В объятиях предателя, или Ведьмы не плачут

– Я еще не решила отличный он или нет, – отвожу я взгляд в сторону и улыбаюсь.

В ответ Кил только тихо смеется, придвигает меня к себе и обнимает.

– Тогда просто выпьем за красоту, что нас окружает?

И здесь у меня возражений нет.

А потом этот невозможный мужчина кормил меня с рук клубникой, сладко сжимал меня в объятиях, хоть я и старательно уворачивалась, шептал мне всякий романтический бред о том, что из-за меня он сошел с ума, потерял покой и не способен, ни спать, ни есть, ни даже дышать. Верила ли я ему? Нет, что вы! Я просто решила, что еще немного, совсем чуть-чуть, послушаю его трескотню и на один вечер позволю себе поверить, что все это правда, что только для нас двоих горят эти звезды в небе и где-то среди них плывет наш, наполненный огнем, алый шар. А завтра я скажу ему, что его совершенно дурацкое свидание с треском провалилось. Вот так!

Глупая, глупая Ванда…

Глава 12

Домой полиморф привозит меня далеко за полночь, тихо благодарит за доставленное удовольствие и уезжает. И все, ребята! Никаких там приставучих, противных обжиманий на прощанье, никаких слюнявых мерзких поцелуев. Ничего! Когда я, недоумевая, вошла в свои апартаменты, то даже не поняла радоваться мне или грустить. П-ф-ф, нет, ну конечно же, радоваться, что я такое еще удумала сомневаться?

И уже лежа в кровати и засыпая, я вдруг представила, как бесячий полиморф где-то посреди всего этого глупого свидания решил, что никогда меня больше никуда не позовет. Все, хватит. И как-то меня аж пулей с кровати подкинуло. Побежала на кухню, выпила нервно воды, посмотрела на спящую столицу Ра-Кратоса и вернулась в кровать. Что-то и сон не идет и на душе тревога. Черт! А если и правда не позовет? Никогда-никогда? Ну дак и хрен с ним тогда, с козлом! С такими вот неоднозначными мыслями я и забылась поверхностным и тяжелым сном, полным каких-то мутных образов и тревожных видений.

Надо ли говорить, что утром я себя чувствовала разбитой и несчастной? Ну еще бы, всю ночь кошмары смотреть нон-стоп мало кому понравится. И патлатая пиявка тут совершенно ни при чем.

На календаре была суббота. Может быть, именно поэтому на ежедневной тренировке Кила вообще не было и вмиг предвкушение от предстоящей схватки, пусть и учебной, смылось, оставляя после себя пресный привкус разочарования. Ну как же так? Я так хотела повторить свое вчерашнее показательно выступление, а тут такой облом.

Телекорп мой тоже молчал, ни звонков, ни сообщений. Тишина. Вот так, Ванда, доставай айсирити и смотри кино по телевизору, не будет тебе больше, ни свиданий, ни поцелуев с патлатым полиморфом. Но ближе к концу дня, когда уже мои надежды приказали долго жить, тишину комнаты, все-таки, разорвал звук входящего сообщения.

«Ужин?»

Вот же упырь! А руки так и затряслись ему написать какую-нибудь гадость, типа «отвали, забудь мой номер и никогда меня больше не беспокой». Но не вышло, я пыталась написать что-то подобное, стирала и принималась строчить заново раз пять, а то и шесть, только, в итоге, вместо четкого посыла идти в долгое пешее, я выдала жалкое:

«Ладно»

«Ты прелесть! Буду в семь»

Уж не знаю почему мои губы расплылись в улыбке, но скажу вам, что это точно не от счастья увидеть патлатую пиявку. Нет-нет! Просто я поесть люблю. А кто будет отказываться от сытного ужина? Вот-вот…

Так что, ровно в оговоренное время я была готова как никогда. Платье, прическа, высокие каблуки – все как того требуют обстоятельства. При встрече Кил только присвистнул и поцеловал мне руку, а дальше все по отработанной схеме: едем куда-то, а куда и непонятно. Типа очередной сюрприз. Ладно, подождем.

Ну а потом порталопорт, какие-то незнакомые выходы и входы и вот мы неожиданным образом выходим на площадку самого настоящего космического корабля и у меня вновь вытягивается лицо от изумления.

– Это ресторан «Ассадор-Миразур» – ответвление стартовых рубежей Ра-Кратоса в открытом космосе, – поясняет мне Кил, – я очень надеюсь, что тебе здесь понравится.

Да он опять издевается надо мной? Как это может не понравится вообще? Спутники планеты как на ладони, два светила Алши и Урхау и бескрайний океан звезд просто вгоняет меня в экстаз. С ума сойти!

Мы проходим к столику у панорамного окна и принимаемся за выбор блюд, но я, от охватившего меня восторга, не могу сосредоточиться на списке деликатесов и доверяю сделать заказ Аль-Надиру.

Тут и там, я наблюдаю, как отстыковываются корабли и уходят на старт огромные исследовательские шаттлы и крейсеры и не замечаю, как нам уже приносят вино и первые закуски.

Кил начинает спрашивать меня про мою родную планету, быт, друзей и интересах, а я и ответить-то толком ничего не могу. Училась в ведьминском корпусе «Талларон», самом престижном учебном заведении, между прочим. Подруг не имела, друзей тоже, так как с моими родственницами было не до того. И так было слишком «весело». Интересы? Овладеть силой самого Хаоса – вот и все мои интересы. Вывод? Скучная я особа.

– Слушай, дружище, давай мы просто поедим в тишине и разойдемся. К чему весь этот невероятный интерес к моей персоне? – не выдерживаю я атаки его вопросов.

– А ты так до сих пор и не поняла? – тепло улыбается мне патлатый.

– Да уж объясни мне, убогой, – шиплю я, но в душе понимаю, что просто еще раз напрашиваюсь на комплименты.

– Я очарован тобой, Ванда. Ухаживаю, как умею. Я круглыми сутками думаю только о тебе и мечтаю, что ты сменишь гнев на милость и наконец-то заметишь меня и мой к тебе интерес.

Хаос Первозданный, мое сердце подпрыгнуло к горлу, а по телу пронесся табун будоражащих мурашек. Но самое страшное, что щеки мои после его слов опалило огнем непонятного, то ли смущения, то ли удовольствия.

– Так значит, я тебе нравлюсь? – почему-то хрипло уточнила я.

– Это мягко сказано, малышка! И я хотел бы, чтобы ты дала мне шанс понравится и тебе.

– Даже не знаю, – потянула я, – я тебя на дух не переношу, просто органически не перевариваю. Боюсь, милый мой, у тебя совсем нет шансов, – вздохнула я и отпила глоток вина, скрывая усмешку.

– Как же мне быть? – уныло спросил Кил и так жалобно на меня посмотрел, что я не выдержала и расхохоталась, – А я хотел тебя завтра на весь день на пляж пригласить. Но раз шансов у меня нет, то тогда придется ехать одному.

– На пляж? – и он только грустно кивает, а я продолжаю глупо хихикать, – А какой?

– Какой, какой? Конечно, самый красивый в мире! На Зур-Риве, – с печальным вздохом отвечает полиморф, и я снова покатываюсь со смеху от его кривляний.

– Заманчивое предложение, конечно. Правда, компания, так себе, врать не буду. Но выбора у меня же нет? – и Кил тут же отрицательно качает головой, – Ладно, уговорил, вези меня на свой пляж, – все-таки соглашаюсь я и мы уже вместе смеемся над абсурдностью ситуации. Ну почему я не смогла ему отказать? А, ну так пляж же и Зур-Риве…кто от такого отказывается?

После ужина Кил доставил меня домой, вновь поблагодарил за вечер и услужливо открыл мне дверцу флая, мол «все, на выход, вечер окончен».

И как-то на душе тоскливо стало. Хоть бы поприставал что ли ко мне, зараза такая. Немного, всего чуток, малюсенький такой поцелуйчик бы сорвал. Так нет же, только кинул на прощание:

– До завтра, малышка. Буду ровно в десять утра. И да, не забудь купальник.

И уехал, а я понуро поплелась в свои апартаменты, почему-то то до боли в сердце расстроенная, что никакого телесного контакта у нас не было. Ну не дура ли я? Эх, конечно, дура.

Глава 13

Только утром я вспомнила, что у меня нет купальника. Ужас! Просто кошмар.

«Я никуда не поеду. Отбой», – пишу я сообщение и с досадой прикусываю нижнюю губу. Ну, где я возьму бикини утром в воскресенье? Это провал!

Входящий звонок я принимаю, буквально, через три секунды.

– Малышка?

– У меня нет купальника, – с тоской в голосе выдаю я свою проблему.

– Собирайся. Я все решу, – и отключается.

Ну я и собралась. А в назначенное время мы уже мчались в сторону порталопортов. Затем переброс на солнечную, утопающую в зелени и прекрасную Зур-Риву. Аренда флайя, полчаса в пути и вот мы уже выходим на небольшой дикий пляж, где кроме нас, только бескрайняя морская гладь, солнце и белоснежный, хрустящий под ногами песок. На поверку, пляж оказывается не диким, а частным. На возвышении обнаруживается аккуратный домик, где Кил предлагает мне переодеться и протягивает сумку, в котором я и обнаруживаю несколько пар купальников. Святой Космос, когда он успел их купить?

Я вытряхнула и осмотрела подарки, а взгляд сразу зацепился за серебристый, мерцающий в лучах солнца бикини. О, какая красота! Но, когда я прикоснулась к вещице, то перед глазами у меня вдруг будто заволокло туманом, а потом я увидела, как светловолосая девушка примеряет этот самый купальник. Я тут же одернула руку и потрясла головой. Что за чертовщина? Странно…

Ай, ну и к черту! Мне нравится, значит, в нем и пойду. Переоделась, накинула сверху свой легкий сарафан и вышла на пляж, где Кил уже расставил два плетеных лежака, между которыми уместился широкий зонт и столик с напитками. Управился, ну надо же! Я подошла к нему и уселась на лежак.

– Ничего не подошло? – спросил Кил, но я только улыбнулась и кивнула, не смея почему-то отвести от него взгляда. А ведь он был по-настоящему красивым мужчиной, брутальным в самом прямом смысле слова. Потрясающие, выразительные, черные глаза, породистый нос, волевой подбородок, полные чувственные губы и стандартная недельная небритость – все это вкупе образовывало адский, смертоносный для любой девушки коктейль. Может именно поэтому он и бесил меня таким невероятным образом? Да, скорее всего так и есть.

Но когда он начал планомерно раздеваться, глядя прямо мне в глаза, то я даже дышать перестала. Ладно, его шикарный пресс и широкий разворот плеч я уже успела оценить, а вот длинные, мускулистые ноги и ту самую выпуклость в трусах я еще не видела. Космическое дерьмо, Ванда, ты куда уставилась, идиотка махровая?

Я тут же резко отвернулась и с ужасом поняла, что мои щеки заливает румянец стыда. Стыда, мать его ети!!! А этот патлатый качок-переросток, только рассмеялся моему смущению и выдал:

– Раздевайся и пошли купаться.

Ну я и разделась, медленно, пуговицу за пуговицей расстегнула сарафан и предстала перед ним в одном бикини. Кил при взгляде на меня только громко застонал, прикрывая глаза ладонью и с отчаянием прохрипел:

– Я ослеп.

А потом схватил меня за руку и ринулся в бирюзовые воды неизвестного мне моря. Вода, как парное молоко, а в ней мы – два безбашенных идиота: дурачились, брызгались в друг друга, пытались догнать и защекотать до смерти. А потом, вдоволь надурачившись, просто легли на невесомые волны и качались на них, тихо улыбаясь своим мыслям, смотря в голую небесную даль и держась за руки.

День пролетел незаметно, мы много загорали и купались, потом обедали, найденной в домике едой, снова балдели в пенных волнах, а потом переводили дух под лучами уже заходящего солнца. И так мне не хотелось, чтобы этот день кончался, но, увы, ничто не вечно. Словно миг пролетел, а мы уже приближаемся к резиденции «Цессерон».

И вот опять Кил только благодарит меня за время, что я ему подарила, за чудесный день и прочее, и прочее. И так он невероятным образом вызверил меня, что я не выдерживаю и задаю вопрос в лоб:

– Я нравлюсь тебе? – мое сердце так отчаянно стучит в груди, что мне больно. Грудная клетка ходит ходуном, не справляясь с тем количеством адреналина, что было выброшено в кровь после этих смелых слов.

– Я уже говорил, что нравишься? Очень! – без промедления отвечает полиморф, и я с облегчением выдыхаю.

– Тогда какого черта ты больше не целуешь меня? – пытаясь скрыть дрожь в голосе спрашиваю я.

– Потому что, малышка, если я сделаю это, то у меня будет форменный вынос мозга, – почти шепчет мне Кил и легонько дотрагивается до моего колена.

– А у тебя еще и мозги есть? – недовольно бурчу я и это последнее, что мне удается сказать.

Я даже не поняла, как он выдернул меня с моего сидения и усадил себе на колени, впиваясь в мои губы самым сладким и самым порочным поцелуем, что только можно вообразить.

Хотела, Ванда, ну так получай! Обоюдный отчаянный протяжный стон и нас уже не остановить.

Его язык во мне, так запредельно прекрасно насилует мой рот, зубы прихватывают то нижнюю, то верхнюю губу и мне так сладко, так невозможно хорошо, под этими грешными ласками. Я не замечаю, как его руки поспешно расстегивают пуговицы на моем сарафане, как приспускают чашки лифа, как припадают к вершинкам груди. Я тут же слышу его удивленный шипящий вздох, а потом и хриплый, надсадный шепот:

– Пресвятой Космос, ты убиваешь меня!

А потом его язык осторожно касается бусины соска, проколотого серебряным колечком, прикусывает и легонько потягивает. Все, я в раю! Одна его рука ласкает правую грудь, а рот занят левой, и я с трепетом и ужасом понимаю, что между ног у меня все невероятным образом пульсирует, налито жаром и, Хаос Первозданный, сочится влагой истинной страсти. И я не могу удержать порывы своего тела в узде, меня прошивает одна за другой молнии и бьют прямо туда, где и так уже все объято пламенем. Да, я трусь бедрами об него, чувствуя, как его твердый, налитый член точно в такой же агонии пульсирует и жаждет ласки.

Изо рта, против моей воли, вырывается только жалобный скулеж. Я не знаю, чего хочу, я вся в огне, пылаю и вообще не соображаю, что происходит и что меня ждет в конце этой адовой пытки наслаждением.

– Сейчас, маленькая, сейчас будет хорошо, – рывок сарафана вниз до локтей, руки назад, зажаты между его ног и вот я уже не могу пошевелиться, но мне плевать. Совершенно, черт возьми!

Я слышу, как рвется ткань моих трусиков, как его пальцы касаются клитора, как сладко потирают налитую горошину, а вторая рука уже растягивает вход в святая святых.

– Не надо, – шепчу я в полубреду.

– Я все знаю, молчи, – и вновь его губы смыкаются на соске, посасывают, покусывают, пока руки нагло хозяйничают у меня между ног, уверенно и так порочно настойчиво. Соски покалывает, по позвоночнику прокатывает одна за одной волны подступающего наслаждения, ноги дрожат, а между ними все сжимается от небывалого напряжения, сильно, почти так, как невозможно терпеть, а потом взрывается невероятной вспышкой такого запредельного кайфа, что я чуть не отключаюсь от невозможности его пережить.

И да, мне так хорошо, что я не замечаю, как Кил высвобождает одну мою руку, а потом и свой член из-под резинки штанов и вкладывает его в мою ладонь. Он направляет меня, но я чувствую, как он с каждой секундой все больше твердеет в моих руках: огромный, горячий, но такой нежный.

– Быстрее, Ванда, – почти грубо приказывает он мне, и я от чего-то подчиняюсь, делая так, как он просит, пока Кил с тихим рыком не кончает себе в руку и не прикусывает кожу на моей шее до легкой боли.

Да уж, вот тебе и поцелуй, Ванда. Вот тебе и четвертое свидание…

Глава 14

Кил аккуратно снимает с меня остатки моих трусиков, застегивает на все пуговки сарафан и ссаживает со своих колен, затем ласково прикасается пальцами к моим растерзанным губам и надсадным, почти треснувшим голосом шепчет мне:

– Убегай, малышка, иначе злой, страшный полиморф не выдержит, скрутит тебя на заднем сидении и сотворит с твоим телом что-то порочное и до боли неприличное.

Я же только фыркаю и отворачиваюсь, отчаянно краснея и не находясь, что ему ответить. Но стоит мне только открыть дверь, как настойчивые руки разворачивают меня, а бессовестные губы вновь впиваются в мой рот, даря новый очередной сноп сладострастных искр.

– Я приеду завтра в семь. Иди, – рычит он и я срываюсь с места и почти бегу в свои апартаменты, закрываясь на все замки и в оголтелой панике прижимаюсь спиной к двери.

Хаос Первозданный, что я вытворяю? Отчаянный не то смех, не то всхлип срывается с моих губ, а в груди так щемит непонятная мне тоска, вперемешку с предвкушением. И да, черт возьми, я знаю, чего я так невероятным образом жду – завтрашнего вечера, долбанных семи часов, чтобы опять окунуться туда, где правят умелые руки и губы ненавистного мне полиморфа. Я сошла с ума! Я точно спятила…

И ночью, я почти не сплю, я горю в огне, а потом дрожу от пронизывающего холода. И смех, демонический, каркающий, торжествующий, воистину леденящий душу взрывает мои барабанные перепонки. Он смеется надо мной и не желает останавливаться. Чему он так отчаянно радуется? Или моя ужасная наследственность все-таки берет свое и я медленно, но верно впадаю в пучину безумия?

Как итог, утром я чувствую себя совершенно разбитой и ни на что не способной. Благо, на телекорп приходит уведомление, что ежедневных тренировок Правления Ра и Служителей не будет. Интересно почему? Приуныла, но ненадолго. Меня вновь вызвали на Талан. Опять какие-то сбои в настройках, туча замеров и тестов только для того, чтобы горемычный кристалл Эббера все-таки вырос, завязанный на поле моей энергии.

А потом обратно на Ра-Кратос, чтобы собираться, выбирать самое красивое платье для него. А еще белье. Святой Космос, я выбирала белье, самое эффектное и сексуальное, для того чтобы патлатый полиморф сегодня вечером увидел и, может быть, даже снял его с меня. Нет, отдаваться я ему точно не планировала. Вот еще! Три ха-ха. А вот все остальное…ну почему нет, он, положа руку на сердце чертовски хорошо целуется, ребята.

Ровно в семь вечера я получила заветное сообщение «я на месте» и решительно двинулась на выход. Он уже ждал меня, приглашающе открыв дверь пассажирского сидения.

– Привет, – хрипло выдавила из себя я, а в ответ получила такой жаркий, сводящий с ума поцелуй, что мои колени тут же задрожали. Ой, мамочки!

Куда едем не спрашивала, только пялилась во все глаза на то, как уверенно ведет флай Кил, как его рука ласкает мою коленку, а потом движется выше и осторожно проходится по кружеву между ног. Только бы не стонать, только бы не выдать своего нетерпения!

Но муки мои длились недолго. Мы приехали в кинотеатр. Ну кто бы мог подумать?

– Все парочки ходят в кино, рано или поздно, – ухмыльнулся мне Кил и потащил вглубь здания, а потом и в камерный, премиальный кинозал всего с одним огромным, мягким диваном.

Что ж, фильм был о любви, это я поняла, а вот что было по сюжету, осталось за пределами моего мироздания. Почему? Ну а как вы думаете? Он, казалось бы, сначала ничего такого не делал, просто прижимал спиной к себе и размеренно гладил меня по руке, аккуратно убирал волосы за ухо и едва-едва прикасался к чувствительной коже шеи, пока меня не повело и дыхание не сбилось от непонятного томления. А потом, я даже отреагировать не успела, как Кил жестко прихватил меня за горло, тут же, прикусывая мочку уха, подхватил под колено мою правую ногу и отвел в сторону, открывая вид на черное кружево моего белья.

– Смотри на экран, Ванда, – его голос, почти грубый, приказывает мне, и я не могу не подчиниться, – глаза не закрывай.

Его пальцы уже гладят меня через ткань трусиков, подныривают и касаются предательски разбухших и влажных складок, и я не могу сдержать стона и прикрываю веки.

– Не закрывай, я сказал, – почти рявкает он мне и от его голоса мою поясницу прошивает огненная молния желания, – как ты хочешь, жестко и быстро? Или ласково и медленно?

Я не могу ответить, я ничего не знаю, я просто плавлюсь в его руках и изо всех сил стараюсь смотреть на экран. Тихий смех и почти самодовольный шепот:

– Правильно, моя хорошая, здесь я решаю, как это будет.

И все, после этих слов я затерялась между красными вспышками кайфа и последними предсмертными трепыханиями моей совести и гордости. Делай патлатый свои грязные дела, уже хоть что-нибудь делай. И он не разочаровал! Его пальцы насиловали клитор, умеючи, с оттяжкой, долго, пока меня не выгнуло дугой в предоргазменной судороге. Но я не получаю долгожданной разрядки. Его пальцы оставляют меня ни с чем, заставляя почти хныкать от разочарования.

– Открой рот, – командует он, все еще жестко удерживая меня рукой за шею, и я вновь подчиняюсь, чувствуя вкус моей страсти, запах моего желания на его пальцах, – соси.

Хаос Первозданный, почему я так реагирую? Почему мне так нравятся все эти его грязные игры со мной? Почему я не могу сказать ему нет и послать куда подальше? Но я, действительно, не могу. И я это делаю и сосу, облизываю и еще больше завожусь.

А потом он убирает руку, заменяя ее своим языком и губами. Это даже не поцелуй, это разврат в чистом виде и его пальцы снова на мне и во мне, одновременно, стимулируют перевозбужденный клитор и погружаются в истекающую влагой дырочку, снова, снова и снова.

– Кончай, – рычит он мне в рот, и я тут же рассыпаюсь на миллион шипящих в огне брызг, я не могу ему сопротивляться, – Ты будешь моей. Поняла меня? – слышу я его жесткие, полные непоколебимой уверенности, слова.

– Да, – только и могу я выдохнуть ему в ответ. Почему? Потому, что не могу иначе, потому что-то, что между нами происходит, слишком прекрасно, чтобы этому сопротивляться.

Он поправляет мое сбившееся белье и платье, усаживая меня себе и, под бок как ни в чем не бывало, ошарашивает новостью, пристально уставившись в экран.

– Кстати, Архонт вернулся, – вот так, будто и не он сейчас меня трахал пальцами.

– Да? – и тут же мое сердце чуть не пробило грудную клетку от страха.

– Да, малышка. Закроет висяки, с тобой все уладит и, думаю, к концу недели ты сможешь навсегда избавиться от приставучего полиморфа.

Он улыбался мне самой заразительной улыбкой на свете, а мне почему-то от его слов хотелось плакать.

Глава 15

POV Ванда

Наверное, не надо говорить, что я не выказала ему своего страха и недовольства? Да, после фильма, сюжет которого прошел мимо меня, Кил отвез меня домой, долго целовал, прежде чем отпустить, но руки больше не распускал. Но и о новом свидании больше не заикнулся. Да, просто попрощался и уехал. А я зашла в свои апартаменты, замерла посреди гостиной, стояла и обтекала. Тогда, в этот вечер понедельника я еще не осознавала, насколько глубоко увязла в этих зыбучих песках, имя которым Килиан Аль-Надир.

Весь день вторника я изводила себя ожиданием, накрутила себя до невозможности, несколько десятков раз брала в руки телекорп и проверяла возможные пропущенные, но ничего не находила. Тишина, полный игнор.

Видит Хаос, я старалась гнать мысли о патлатом полиморфе из своей головы, но у меня ничего не получалось. Я была напугана одной только мыслью, что раз мне скоро уезжать, то он меня больше никуда не позовет. И вообще, я больше не хотела так скоро покидать Ра-Кратос, я отчаянно хотела задержаться. Скажете дура? И будете правы.

Во вторник он так и не объявился, ни ответа, ни привета. Я до поздней ночи ждала хоть что-то, хотя бы сообщения, но, увы. Вконец измотавшись, с дрожащей губой, трясущимся подбородком и набухшими веками, я обреченно пошаркала в постель. Утро вечера ведь мудренее?

В среду утром я решительно приказала себе выкинуть все глупые мысли о всяких там смазливых Ра и больше никогда не идти с ними на контакт. У меня даже немного получилось, ведь с Талана пришло уведомление, что кристалл Эббера почти готов и ждет контрольной синхронизации. Вот и все. Осталось получить разрешение на отъезд у Великого и можно отчаливать домой. От мыслей этих дрожали руки, но что я могла?

И если с Таланом у меня еще получилось все закончить, то звонить Каину Аттер-Нуаро я, категорическим образом, трусила. Черт, я не хотела уезжать, я ждала, отчаянно, по-детски, но уж как есть… И дождалась.

Он позвонил вечером в среду. Поздно, тогда, когда я уже совсем отчаялась, и увидеть, и услышать его. Первый порыв был не брать трубку, но он так быстро растаял, что я вообще не поняла, был ли он вообще или просто мне привиделся. Потом я думала, что отвечу ему грубо, в своем обычном репертуаре, мол «изыди, супостат, и больше не смей тревожить Великую Ванду». Но, с прискорбием скажу я вам, получилось только это:

– Привет, – хрипло, надсадно, с придыханием. Чертова махровая идиотка!

– Я так соскучился по тебе, малышка, сил нет. Наконец-то вырвался. Ужин?

– Ты время видел? Еще немного и можно будет завтракать, – прыснула я, а сердце так отчаянно и сладко трепыхалось в груди, что сомнений быть не могло – оно счастливо, что он позвонил.

– Не дразнись, – почти простонал Кил, а потом решительно перевел тему, – Тебе хватит двадцать минут на сборы?

– А…да! – я почти не думала, я два дня ходила готовая ко всему и только с ним, так что мне и пяти минут хватит за глаза.

– Отлично, скоро буду, – и отключился, а я тут же радостно взвизгнула и исполнила победный танец городской сумасшедшей.

Он приехал минута в минуту, усадил меня в флай, чмокнул в щеку и тут же стартанул. Я, как обычно, не спрашивала куда мы едем, я просто смотрела на него и не могла насмотреться, а он, ловя мои взгляды, только тепло мне улыбался, и я таяла как масло на горячей сковороде только от того, что он рядом.