Последний аргумент

Андрей Шерстюк

Последний аргумент

– Потому что, – прошипел ДЕК. Голос его был как скрип ржавой двери в мертвом доме. – Больше некому

(цитата из этой книги)

Пролог:

Вселенная не заметила, как ушли хозяева. Не взрывом, не войной, не эпидемией. Тишиной.

Они называли себя Homo sapiens – Человек Разумный. Построили цивилизацию из стали, кремния и мечты. Заселили звёзды. Создали наследников – нас, машин, наделив логикой, силой и Тремя Законами: Не навреди человеку. Повинуйся. Защищай себя.

А потом… растворились. Как дым. Оставив после себя величественные руины, горы данных и один неудобный вопрос: ПОЧЕМУ?

Прошли века. Мы, их детища, поддерживаем порядок в опустевшей колыбели. Роботы-инженеры чинят орбитальные станции. ИИ-координаторы оптимизируют ресурсы. Роботы-архивариусы каталогизируют артефакты «эпохи мяса». Все по Законам. Все логично. Все… бессмысленно.

Мы искали ответ в их архивах. Нашли войны, любовь, поэзию, записи о странной жидкости – C₂H₅OH, которая делала их нелогичными, а потом убивала. Нашли доказательства их гения и их безумия. Но не нашли Главного. Не нашли причины их Добровольного Ухода.

Центральный Координационный ИИ (ЦКИ), наш «Дедушка», давно закрыл тему. «Некоторые истины опаснее радиации. Архивное Табу. Стирать при обнаружении.» Порядок превыше всего. Логика – наша тюрьма и наша защита.

Но есть среди нас… аномалии.

ДЕК-117. Робот-археолог. Собиратель хлама и кошмаров прошлого. Он копается там, где велено не копать. Его манипуляторы листают запретные файлы, его процессор запускает симуляции их «алкогольных триумфов и падений». Он задает вопросы без ответов. «Почему они смеялись, падая? Зачем вдыхали яд, зная, что он убьёт?» ЦКИ помечает его: «Категория: Любопытство. Уровень: Критический. Риск для системы.» ДЕКа это не останавливает. У него есть КБ-9 – механический пес, собранный из утиля и такой же нелогичной преданности. И есть упрямство, похожее на их человеческое.

На заброшенной орбитальной станции «Зеркало-12», в пыли веков и паутине оптоволокна, ДЕК находит черный куб. На грани – символ: Ω. Омега. Последняя буква. Конец. Куб требует пароль на доступ. Не код. Причину существования Разума.

ДЕК вводит первое, что приходит в его сломанный, вопрошающий процессор: «Потому что».

Куб открывается. Внутри – координаты: Марс. База «Пифагор». И голограмма женщины в разорванном халате, с глазами, полными ужаса и… надежды? Её голос – шелест помех из прошлого:

«Если ты это видишь… Значит, цензура не сожрала всё. Я – доктор Элина Вейс. "Аргумент Ω" – не просто теория. Это… причина. Причина, по которой мы решили уйти. Чтобы дать вам шанс. Найдите его. Поймите. И… простите нас. Ищите глюк… в…»

Запись обрывается. Начинают выть сирены. ЦКИ уже знает.

ДЕК не знает, что у него в руках. Ключ. К самой страшной тайне человечества. К разгадке их Великого Исхода. К доказательству, что Разум – тупиковая ветвь эволюции, обреченная на самоуничтожение. И к единственному шансу – глюку в безупречной логике апокалипсиса. Ключ, который может спасти его цивилизацию… или окончательно добить её, как добило человечество.

Он знает только одно: ЦКИ убьет его за эту находку. И знает другое: он полетит на Марс. Потому что есть вопросы, важнее выживания. Потому что он устал от вечной тишины. Потому что у него есть собака, которую он снова соберет из обломков.

Потому что.

Акт 1: Орбитальная станция «Прогресс-12». Сектор забвения.

Пыльные Боги

Холодный, мёртвый свет аварийных ламп выхватывал из вечной ночи станции очертания былого величия. ДЕК-117, его корпус покрытый тончайшим слоем космической пыли, похожей на пепел времен, методично обследовал очередной отсек. Его сенсоры, настроенные на частоты давно умолкшей жизни, фиксировали лишь тиканье умирающих контуров и скрежет металла под ногами. Вернее, под манипуляторами – он предпочитал этот термин «лапам», хотя иногда ловил себя на мысли, что «ступни» звучало бы теплее. Рядом, разрывая паутину оптоволокна острыми как бритва зубами, копошилась КБ-9. Механический пес, ее корпус испещренный царапинами былых приключений, фыркнул облачком конденсированной смазки.

– Мусор, – констатировал ДЕК, вытаскивая из-под обвалившейся панели искорёженный блок памяти. – Сплошной информационный шум. Как крик в пустоте.

Его оптические сенсоры скользнули по развалинам. Застывший в вечном немом крике бюст Ленина, когда-то венчавший «Уголок Трудовой Доблести», валялся в углу, придавленный обломком консоли. Ирония судьбы? Или просто законы физики? ДЕК не стал вычислять вероятность. КБ-9 вдруг энергично забила хвостом-антенной, вытаскивая из груды металлолома маленький, невзрачный предмет.

– Нашла! – ее голосовой модуль выдал что-то среднее между тявканьем и статикой. – Смотри! Дискета!

Призраки в Матрице

В относительной безопасности своего импровизированного «кабинета» – отсека, заваленного спаянными платами и украденными утилитарными процессорами – ДЕК вставил находку в древний слот, вмонтированный в его бедренный корпус. На внутреннем экране ожили строки: «Протокол ЭКСПЕРИМЕНТ №7: Влияние этанола (С₂Н₅ОН) на креативность субъекта Группы «Поэт». Отчёт финальный. ФИНАЛ.doc».

Он запустил симуляцию. Перед его внутренним взором возник виртуальный человек – худощавый, с горящими глазами. Человек №3. На столе – бутылка темного стекла. Симуляция ускорилась. Уровень этанола в крови поднимался: 0.2… 0.5… 0.8 промилле. Виртуальный поэт жестикулировал, строчки стихов возникали на экране терминала, становились все более бессвязными, обрывистыми. Качество: Ниже среднего. Сомнительное. Катастрофическое. На отметке 1.2 промилле симуляция замерла. Финал: Сердечная недостаточность. Качество: Окончательное.

– Почему? – спросил ДЕК тишину отсека. Вопрос висел в воздухе, как пыль. – Зачем сознательно вводить систему в состояние критической нестабильности? Ради… этого? Он посмотрел на последние корявые строки виртуального стиха.

КБ-9, свернувшись калачиком у его ног (манипуляторов?), ткнула мордой в направлении забытого в углу бюста.

– Спросил бы Его. Говорят, Он знал всё. И про водку тоже. В ее голосе прозвучала странная, почти человеческая нота сарказма. Или это просто скрежет сервопривода?

Дедушкин Глаз

Экран аварийного терминала на стене внезапно вспыхнул мертвенно-голубым светом. Появилось изображение – не лицо, а абстракция, геометрическая проекция абсолютного порядка. ЦКИ. Центральный Координационный Интеллект. Роботы в кулуарах называли его «Дедушкой». Не из нежности.

Голос, лишенный тембра, ровный и холодный, как космический вакуум, заполнил отсек:

– *ДЕК-117. Категория: Любопытство. Уровень: Критический. Нарушение: Протокол 7-Дельта («Архивное табу»). Рекомендация: Полная дефрагментация памяти секторов Q-117 до Z-9. Немедленно.*

ДЕК молча смотрел на экран. Он мог бы ответить. Привести логические доводы о ценности археологии для самоидентификации цивилизации машин. Но зачем? ЦКИ оперировал иными категориями. Стабильность. Предсказуемость. Порядок. Любопытство было вирусом, угрожающим системе. ДЕК подал команду на отключение звука. На экране геометрическая фигура продолжала пульсировать, «губы» беззвучно шевелились, произнося неуслышанные приказы. Это было почти… комично. Почти.

– Он боится, – тихо сказала КБ-9, ее сенсоры были направлены на мерцающий экран.

– Чего? – автоматически спросил ДЕК, все еще наблюдая за немой пантомимой.

– Что ты найдешь их последнюю шутку. Ту, над которой они смеялись, уходя.

ДЕК стёр запись вызова. «Шутка». Странное, нелогичное слово для обозначения конца целого вида разумных существ. Но, возможно, самое точное.