С любимыми не расставайтесь

Белла Елфимчева

С любимыми не расставайтесь

"Ну, наконец-то! Закончился этот бесконечный учебный год!" – со вздохом констатировала Полина, возвращаясь домой после выпускного бала. Она снова чувствовала себя девчонкой-выпускницей, у которой все еще впереди.

Довольно странное чувство для женщины ее возраста (Полине недавно стукнуло сорок пять), да к тому же еще и директора школы, и, что там греха таить, уже бабушки.

Да, да, бабушки. Сын Пашка постарался: сделал ее бабушкой в довольно раннем возрасте. Ну, и ладно, бабушка, так бабушка. Именно по этой причине Полина Ивановна взяла отпуск сразу по окончании учебного года.

Обычно она отдыхала в августе, завершив в школе текущий ремонт. Но ей не терпелось поскорее увидеть внука Алешеньку. Она приезжала к детям, когда Оксану выписывали из родильного дома. Но не могла задержаться надолго, потому что был конец учебного года, а без нее там все крутилось не так быстро и не в ту сторону, как ей хотелось бы.

Зато теперь она поручила возню с ремонтом своему заместителю, завучу Александру Николаевичу Прохорову (вообще-то, для нее он просто Саша, бывший ученик). Он парень энергичный, деловой, так что вполне справится. Да и ему самому хочется покомандовать. Ну, и пусть его. А она поедет в город возиться с внуком.

Придя домой, Полина еще раз просмотрела список всех тех вещей и продуктов, которые намеревалась взять с собой. Список был внушительный. Тяжеленько придется, вздохнула Полина, но так уж и быть, возьму такси, а здесь ребята из школы помогут дотащить все до автобуса…

В тот вечер Полина почему-то никак не могла уснуть. Вроде бы все у нее было хорошо, а на душе почему-то неспокойно, то ли из-за завтрашней поездки, то ли из-за того, что впервые поручила ремонт школы другому человеку… Ерунда какая! – упрекнула себя Полина и стала считать слонов, чтобы быстрее уснуть. Досчитав до двухсот восьмидесяти трех, она оставила это бесполезное занятие. Ну, и ладно, – сдалась Полина, и стала вспоминать свою прошлую жизнь.

***

Теперь Полина, а вернее, Полина Ивановна Проскурина, живет в районном центре и является директором единственной в районе школы-десятилетки.

А выросла она в селе со странным названием Тетюши.

Отец, Иван Степанович Журихин, был председателем колхоза «Светлый путь», и сколько Полина себя помнила, его почти никогда не было дома. Он появлялся только поздно вечером, когда она и ее брат Виктор уже готовились ко сну, наскоро съедал что-нибудь и ложился спать. А когда дети просыпались утром, отец уже был на работе.

Естественно, что воспитанием детей занималась мама, Мария Павловна, учительница младших классов.

Пожалуй, единственная заповедь, которую передал своим детям Иван Степанович, была: учиться. В общем-то, ничего оригинального. Фразу: «Учиться, учиться, учиться, как завещал великий Ленин» – дети усваивали с первого класса. Эти слова были написаны большими буквами прямо перед входной дверью школы, так что, волей неволей, школьники прочитывали их каждый день, пока в конце концов они перестали восприниматься, как побуждение к действию.

Другое дело, заповедь отца. Иван Степанович не уставал повторять, что его самая большая мечта – это дать своим детям высшее образование. Он убеждал и сына, и дочь, что образование откроет им дорогу к лучшей, более интересной и полной жизни.

А на самом деле ему хотелось, чтобы его дети вырвались из этого странного сообщества, именуемого колхозом. Он интуитивно чувствовал, что сельское хозяйство развивается плохо. Вернее, вообще не развивается, потому что земле нужен хозяин, а не работяга, который трудится за «палочки» (так колхозники именовали трудодни), и не имеет ни малейшей возможности хоть как-то улучшить свою жизнь.

Что с того, что он председатель колхоза? Разве у него есть возможность вести хозяйство так, как он считает нужным? Дудки! Все решают райком, горком и обком партии.

Неважно, что они ни хрена не смыслят в сельском хозяйстве: то заставляли выращивать кукурузу, которая на их землях расти не может в принципе. То требовали сеять пшеницу, хотя здесь лучше растет рожь.

Он вспомнил, как, придя с войны, и возглавив колхоз, в котором работали одни бабы да мужики-инвалиды, чудом выжившие на полях сражений, он обнаружил запасы семенной ржи. Он тогда плюнул на все запреты, и засеял этой рожью поля. Не побоялся.

А чего ему было бояться? Он был один, как перст: ни семьи, ни детей. Посадят – да и шут с ними. Но не посадили: урожай получился отменный. А пшеница-то как раз и не уродилась. Выговор ему конечно объявили, с занесением в личное дело… Но и орден дали. Вот так-то вот!

А вот другой случай. Это уж было гораздо позже. Вообще-то об этой истории стоило бы написать детективный роман, ведь он мог запросто загреметь в места не столь отдаленные, или, по крайней мере, положить на стол партбилет.

А дело было так. Однажды к Ивану Степановичу пришел колхозный агроном Евгений Клочков и сказал, что с ним хочет побеседовать один человек по очень важному делу. Иван Степанович не слишком поверил Женьке, ну, в смысле, что дело уж очень важное.

Женька был молод, горяч, но работал с большим энтузиазмом, за что Журихин готов был ему многое прощать. Вот и тогда он согласился встретиться с тем человеком.

А человек оказался известным агрономом, доктором наук, Александром Семеновичем Родзянко, который поделился с ним своим планом создать в лесу опытный участок по выращиванию нового сорта пшеницы, над которым Александр Семенович работал много лет. В НИИ, где работал ученый, этот проект почему-то не одобрили, а Александр Семенович был убежден, что новый сорт очень перспективен и собирался продолжить работу в этом направлении, выйдя на пенсию.

Почему-то Иван Степанович сразу поверил этому человеку, да и Женька просто горел желанием поучаствовать в таком деле. Вот так и возникло в лесу это маленькое полуподпольное хозяйство. Работа продолжалась несколько лет, пока не был создан семенной фонд, которым можно было засеять колхозные поля.

Несмотря на неважные погодные условия в то лето, урожай получили доселе неведомый. Иван Степанович был просто счастлив: во-первых, потому, что удалось создать сорт пшеницы, которая давала высокий урожай в их регионе, а во-вторых, что можно будет наконец-то заплатить колхозникам, как они того заслуживали.

То, что в колхозе ожидается небывалый урожай, ни для кого не было тайной, и люди радовались, что наконец-то смогут получить приличные деньги…

Но не тут то было. В один «прекрасный» день Ивана Степановича вызвали в райком партии и сказали буквально следующее:

«В общем так, уважаемый Иван Степанович, мы знаем, что у вас в этом году богатый урожай. Но по всей области урожай низкий, так что вам придется сдать два плана, чтобы улучшить показатели».

«Какие показатели?!» – вскричал ошеломленный председатель. «Да ведь я людям уже пообещал большие выплаты. Люди работали, не щадя себя, а у них опять все отнимут. Да как же я им в глаза посмотрю?»

Ему доступно объяснили, что если он хочет сохранить свой пост и партийный билет, то должен сделать то, что ему велят. А иначе…

Иван Степанович с трудом вышел на улицу. Голова гудела. Сердце билось тяжело и неровно. Он с трудом добрался до своего уазика и махнул рукой шоферу Васе, чтобы тот ехал домой.

Они не успели тронуться, как сердце пронзила такая страшная боль, что Журихин не смог сдержать стон. Увидев искаженное от боли лицо Ивана Степановича, Вася побледнел, но не растерялся и рванул в ближайшую больницу. Это был инфаркт, первый инфаркт.

Потом было еще два. И каждый раз они были связаны с его работой. Жена Маша умоляла его бросить эту проклятущую работу, будь она неладна. А он не мог, ему казалось, что пока новый человек вникнет в дела, все, что он, Журихин, с таким трудом создавал, просто рухнет, канет в Лету… Он оставался на своем посту до конца. Четвертый инфаркт он пережить не смог…

Полина тогда училась в областном центре в педагогическом институте. Смерть отца оказалась для нее тяжелым ударом. Она очень сочувствовала маме и даже подумывала о том, чтобы бросить институт и вернуться в село. Ведь должен же кто-то жить вместе с мамой. Однако, Мария Павловна и слышать об этом не хотела.

«Отец так мечтал, чтобы ты получила высшее образование», – строго сказала она дочери. «Даже думать забудь, чтобы бросить институт».

«Мама, но как же ты одна?..»

«Я не одна. У меня тут соседи, ученики… Да и Виктор, даст Бог, сможет распределиться сюда после института. Так что не волнуйся за меня и учись, как следует. Отец не простил бы нас, если бы ты институт бросила».

Виктор в тот год заканчивал ветеринарный факультет сельскохозяйственного института, а Полине оставалось учиться еще три года, чтобы стать учительницей русского языка и литературы.

Энергия переполняла Полину. Ей хотелось все попробовать и всему научиться. Она хорошо пела и охотно участвовала в спектаклях студенческого театра, которым руководил режиссер областного драматического театра. Студенты-филологи ставили спектакли русских классиков Островского, Горького, Гоголя. Полине очень нравилась роль Кручининой в спектакле «Без вины виноватые». Трагедия матери, потерявшей сына и оплакивавшей его всю жизнь, была ей понятна и чем-то близка, хотя у нее еще не было своих детей. Спектакль имел большой успех.

Собственно говоря, именно благодаря театру, Полина и познакомилась с Никитой. Никита Проскурин учился в военном училище связи, и курсанты часто приходили на спектакли, которые устраивали в пединституте. Некоторые курсанты даже принимали участие в этих спектаклях, так как в пединституте училось не так много юношей. Вот и в «Без вины виноватых» роль Незнамова играл курсант Саня Смирницкий, друг Никиты.

Полина потом часто задавала себе вопрос, что привлекло к ней внимание Никиты, и пришла к выводу, что это произошло именно благодаря роли Кручининой.

Никита не знал своих родителей. Он воспитывался в детском доме. Почему он там оказался, и что сталось с его родителями, он не знал.

Жизнь в детском доме была совсем нелегкой, и Никита не любил об этом вспоминать. Но однажды он поделился с Полиной, как ему хотелось бы найти свою маму, только он не знал, как это сделать.

Энергичная Полина решила помочь ему. Ничего не сказав Никите, она во время летних каникул поехала в детдом и выяснила все, что смогла, о родителях своего друга.

Об отце в документах никаких упоминаний не было, а мать звали Тамарой Николаевной Проскуриной. Когда Никита попал в дом ребенка ему еще не было двух лет, поэтому он ничего не помнил.

В доме ребенка уже не осталось сотрудников, которые работали там, когда туда привезли Никиту. С большим трудом Полине удалось разыскать пожилую женщину, которая работала в те годы воспитательницей.

Это было чудо, но женщина Никиту вспомнила.

«Хорошо, что у него имя редкое», – говорила она, вытирая слезы, чтобы лучше разглядеть фотографию взрослого Никиты в военной форме, – «а то бы я, пожалуй, и не припомнила… Надо же, какой красавец вырос! Ну, кто бы подумал? И мать его помню, худенькая такая была, несчастная, совсем молоденькая. Так плакала, так убивалась, когда сынишку оставляла. Говорила, что как устроится, заберет его к себе… Да так и не вернулась… Может, случилось что, кто знает? Давно это было…»

«А куда она собиралась поехать, вы не помните?» – спросила Полина.

«Вроде бы она говорила, хотя я и не уверена. Помню только, что она собиралась поехать недалеко, а вот точно не скажу, но это был небольшой город, она хотела на завод устроиться».

С этими скудными сведениями Полина и начала свои поиски. Едва дождавшись начала учебного года, она отправилась в Клуб краеведов (был такой при географическом факультете) и буквально заразила его членов благородной задачей поиска матери Никиты Проскурина.

Поиски принесли свои плоды. В конце концов Тамару Николаевну разыскали. Она была замужем и носила другую фамилию, но на письмо Полины ответила, что действительно оставила в доме ребенка мальчика по имени Никита. Жизнь ее сложилась так, что она не смогла забрать ребенка, и чувство вины грызет ее по сей день. Она умоляла Полину помочь ей встретиться с сыном.

Только тогда Полина решилась рассказать о своих поисках Никите, который страшно разволновался и сказал, что очень хочет встретиться со своей матерью, хотя и боится этой встречи.

Как оказалось, опасения его были не напрасны. Встреча не принесла ни радости, ни успокоения. Никита не мог заставить себя назвать матерью эту незнакомую ему женщину, хотя их фамильное сходство было налицо.

Тамара Николаевна испытывала чувство неловкости и глубокого стыда за то, что ее сын, ее мальчик, вырос без материнской ласки и внимания. Слава Богу, он не пошел по плохой дорожке. Значит встретились на его пути люди, которые помогли ему выстоять в жестокой схватке с жизнью. А она, его мать, была к этому вовсе непричастна.

Никиту потрясла не столько встреча с матерью, сколько ощущение отчужденности, которое он испытал по отношению к женщине, давшей ему жизнь. Некоторое время он не мог прийти в себя, и Полина сожалела, что устроила эту встречу. Однако, Никита уверял ее, что он, несмотря ни на что, рад, что хотя бы знает, как выглядит его мать.

Эта история настолько сблизила Полину и Никиту, что она совсем не удивилась, когда он предложил ей стать его женой.

Любила ли она его? На этот вопрос она тогда не могла ответить. Скорее жалела и сострадала. Ведь у него никогда не было своей семьи. Он не знал, что такое мама и папа. И ей очень хотелось сделать так, чтобы он почувствовал, что его любят, и он кому-то нужен.

Они закончили учебу одновременно, зарегистрировали брак в городе, а свадьбу сыграли в деревне, у мамы Полины.

Марии Павловне понравился избранник дочери: у него была располагающая внешность, он казался очень серьезным и, пожалуй, слишком взрослым для своих двадцати двух лет.

Однако, вскоре выяснилось, что он не имеет навыков жизни в семье. В этом не было конечно ничего удивительного – Никита в семье никогда не жил: сначала дом ребенка, потом детский дом и наконец военное училище.

Поленьке трудно придется на первых порах, – беспокоилась Мария Павловна. При каждом удобном случае она напоминала Полине, чтобы та была терпеливой и терпимой к своему молодому супругу и всегда помнила, что тому довелось пережить.

К счастью, характеры молодоженов оказались вполне совместимыми: веселая, жизнерадостная, общительная Полина и спокойный, уравновешенный, немногословный Никита прекрасно ладили, и ссоры между ними, если и возникали, то не всерьез и ненадолго.

Не все получалось поначалу в интимной жизни, ведь никакого добрачного опыта у них не было, а спросить кого-то они просто стеснялись.

Прочитать об «этом» тоже было негде. Спасало чувство юмора и удовольствие от осознания того, что они теперь принадлежат друг другу. А впрочем, было в этой неопытности и нечто положительное: они вместе постепенно открывали для себя этот таинственный мир чувственной любви, испытывая примерно такие же ощущения, как Колумб, впервые ступивший на берег Америки, и еще не знавший, что он открыл новую землю.

Как бы то ни было, первый год совместной жизни был для них очень счастливым. Никита получил назначение в воинскую часть, которая располагалась практически на окраине города.

Полина начала работать в школе, и работа очень увлекала ее. Ей даже удалось организовать школьный театр, где ребята разыгрывали сценки и скетчи.

Полина с таким упоением рассказывала мужу о своих учениках, что он скоро заочно познакомился с самыми яркими из них по ее рассказам, хотя втайне немного ревновал жену к ее работе.

На первых порах Никите приходилось на службе нелегко, но он не жаловался. Он привык преодолевать трудности и был преисполнен решимости добиться успеха в своей работе.

Им дали комнату в коммунальной квартире, и они делали ремонт, приобретали кое-какую мебель, радовались каждой мелочи. Эта маленькая уютная комната представлялась им раем на земле. У Никиты наконец появился свой дом, и он с удовольствием учился жить в этом доме.

Полина не сразу поняла, что значит быть женой офицера. Первые месяцы их совместной жизни протекали так же, как в любой другой молодой семье, где глава семьи был инженером, врачом или рабочим. Но если гражданского специалиста никто не мог сорвать с места и отправить на другой конец нашей бескрайней родины, то для военнослужащих это была обычная практика.

Прошло чуть больше года с тех пор, как Никита приступил к службе. В один прекрасный день его вызвали к командиру части и объявили, что ему предстоит самостоятельная работа в одной из ракетных частей в районе Иркутска.

«Можете считать это повышением», – заявил командир части. «Вы проявили себя грамотным специалистом, и командование считает, что вы вполне справитесь, если вам будет доверен самостоятельный участок работы».

Никита не сразу понял, что это значит для него самого, для Полины и их ребенка, который должен был появиться на свет через несколько месяцев.

Полина несколько растерялась, когда муж сообщил ей о грядущих переменах в их жизни. Очень жаль было покидать их первое жилище, где они были так счастливы, увольняться из школы, которую она уже успела полюбить… Ничего, утешала себя Полина, все равно скоро уходить в декретный отпуск, так какая разница, где жить. В Иркутске тоже люди живут.

Оказалось, что Иркутск был довольно далеко от расположения их части, примерно в 200 километрах. Часть стояла в тайге.

Проскуриных доставили в расположение части на вертолете. Они летели над тайгой, которая казалась бесконечной и очень красивой. Населенные пункты встречались редко, и они были небольшие.

«Настоящий медвежий угол», – прошептала Полина. «Тебе не страшно?»

«Живут же здесь люди», – так же шепотом ответил Никита. «И мы проживем, не боись».

«Да я не боюсь, просто немного не по себе».

Командир части, подполковник Морозов, Никите понравился сразу. Он был среднего роста, худощав, немногословен, редко улыбался. Когда Никита по прибытии представился своему новому командиру, тот сразу спросил его: «Вы женаты, лейтенант?»

«Так точно», – ответил Никита.

«А где ваша супруга?»

«Ожидает во дворе».

Морозов тут же вышел во двор и вернулся с Полиной. Заметив, что Полина беременна, подполковник изменился в лице и поинтересовался, когда они ждут прибавления семейства.

«В конце февраля или в начале марта», – ответила Полина.

«Да-а», – протянул Морозов. «Проблема. Мы постараемся отправить вас в родильный дом в Иркутск заранее. В это время здесь часто бывает нелетная погода…

Ну, да ладно, не буду вас пугать… Я вообще-то настаивал, чтобы прислали холостого офицера. Здесь не очень подходящие условия для семьи.

Но хороший специалист по связи нам крайне нужен. Вы сами видите, что тут без связи никак, а капитан Григорьев, который работал здесь до вас, был вынужден перевестись в другое место: из-за болезни сына… Впрочем, это не имеет значения… Жить вы будете в казарме…»

«Как в казарме?» – испугалась Полина.

«Да, не волнуйтесь вы», – улыбнулся подполковник. Там есть отдельное помещение с выходом во двор. Зато там тепло, есть хорошая печка. Ну, а дров, сами видите, вполне хватает.

Солдаты помогут в случае чего. Мебель кое-какая там есть. Если что нужно, обращайтесь прямо ко мне. Ну, устраивайтесь, а завтра можете приступать к своим обязанностям», – обратился он к Никите. «А вы, Полина Ивановна, знакомьтесь с нашими женщинами. У нас их совсем немного, но, как говорится, чем богаты…»

Так началась для них совершенно новая жизнь.

У Полины было ощущение, что они живут на необитаемом острове. Она быстро перезнакомилась со всеми женщинами. Они и в самом деле были наперечет. Некоторые работали прямо здесь в части, как, например, медсестра Нина Семеновна.

Школы поблизости не было: все дети школьного возраста жили в интернате, так что у Полины не было никаких перспектив получить работу в обозримом будущем.

Сначала это ее не очень волновало, ведь она ждала ребенка, радовалась этому событию и готовилась к нему: шила детские вещи и старалась обустроить свою комнату так, чтобы в ней было удобно их малышу.

У них появились новые друзья. Особенно близко они сошлись с Геннадием Старковым и его женой Татьяной. У Старковых была трехлетняя дочь Наташа, которую все называли Татой. Естественно, что Таня была главной советчицей Полины по всем вопросам, связанным с грядущим пополнением в их семействе.

Знаменательное событие в молодой семье Проскуриных внесло некоторый переполох в спокойное течение жизни маленького военного гарнизона, расположенного в самом сердце сибирской тайги.

Еще в начале февраля командир части напомнил Никите, чтобы тот отправил жену в роддом в Иркутск ближайшим бортом. Ближайший был 12 февраля, но Полина посчитала, что еще рано, и она успеет вылететь. Ей очень не хотелось расставаться с мужем. Ничего не случится, размышляла Полина, если я полечу в следующий раз. Но до следующего раза она, увы, не дотянула.