«Икарус», яблоки и кое-что ещё

Юлия Антоненко

"Икарус", яблоки и кое-что ещё

Икарус сердца моего

Человек всегда найдёт возможности для того, что ему действительно интересно.

Мне было очень неловко от того, что я навязалась на это мероприятие. Но оказалось, неловкость и наглость прекрасно уживаются вместе.

Красный междугородний автобус, похожий на жука с усами-зеркалами, отъезжал от остановки “Центральный автовокзал”, чтобы увезти меня в неизвестность. Всё хорошо. Автовокзал не перепутала. Время не перепутала. Паспорт взяла. Входной контроль прошла. Выбрала наугад первое попавшееся место, и оказалось, что они пронумерованы, и я села на своё, в соответствии с билетом. Пока ни один ночной кошмар не сбылся, и можно тайком вытирать мокрые от волнения ладошки и прикидываться обычным человеком.

Это, знаете ли, не поезд, который я вдоль и поперёк знаю. На поездах я катаюсь всю жизнь. На междугородних автобусах ездила раза два или три, и все они – как в тумане, никаких точных воспоминаний. Кажется, в Курганской области с другом ездили… Помню только жарищу и синюю сельскую остановку с козырьком, крашенную-перекрашенную на каждый первомай. А вроде ещё к подруге в деревню сама ездила лет в пятнадцать, но где я тогда билет брала? Нет в голове информации. Есть информация, что остановка в её деревне была зелёная, грязная, а сразу за ней росла конопля. На обратном пути я зачем-то сорвала ветку конопли и спрятала в свой пакет. Дерзкая девчонка. Словом, кучка воспоминаний, которые никак не помогли мне сегодня. Кажется, я справилась с задачей сесть на междугородний автобус впервые в жизни.

Красный жук марки Hyundai медленно проплывал мимо площади Революции. Ленин помахал мне рукой и притопнул пяткой: всё будет хорошо!

Я уже не помню, откуда ко мне просочилась информация о том, что Максим собирается перегонять из Екатеринбурга в Челябинск вторую “гармошку”. Скорее всего, услышала краем уха, как он говорил о своих планах кому-то на июльской ретро-поездке. А может, он это и мне рассказывал. Возможно, я привязалась к нему с допросом “когда следующий выезд?”, и он вкратце описал планы на август-сентябрь. Словом, уже неважно. Главное, что в переписке я, набравшись смелости из всех своих резервных источников, задала вопрос в лоб: а можно я тоже поеду перегонять Икарус? Такие вопросы я задаю, только твёрдо решив, что не буду расстраиваться, когда получу отказ. Ну нет и нет.

Максим ответил, что, конечно, можно. Я ожидала чего угодно: перевода в шуточку, встречного “зачем”, прямого или витиеватого отказа… а оказалось, что “можно”, да ещё и “конечно”. Ну дела! С этого момента я стала жить Идеей. Где-то между белыми футболками, чёрными чешками, тетрадками и дневниками, подготовкой к учебному году, съемками ныряющих малышей, редким вечерним кофе в любимой кофейне, придумыванием ужинов и перманентной уборкой я представляла: Как Это Будет. В этом режиме – полтора месяца. Не знаю, куда бы я потратила всю эту накопленную энергию, если бы не получилось. Даже думать не хочу. Всё же получилось.

На последней встрече-поездке мы с Максимом обсудили, как это всё должно быть. Он смотрел на меня спокойно, в упор, как на делового партнёра:

– Ты сядешь на автобус доедешь до перекрёстка “Тюбук”…

– Это где перекрёсток со светофором на трассе, да?

– Да, он самый. Там мы встретимся. Мне надо ещё забрать кое-какие запчасти из деревни под Снежинском. Я заберу их, заберу тебя, и потом через поле поедем.

Поле, автобус, билет, Тюбук… Мамдорогая, сколько сразу информации. До этого момента я усиленно делала вид, что взрослая и всё знаю, и совсем не создам никаких трудностей, но тут из меня полезло:

– А где берут билет на автобус? Я… Я никогда не ездила в межгород.

– Ну, в кассе. Скорее всего, с Центрального Автовокзала.

– Центрального? А где это?

– Синегорье.

– И там продают билеты до… перекрёстков?

– Да. До любой остановки, а там как раз остановка. Подгадаем время, я напишу тебе точнее, потом возьмёшь билет, сядешь на автобус и всё.

– Ага… Ну я это… в яндексе поищу…

Яндекс – опора миллениалов.

Если вы подумали, что я такая глупая, что не знаю ответы на эти вопросы, думайте дальше. Всё я знаю. Мне хотелось услышать “ты справишься, я верю в тебя”, сказанное хотя бы не прямым текстом, но интонациями. Тон у Максима был невозмутимо железный, монументальный, как автобус. То, что надо.

Ближе к теме мы с Максимом начали стыковать наши графики. Обычно это я по жизни под всех подстраиваюсь. “Алёнка на удалёнке”, работа мамой 24/7, из которой не уйти в отпуск, и самый гибкий график, похожий на миску с песком – это про меня. Но в этот раз именно моё расписание оказалось основой. Это было странно, и мне было неловко. Получалось, что Максим свою инопланетную жизнь и свои планы подгоняет под меня. Но… но я же ХОЧУ. Признаться честно, я готова была подстраиваться, опять сворачивать горы и каким угодно способом бежать за автобусом, но внезапно Максим задал вопрос: планирую на 28 августа, ты как, сможешь?

Я? Смогу ли я?! Мои планы и возможности берутся во внимание, хотя, моё присутствие на мероприятии, по сути, вообще не понятно для чего?! Вот это да! Вроде мелочь, а я почувствовала, как это приятно. Давно забытое чувство сопричастности.

28 августа у меня были намечены дела-песчинки, которые легко удалось разбросать по другим мискам.

Задав Максиму ещё пару-тройку албанских вопросов про межгород, я действительно пошла мучить Яндекс. Ну могла ведь цивилизация добраться уже и до автовокзалов! Должна быть возможность купить билет на междугородний рейс через интернет. Это лучше, чем приехать и узнать, что билетов нет, автобусов нет, вокзала нет, или что ещё подобное. Мне пришлось отказать себе в удовольствии общаться с кассиром пригородных направлений: билет я купила онлайн. Ладно, в другой раз в кассу пойду. Не дай бог, сейчас билетов не окажется, не тот случай, чтобы рисковать.

Я оглянулась на практически пустой салон автобуса. На конечной остановке сели трое, включая меня. Со второго автовокзала – кажется, он называется Северный – мы прибрали ещё человек десять.

Чтобы не терять даром времени, в пути я принялась вышивать машинку на наволочке для младшего ребёнка в садик. Совершенно некогда этим дома заниматься. А тут – два часа дороги. На Северном автовокзале ко мне подсела барышня (будто мест других не было, ну что за люди) и почему-то спросила:

– Вышиваете?

– Угу, – как можно нейтральнее ответила я, как бы давая понять, что беседы вести сейчас – это не ко мне. Позже через отсутствие сети ко мне пробился спам-звонок, я по обыкновению молча взяла трубку и стала ждать, когда там заговорит робот. Робот громко затараторил мне в ухо, я всё так же молча сбросила и ухмыльнулась. Надеюсь, после этого соседка уверилась, что это я немая, а не злая.

Зато позади нас пассажиры вели увлечённую беседу. Мужичок в серой куртке и кепке-шестиклинке рассказывал, что погодка в этом сезоне так себе, поехал вот домой картошку копать, всегда осенью копали, а тут в конце августа уже нужно, автобус этот подешевле, чем на Екатеринбург, там придётся пару километров пешком пройти, ну ничего, зато пораньше приедет, а то надо же картошку успеть покопать. А вообще, он педагог, учитель в школе искусств в Долгодеревенском, а живёт где-то за Таскино, картошку выращивает и прочее всякое. Тридцать лет выслуги, как попал по распределению в эту школу, так и работает. Ему от государства какие-то преференции есть за то, что на селе работает. Ну и картошка тоже плюс… Когда он заговорил про современных учеников, я подумала: хороший должно быть он человек. Так тепло рассказывал – какие сейчас бывают классные ребятки, учатся хорошо, знают, чего хотят, целеустремлённые… Для меня, если человек акцентирует внимание на хорошем, он и сам кажется хорошим. В любой работе, в любой сфере полно и мёда, и дёгтя. О чём начнёшь говорить – то, стало быть, и в тебе.

Мужичок вышел на Таскино и бодренько зашагал к своей картошке. Соседка вышла на повороте на Тюбук. А у нас с Максимом немного сменились планы: я ехала чуть дальше, в село. Он накидал мне геолокаций: вот тут тебя высадят, а вот тут мы встретимся. Я не вникала заранее, если честно. Для меня это были только точки на карте, в этом селе я даже проездом не была. Но решение направить меня в населённый пункт показалось приятнее, чем на поворот на трассе. Вот уж не знаю, почему.

На самом деле, этих “не знаю, почему” за весь день было с горкой. Я давным-давно так не доверяла людям, в особенности, малознакомым. Вот чтобы просто: ага, выйти здесь, за сто километров от дома, и пойти по сельской дороге, мм, окей, я справлюсь.

За несколько коротких оффлайн-встреч я твёрдо уяснила: если Максим говорит, что это реально, значит, это реально, и нет повода усомниться, вот и всё.

Между тем, моя остановка приближалась. Я заёрзала: а надо напоминать водителю, чтобы высадил, или он знает и помнит? Думала, что понаблюдаю за выходящими, однако, основная масса упрямо ехала до Снежинска, а немногочисленные сошедшие не стали показательными примерами. Пришлось и здесь развернуть свою шарманку и пристать к водителю с фразой “первый раз еду на автобусе, подскажите, как это делается” (до этого я допрашивала контролёра на Синегорье формулировочкой: “Как попасть внутрь этого автобуса?”)

Я благополучно десантировалась. Остановка была без козырька, просто лавочка. Давно не крашеная. На облупившихся деревянных брусках, по которым некогда пробегала жёлтая краска, приклеена скотчем бумажка с расписанием автобуса, того самого, на котором я приехала. За лавочкой – кусты чертополоха и крапивы. Край географии, прости господи.

Не край, конечно, но для человека, чей ежедневный маршрут несколько километров внутри своего района, непривычно.

Но и тут у меня не возникло сомнений ни в собственной адекватности, ни в Максиме, ни в “Икарусе”, с которым я вовсе ещё не знакома. Я была уверена, что там, в конечной геолокации “где мы встретимся”, он уже загрузил свои запчасти и ждёт меня.

Покрутившись с телефоном в руке, определила, куда мне двигаться, и подняла глаза: передо мной была неширокая, на полторы машины, асфальтированная дорожка с кустиками одуванчиков по обочинам и накатанными земляными съездами к домам. Домики малюсенькие, старенькие, исконно деревенские. Ухоженные такие с палисадничками и крашеными деревянными заборами. Деревянные столбы, широко отставив ноги-подпорки, держались за толстые чёрные провода. Где-то тявкнула собака, лязгнула цепью и замолчала. В неподвижном прохладном воздухе повисла тишина.

В этой тишине я шла суетливо: то снимала видео, то заглядывала в карту: хорошо ли иду, правильно ли. Правильно.

И вдруг в мои мысли прокрался какой-то знакомый до боли шорох. Он приближался со спины, становился громче. Становился шумом дизельного мотора. Как на грузовичке или на …”Икарусе”!

Я остановилась. Никакой это не грузовичок! Расправила плечи, подняла голову, вдохнула полные лёгкие деревенского воздуха и развернулась.

Идеально дополняя картинку советской сельской жизни, на меня ехал красный “Икарус”.

Улыбка расползлась по всему лицу и вышла за его пределы. Та самая улыбка, которую я уже позабыла за годы рутинной жизни своей, а жёлтый “Икарус” в марте напомнил. Мою жизнь, кстати, трудно назвать рутиной, я же “постоянно где-то шляюсь” (так однажды сказал обо мне муж. Я сначала обиделась, а потом подумала: а чего обижаться, я ведь этим даже горжусь). Но улыбаться так широко и искренне в последние годы действительно перестала. И смеяться громко тоже перестала, а хотелось бы…

Глядя на эту морду, в меру угловатую, в меру округлую, на эти идеальные пропорции и линии, невозможно не улыбаться. Особенно, когда думала, что уже никогда не увидишь его живым, а он вот он: жив, едет, двери свои ширмовые открывает с приветственным клёкотом. Он живёт! И в нём сидит человек, который открывает тебе – не кому-нибудь, а лично вот тебе!!! – водительскую кабину и приглашает присесть рядом на маленькое уютное треугольное местечко. Как тут не улыбаться? Не расплакаться бы от счастья. Да! Вы видели? Вы слышали? Это за мной приехал “Икарус”! Это водитель меня – меня!!! – пускает в святая святых, за перегородку. Смотрите, столбы вы деревянные, и завидуйте! И себе завидуйте: вы видели “Икарус” гармошку здесь в 2025 году.

Как-то так.

Я познакомилась со второй челябинской “гармошкой”. Она вообще-то снежинская, но теперь – челябинская.

– Уиии, он красный! – восторгалась я и гладила шагреневую поверхность торпеды. – А какое у него полное имя? Ну, тот жёлтый – он 280.02. А этот?

– 280.08. Он был сделан для Чехии, ездил по Чехии, потом по Москве, потом по Снежинску.

– И теперь он поедет в Челябинск. Вот это везунчик.

Максим аккуратно вёл автобус по дороге. Асфальтированная кончилась, началась обычная просёлочная, с ямками и камнями. Из-за закрытой двери кабины гулко доносилось дребезжание салона. “Как будто мой дедушка ворчит” – в детстве смеялась я. Так и сейчас: ну точно же, дедушка Дима ворчит. Родные мои, любимые, передают привет через предметы и звуки.

– Ты как сегодня по времени? – Максим бросил на меня взгляд.

– Совершенно свободна. Ну, желательно, конечно, не до ночи. Но в целом, я теперь уже полностью завишу от расписания и планов автобуса.

– Мне просто надо ещё забрать немного запчастей, я вроде говорил.

– Ага.

Полтора месяца я видела во сне и в мыслях эту поездку. Каких только сюжетов не накидывал мне мозг. Представляла подробности, составляла список вопросов, которые надо обязательно задать Максиму. Но в итоге всё равно всё пошло своим маршрутом, и вопросы все улетучились, растерялись, растряслись по просёлочной дороге. Действовать по обстоятельствам, план “на месте разберёмся” – это непривычно, но вроде бы вполне приемлемо.

Поддавайтесь соблазнам: они могут не повториться.

Я по натуре своей наблюдатель. Стоять неподвижно в центре событий и наблюдать, как действуют вокруг меня другие – моё любимое. Слушать их разговоры, смотреть за эмоциями и никак не вмешиваться в процесс. В общем-то, в таком качестве я и заявилась на эту поездку. Мне хотелось видеть, слышать и свидетельствовать.

Автобус остановился возле деревенского домика, растянулся на травушке как усталая гончая, и стал отдыхать.

Максим вышел, подъехала “нива”, преследовавшая нас уже два перекрёстка, и они с водителем начали беседовать. До меня доносились обрывки фраз “ой, я на этом автобусе…”, “какой знакомый запах!” Я поняла, что это бывший водитель “Икаруса”. Кругленький, приземистый мужчина без возраста в сером рабочем костюме на серой “ниве”. Он восторженно оглядывал автобус, и Максим, как всегда ровно и спокойно, рассказывал какие-то подробности, которые я не слышала.

Прошлась по салону. Да уж, это не доведённый до совершенства Жёлтый, который сейчас выглядит, пожалуй, даже лучше, чем когда сошёл с конвейера в Венгрии. Этот Красный – самый настоящий, какими мы их помним, рабочая такая лошадка. Пыльный серый пол, замученная обшивка, мутные окна, наклейки на чешском языке. В “хвосте” уже лежали какие-то огромные детали. Я присмотрелась к ним, повернула голову так, эдак. Ага! Это перегородка между водителем и салоном! А это – пластиковые выступы над входными дверьми. Узнаю “Икарус” по частям.

Вернулась обратно по длинному салону. Как-то это странно: находиться в автобусе, у которого заглушен двигатель. Аномальная тишина. В обычных условиях жизнь мы ведь практически никогда не видим автобус в покое. Если мотор не шумит – для нас это знак беды, проблемы: автобус встал, сломался, дальше не идёт, надо выходить, идти до ближайшей остановки, ждать следующий, терять время, перекраивать планы… Я прохаживалась по салону медленно, поглаживая спинки сидений, ручки на них, ласково касаясь поручней, и так училась успокаивать тревогу. Всё хорошо. Автобус поедет как только будет запущен двигатель. Двигатель откапитален. Автобус никуда не спешит, он тоже имеет право отдыхать. Тем более, что у него впереди длинный путь домой. Может быть даже по полю. Интересно, Максим говорил про поле, он уже по нему ехал или нет? Увидим.