Веда

Александр Солич

Веда

ВЕДА

У Веды намечался день рождения. К ней заехал Белый Медведь поздравить со светлым праздником. Пропуск в Москву у него был. В своё время он на Крайнем Севере спас градоначальника Москвы от Клыкастого Моржа. И ходить в Москве теперь мог где хотел и когда хотел. До Абдуррахмана Моисеевича (так называли Медведя недалёкие родственники и друзья) дошли слухи, что Веду обижают соседи. Он моментально телепортировался в Москву и решил оглядеться. Веда понимала язык птиц, деревьев, цветов и зверей. Она по вечерам слушала звёзды и любила мир.

Соседи написали на неё донос куда надо, что она топит рыб в Патриарших прудах, сбрасывает крылатых птиц с небоскрёбов вниз и вообще летает по ночам на дроне вдоль Москвы-реки и постоянно улыбается. Непорядок!

—

Абдуррахман Моисеевич обнял Веду, и ей стало тепло и легко. Он был пушистым и ласковым.

– Пойду погуляю с твоей собакой по Патриаршим, да и окунусь там заодно, – изрёк уважаемый и в обнимку с домашним животным вышел на Спиридоновку.

Пройдя несколько метров, он совершенно ожидаемо встретил известного солиста известной группы с пуделем на поводке. Радости от встречи было немерено. И обнимались, и целовались, и по плечу хлопали друг друга. Выдающийся музыкант закурил и поведал Моисеичу несколько очень занимательных своих историй болезни. В очередной раз сообщил, что ведёт очень здоровый образ жизни, и сообщил о своих грандиозных планах на будущее, которое уже давно наступило. Абдуррахман очень проникся целеустремлёнными идеями Владимирыча и, высоко подпрыгнув, нырнул в Патриаршие пруды охладиться.

—

Толис Жаба, качаясь на сапборде в реке, ловил на полусонных слизняков лещей. Попадалась и плотва, конечно, но с лещом соревноваться было интереснее. Игра называлась «кто кого перехитрит». Пока была ничья. Ни вашим, ни нашим.

Неожиданно к реке подошёл Белый Медведь и помахал Толису лапой. Жаба его узнал и с радостным криком «Моисеич!» со скоростью тигра рванул к другу.

Столько вечеров они в Арктике коротали за чашечкой крепкого какао, и столько всего вместе было пройдено, что всё и не вспомнишь сразу.

– Как ты, старина? – спросил Толис. – Какими судьбами в Москве?

– Да тут нужно кое с кем разобраться по справедливости, – ответил Абдуррахман. – Пойдём в хату, выпьем бодрящего какао по маленькой и обсудим всё.

Мне какао из Колумбии привезли. Всё возвращается. В XIX веке депрессию лечили шоколадом. Поэтому, поверь, – круче какао ничего ещё не придумали. Вся эта химия только укорачивает жизнь. Но людишки не въезжают и торчат на помоях искусственных.

Солнце уже садилось, а друзья всё никак не могли насладиться общением. Вспоминали, как Толис влюбился в Северное Сияние и безостановочно фотографировал это невиданной красоты существо. Однажды чуть не замёрз окончательно, но Белый Медведь его отогрел. Как познакомились с Клыкастым Моржом и как Полярная Ночь пыталась их обхитрить, но им удалось преодолеть все опасности. Маламута Чару вспоминали и сетовали, что таких верных друзей в Москве редко встретишь.

Потом, после кувшина крепкого какао, всё-таки выработали приемлемый план, как действовать в сложившейся ситуации, и договорились немедленно приступить к осуществлению задуманного.

—

Бургомистра, который Larus Hyperboreus, Толис нашёл на птичьем базаре, где он, как обычно, взимал дань с местного населения в виде яиц и птенцов.

Недолго пришлось договариваться с Полярной Чайкой, и уже через пару минут Бургомистр организовал беспрепятственный телепорт из Москвы на остров Врангеля, где находилось лежбище моржей под предводительством Клыкастого. Потом он что-то прокурлыкал про себя, махнул крылом и подтвердил, что теперь Абдуррахман может любого человека превратить в холодильник.

– Да эти людишки и так от природы отмороженные, так что особого труда это не составит.

—

На Спиридоновке стали пропадать жители из некоторых неблагополучных квартир. Народ начал волноваться. Никто не мог понять, как это происходит и почему они пропадают. И по каким критериям кто-то или что-то их отбирает. И почему воздух в районе после каждого исчезновения человека становится чище? Это тоже настораживало население. И ещё было замечено, что в основном пропадают люди не очень порядочные, и в основном завистливые и мстительные. По ночам кто-то несколько раз видел белую сову. Раздавался похожий на треск Северного Сияния ультразвук, и сова, превращаясь в голубого песца, улетучивалась как эфир, оставляя после себя белый след пролетевшего сверхзвукового самолёта. «Чудеса», – шептались жители района и с опаской поглядывали на синагогу.

—

На острове Врангеля среди себе подобных возлежал Клыкастый Морж и внимательно слушал Абдуррахмана Моисеевича.

– Ну что же, уважаемый Odobenus Rosmarus, – пришло время, и я могу тебе помочь. Холодильники для производства морского льда уже в пути, и у вас его будет достаточно для вашего безмятежного процветания вида. Теперь вы сможете на льду спокойно отдыхать после удачной охоты на моллюсков, и не придётся вам зависеть от суши. Вот один уже прибыл.

Из проёма в скале появился Порфирий Петрович и с недоумением увидел огромную стаю лежащих моржей.

– Где я?! – с ужасом возопил любитель доносов и внезапно превратился в розовый холодильник, ворчливо загудев.

– А почему розовый? – спросил Клыкастый у Белого Медведя. – Красивый цвет. Ты же тоже розовеешь, когда перегреешься на солнце. Хочешь, сделаем его радужным. Сейчас модно. – Ладно, пускай этот будет розовым. Потом посмотрим.

Тут вальяжно из проёма выкатилась пышной грудью Даздраперма Лемарковна и обомлела от увиденного.

– Какая вонь! – возмущённо прокричала кляузница, подпрыгнула на одной ноге и перевоплотилась в красный холодильник.

– Слушай, уважаемый Абдуррахман Моисеевич! Давай я цвета выбирать буду, – предложил Клыкастый. – А то какая-то однотонная палитра получается.

– Ладно. Тебе с ними жить. Ты прав. Выбирай!

– Следующий – жёлтый! А потом синий!

– Как скажешь!

—

Песец долго смотрел на Белую Сову и прохрипел:

– А чё это ты Абдуррахману зад лижешь? По списку, по списку! А если я другого хочу наказать? Может, мне Тимоха со второго подъезда неприятен очень! А я должен Даздраперму тащить на себе! Сегодня не Первое мая! Она же неподъёмная! И может, она мне нравится. У неё грудь пышная. На ней очень комфортно было бы калачиком свернуться. И наверняка тёплая. И жировая прослойка у неё шикарная. А ты – по списку, по списку!

– Следи за хрюканиной, лисья морда! – возразила Сова. – Сказали этих, значит этих, а не тех, которые не эти! И вообще, эти – это значит не те, которые это. Ну, в общем, тут тебе не там и там тебе не тут, где те совсем не те, а эти! Понял, крыса лохматая?

– Ну ладно, не серчай, домой уже хочется. Устал я от людей.

– Ничего. Ещё несколько особей отправим Клыкастому и вернёмся на Северный полюс. Там тундра и Северное сияние. Я тоже уже соскучилась по леммингам. Тут какая-то пища резиновая. Жрать невозможно. А я всё-таки Bubo scandiacus, а не Vulpes lagopus, как некоторые! И так хочется, чтобы Веда уже погладила. Для этого и стараемся. А она, наверно, и не знает, что мы тут.

– Не переживай, если Абдуррахман обещал – значит, погладит. Он слово своё держит, и тут тебе не там! Потерпи.

—

Веда стала понимать, что Белый Медведь, пытаясь её защитить, переходит все границы. Конечно, в глубине души ей симпатичен был такой разворот событий, но существовал закон – не влезать в судьбу людей, и она решила их вернуть по месту прописки. А на остров Врангеля поселили шерстистых мамонтов для улучшения состояния окружающей среды. И морской лёд таять перестал. Моржи были на седьмом небе от счастья – фыркали, хрюкали, трубили и плевались на радостях.