Необычайное лето

Ольга Крусь

Необычайное лето

Глава 1 Накануне лета

Борис Степанович рвался на части: перед женой ему нужно было постоянно играть стареющего отца семейства, ни о чем больше не помышляющего, кроме как о тишине и спокойствии, а перед молодой подругой – бодрого, полного сил и планов перспективного мужчину. Обе роли давались с трудом.

Если бы Бориса Степановича попросили честно ответить, какое же амплуа он сам хотел для себя выбрать без навязанных жизнью сценариев, то он бы признался, что больше всего мечтает о том, чтобы его все оставили в покое, хотя бы на пару недель. Он бы поехал к себе в родную деревню, попарился в баньке, посидел с удочкой на берегу местной речушки, отключил на все это время телефон, чтобы ему не звонили с работы, не доставала сообщениями жена и не требовала постоянного внимания подруга. Собрался бы с мыслями и силами, а потом вернулся отдохнувший от всего и от всех, и тогда, может быть, он бы и смог понять, какую роль ему доигрывать, а от какой отказаться. Пока же ему просто не давали такой возможности: он все время должен был быть начеку, думая, кому и как угодить и как не перепутать роли и желания.

Особенно напряженным в этом плане всегда было лето. Супруга уходила в отпуск и всю свою энергию сосредотачивала на нем, стараясь предупредить его малейшее желание и в ответ ожидая того же. Отпуск у нее, как у учителя, был большой. Борис Степанович был человеком не чуждым таким возрастным семейным радостям, как домашняя кухня, выглаженные рубашки, вовремя поданные таблетки, прописанные врачом для профилактики определенных заболеваний, риск которых возникает в его годы. Пятьдесят – это, конечно, не возраст для мужчины, но лучше заранее подумать о будущем.

«Папочка, обед уже готов, приезжай!»

«Папочка, не забудь про витамины!»

«Папочка, тебе пора ложиться спать, завтра рано на работу, ты должен отдохнуть».

Круглосуточное внимание жены порой было невыносимо. И эта ее манера называть его «папочка». Сначала она так называла его только для сына: «Вот как папочка наш решит, так и сделаем». С годами она вроде как забыла его имя и называла теперь только «папочкой». Надо отметить, что супруга настолько ценила семейные ценности, что не только ему доставалась такая манера обращения. И сына она звала только «сынок», «сынуля», если строго, то «сын». Тот же принцип обращения был у нее ко всем родственникам – и близким, и дальним, дополняемый лишь именами, если надо было в разговоре понять, о ком именно идёт речь – «тётя Муся», «дядя Серёжа». Если же она говорила кому-то о Борисе Степановиче в третьем лице, то тоже всегда упоминала слово «муж»: «Мой муж Борис…»

Борис Степанович несколько раз когда-то пытался намекнуть жене, что для нее-то он никакой не «папочка», но это было бесполезно, пришлось смириться с учительской непоколебимостью жены: «Профессиональная деформация, – думал он иногда про себя, – раньше она такой не была. Теперь, что задумает, что запланирует – не свернуть». Впрочем, все что ни делала его жена, все что ни планировала – все это было только в интересах семьи. И хорошо, когда есть кто-то, кто так предан дому.

Зная за собой некоторые грешки, Борис Степанович особенно ценил эту верность и непоколебимость супруги. Одно плохо: летом, когда она не занята школой, очень трудно выкроить для себя хоть час свободного, неподконтрольного ей времени. Порой такие истории приходится выдумывать, что маститый писатель бы позавидовал. Да еще придумать так, чтобы все пазлы сошлись, потому что супруга учеников видит насквозь, он это знает. На первом же слове всегда обличала обман сына, если он в детстве пытался что-то сочинить в оправдание своих каких-то проделок. Поэтому, когда Борис Степанович рассказывал жене о затянувшемся совещании, о внеплановой работе, о сложной семейной ситуации бывшего однокурсника, которому срочно понадобилась психологическая товарищеская помощь, о лопнувшем не вовремя колесе на дороге, он должен был выступать не только как автор «маленьких историй», но и как актер, в лице которого не дрогнет ни один мускул при вранье. Впрочем, ни разу пока он не попадался на лукавстве.

И вот когда летом было столько времени у супруги для того, чтобы его делать счастливым ежедневно, ежечасно, ежеминутно и ежесекундно, создавая ему самые благоприятные условия для работы и для отдыха, в это же время уходила в отпуск и его молодая подруга. У нее, к счастью, отпуск был всего две недели, но эти четырнадцать дней она, что вполне логично, хотела провести именно с ним. Она вообще хотела провести с ним всю жизнь, но пока Борису Степановичу под различными предлогами удавалось погасить этот огонь молодости. Здесь тоже в ход шли различные истории: об уязвимости нервной системы супруги, которая не перенесет его уход из семьи, об обязанностях по отношению к сыну, которого еще надо женить, о каких-то важных деловых вопросах, которые необходимо решить, прежде чем подавать на развод, потому что семейный статус в деловых кругах тоже важен. Наконец, самая веская причина во всей это оправдательной стратегии была в том, что он отнюдь не молод и не может вот так запросто распоряжаться судьбой Лили. У неё жизнь только начинается, и она должна сто раз подумать, прежде чем выходить за него замуж: ему через двадцать лет будет семьдесят, ей же – только сорок пять. И нужен ли ей будет муж-старик, муж-пенсионер. Пожалуй, только эта страница их будущего и сдерживала пока напор Лилечки, она еще думала.

В этом году Борис Степанович обещал, что обязательно отвезет Лилечку летом на море. Обещал это зимой, при романтических обстоятельствах. Тогда казалось, что до летнего сезона еще далеко, многое может измениться за эти несколько месяцев. Может быть, Борис Степанович и сам тогда на мгновение поверил, что к лету будет свободен. Он ведь и в самом деле испытывал к Лилечке очень серьезные чувства, как, впрочем, и к жене. Чувства эти были, разумеется, совершенно разные, но абсолютно искренние: он любил обеих, каждую по-своему.

И вот лето на носу, а ровным счетом ничего не изменилось в их жизни. Более того, жене, как она говорила, в этом году повезло: ее не поставили работать в школьный лагерь, а это значит, что все три месяца у нее будут свободными. Июнь и июль она будет в отпуске дома, в августе начнет ходить на работу, но это еще совсем не та нагрузка: она не упустит его из виду ни на день.

Можно, конечно, поехать на рыбалку, но она не может длиться две недели. Можно попробовать взять путевку в санаторий, но супруга его туда одного не отпустит. Даже если не будет места для нее, она поселится рядом, чтобы «папочка» хорошо отдохнул: будет наводить порядок в его номере, ведь горничные так не уберут, как она, приносить ему фрукты, блинчики – все это он уже проходил. Что еще? Командировка? Но это очень сложный путь. Как минимум двух ближайших коллег, которых жена хорошо знает, надо будет посвятить в это дело, а кто обязан хранить чужие тайны? Кроме того, даже если удастся провернуть поездку, как объяснить жене южный загар? Можно, конечно, запереться в номере и не выходить на пляж, но вряд ли Лилечка будет рада такому отдыху.

Надо отметить, что Борис Степанович был человеком очень щепетильным. И если бы когда-то и решился на развод, то делал бы это продуманно, но никогда бы он не позволил, чтобы вокруг его семьи ходили грязные сплетни. Поэтому ни разу не оставлял машину возле дома Лилечки, не светился с ней нигде в публичных местах. А если и приходилось изредка с ней где-то бывать, например, в театре или на выставке, то Борис Степанович заранее готовил правдоподобное алиби: Лилечка могла бы быть дочерью какого-то закадычного иногороднего друга, попросившего уделить внимание внимание его чаду, чтобы не растерялась девочка в новом для нее месте.

Но что придумать на две недели отпуска? Борис Степанович ломал себе голову уже не один день. Лилечка в этот раз была непреклонна: она требовала совместный отпуск на море: «Или мы едем в этом году отдыхать, или расстаемся». Ультиматум был поставлен не в шутку. Борис Степанович даже, честно скажем, проиграл в мыслях несколько раз ситуацию «или расстаемся», попытался все взвесить рационально: не проще ли так будет ему? Но пока к такому сценарию он не был готов. Он любил Лилечку и боялся ее потерять так же, как боялся потерять супругу.

Выход из создавшейся ситуации был найден совершенно неожиданно.

«Папочка, у меня есть для тебя радостная новость!»

Прочитав сообщение в телефоне, Борис Степанович задумался: не Олежка ли собрался жениться? Что-то жена последнее время намекала ему, что у него есть серьезная девушка. А если еще свадьба, то и совсем ему не выпутаться из этой паутины. Лилечка его бросит. Зачем ей его проблемы? В глубине души он надеялся, что это не так, ведь он и сам немало ей помогал. Никогда себе это в заслугу не ставил, но и жена, и подруга были за ним, по его мнению, как за каменной стеной. Он мужчина слова, не пустозвон, умеет зарабатывать деньги и решать деловые вопросы.

– Папочка! – жена сияла от восторга. – Я глазам своим не поверила: открываю сегодня почту, а там письмо от тёти Муси! Ей в этом году исполняется 80 лет, и она хотела бы с нами увидеться.

«Этого только не хватает! Если еще приедет эта тетушка, то лето точно пропало!» – подумал про себя Борис Степанович, а вслух произнес:

– И когда же она планирует нас навестить?

– Она не приедет, она зовет нас к себе в гости! Представь! Никогда не думала, что она вообще пригласит нас.

– Вот как… И когда же?

– Летом! В любое время! Я так рада! Я так ее любила в детстве. Ты же помнишь, я тебе рассказывала, какие у нас были теплые отношения раньше.

– Как не помнить! Все испортило твое замужество. Так ведь?

– Ой, папочка, не придирайся. Конечно, тетя Муся мне другого кандидата в мужья тогда нашла. Но это же все было от чистого сердца, желала лучшего племяннице. Но мы же доказали, что были правы: у нас с тобой прекрасная семья!

– Злопамятная твоя тетя Муся… Могла бы и раньше пригласить. Но я рад. Я ее всегда уважал. Она женщина очень образованная, умная.

– Папочка, я так рада, что ты рад, – жена Бориса Степановича иногда из суровой учительницы, какой ее все привыкли видеть в школе и чаще всего в таком образе она была и дома, забывая, вернувшись с работы, снять «маску» строгости, превращалась в восторженную девочку – такие моменты могли быть только рядом с мужем. Именно его присутствие позволяло ей иногда почувствовать себя слабой, незащищенной, какой и должна быть женщина рядом с сильным мужчиной.

Борис Степанович, сам отлично владея актерским мастерством в рамках семьи, иногда даже задумывался: не играет ли и его жена эту роль для него, чтобы он чувствовал себя увереннее? Хотя уверенности ему было не занимать по жизни, но, возможно, как жена пичкала его витаминами и лекарствами, способствующими укреплению здоровья, так и разыгрывала эти сценки, чтобы никогда не пошатнулась его вера в себя как в мужчину, главу семьи, от которого зависит даже она – женщина, легко укрощающая самых строптивых подростков.

– И когда же конкретно она нас ждет?

– Я думаю: надо ехать сразу, в начале отпуска, не откладывая.

– А когда у тебя отпуск?

– С пятнадцатого июня.

– Отлично. Думаю, так и сделаем, – за секунды у Бориса Степановича созрел план. – Ты поедешь сразу, а я подъеду чуть позже. Так будет лучше. Думаю, вам есть о чем поговорить с тетей Мусей.

– Ты самый чуткий муж в мире! Это лучший вариант. Я расскажу тете Мусе о нашей жизни, ты подъедешь уже на подготовленную почву.

– Ты думаешь: она ничего не знает о нашей жизни? Мы же поздравляли ее со всеми праздниками, посылали фотографии. Даже как-то в новогоднюю ночь на видеосвязь выходили. Да и другие родственники, наверное, общаются.

– Только в общих чертах. Тетя Муся, как тогда вышла замуж, так отдалилась от всех родственников, только меня очень хотела забрать с собой. Но ты это знаешь. Мне кажется: зря она уехала. Но, с другой стороны, она же вышла замуж за любимого человека, я бы тоже так поступила: за тобой – хоть на край света!

Борис Степанович благосклонно улыбнулся: любит жена одаривать его комплиментами. Слушая супругу, он параллельно думал о том, что надо как можно быстрее обрадовать Лилечку: они после пятнадцатого вместе улетают на отдых, пусть берет отпуск на работе. Как только жена уедет – они следом. Через недельку он навестит тетю Мусю, оставит Лилечку на несколько дней одну в отеле – не маленькая, не пропадет. Скажет, что срочно вызвали на работу. Потом вернется. Жену надо уговаривать на максимальный срок пребывания в гостях у тетушки, может быть, удастся на весь отпуск.

– Мне кажется, тебе надо, раз уж тетя тебя приглашает, побыть у нее как можно дольше. Восемьдесят лет – это такой возраст, когда людям особенно ценно общение, особенно с близкими. Надо уважить тетю Мусю. Один раз можно и весь отпуск ей посвятить.

– Ты знаешь, я тоже так подумала. Только боялась тебя огорчить, ты же так любишь это время, когда я дома, в отпуске.

– Иногда можно и отказать себе в чем-то ради интересов семьи, особенно старых членов семьи. Как мы сейчас относимся к старикам, так и к нам будут относиться, – Борис Степанович умел говорить пафосно не только на работе, но и дома. – А, кстати, муж тети Муси умер десять лет назад, насколько я помню? Детей не было. Может быть, она собирается тебе завещать свою квартиру?

– Ой, ну что ты, папочка, говоришь. Это совсем неважно. У нас есть своя квартира, и я тебя никогда не брошу.

– Я не к тому, что ты меня бросишь, я и не думал о том, что ты можешь уехать, – об этом Борис Степанович искренне не мог бы даже и подумать, – квартиру же можно продать. В Венеции. Представь себе. Это целый капитал, который можно было вложить в дело.

– Ну это уже чересчур. Я уверена, что у мужа тети Муси тоже есть родственники. Квартира была его, и будет справедливо, если она достанется его родственникам.

«Какое мне вообще дело до этой квартиры? – подумал Борис Степанович. – Вот же привычка все переводить в дела. Точно пора в отпуск!»

За ужином он был особенно любезен с супругой. Давно у него не было такого отличного настроения! Не у каждой семьи есть такая тетя Муся, которая умеет вовремя пригласить в гости!

Глава 2 Отпуск

Елена Сергеевна с умилением смотрела вокруг: солнце, волны, чайки! Она в Венеции. Не может этого быть! Как давно она мечтала о том, чтобы оказаться в этом городе – городе, где покоится прах ее любимого поэта Иосифа Бродского. Катер причалил к берегу, осторожно, стараясь не потерять равновесие, Елена Сергеевна шагнула на мостик, ведущий к набережной.

Они давно могли бы позволить себе путевку и побывать в этом месте с мужем, но старая семейная ссора стала прочным барьером для такого действия. Дело в том, что тетя Муся очень разгневалась на Елену Сергеевну за то, что племянница когда-то не послушала ее, вышла замуж по любви. Совершенно по-дурацки, по мнению тети Муси. Побывать в Венеции и не навестить родную тетю было бы странно. А навещать ее они откровенно боялись. Уж очень плохо рассталась она с ними четверть века назад.

– Дура! Я такого тебе жениха нашла – умного, образованного, богатого! Жила бы как королева. Теперь будешь в своей школе всю жизнь прозябать. Еще смотри, чтобы Боренька твой не свинтил куда-нибудь, глаза-то у него масляные, – упрекала она племянницу.

Елена Сергеевна пыталась объяснить тете, что в выборе спутника жизни она руководствуется не только романтикой, но и здравым смыслом: Боря получил образование, трудолюбивый, бедный, но это все неважно, они вместе заработают и квартиру, и машину.

– Тетя Мусенька, я уже все решила. Я выхожу замуж за Бориса. Меня бесполезно отговаривать.

– Ты ничего не понимаешь! У тебя могло быть совсем другое будущее! Отпуск не на даче в огороде, а где-нибудь в дорогом отеле на побережье моря или океана. У тебя очень ограниченный диапазон желаний. Ты весь мир могла бы посмотреть. И я рядом! Еще бы одно образование получила, языки подучила. Дура, что скажешь.

С тем и отбыла тогда тетя Муся на родину своего второго мужа – в Венецию. Официальное общение не прекращалось никогда: почтовые открытки, позже сообщения по электронной почте, последние годы редкие созвоны по видеосвязи – все это было всегда, но разговоры больше никогда не выходили за пределы таких тем, как «поздравление с праздником», «поздравление с днём рождения».

Елена Сергеевна огляделась: где-то здесь должна быть тетя Муся, обещала встретить. Елена Сергеевна пыталась ее отговорить: жара, не стоит утруждать себя, но тетя Муся во всем была кремень: если что решила – не сбить с мысли. Елена Сергеевна всегда чувствовала, что она и сама очень похожа на тетю Мусю – просто условия жизни разные.

Тетя Муся прожила всю жизнь, работая только для удовольствия: давала уроки музыки не ради денег, а чтобы не скучать. Елена Сергеевна очень ценила трудолюбие, деловые качества мужа, но только последние годы, когда уже супруг действительно достиг определенных карьерных высот и сын закончил учебу, она могла бы сказать, что и она работает ради удовольствия, да и то почему-то почти на две ставки, чтобы было, наверное, «двойное» удовольствие.

Тетя Муся со своим мужем, который был ее намного старше и души в ней не чаял, каждый год путешествовала. Борис Степанович тоже ее любит, но его любовь более земная: никогда он не баловал ее роскошными подарками, никогда и мысли не возникало, чтобы он ее куда-то повез на дорогой курорт. Отдыхали обычно дома, на даче, несколько раз брали путевки в санаторий, иногда только мужу – она рядом. А последнее время Борис Степанович и совсем как-то стал тяжеловат на подъем, устает очень на работе, возраст берёт свое.

Если тебя встречают, но почему-то не встретили, стой на месте, чтобы не разминуться. Это правило Елена Сергеевна хорошо знала, поэтому стояла как вкопанная на том самом месте, на котором сошла с катера. Солнце палило нещадно – час дня, лето в Венеции жаркое. Прямо к Елене Сергеевне направлялась дама в огромной белой шляпе, из-за полей которой не было видно лица:

– Дорогая, я немного опоздала! Возраст! Извини.

Елена Сергеевна, заранее подготовившая речь для встречи, немного растерялась. Тетя Муся совсем не выглядела старушкой, пожелавшей перед смертью повидаться с родственниками. Это была высокая, стройная женщина с хорошей осанкой:

– Тетя Муся, вы шикарно выглядите! Вам никогда не дашь восемьдесят лет – на двадцать лет точно меньше!

– Это потому, что я правильно вышла замуж, – тетя Муся, к большому удивлению Елены Сергеевны, практически начала разговор с того же, на чем он остановился четверть века назад. – Скоро я буду выглядеть моложе тебя, точнее, ты старше меня, потому что совсем загнешься со своей работой. Но пойдем потихоньку, я живу не так далеко.

Елена Сергеевна по дороге попыталась перевести разговор на другую тему:

– Я так рада, что вы нас пригласили! Такая долгожданная встреча. Тетя Муся, вы всегда были для меня в детстве кумиром – я обожала вас, старалась вам подражать во всем.

– Если бы ты мне старалась подражать, то сейчас бы была владелицей, как минимум, виллы у моря, жила бы как человек. Где, кстати, твой благоверный? С красоткой какой-нибудь молодой, наверное, развлекается?

– Тетя Муся, – Елена Сергеевна остановилась и укоризненно посмотрела в глаза тетушке, – как вы можете такое говорить. У нас крепкая семья. Мы доказали себе и другим, что брак наш счастливый. Мы любим друг друга и уважаем, у нас вырос хороший сын.

– Насчет сына спорить не буду, насчет твоего кобеля промолчу.

Елена Сергеевна расстроилась не на шутку и всю оставшуюся дорогу молчала. Только, зайдя в квартиру к тете, взяла себя в руки: раз приехала, надо мириться с характером тетушки, а он с возрастом, кажется, стал еще хуже. Не деменция ли? Даром что выглядит так хорошо. Бывает внешне такая картинка, а головы совсем нет. Хотя какая деменция, если она все помнит? Может быть, просто как пластинку заученную крутит. Елена Сергеевна пожалела, что она не сразу приехала вместе с мужем. Надо было, наоборот, сначала предъявить его, показать тете, что у них все замечательно, а потом его отпустить, а самой еще немного погостить. Хоть ты вызывай супруга срочно. Как ей тут самой выдержать эти дни тетушкин напор…

«Папуля, может быть, сможешь подъехать пораньше?» – Елена Сергеевна с надеждой отправила супругу сообщение.

«Дорогая, не раньше, чем через неделю, а то и попозже, с работы сразу никак не смогу сорваться», – молниеносно ответил Борис Степанович. Отключить телефон в отпуске, как он мечтал, невозможно, хотя бы из-за жены. Если он хоть на час выйдет из эфира, будет недоступен, она тут же разволнуется и еще, чего доброго, засобирается домой, а он-то не дома.

Борис Сергеевич уже полчаса наблюдал за Лилечкой, болтавшейся на матрасе в воде. «Как бы не сгорела!» И кричать ей не будешь, в конце концов, не маленькая. Как бы ему самому не сгореть. В его возрасте вредно быть долго на солнце.

С путевками так повезло! Буквально в последний момент Лилечка нашла две горящие путевки в Италию, в маленький городок, название которого мы не будем упоминать, дабы читатель нарисовал себе в воображении именно то место, которое полюбилось ему в этой солнечной стране, или то место, в которое он мечтает попасть. В случае нашего героя выбор самой страны был обусловлен тем, что Борис Сергеевич решил: нужно быть поближе к жене. Так он, даже поехав к тетушке, сможет не оставлять надолго Лилечку. И вот же удача: как раз на нужные даты нашлось отличное предложение!

Лилечка очень рада, и он доволен. Здесь он себя чувствует с ней свободно, не боится встретить знакомых. Ощущение, как будто они семья. Все-таки его жена человек очень консервативных взглядов. Если бы она узнала об этом его вояже с молодой подругой – сразу был бы скандал и развод! А вот у него есть приятель, у которого жена с большим пониманием относится к его интрижкам. Правда, она и сама вроде позволяет себе иногда какие-то интрижки на стороне. Борис Степанович не одобряет такое поведение женщин.

Совсем мелкие волны ритмично подкатывали к берегу, на секунду задерживались на суше и плавно отступали, оставляя мокрую полоску выровненного песка. В игру с морем вступали дети. Они пытались что-то строить на песке и почему-то радовались, если набегающей волне удавалось достать их песочный шедевр и размыть его контуры. В этом состязании между морем и маленьким человеком было что-то завораживающее: только дети с таким упорством могут возводить свои незатейливые конструкции на пути у волн. Правда, порой и взрослые, очень даже серьезные люди, строят воздушные замки…

Борис Сергеевич задумался: а если бы его жена себе что-то подобное позволила, как бы он отреагировал? Одним глазом Борис Степанович продолжал следить за красным надувным матрасом, на котором загорала «фарфоровая статуэточка» – его Лилечка. Борису Степановичу самому стало смешно: вот уж в чем в чем, а в изменах Елену Сергеевну просто невозможно заподозрить. Да она и такая, не очень, честно скажем, сексуальная, не очень обаятельная, да и возраст – полтинник! Кому такие нужны? Вот если он с ней разведется и женится на Лилечке, то она уже до конца жизни будет одна. Разве она заслужила это?

«И вот же, – недовольно подумал Борис Степанович, – почему я все время думаю? Дома думаю постоянно о Лилечке, а сейчас, вместо того чтобы расслабиться и наслаждаться морем, думаю о жене. Как она там? Видно, неспроста уже попросила приехать пораньше. Тетя Муся – это та еще змея! Никто никогда ничего против меня не говорил, всех всегда умел обаять, одна эта тетя Муся взъелась сразу на меня. Недостаточно хорош как жених для ее племянницы, она, видите ли, другого приметила».

Борис Степанович кинул взгляд на море – красного матраса не было. Вскочил, заволновался! Ведь смотрел же постоянно, на минуту отвлекся. Но больших волн нет, унести не должно было.

– Испугался? – раздался голос сзади, и нежные ручки обвили его шею. – Представь, если бы я утонула? Ты был бы виноват! Потому что ты отказался плыть со мной!

Борис Степанович попытался схватить Лилечку за руку, но она вывернулась.

– Догони! – и побежала вдоль пляжа.

«Что за дурь?» – возмутился про себя Борис Степанович. Для легкого бега он был уже тяжеловат. Кроме того, здесь их вещи! Кто будет смотреть за ними? На пляже очень часто происходят кражи, их предупреждали об этом в отеле.

А Лилечка отбежала от него метров на сто – и кинулась в море. Плавала она отлично. Борис Степанович впервые рядом с ней почувствовал себя каким-то неуклюжим стариком: бежать не мог, плавать так хорошо, как она, не умел. Лилечка быстро удалялась в воде. «Какая же она рисковая! Не ожидал от нее такой безалаберности!» – подумал Борис Степанович. И опять вспомнил… Вспомнил обстоятельность жены, которая в те редкие отпуски, когда они куда-то выезжали, ни на шаг не отходила от него. И в воде всегда была рядом с ним. Правда, и плавать она не умела. Но никаких экстремальных ситуаций никогда не создавала ни в воде, ни на суще – ее невозможно было потерять ни при каких обстоятельствах.