое предназначение и потом сходи… О будущем много написано, много талантливого, потрясающего – мой любимый Жюль Верн, Брэдбери, Лем, Азимов, Беляев, другие, старавшиеся предвосхитить время, проникнуть своей неуемной фантазией в будущее, и ведь проникали, да еще как! В их книгах много технических находок, прогресс в технике, науке, умопомрачительные изобретения… А вот! Пришла идея откуда не ждали! Ура троекратное! Надо записать, пока не забыл. Будущее и даже наше настоящее: человек продает совесть, хочет пополнить острую нехватку совести в обществе, открывает лавку по продаже этого дефицитного товара, но чем больше он продает, тем больше её остается у него, в нем самом, он задыхается, уже не может так продолжать, так жить… Возникает еще одна проблема – купившие его товар приходят и возвращают, невозможно с этим жить в современном мире, ничего не поделаешь, верните деньги…

Ох, нет, пойду лучше погляжу, что поделывает мой Паразит, так я своего таракана назвал, но он вовсе не паразит, в интернете нашел и прочитал информацию, было такое заглавие статьи: «Без тараканов наша планета не выживет», и долгие объяснения – почему – но мне одного заголовка было достаточно, без всяких объяснений, так что Паразитом я его назвал в шутку, а он шутки понимает, поверьте… Уверяю вас (ведь это все-таки дневник, могу же я так обращаться к читателю, да, да, к читателю, кто бы ни писал дневник, начиная от братьев Гонкур, он пишет с тайной мыслью, что его когда-нибудь прочитают, что он найдет своего благодарного читателя, итак, закрываем скобки, и никогда больше, надеюсь, их не открываем), общение с ним мне многое дает, молчит, не перебивает, а тут в одностороннем разговоре, неожиданно и выявляются у говорящего, то есть – у меня – неизвестные черты характера, которые до сих пор не выявлялись, которых у себя и не подозревал. А чтобы его с другими не путать, я пометил его краской, схватил и пометил, как хватают и отмечают в письме истину, что неожиданно свалилась на голову, или… в голову? Расскажу ему свою идею, может, одобрит? Он, кстати тоже начал уже шалить-пошаливать, кормлю его, крошки ссыпаю в раковину, а этот Паразит в полном смысле слова до того обнаглел, что гостей сзывает на пир. Но бог с ним, мне не жалко, пусть приходят. Есть много общего между приятелями, товарищами, друзьями и тараканами: друзья сближаются с тобой в хорошие дни, и убегают когда у тебя проблемы, ну это общеизвестно, многие прошли через подобное и в итоге растеряли друзей, много общего между ними и тараканами, угощаешь – он твой друг, но есть и отличие – тараканы лучше!