Не время людей

Павел Меджеви

Не время людей

Аннотация

Москвичи не раз, в шутку, задаются вопросом, есть ли жизнь за пределами МКАД. Остальная Россия не подозревает о ее наличии за Уральским хребтом. Олег, простой милиционер из Ростова-на-Дону, едет в далекий Хабаровск, чтобы осуществить мечту. Его обратная дорога пролегает по единственной на многие тысячи километров «федеральной трассе», связывающей Дальний восток с остальной Россией. Но что будет, если немного свернуть с дороги, по которой идут все, и выбрать свой, особый, путь? Куда приведет тебя этот выбор? Возможно – в никуда, а возможно – в другие миры.

Не время людей.

Мечты сбываются только раз в жизни.

Двенадцатое апреля Олег встречал в купе поезда, тем не менее, полностью ощущая себя космонавтом. Когда тебе за тридцать, ты уже разведен, и ты – мент, а из «советских» льгот остались только очень большой отпуск и оплата «конторой» проезда к месту его проведения, то все, что тебе остается – это осуществлять мечты. Если они в меру прозаичны, как у любого милиционера. Олег мечтал о Лауреле. Поэтому сегодня утром, проснувшись как всегда рано (ему не удавалось долго спать даже в отпуске), он побрился, не используя воды, без крема – на сухую, оделся, собрал вещи. А поезд, тем временем, приближался к вокзалу Хабаровска.

Он ехал в этом поезде уже почти неделю, самым длинным железнодорожным маршрутом страны, с запада на восток, с редкими непродолжительными остановками в городах. К осуществлению мечты. И смотрел на меняющийся мир в основном из окна купе, как космонавт на Землю, через иллюминатор. Чем дальше поезд продвигался на восток, тем меньше людей оставалось в вагоне. Это в плацкартных, на самых дешевых местах, ехали веселые и пьяные перегонщики. При деньгах, бесшабашные. Там были заняты почти все места. Народ ехал до конца – до Уссурийска и Владивостока. Они пробудут там один день, переночуют, и уже в 4-5 утра следующего дня, в только что купленных машинах, на бешеной скорости, местами по бездорожью, помчатся в противоположную сторону, с востока на запад, зарабатывая так себе на жизнь. А вагон Олега постепенно пустел, он остался в купе один.

Но его это совсем не тяготило. Когда у тебя такая работа, редко удается просто полежать, отдохнуть. И поэтому нужно уметь пользоваться любой возможностью. Да и пейзажи за окном все время менялись, не давая скучать. Страна оказалась огромна, необычайно красива, и уже об одной только смене климата и растительности можно было бы написать книгу, если бы у Олега имелся соответствующий талант. К сожалению, в Чите соседнее купе заняли спортсменки-дзюдоистки, едущие на какой-то турнир с участием японских звезд во Владивостоке. И весь отдых пошел насмарку. Ему нужно было пережить только одну совместную пьянку, и продержаться только одну ночь. Но он, должно быть, слишком много выпил. И когда Юлька начала облизывать горлышко пивной бутылки, глядя на него и улыбаясь, он понял – она созрела для признания в любви…

Кун-фу, карате, дзюдо – это все ерунда. Вот когда тебя орально ласкают – сразу вырубаешься. И это была, пожалуй, самая лучшая его ночь в поезде. Тем не менее, проснулся он как всегда рано, и перебрался на другую полку, чтобы не разбудить девушку. Почитал немного электронную версию «Лунной радуги» Павлова на карманном компьютере, а потом, когда надоело, тихонько встал и занялся приготовлениями.

– Ты уже проснулся, так рано – сонным, с хрипотцой ото сна голосом, приоткрыв один глаз, спросила Юлька. Щека ее еще была красной от подушки, короткие черные волосы смешно взлохмачены – тебе понравилось?

– Мне вообще нравятся пьяные женщины: с ними и за жизнь поговорить можно, как с нашим командиром, и все прочее. – Олег, уже одетый, причесывался перед зеркалом на двери купе. Секунд тридцать назад он слышал в коридоре торопливые шаги герра Лямке, направлявшегося в туалет. Это означало, что на полноценное прощание уже не остается времени. Не было в нем и смысла.

– И это все, что ты можешь сказать девушке после ночи любви?

– Мадам…

– Мадемуазель – поощряющее улыбнулась Юлия.

– Пофиг. Я старый солдат, и не знаю слов любви…

– Хорошее начало – девушка потянулась, попыталась расположиться на тесной купейной полке поудобнее.

– А мычанием выразить всю гамму обуревающих меня эмоций не получается!

Легко увернувшись от летевшей в него и замеченной через зеркало подушки, он переместился поближе к девушке, поднял нижнюю полку, вместе с матрасом, постелью и лежавшей на ней Юлией, прижав ее к стене. Из-под полки была извлечена полупустая сумка – весь его дорожный багаж. Засунув в сумку карманный компьютер, бритву, мыло, зубную щетку и пасту, он приник к окну, рассматривая Амур, через который сейчас как раз переезжал поезд. Мост через реку был единственный, совмещенный с автомобильным, и по нему в обратном направлении уже неслись первые машины. Заочно, по пятитысячной купюре, мост был знаком практически всем жителям России. А тут выпал шанс посмотреть вживую. Вода Амура в этот час казалась свинцово-серой, но река своей шириной, спокойствием и мощью не произвела на Олега сильного впечатления. Олег приехал из Ростова, а там был Дон. Зато, чтобы миновать Амур, для поезда имелось две возможности – через этот мост, и через тоннель. Мероприятие, которое затевал Олег, обещало быть трудным, и он для себя загадал – если через мост, значит, все закончится хорошо. Пусть трудно – но хорошо. И сейчас все его радовало – и эта неожиданная девушка, и красавец Амур, и хмурое холодное утро, и предвкушение встречи.

Хабаровск был выбран неслучайно. Да, во Владивостоке цены на автомобили несколько ниже, но там у Олега не было друзей. А здесь, на вокзале, его встречали Андрей и Евгений. Поезд прибыл на первый путь, сразу к старинному, еще дореволюционной постройки, но, тем не менее, красивому и поддерживаемому в неплохом состоянии вокзалу. Олег вышел из вагона последним, пропустив других немногочисленных и как всегда очень спешащих попутчиков, сходящих в Хабаре, как называли ее почему-то все приезжие, и никто из местных. И сразу увидел ребят.

Последний раз они виделись года два назад в Москве, а дружили уже семь лет. И каждый год ребята приглашали Олега в гости. А выбраться удалось только сейчас. Пока происходил первый жадный обмен репликами, рукопожатия, обнимания, сзади, к окну своего купе, с привычной нелепой складной шваброй проследовал герр Лямке. Он делал это каждый раз, на всех немногочисленных остановках, в любое время суток. С немецкой скрупулезностью изучив расписание, каким-то неведомым образом учитывая опоздания, он за 5 минут до прихода поезда на вокзал шел в туалет, пока тот не закрыт, чтобы намочить швабру, а затем, на перроне, старательно мыл и протирал, чтобы вода не замерзла, окно своего купе. А если удавалось, то подлезал под вагон и протирал еще и стекло в коридоре, напротив купе. Герр Лямке осуществлял свою мечту – ехал из Москвы во Владивосток за впечатлениями. Последний раз оглянувшись на поезд – забрызганный грязью, с запотевшими стеклами, но такой обжитый, ставший родным за эту неделю, Олег, слегка ошалевший от встречи, повернулся лицом к городу.

Они прошли через здание вокзала – внутри, к сожалению, стандартно-современное, с большими и удобными информационными табло, синими металлическими сидениями в залах ожидания и такими же синими металлическими урнами. Старинная индивидуальность стен и потолков оказалась безнадежно прикрыта белыми европанелями. Сразу при выходе из вокзала приезжающие попадали на площадь, посреди которой располагался памятник Ерофею Хабарову, чтобы суровым и зачастую не совсем трезвым сибирским мужикам было понятно, куда приехали. Но Олегу не повезло – он уперся в проезжую часть, за которой возвышался высокий серый дощатый забор, полностью закрывавший вид на город и памятник. Шла реконструкция привокзальной площади. Ну и ладно, впереди его ждала еще масса впечатлений. Стратегический план, выработанный друзьями заранее, имел следующие пункты – сейчас на квартиру Андрея, бросить сумку, помыться, переодеться. Далее по городу, осесть в каком-нибудь баре, а уже завтра – на авторынок, купить машину, оформить, подготовить к поездке. И, если все сложится удачно, послезавтра – в путь домой.

Посреди громадной как все дальневосточное, выложенной искусственным тротуарным камнем Комсомольской площади, несмотря на название, возвышался недавно отстроенный с размахом, в слегка византийском стиле, храм. Архитектура храма, стремящегося ввысь, в целом напоминала то ли незабвенные сталинские многоэтажки а ля МИД и МГУ, то ли католические костелы, но венчали все это безобразие вполне православные куполочки. Зато, если смотреть в другую сторону, вдоль улицы Ленина, то вдали, на холме, сквозь дымку виднелся другой храм, уже намного более похожий на православный. Отсюда не получалось как следует рассмотреть, но тоже, скорее всего, не старинный. Подхватив под руки еще не успевшего надивиться новостроям Олега, ребята свернули на улицу Муравьева-Амурского, также выложенную тротуарной плиткой, украшенную псевдостаринными фонарями и, судя по всему, являющуюся главной улицей города. Чем так прославился сей местный, что следовало из приставки «Амурский», герой, Олег поинтересоваться не успел, хотя на ум приходило что-то литературное, но тут, пройдя старинное красного кирпича здание большой научной библиотеки, компания проникла в вестибюльный полумрак ресторана «Саппоро».

Заведение оказалось приличным и дорогим. Это сразу бросалось в глаза по чистоте фартучков официантов и блеску столешниц. Явно не по карману обычным милиционерам, но, если раз в несколько лет и по большому празднику – то можно. Для начала взяли какой-то местной, экзотичной для Олега водки на кедровых орешках, в необычной формы пузатой бутылке с зеленой этикеткой, салаты, нарезки, томатный сок. Несмотря на название ресторана обошлись без экзотики. Зато обслуживала ребят миниатюрная китаяночка, и при этом платиновая блондинка, одетая в темное кимоно. Девушка, видимо, должна была изображать японскую гейшу. Также, как местная сырая рыба должна была изображать загадочное суши – на самом деле похлебку бедных японских рыбаков, которым даже не за что было купить дров, чтобы на костре отварить или пропечь ее. Водка пошла хорошо, половина бутылки уже исчезла, а выпить успели только за встречу, да за дружбу.

– Ну и как тебе город? – спросил, протирая очки, Андрей.

– Да вы же ничего посмотреть не даете, сразу в кабак затащили.

– А успеем посмотреть, сейчас вот перекусим… и пойдем – на Женю водка уже оказала первое, взбадривающее, действие.

– Я вот не понял, а чего у вас церквей столько, и все новые. На Комсомольской площади, в центре, и то церковь. Уже или площадь бы переименовали, или церковь не строили.

– А у нас в последнее время все прямо офигели по религии – Евгений начинал входить в раж – даже вместо планетария церковь! До революции польский костел был. А теперь – ни поляков, ни католиков… но церковь!

– Вот если бы ты летом приехал – Андрей разлил остатки бутылки – мы бы на набережной посидели. Девки, пиво – сказка. По широкой лестнице, если спускаться отсюда, со стороны Комсомольской площади, попадаешь на широкую набережную – везде литые чугунные ограждения, под старину фонари. И как в сказке: налево пойдёшь – на пляж попадёшь, направо – на стадион имени Ленина. Ну а прямо – Амур, тоже широкий.

– Да я уже понял, что у вас здесь все широкое и с размахом – Олег пытался наколоть на вилку широкий, но очень тонкий кусочек карбоната. В конце концов плюнул, и отправил его в рот рукой.

– Ничего ты еще не понял, вот на машине обратно поедешь – тогда и поймешь. А поезд не считается, ты бы еще самолетом прилетел и через иллюминатор масштабы оценил.

– Зато у нас можно за триста рублей купить здоровенный пакет огромных крабов, и наесться от пуза, – Евгений подхватил рукой крабовое мясо, и отправил в рот, – а вот у вас крабов можно купить?

– Чего нет, того нет, но есть раки! Не огромные, и не по триста рублей пакет, но закусывать можно! – все ухватились за стаканы, и дружно выпили.

– Слушай, Андрюха, а чего у вас как лето, так каждый год тайга горит? – Олег вертел в руках опустевшую бутылку. Спирт «люкс», никакими орешками не пахнет.

– Ну так мебель в Китае дорогая, если из качественной древесины. А горит у нас исключительно самая лучшая тайга.

– Эээх, богатый у вас край…

– Ага – подключился Евгений, заказывавший еще одну бутылку – вот в прошлом году во Владивостоке воды не было. Нет, ты представляешь, обычной питьевой воды! А Владивосток, считай, пограничный город. Границу перейдешь – все есть! И уголь, и мазут, и вода. Обратно перейдешь – ничего нет. Расстояние между местом, где все есть, и местом, где ничего нет – один километр. А ты говоришь масштабы! Впрочем, это уже не наш край.

– Да, парни, так дело не пойдет! Мне еще завтра с утра на рынок, машину выбирать – Олег подозвал официантку, и принялся заказывать на всех горячее.

– А остров Даманский помнишь? Ты же попозже нас родился.

– Ну, на пару лет то всего, нашли молодого – Олег принялся наливать по рюмкам холодную прозрачную жидкость из только что принесенной заботливой гейшей второй бутылки – как же, песни про героев-пограничников пели. Застава почти полностью полегла, но не пустила узкоглазых супостатов в каких-то невиданных количествах. Даже памятник там есть!

– Нет там никакого памятника! Ничего нет. И земля эта теперь принадлежит тем самым супостатам. Собственно, и земли-то нет. Взорвали вместе с памятником и братской могилой героям-пограничникам. Вот так, без войны, без единого выстрела – Евгений, похоже, испытывал на себе вторую стадию воздействия водки – становился слегка агрессивным.

– Есть такое дело – поддержал друга Андрей – главное пятнистый уродец не отдал, когда все разваливалось, алкаш не отдал, когда все сами разбегались, кто хотел, а мутный ГБ-шник тихо и молча отдал. И никто об этом не узнал, в стране, со свободной прессой. Вы же про нас вообще ничего не знаете, у нас тут как бы отдельная страна. Со своими, надеюсь, временными трудностями. Нужно только немного перетерпеть!

– Да разве в ГБ-шнике дело? В России последние две тысячи лет временные трудности – то тевтонцы, то Орда, то ляхи, то французы, то немцы. И все время надо только немного перетерпеть. – Олег отправил в рот помидор, – А о более раннем периоде просто данных в летописях не сохранилось. Хотя тоже, наверное, терпели…

– Теперь вот за два Курильских острова боремся, – Евгений, похоже, пропустил последнюю реплику, – но думаю – тоже отдадим, тихо и молча.

– А мое мнение – Андрей сделал паузу, отправив в рот пластинку салями – отдать. Все острова. И южный Сахалин в придачу. Пусть хоть там люди нормально поживут, по-человечески.

– Ребята, я недавно в Москве на стажировке был – Олег расстегнул верх молнии на свитере, ему становилось жарко – ехал себе в троллейбусе, и тут заходят в него два генерала и полковник… проехали пару остановок… и вышли.

– Это ты к чему? – не понял Евгений.

– А вот ты кто по званию?

– Подполковник.

– И Андрей тоже. Так?

– Ну да – подтвердил Андрей.

– Я чуть помладше – майор. И у нас в городе, как и у вас, думаю, генералы в троллейбусах не ездят.

– Сравнил, так в Москве их – как грязи у нас на федеральной трассе. А федеральную трассу ты еще увидишь – Евгений улыбнулся и потянулся за бутылкой.

– Так вот, если ты в Москве! В Первом Главном управлении! ФСБ! Заканчиваешь службу в звании подполковника, то это означает только одно – ты полная посредственность – Олег, не на шутку разгорячившись, взялся за стакан.

– Кстати, товарищи, а как вам новый президент?

– А чего новый, – Евгений сделал паузу, и потянулся за стаканом, – пить ему, бедному, надо поменьше! Ну да это он с горя!

– Правильно! Ну, тогда давайте за то, чтобы все мы стали президентами! – Андрей подмигнул ребятам и торжественно поднял рюмку, – и чтобы государство у нас было стабильное!

– Стабильное государство, это как? – чуть не подавился водкой Евгений.

– Это когда стабильная инфляция, стабильный рост цен на продукты, стабильно недоступные цены на жилье и стабильно высокая преступность!

– Кстати о федеральной трассе – поставив на столешницу выпитую в один глоток рюмку, продолжил Олег – как там обстановка то?

– Ну, время ты удачное выбрал. Мороз уже почти прошел, но больше тысячи километров щебня между Биробиджаном и Читой еще держит камушек к камушку. Грязь еще не наступила. У нас ведь там только два состояния чистоты бывает: когда грязь вся замерзла и когда грязь вся подсохла. А когда грязь выглядит как грязь – ты там просто не проедешь. Даже на танке. Двадцать первый век, ептыть, единственная дорога, связывающая страну! Да и то ладно. Есть масса деревень, куда ведут только трассы, проложенные на зиму по льду рек. А летом туда и вообще никаких дорог нет.

– А вот с бандитами – как повезет, – Андрей затянулся уже пятой сигаретой. Остатки предыдущих он аккуратно, фильтр к фильтру, складывал на салфеточке перед тарелкой. Получилось красиво и напоминало Олегу патроны в обойме пистолета Макарова.

– А что, бандиты все еще лютуют? На честных и бедных милиционеров тоже нападают? – нет, желтый цвет фильтров и тонкая струйка дыма, уходящая вверх от последнего выкуренного «бычка», делали для Олега ошибку невозможной – перед ним четыре гильзы, только что отстреленные из ПМ.

– Да в основном, конечно, они пасутся на трассе между Владиком и Хабаровском, а у нас – когда как, – Андрей зачем-то пустил струю дыма в лицо Олегу, и это развеяло иллюзию.

– Андрей, у тебя же фильмец есть, покажи ему! – Женя снова начал делать официантке приглашающие жесты. Девушка откликнулась сразу, просеменила на максимальной скорости, оказывается кимоно – не очень удобная одежда для официантов, но терпят. Все же хороший ресторан.

– Есть, поучительный такой фильм. «Спец» называется. Снят на бандитские деньги, и играют там сами же бандиты. Самих себя. Так что, может лица узнаешь… если не повезет.

– Слушайте, ну у вас тут прямо беспредел какой-то, бандиты уже в звезды кинематографа вышли. Вы-то чего их тогда не пересажали?

– Нет, Олег, пару телефонов мы тебе, конечно, в дорогу дадим на всякий случай. Сами подъедем если что, дружок у меня – начальник отдела по борьбе с оргпреступностью. Но это в пределах края. А тут ведь сам понимаешь – тебе до дому сколько ехать?

– Десять тысяч кило.

– Вот, значит семь тысяч из них – по диким необжитым местам. Там если на пятьдесят метров с дороги в сторону отойдешь – тебя уже никто и никогда не найдет!

– Да и искать не будет! – присовокупил Андрей, выкладывая на салфетку пятый окурок.

– А я тут атлас автомобильных дорог смотрел… там, вроде, деревни часто попадаются…

– Ага, только не говорят в этих деревнях по-русски.

– Что, эвенки всякие, или кто тут у вас коренная нация?

– Китайцы, и лет через двадцать они тут будут коренной нацией. А мы – эвенками. Андрей начинал уже потихоньку оглядываться по залу – действие водки переходило в третью стадию – требовалось женское общество.

– Девушка, – схватил за кимоно бесшумно скользившую мимо официантку более прямолинейный Евгений – а давайте поиграем во Вьетконг!

– Не, ребята, ну не может у вас все так плохо быть. У Олега же окружающее пространство сжалось до размеров их стола, здесь он все видел и слышал четко, а остальной большой мир цвета и звуков тонул в легком тумане. Большой мир сейчас был нисколько не интересен. Внутри этого, своего, обжитого, было хорошо, приятно, и чертовски здорово говорить с друзьями. Тем более, что на столе оказалась очередная бутылка, не вспомнить которая по счету, сок, на этот раз почему-то апельсиновый, с закуской становилось плохо, но это не главное.

– Знаешь, в Нью-Йорке, в центральном парке, в 1920 году, на входе висела табличка «Собакам и китайцам вход воспрещен!». И даже это америкосам не помогло – Андрей состроил зверскую гримасу и подмигнул трем молодым китайцам, сидящим за соседним столиком – а у нас даже табличек нету!

– Они повсюду! Нет, ты видел, ты видел какая, – Евгений снова смотрел вслед платинововолосой официантке, – и ведь внимания не обращает!

– Андрюха, а ты снова женился? Который раз уже?

– Третий, да липнут они ко мне, понимаешь, как мухи. А я тогда, получается, кто? – Андрей подмигнул другу, – Зато ты вроде развелся?

– Да – сердце Олега стучало чаще, накатила грусть, в алкогольном угаре для него были характерны резкие перепады настроения – когда я понял, что коту Мурзику в этом доме живется лучше, чем мне, я поставил вопрос ребром: или мне столько же внимания и вкусной кормежки, или я ухожу.

– А она? – Женя в этой компании был единственным примерным семьянином – одна жена, двое детей, десять лет счастливого брака.

– Если вкратце – разозлилась и послала "в одно место". Ну а поскольку я не гомосексуалист…

– Ну а сейчас-то как? Еще не нашел замены?

– Нет, отстаю, Андрюха, пока от тебя. Да и вообще отношения как-то не складываются… Большинство девушек достаточно быстро начинаю обзывать меня отглагольными прилагательными сексуального характера, – Олег улыбнулся, увидев искреннее удивление в глазах ребят.

– Слышь, Андрей, чего он сейчас сказал?

– Да обзывается на нас какими-то непонятными словами, ясно только, что ругательными!

– Олег, ты у нас работу не сменил? Может, ты вместо ОМОНа теперь в пресс-службе работаешь?

– Просто читать книжек больше надо! Я как карманный компьютер купил – много читать стал. Практически все свободное время.

– А я вот больше по бабам! – Андрей продолжал оглядываться в значительно пополнившемся к вечеру зале ресторана.

– А я по машинам, – добавил Женя.

– Ну, так на тебя завтра на базаре вся надежда. А на Андрюху – только если продавец будет женщина.

– Да проблемный авторынок у нас сейчас – одни утопленники да битье. С аукциона из Японии надо заказывать. Да и машину ты не самую удачную выбрал. Вот купили бы лучше Тойоту…

– Ну не нравится мне Тойота, а нравится Ниссан Лаурель. А на аукционную денег нет.

– Олежка, да не хвалят у нас Лаурелей. Вон, даже Андрей знает, мне не веришь – у него спроси!

– Что поделать… мечта! – Олег разливал по рюмкам остатки бутылки.

– Дурацкие у тебя мечты. Даже если в комплектации Клуб-С.

– Не мечты, парни, а мечта! Одна она у меня и есть только.

– Тогда давайте за то, чтобы мечты почаще сбывались – Андрей взялся за свою рюмку, подождал ребят, – по последней.

– А то еще завтра с утра на рынок… – Евгений смачно зевнул, воздух в помещении казался спертым – а мне еще на свою пятую площадку ехать и ехать.

– Да и нам не близко, – чувствовалось, что и Андрей порядочно утомился, хотя… можно было бы еще и погулять.

– А ты-то понятно, возле кладбища живешь. Темноты дожидаться не стоит. У вас там, небось, зомби запросто на троллейбусе ездят.

– Да что там ездят – водят!

– Кстати, Жень, а не вредны ли фрукты с кладбища? – Олег подмигнул другу, откусывая громадный, насколько позволял рот, кусок сочного зеленого яблока.

Пора было свертывать посиделки, сквозь большие, слегка затемненные окна фасада ресторана становилось видно, что на улице уже порядочно стемнело, голова Олега начинала гудеть. А на рынок действительно нужно приехать как можно раньше. Вся надежда на морозный вечерний хабаровский воздух, и еще молодой и здоровый организм.

Свежий, прозрачный после заполненного дымом ресторана, уличный воздух, оказал на всю компанию одинаково взбадривающее действие. Друзья рядом казались самыми родными людьми на земле, а от скорой разлуки, неизбежно долженствующей последовать после покупки машины, накатила грусть.

– Черт, ребята, еще же не поздно. Может, тяпнем по последней в какой-нить кафешке попроще? – Олег посмотрел направо, и увидел в глазах Евгения понимание и одобрение. Перевел взгляд налево… и не увидел Андрея.

– Девушка, а вам не кажется, что мы просто созданы друг для друга? – Андрей стоял в пяти метрах впереди по тротуару, уцепившись за полу шикарной шубы не менее шикарной блондинки. Олег вообще не разбирался в мехах, но судя по переливающейся игре цветов и общей «дороговизне» блондинки, мех был натуральным.

– Нет, не кажется! – девушка пока не предпринимала активных попыток освободиться, скорее удивленная таким обращением.

– Ну как же, – настаивал Андрей, – притягивая девушку к себе, – у нас же и цвет одежды так органично сочетается, можно сказать, совпадает! Значит, вместе мы составим очень органичную, прекрасно сочетающуюся пару!

– И в какой же позе, – подмигнув Олегу спошлил Евгений, – вы будете особенно органично сочетаться?

– В чем же это она совпадает? – девушка, упершись обеими руками в грудь Андрея и так отстранившись, чуть ли не с брезгливостью осматривала его «кожаную» китайскую куртку. Бывший когда-то черным, а ныне серо-затертый цвет кожи совсем не сочетался с насыщенным, с переливами, рыже-коричневым цветом ее шубы.