Крик

Гвей Лардж

Крик

Пролог

Понедельник, 14-ое февраля.

Ты идёшь по улице, яркое солнце светит прямо в лицо.

Душно. Солнечный свет залил все вокруг собою, сейчас на руки, ноги, шею, голову – все, на все вокруг давит раскалённая медь. До 1000 градусов раскаленный метал.

Ты делаешь шаг. Колени болят, в левом колене что-то стреляет.

Сводит ноги.

В кармане нащупываешь документ. Без синей картонки здесь никуда.

Белую кофту решаешь снять потом, в здании.

Опа!

Ой, а теперь ты наступаешь на что-то и чуть не падаешь. Прям отшарахиваешься. На мозги похоже.

Вот, даже брызнуло что-то.

А, это апельсин. Большой, ярко-оранжевый, сочный апельсин.

Уже раздавленный. И очень похожий на мозги. Только оранжевые.

Ты хмуришься и шагаешь дальше. Вперёд. Но ты запомнил этот апельсин. Очень сильно. Ой, как запомнил…

***

Воскресенье, 13-ое февраля.

Утро. Ты идёшь навстречу тому, к чему должен идти.

Навстречу городу, чья жизнь разрушена, детям, которые потеряли своих родителей. Ты идёшь навстречу смерти.

Но ты веришь, что можешь принести жизнь.

Ночь в чужом месте прошла мучительно долго. Терпение было совсем на исходе. Теперь его совсем нет.

Усталость.

Однако, конечно, в этих местах тебе невозможно связать руки или ноги, как и невозможно найти себе "чужой уголок": все родное. Как и невозможно разрушать семьи…

С другой стороны, руки и не ноги не сковывают тебе, родным здесь все считаешь ты, а людей убиваешь не ты. Но ведь это ты ночью "спишь", теряешься в каких-то сомнениях, ждёшь чего-то, а не идешь сам.

Хотя, куда ты вообще пойдешь, и что ты вообще решишь?

Смотришь на тусклые звёзды тусклыми глазами. Они потеряли яркость, как и звезды.

О, да, конечно же, здесь нет никаких апельсинов.

Глава 1.

Однажды, ты проснёшься. Встанешь, пойдешь в ванную и умоешься, позавтракаешь с семьёй, и вы все вместе поедете, кто в школу, кто на работу. И всё будет хорошо.

Но ты не Он.

***

Красный кирпич. Алый закат на западе. Кровь.

Виктория Александровна крепко держала за руку, а вокруг взрывался порох. Но дышалось легко: на лице был белый платок. А Виктория Александровна закрывала нос серым рукавом.

Это был апрель. А только день назад все радостно радовались, мол, тепло, наконец…

Но тепло здесь могло быть только от пушки сотруднику, который её держал, ну, а человеку, на которого она направлена, прямо-таки жарко…

Со всех сторон, из-под всех обломков, из-за каждой стены, через тела людей в толпу сочился звук, сочились голоса. Голос.

Твёрдый бас говорил, о чём-то говорил…

«Всё в порядке, вы проснулись, вы идёте, всё под контролем. Мы всё контролируем, ни одной смерти…»

В порядке, в порядке, в порядке…

Люди шли дальше. Толпа двигалась, толпа следовала, толпа была ведома Царём. Это люди Царя в Этом городе, в Этой стране. И они этого Царя любят, они Эту страну любят.

Но, вот, «всё в порядке», «всё в порядке», «всё в порядке». Твёрдый бас об этом говорил, и толпа этому верила, но почему тогда собралась толпа в облаке дыма и пороха?

Он смотрел под ноги и просто шёл в сторону Ината Гинина. Он старался идти бесшумно, старался наступать на мелкие обломки, бетонную крошку, ну, и на остатки дорожных ям так, чтобы шаг не издавал ни звука, чтобы не оставалось никакого следа… Он смотрел под ноги и старательно следил за тем, чтобы движение было бесшумно.

Арм поднял взгляд вверх прямо на Вику. А Вика направляла свой взгляд то в сторону Царя, то в небо… Её яркие голубые глаза блестели. Лицо серое, слёзы, наверное, горькие.

Она внимала.

Горькая… ложь, правда? Что там говорил мужской голос, за каким там батюшкой они шли?..

Её серое платье было немножко красным, измазанным свеклой из огорода, землей из огорода и кровью какой-то…

Плохо. Вике плохо, Вике горько.

Мальчик аккуратно отпустил её руку, снял свой платок и разорвал напополам.

Он красный, ой… Ладонь немного разорвана…

Один кусочек ткани намотал на кулак.

Арм опять взял Вику за руку и стал медленно-медленно отводить в сторону, тянуть левее, в менее людную часть дороги.

– Виктория Александровна, держите, – он размотал платок и протянул женщине. Они шли прямо у какой-то разваленной стеночки, прямо из-за которой обычно стреляют.

Женщина резко повернулась к Арму, нахмурилась, но не остановилась. Немного мокрую ткань взяла, завязала за головой…

– Задело, видно. Пойдём в левую сторону, сегодня надо идти так.

Теперь она не дёрнулась из-за шёпота. Но услышала. Её яркие голубые глаза ярко блестели.

Арм Уилл старался идти тихо и вести Викторию Александровну так, чтобы она не упала.

…

Они шли по Центральной улице Гинина и плавно свернули влево – на Западную объездную дорогу к Летнему Дворцу. Основная дорога утонула в порохе и дыме, и пыли, и красном крошке, и алом закате, и в крови.

– Сегодня сотрудники сидели справа, сотрудники сидели у правой части дороги…

Пётр Викторович смотрел в одну точку затуманенным взглядом. Виктория Александровна говорила, говорила очень тихо, а голос дрожал…

Арм Уилл развязывал ботинки. Арм их слышал.

…

Он пошёл туда, просто потому что там не стреляли. Но в основном толпа слышала мужской голос.

Белый шум.

***

Жарко. Вроде бы, здесь и раньше было так, но никогда прежде тепло не было таким. Теперь вода испарялась и из луж, и из уличных бочек, и из тела. Ноги дубовые, руки затекали, всё тело не слушалось особо, не хотело идти тихо, но он шёл, конечно.

А вокруг, вдоль дороги к хате, сосенки тёмно-зелёные высокие – те же любимые деревья… А над головой огромное небо, как Викины глаза…

– Здравствуйте. – Голова загудела сразу.

Виктория Александровна готовила что-то с помидорами.

– Здравствуй, Арм, – спокойный тихий голос, – представляешь, поспели уже!

Он замер прямо посреди кухни. Пару секунд молчал. Все слова, вдруг, исчезли…

– Хорошо… – Он прозвучал очень натурально спокойно, даже воодушевлённо…

– По радио передали, что в город смогут поставлять дешёвые свежие овощи и даже фрукты! – Женщина обернулась и улыбнулась мальчику. – Вот… – она чуть прищурилась, – сейчас про рост экономики говорят, это же хорошо!

Арм подошел к раковине, слабо включил воду, стал мыть, что есть.

– Я ничего не слышу.

– Это главные новости, глупо их отрицать. – Вика подошла к приемнику и сделала громче.

Мальчик вздохнул.

– Этой жары раньше не было. Потеплело очень резко. – Получилось лишь тихо прохрипеть.

– Ты не видел, что раньше было точно так же. Ты с рождения слишком не любишь хоть какое-то тепло. А в этом году просто погода чуть приятнее… – Улыбалась. Глядя в стену.

– Люди радуются наконец-то теплу не от огня.

Это Пётр Викторович направлялся к выходу. Задержался в дверном проёме. Прищурился. Прислушивался, а потом вмиг посерьезнел – глаз дрогнул левый.

– Хоть что-то пусть будет хорошее.

– Ты что, не говори так, – голос Вики стал мягче и грустнее, – в нашей жизни всё хорошо.

– Всё в порядке… – Пробурчал тихо. Но Пётр Викторович нахмурился, как обычно перед работой…

Арм закончил с посудой, отряхнул руки и ушёл в комнату. Виктория Александровна отошла от приёмника и продолжила резать помидоры.

…

Он глубоко дышал, чтобы успокоить головную боль. Он уже долго не слышит, просто не слышит этот мужской голос, не воспринимает эти слова, которые делают только плохо и больно, от которых гудит голова. И толпа. И люди все гудят, от этой боли.

По крайней мере, так кажется. Очень убедительно кажется.

…Но Вике же скоро опять будет плохо. Пётр Викторович же такой строгий с собой из-за этого…

Он кусал щёки, чтобы хоть так прийти в себя. Просто не слышать. Это просто надо не слышать, как всегда.

Арм недавно нашёл в стопке барахла какой-то сборник карт – «Школьные контурные карты». Старый сборник карт. Климатическая карта врёт. Сейчас не может быть так холодно в 60-ых широтах северного материка.

Он усмехнулся.

Приятный холодный пол, как магнит, притягивал к себе… Голова медленно опускалась, в макушке кололо, но это казалось приятным, успокаивающим… Губы аж немного подрагивали, но так… лучше.

Вдох. Выдох. Всё хорошо, это просто белый шум. Этот рокот, эти крики, эта боль, эти горькие слёзы на щеках и спокойный, твёрдый бас – всё просто шум.

Вдох. Выдох.

***

– Скажите, пожалуйста, в каком классе я буду учиться? – Он уже зашнуровывал ботинки.

– Ну, в обычном… – Вика ни то, что суетилась… так, не торопясь, торопилась…

– Сколько в нём будет человек?

– По-моему, 33. Новые друзья, знакомые, здорово?

– Конечно, – он улыбнулся. Вика тоже.

Виктория Александровна проводила Арма до ворот школы один единственный раз.

…

– Ребята, сегодня очень важный день в вашей жизни, вы начинаете долгий путь в мире знаний!

Учительница худенькая женщина, лет пятидесяти, а может и тридцати… Улыбка сдержанная, руки всё время или за спиной, или мягко жестикулируют.

Здесь очень узкие коридоры для такого количества людей и очень низкие потолки для старшеклассников.

«Ребята, это – школа, здесь на первом месте стоит дисциплина…»

Здесь очень хотят, чтобы правила соблюдались. Всё хотят контролировать. Ну, оно и понятно…

Перемена. Арм на втором лестничном пролёте – второй этаж. Стоял в стороне, не мешая огромному потоку людей двигаться. Широкое пространство, но так мало людей…

Пятый-шестой класс по виду, все встали в кольцо. Прислушиваться было не к чему, разобрать получалось лишь бессмысленные вбросы с одной стороны.

Он видел в центре двух парней, один из них высокий такой, коренастый…

Раз! И ударил.

А огромный поток людей двигался.

Глаза этого парня блестели азартом, желанием каким-то… Светлые, как волосы. И волосы русые мокрые.

– Вот тебе, урод!

И они встретились глазами. Он спокойно смотрел, а чужой странный взгляд на миг стал растерянным. Но лишь на миг. Парень отвёл взор и снова ударил «урода».

Арм спокойно вернулся в класс. Сначала немного удивился, но скоро понял, что «любопытному первокласснику» никто ничего предъявить и в бреду не захочет. А тот парень определенно был в бреду.

На следующем перерыве Он опять пошёл на второй этаж. Совсем немного отошёл от лестницы, и вот те – распахнута дверь в кабинет 204, на первой парте тот парень.

В расписании на первом этаже было сказано: «204 – 6 б, 11 а».

…

В этом месте всё пытаются контролировать, но получается это ужасно, даже совсем никак. Ну, оно и понятно.

Но, благо, в Этой стране Царя у всех всё в порядке, так что…

…

Не контролировали ничего даже во время урока, Арму поразительно легко удавалось в такое «тихое» время изучать это место и людей здесь. Пару минут хватает, чтобы сбегать туда сюда, так, чтобы никто ничего не заметил.

Потеряться в классе и толпе так же легко, как и в жизни, в толпе на улице. Он не такой же, как они, просто ходит тихо и быстро, говорит коротко, ясно и быстро, и в принципе такой тихий, тихий, но ровный, конечно. Не придерешься.

И уживаться с этим миром становится вполне легко, когда этот мир в себя не впускаешь. Гама, визгов и криков, речей здесь очень много, от них бы давно раскололась голова…

Но голова занята другим.

…

Физически делать что-то с такими парнями бесполезно – слишком много внимания привлечет. Нужно узнавать всё, что можно, пока не поймёшь всё полностью…

Сайт школы – мало, сторонние сервисы – мало, а как ещё можно пойти…

До каких данных можно добраться, до чего можно дойти, как дойти – главное… Очень много книжек из барахла подскажут. И «всё в порядке» Царя тоже поможет.

…

Срывать раз за разом все эти массовые мероприятия и сборища – самое простое решение. А один на один с «уродом» и каким-то странным наблюдателем уже не так хочется драться.

Средства связи у шестиклассников оказались максимально простыми. Но не проще гос шифрования всех персональных паролей в этой стране.

…

Пятница, 15-ое января.

Нет снега. Нет ветра. Не так уж и холодно, Ему прямо тепло.

Уже подходил к школе тихо. Смотрел в ноги, взял сегодня платок с собой.

Глаза были наполовину прикрыты – обычный вид в этом мире… Просто, так все ходят, яркий взгляд сильно заметен…

«После уроков на четвёртом этаже», – перехваченное ночью сообщение.

Он вдруг посмотрел в небо – всё было скрыто серыми облаками, солнце не видно, ничего яркого не видно.

Красиво.

…

– Арм, почему у тебя такой неподобающий внешний вид? Глаза красные, круги синие – ты как панда! – Учительница остановила Его прямо посреди класса на перемене.

Он секунду помолчал и:

– Извините. Не привык к раннему подъёму зимой, но за видом следить, конечно же, буду. – Мальчик сдержанно улыбнулся. Учительница сохраняла напускную строгость.

– Уж, пожалуйста.

…

Беспокоиться о том, что же значит это внезапное замечание, не было ни сил, ни времени.

«Сказал, главное, всё, как нужно…»

Уроки были закончены, платок натянут. Он бежал в другой конец здания, чтобы зайти в коридор четвертого этажа чердака.

И прямо там был этот парень, стоял, оперевшись на стену. Арма совсем не замечал. Ну, Арма за тенью шкафа никто бы не заметил…

Поднялся и «урод». Тоже, на деле, обычный паренек, не особо и слабый…

– Мы одни сегодня? – Голос тоже вполне чёткий, но дрожит.

Парень весь зажимался, волновался…

У парня ничего не выходило, а Арм на это смотрел. «Урод», оказывается, вполне может ответить…

«Урод» в итоге спокойно ушёл, ничего и никого не дождавшись.

Парень ходил туда-сюда, кусал губы…

И вдруг дёрнулся, от того, что за спиной человека заметил.

– Прекрасный последний танец вышел…

– Ты чего так крадёшься?! Ты кто вообще?

Арм оставался максимально спокойным. Достал даже руки из-за спины.

– Интересно было всегда за вами смотреть. Но сегодня, видно, был последний раз.

Парень хмурился.

– А, ты – мелочь очередная… – Теперь взгляд отвести не получалось. – Что тебе вообще надо, ты крыса, или что?.. Чего ты смотришь, чего? – Чуть ли не кулаками машет, а Он спокойно отходит.

Вдруг Арм оказался прижат к стене.

Взгляд парня блестел. Отчаянием.

– Ты под чем-то что-ли…

Он наконец-то отбил удар. Парень бил ещё, Арм наконец-то взял в захват и скрутил.

– Прекрасный последний танец. Пошли вниз. – Признаться, Его голос тоже немного дрожал. – Ты на высшем уровне сделал всё, что мог. Молодец.

– Пусти, нормально всё…

И Арм пустил.

…

«Ненавижу…»

Он лежал на полу, закрыл лицо руками. Это не болит что-то. Это трясёт изнутри.

Руки дрожали, в горле ком, встать было вообще невозможно.

Темно. Да, темно, всё хорошо, но пол холодный, и выворачивало.

«Никто никому не угрожает, больно никому не будет, всё осталось, это законченная история… Стало лучше, чем было…»

Облако ушли – на небе стали видны звёзды. В бескрайней темной вышине звёзды и луна…

И трёх минут не прошло – Арм встал. Тихо вышел на улицу. Огромное небо, сотни созвездий, сосны, растущие вдоль дороги.

Вдох. Выдох.

Воздух свежий. Определенно свежее, чем днём и в доме.

Вдох. Выдох.

***

А лес темным вечером, оказывается, не такой уж и тёмный.

Приходилось бежать, чтобы успеть, а это выходило не так уж тихо. Какие-то мелкие ветки иногда ломались под ногами, но старая хвоя лишь шуршит, будто по ней лисёнок прошёл.

Быстро. Быстро. Быстро шевелил ногами. В запасе должно было оставаться ещё 15 минут, но что-то внутри говорило, что надо торопиться. Очень.

…

Почему никто не хотел останавливать избиение посреди школы? Почему ни с кем ничего не было после?

Обычно за таким стоит нечто большее.

Кто-то старший.

…

Почему старшеклассники так непринужденно относятся к датам и времени?

На какой-то ветке уже сидел настоящий филин, большой такой… громкий… Арм совсем не дрогнул. Свежий воздух бил в лицо, ветер дул встречный, но платок был завязан крепко.

…

«Заберешь мелочь под лестницей в подвале у южного крыла…»

Ну, надо же детям как-то развлекаться…

Арм, ни то что совсем позабыл, в какой напряженной обстановке находится… однако, простота паролей настоящих подпольников его удивила гораздо больше.

Ну, в общем, такой интересный промысел оказался в школе обычным делом. В школах. Всего города.

Делали бы они своё дело и дальше, но зачем приставать к мелким?

…

Благодаря тренировкам колени, слава небу, крепкие, но ноги всё равно постепенно становились тяжелее, тяжелее…

Вот уже заросли вокруг всё реже и реже, деревья появлялись лиственные, а вокруг стало душно. Вот это уже неприятно, дыхание прямо спирало, душило, прямо, душило… Платок был давно снят.

Всё равно, он справится. Даже если поймают прямо с поличным, такие, как он, в этом – обычное дело. Ничего сильно страшного не будет…

Здание совсем рядом.

Арм бежал совсем близко к стене из белого кирпича.

…

Мелкие могут быть простыми школьниками, а могут быть братьями «важных шишек». Или такими же «абсолютно равными участниками», которые лишь руки марают.

Вот и всё.

…

Блестящая зелёная рукоять. Это острый складной нож…

И белый капюшон, чёрная кофта – он.

Вот главарь этой школьной банды настоящий урод, кто ещё будет приходить так рано, ещё и под окнами бегать…

Ладно… Лишь долгий выдох. Лишь хрустнуло что-то под ногой. Лишь кусал щёки.

Надо забежать глубже в лес. Просто, придётся начать всё немного раньше…

Всё же, работать с одним уродом проще, чем с десятью.

…

Почему эти «важные-умные бандиты» сами, без Арма, не додумались все самые важные вопросы решать через пару конкретных людей?..

У этих шаек масса всё решает, мол, чем больше, тем проще. А Арму проще их взломать. Все сообщения, как на ладони…

Срывать общие встречи – первое дело. Срывать встречи с поставщиком – второе и важное. Успокаивать уродов потом после неких «сложностей» с товаром – сложно, но можно.

…

Колени, всё же, иногда болят. Бегать приходится много.

Он был на месте. Точнее, они.

Урод долго ходил туда-сюда. Громко шаркал. Нож достал. Крутил.

Дышать тихо оказывается сложнее, чем бежать. Жар разливался в каждую клеточку тела по венам вместе с кровью, кровь чуть ли не кипела… Филин сзади ухал слишком громко.

Ничего, сидеть долго не придётся.

Он просто дышал. Просто пялил на этот нож полузакрытыми глазами, но спокойствие сохранять было подозрительно легко.

21:00

Арм встал. Сделал шаг на веточку – хруст. Вторая палка – хруст. Сухие листья – шелест.

Урод обернулся. Лицо было черным под капюшоном, но глаза блестели красным. Как шакальи.

Призрак, весь в белом, он стоял за кустом, глаза, казалось, сливались с одеждой, с телом.

А шакальи глаза округлились.

Арм медленно помахал рукой.

Они бежали очень громко, ломая все палки и ветки, раскидывая хвою под ногами, спугивая ночных птиц с деревьев. И у них блестел нож с зелёной рукояткой в правой руке.

– Щенок мелкий, кто ты, откуда? – Шакал рычал. А призрак всё парил где-то вдалеке, виляя между тёмными широкими стволами деревьев.

Он вдруг тоже наступил на ветку. Бах! По телу дрожь пробежала, на секунду сморщился. Казалось, этот трест разнёсся по всему лес…

– Ты к домикам идёшь, не свернёшь больше!

За треском был последний поворот направо.

Ноги прямо тряслись, кулаки запястья, давно онемевшие, давно сжаты в кулаках, дышал всё чаще, и чаще, и чаще, треск за спиной приближался и приближался, впереди стала видна серая площадка с тёмной фигурой, и…

– Тварь! – Шакал резко остановился. Тяжело дышал, сгорбился.

Глаза красные выпучил, озирался по сторонам.

Только впереди серый двор с гаражами, только посреди неё темная фигура.

С бледным лицом.

Шакала замер.

С большими круглыми глазами.

Дыханье спёрло.

Фигура с шрамом на правой брови.

Ничего сказать не… нечего…

– Привет. Долго я вас ждал.

…

Арм чётко видел лицо поставщика на встречах в других школах. Теперь он чётко видел его лысину на макушке.

Ускользнуть из-под рук и забраться на крышу… Ну, оно и понятно, наверх никто не смотрит.

Этот мужик – отличная замена. Проверенное лицо, тем более работает один, никого не притянет…

Отправлено одно сообщение:

«Встречаемся за зданием, попытаемся у соседей что-то отжать»

Направлено другое сообщение:

«Встретимся на домиках. Мы раскрываем все карты»

…

– Не ожидал увидеть Вас… – Шакал оправился быстро, всё же, вечно бегать от платы за долги не вышло бы… Говорил очень неуверенно.

– Ясно… Я уже не ожидаю увидеть от вас денег, так что предлагаю всё закончить.

С каждым слово Шакал ничего… нечего сказать Шакалу было.

– С… с нами…

– Ну что вы, с тобой и шайкой всё будет прекрасно, живите на здоровье. Просто дело теперь моё. Все просрочки, долги – всё исчезает…

Это, конечно, успокаивало…

– Вы же взяли, что н…

– Вот.

Шакал протянул мужчине парочку белых конвертов.

– Отлично… – Тот, кто теперь стоял у дел, проверил всё, что с этими делами было связано. – Удачи вам, да здоровья.

Бедненькому даже руку не пожали… Поставщик развернулся, сунул конверты во внутренний карман пиджака, сунул руки в карманы, а Шакал ещё давно сунул язык куда подальше.

Его глаза нормальными долго так и не становились. Он опять ходил туда-сюда, через пару минут достал сигарету…

А из обоих карманов мужика торчали две блестящие рукоятки. Обе зелёные.

…

«Странная фишка…»

Думается, гуляя по лесу, отлично. Гулять, правда, не очень, Арм сильно хромал. В обеих ногах на каждый шаг будто что-то стреляло, но колени крепкие…

Он спокойно шёл, и, в общем, единственное, что мешало – сухой воздух…

Грустно. Это, правда, грустно.

Да и на уверенность сейчас повода ещё нет, всё ещё не закончено успешно.

Но на панику в лесу повода, в общем, никогда не может быть.

Вдох. Выдох.

В хате холодный пол…

***

Следующий вечер. Выходной, благо…

Он только сел за компьютер, открыл все эти чаты…

Шакал: «У вас сегодня тихо всё? Порядок?»

Пользователь 1: «Штиль» «А что?»

Шакал: «Всё сорвалось, парни, окончательно разъехались».

Пользователь 1: «…»

Пользователь 2: «И что нас теперь ждёт?»

Шакал: «Ничего» «У него все планы, карты» «…» «И деньги оставшиеся я отдал»

Пользователь 1: «Придурок» «…» «Ну, слава богу»

Сердце уже застучало быстрее. Конечно, ни одни слова не могли закрепить что-то, но, раз сегодня всё тихо, зачем кому-то шуметь завтра?..

Он в разы быстрее обычного открыл чат поставщика.

«Дорогие, всё прекрасно. Работаю. Пожалуйста, не устраивайте ничего, всё прошло более чем гладко. Теперь то – не потери для нас, а сущие копейки. Даже не тратьте сил на эту милюзгу»

– Есть…

Улыбка невольно всплыла…

Пару минут, Арм всё перепроверил…

Реально есть.

Действительно, спокойным он был долго.

Глава 2.

Ладно…

Всё должно было быть хорошо. Арм нормально жил, нормально учился, нормально следил за всем, и должно было казаться, что всё под контролем.

Но поддаться этому чувству Он никак не мог.

…

Шумно. В коридорах всегда шумно, все друг друга толкают, стены ещё больше на всех давят…

А к туалету ведет всегда самый узкий коридор.

Урок. Арм был здесь один. Руки в карманах. Думать совсем не получалось, он просто шёл за чем-то, сам не зная, зачем.

Он понял, что не один.

За стеной, в женском туалете, кто-то был. Кто-то скулил, кричал. Плакал. Эти звуки разлетались по соседней комнате эхом, пробивались через стену, у Арма в ушах прям звенело от них…

Тот, кто за стеной, оглох давно.

С ним ещё кто-то – девушки, это точно понятно. Говорят всякие оскорбления, но они абсолютно бессмысленны.

– Собака!

Залетело в голову. Гудела голова…

Просто так это быть не могло… За этим что-то стояло, за этим что-то пойдёт…

Арм резко вышел из туалета, громко закрыв дверь.

Плохо.

…

Дети всё так же собирались посреди коридоров, дети всё также делали друг другу больно. Просто теперь не было ударов. Или так просто казалось.

Шайки нет. Шайка распалась, всё, не должны больше мелкие «руки марать» друг об друга. Но кто-то также марает.

Он ходил, глядя под ноги, здесь только и оставалось просто думать. О чём? Да ни о чём, найти не получается ровным счётом ничего, всё говорит, что всё в порядке, вокруг просто кричит белый шум, вокруг все слышат белый шум и… и…