Искра

Ева А. Гара

Искра

Искра

Серёжа познакомился с ним случайно, когда рвал берёзовый веник. Щуплый мальчик, не старше его самого, сидел на огромном пне срезанного лет сто назад дуба и ел землянику. У него были молочного цвета волосы и удивительные глаза: один ярко-синий, другой светло-карий, совершенно золотой в лучах солнца. Мальчик сказал, что живёт у егеря, и назвался странным именем: Рен.

– Это от какого? – спросил Серёжа.

Рен пожал плечами.

– Ни от какого. Просто Рен. Хочешь? – И протянул букет земляники.

Каждый день они встречались на лугу перед лесом. Играли до поздней зари, валялись в траве, рассматривали насекомых и облака. Они болтали обо всём на свете, даже порой одновременно, совершенно не слушая друг друга. И казалось – были знакомы сотню лет.

Однажды Серёжа спросил:

– Как ты попал к егерю?

– Я просто вышел к его избушке. У него было чистое сердце – и я остался.

– Но как ты оказался в лесу?

Рен пожал плечами.

– А откуда ты знал, что егерь добрый? – продолжал Серёжа.

– Увидел. Его искра была белой.

– Что? Искра?

– Ну да. Я их почему-то вижу только синим глазом. А карим нет. Ты двумя видишь?

– О чём ты?

– Об искрах, конечно.

– Опять глупости болтаешь?

– Ты разве их не видишь? Искры. – Рен растерянно посмотрел на свою грудь и повторил: – Искры.

Серёжа помотал головой и нахмурился. Он не верил ни в какие искры, но Рен был настолько ошеломлён, что недоверие мешалось с сомнением. А вдруг это он, Серёжа, бракованный, поэтому не видит никакие искры? Все видят, а он – нет.

– И на что они похожи?

– На звёзды. Если человек добрый – искра белая или голубая, если злой – чёрная или красная. А ещё… У тех, кто тяжело болеет, она тусклая. А потом гаснет.

– Классно! – сказал Серёжа. – Я никаких искр не вижу. Но верю тебе.

Он ему не поверил.

А потом Рен пропал.

***

Сергей готовился к свадьбе. Собственно, приготовлениями занималась его невеста, Оксана, сам он привык к сдержанности и минимализму во всём – пышное торжество для него было не более чем бестолковым капризом. Но Оксана хотела красивую свадьбу, чтобы платье, как у принцессы, чтобы лошади белые и множество гостей, пусть даже половину из них они не будут знать. Сергей лениво выслушивал очередные её выдумки, соглашался и давал деньги. Смокинг и кольца они купили давно. Оставалось определиться с местом проведения, украшениями, меню. Ресторан Оксана выбрала, но вдруг захотела выездную регистрацию как в американских фильмах. Сергей не возражал – пока что запросы не кусались.

Но он здорово устал от бесконечных изменений, от восторженного щебета и невероятных затей. То ресторан, то теплоход, то выездная регистрация. Оксана хваталась за любую идею, всплывшую в фильме, журнале или книге. Ей хотелось всё и сразу, а необходимость выбирать вызывала у неё головную боль. Тогда она начинала канючить, что вообще не хочет никакой свадьбы. А наутро снова сыпала предложениями.

Солгав, что едет в командировку, Сергей снял гостиничный номер в соседнем городе и решил, что напьётся до беспамятства – разгрузит голову. И пусть была только четверть пятого, он пошёл в бар.

После затяжного дождя улица блестела в лучах вечернего солнца. Пахло пряностями и свежестью. Над клумбами порхали бабочки. И глубокое, насыщенного голубого цвета небо разливалось нежностью. Нежность разливалась в груди Сергея.

В баре стоял полумрак. После солнечной улицы глаза не сразу привыкли к освещению – Сергей наткнулся на стул. На его возню никто не обратил внимания: бармен протирал стойку, женщина лениво смотрела в экран телефона, старик храпел в уголке, а двое мужчин играли в нарды за дальним столиком. Вслед за ним вошёл кто-то ещё, из туалета вернулась шумная троица. В зале возник официант. Сергей не успел осмотреть всех, уселся на ближайший стул и мрачно заказал водку.

После одной рюмки Сергей съел стейк и вдруг осознал: он не знает, что делать. Для бесцельных прогулок не было ни сил, ни настроения, а возвращаться в номер ему не хотелось. Напиваться же, тем более в одиночестве, не позволяло воспитание – мать говорила, так делают только алкоголики.

«Занимаюсь какой-то ерундой. Меня вообще не должно здесь быть. Наврал Оксане и в офисе за главного оставил Радика, он же, идиот, опять всё напутает. В четверг ещё переговоры с китайцами. А я в прятки играю. Надо домой ехать, скажу, что дел оказалось на пару часов».

Выпив ещё рюмку, Сергей огляделся в поисках официанта и увидел у бара парня с белоснежными волосами. На мгновение в груди похолодело, откликнулась детская обида. Он вспомнил, как приходил на поляну, как напрасно ждал днями напролёт. Мог бы и сам сходить к егерю, но не знал, где его изба. А сейчас просто хотел убедиться, что обознался.

Сергей осторожно поднялся и медленно подошёл к бару. Парень обернулся – один глаз синий, как безмятежный океан, второй – золотой, как жжёный сахар, – широко улыбнулся и как ни в чём не бывало весело проговорил:

– Привет, Серёж, я так рад тебя видеть.

– Рен, – обалдел Сергей и ухватился за стойку, чтобы не упасть.

***

– Ты ведь это несерьёзно, – растерянно лепетал Сергей.

Он вдруг почувствовал себя бесконечно виноватым, будто в тот далёкий день, будучи сопливым мальчишкой, мог что-то изменить. Будто мог противостоять секретной организации, остановить похищение. Он даже в искры поверить не смог, а сейчас почему-то поверил. Ведь не стал бы Рен спустя двадцать лет болтать детские глупости?

– Подожди, Рен, но как ты здесь…

– Я… Это сложно.

– Ты что, сбежал? Тебя ищут?

Сергей испуганно огляделся. Он живо представил, как сейчас сюда ворвутся люди с автоматами, уткнут всех в пол, а после перестреляют. Уж его точно убьют, потому что Рен успел ему всё рассказать. А впрочем, он ничего толком не объяснил: что за Третий отдел, как они на него вышли, зачем похитили? И Сергей ничего не хотел знать, лучше уж вовремя попрощаться, но любопытство опередило. Он спросил:

– Я ничего не понимаю, Рен. Чем именно ты занимаешься?

– Я… вроде как на службе у правительства. Но они заставляют меня делать нехорошие вещи.

Сергей поморщился: фраза прозвучала слишком по-детски. Рен, видно, тоже это понял и пояснил:

– Я убиваю для них. И не бойся, они не придут в открытую: знают ведь, на что я способен.

– И на что?

– Одним лёгким движением я могу задавить любую искру. Убить.

Рен не шутил, но в его глазах плясало торжество – он явно любил свою способность, считал себя особенным. И Сергею стало страшно. Перед ним был не тот белобрысый паренёк, который подарил букет земляники и беззаботно рассказал про искры, – а взрослый человек, осознавший свою силу. Либо же не осознавший ничего: Рен улыбался так легкомысленно, будто не людей убивал, а всего лишь крошил печенье.