Голос убитой надежды

Дарья Желиховская

Голос убитой надежды

Глава 1

Тихие хрипы слышатся в пустынном переулке. К счастью, вокруг никого – иначе напугала бы прохожих до полусмерти.Из носа течёт кровь, дыхание затруднено, словно он забит или сломан. Стараюсь глубоко вдохнуть, но острая боль сковывает рёбра, вызывая приступ кашля, заставляя всё плыть перед глазами.

–Чёрт, – шепчу сквозь хриплое дыхание и пытаюсь ещё раз набрать воздух, медленно. Похоже, несколько рёбер всё же сломаны, но дышать удаётся, хоть и мучительно тяжело.

Сегодняшний день изначально начался дерьмово, но я и не предполагала что закончится еще хуже. Гораздо, мать его, хуже. Каждый нерв тела пульсирует болью, любое движение вызывает новый спазм. Когда пытаюсь перевернуться набок, очередной стон рвётся наружу.

– Это уже становится привычкой, голубка, – вдруг скрипучий голос звучит совсем близко,и если бы я не была на грани жизни и смерти, то врезала бы его обладателю. Не потому что мне не нужна помощь. А потому что этот мудила все равно мне её не окажет, ведь я прекрасно знала этого вечно сующего нос не в своё дело бродягу.

–Заткнись, Роки. Лучше помоги подняться, – прошипела я и мой голос звучал так, словно я только что вылезла из ада. Крепко сжала руками рёбра, надеясь облегчить страдания, хотя бы чуть-чуть. Это помогло ненадолго притупить боль.

–Подняться, говоришь? Да на тебе живого места нет, сахарок мой. Тебе бы в скорую, – равнодушно бросил старый бомж, даже не поворачиваясь. Он продолжал копаться в мусорном баке, будто в переулке не умирала девушка, а шумела стайка воробьев.

Я собрала остатки сил и потянулась к ржавой железной лестнице, сдерживая крик и подступающую тошноту. Лишь мгновение спустя желудок сокращается, выбрасывая наружу остатки вчерашнего ужина – чашку чёрного кофе, которым меня угостил какой-то пьяница у бара. В благодарность я стащила у него пару баксов. Он всё равно не заметил.

Роки сидел неподалёку, лениво пережёвывая протухший хлебец, совершенно спокойно наблюдая за моими страданиями. Я не знала, как выгляжу, но в отражении отвратительно вонючей лужи в этой подворотне смогла разглядеть распухшее лицо.

–Скорую? Ты шутишь, приятель. Я в розыске, если ты забыл. – промыла лицо конденсатом, стекающим с кондиционера. Холодная вода обожгла ссадины, и я вздрогнула от новой вспышки боли. Пришлось повторить ещё дважды, смывая засохшую кровь.

Старик усмехнулся:

–Знаешь, ягодка, мне кажется лучше оказаться в тюрьме чем постоянно бегать и от полиции и от ребят, которые творят с тобой такое. В следующий раз они могут тебя не оставить в таком…живом состоянии.

Я раздраженно взглянула на него и вынуждена была признать: он прав. Один вариант – прятаться только от копов. Другой – спасаться от мафиози, которым отец-наркодилер задолжал огромную сумму. Но когда на тебя охотятся сразу две стороны, это, мать его, уровень «хард».

Последние несколько лет моей жизни выглядели именно так – постоянные перебежки, попытки сбежать, скрыться. Когда к нам домой впервые пришли эти ублюдки, они пытали отца несколько часов, прежде чем он откинул коньки. Не то, что бы я скучала, он был законченным говнюком, но мне было всего четырнадцать. И его долги чудесным образом перекочевали на мои хрупкие плечи.

–Жемчужинка, жизнь начинается тогда, когда ты перестаёшь считать себя жертвой обстоятельств. Тебе нужно захотеть по-другому. Понимаешь? – Роки смотрел на меня своим пронзительным взглядом, слишком мудрым для бродяги. От этого взгляда становилось не по себе.

–Нет, – огрызнулась я, внезапная волна ярости вдруг сожгла всю боль. – Меня зовут Ливейн, старик. И нет, я не понимаю! Если жизнь – дерьмо, хочешь сказать это изменится только лишь от моего желания?! Да если бы всё было так просто, весь мир был бы сраным раем!

Я не осознавала, что сорвалась на крик. Ребра снова заныли, и я схватилась за них, сидя в луже, пока меня учил жизни бездомный. Блеск. Жизнь и правда удивительна. В самом, мать его, дерьмовом смысле.

В переулке внезапно раздался гул голосов. Мгновенно все мышцы тела напряглись, я затаила дыхание, вжимаясь глубже в холодную нишу между кирпичами. Прислушалась, готовая в любой миг сорваться с места. Но опасность миновала – мимо, шумно хохоча и обмениваясь похабными шутками, прошмыгнула стайка подростков, оставив после себя шлейф дешёвого алкоголя и марихуаны. Роки они не заметили, поглощенные собой.

Запах травки проникал прямо в ноздри, и я невольно вдохнула глубже. Чёрт, как же хотелось сейчас затянуться косяком… Хотя бы на минуту забыть обо всей этой боли, о страхе, о тошнотворной реальности.

–У Рэнэ есть свободные комнаты? – тихо спросила я, когда голоса окончательно затихли.

–В её притоне? Наверное, да. Но сомневаюсь, что ей приятно видеть тебя после той истории с полицией…

Обида кольнула сердце. Мне стало горько осознавать, насколько закрытыми стали двери передо мной практически везде – как в легальном мире, так и в подпольном.

–Рэнэ ведь мать Тереза преступного мира, – устало проговорила я, стараясь успокоить саму себя. – Она пустит. Хотя бы временно. Других вариантов у меня нет.

Собрав волю в кулак, я тяжело поднялась, согнувшись от боли, и вытерла рукавом свежую кровь, выступившую из носа. Глубокий вдох. Попытка разогнуться. Что ж, можно считать это маленькой победой – я снова на ногах. Кивнув Роки на прощание, я медленно зашагала в сторону заветного убежища. Шаги отдавались глухим эхо в пустом переулке. Последнее, что я услышала, – его тихий, скрипучий голос, шептавший мне в спину какую то древнюю молитву. Этот старик вечно молился за чужое спасение.