Температурная петля

– Говорите понятнее, – прервал её генерал.

– Мы создаём отрицательную плавучесость. Аппарат не всплывает, а притягивается ко дну океана магнитным полем.

Джеймс понял её замысел:

– Эмма, ты предлагаешь использовать их же технологии против них?

– Именно. Мы видели, как их поля воздействуют на металл, – она указала на остатки расплавленного оружия. – Если мы сможем обратить полярность.

– Безумие, – покачал головой Хоукинс. – На разработку такого аппарата нужны годы.

– У нас есть шестьдесят четыре часа, – холодно сказал Джеймс. – И готовая технология.

На экране появилось лицо пожилого мужчины с русским акцентом:

– Доктор Харрисон, это академик Петров из Курчатовского института. Мы следили за вашими исследованиями климата. У нас есть экспериментальный батискаф "Баренц" с ядерным двигателем. Максимальная глубина – пятнадцать километров.

– Где он находится? – спросила Эмма.

– В Мурманске. Но есть проблема – он не испытан. Это прототип.

Генерал Хоукинс нахмурился:

– Вы предлагаете отправить людей на дно океана в непроверенном аппарате?

– А у нас есть выбор? – Джеймс указал на обратный отсчёт в углу экрана. – 63:24:17.

Внезапно все экраны в командном центре одновременно потухли. Затем появилось изображение – знакомый инопланетный координатор.

– Мы знаем о ваших планах, – прозвучал его голос. – Интересно наблюдать за борьбой разумного вида за выживание.

– Чего вы хотите? – крикнул генерал в микрофон.

– Предложить условия. Мы оставим вашей цивилизации один континент. Антарктиду. Остальную планету заберём себе.

По ангару прокатился ропот возмущения.

– Подумайте, – продолжал координатор. – Семь миллиардов человек могут выжить на территории четырнадцати миллионов квадратных километров. Это лучше полного вымирания.

– Никогда! – выкрикнул кто-то из присутствующих.

– Тогда у вас остаётся шестьдесят три часа двадцать минут, – изображение исчезло, и экраны ожили.

Джеймс обернулся к Эмме:

– Сколько времени займёт добраться до Мурманска?

– На сверхзвуковом истребителе – три часа.

– А на модификацию батискафа?

Эмма быстро считала в уме:

– Если работать без сна, привлечь лучших инженеров тридцать шесть часов. Может, тридцать четыре.

– Значит, у нас будет двадцать четыре часа на погружение и уничтожение установки, – подвёл итог Харрисон.

Генерал Хоукинс покачал головой:

– Это самоубийство. Даже если батискаф доберётся до цели, как вы собираетесь уничтожить установку? Мы пробовали ядерное оружие – бесполезно.

– А мы попробуем их же оружие, – сказала Эмма. – Если установки связаны единой сетью, то вирус в одной может заразить все остальные.

– Вирус? – удивился Джеймс.

– Компьютерный вирус. Мы же видели, что их технология частично цифровая. Тот голос, который с нами разговаривал, графические интерфейсы.

На экране появилось новое сообщение – от хакерской группы Anonymous:

"Мы перехватили часть их сигналов. Система действительно использует что-то похожее на наши протоколы связи. Можем создать разрушающий код. Нужно 48 часов."

– У нас нет сорока восьми часов! – взорвался Хоукинс.

– Тогда мы работаем параллельно, – решительно сказал Джеймс. – Пока мы модифицируем батискаф, хакеры пишут вирус. Встречаемся в Марианской впадине.

Академик Петров снова появился на экране:

– Доктор Харрисон, я лечу к вам. Мой батискаф – моё детище. Если кто-то и сможет его модифицировать, то только я.

– Безумие, – ещё раз повторил генерал, но уже без прежней уверенности.

Эмма подошла к окну. За стеклом небо приобрело тревожный оранжевый оттенок – эффект изменений в магнитосфере.

– Джеймс, – тихо сказала она, – а что если мы ошибаемся? Что если этот план провалится?

Харрисон встал рядом с ней. В небе были видны странные облака – они двигались против ветра, образуя геометрические фигуры.

– Тогда человечество закончится через шестьдесят два часа. – Он взял её за руку. – Но по крайней мере мы попытаемся.

Внезапно дверь ангара распахнулась, и вбежал связист:

– Генерал! Срочное сообщение! Установка в секторе Чарли-9 начала новую фазу! Она испаряет Северное море!

На экране появились спутниковые снимки. Огромная площадь океана буквально исчезала – вода превращалась в пар со скоростью тысячи тонн в секунду.

– Они ускоряют процесс, – понял Джеймс. – Больше не ждут семьдесят два дня.

Обратный отсчёт на экране изменился: 47:15:23.

– У нас осталось меньше двух суток, – прошептала Эмма.

А за окном оранжевое небо начало мерцать, словно старая лампочка перед тем, как погаснуть навсегда.

Глава 6. Гонка со временем.

Сверхзвуковой истребитель Т-50 пронёсся над заснеженными просторами России на высоте двенадцать тысяч метров. Джеймс, втиснутый в заднее кресло, смотрел вниз на изменившуюся планету.

Леса Карелии горели фиолетовым пламенем – эффект космической радиации, проникающей через ослабленную магнитосферу. Озёра превратились в идеальные геометрические фигуры – круги, квадраты, треугольники. Словно кто-то переписывал саму географию Земли.

– Мурманск через двадцать минут, – сообщил пилот. – Доктор, там творится полный хаос. Половина города эвакуирована.

Эмма, летевшая во втором истребителе, вышла на связь:

– Джеймс, смотри на показания радиометра. Уровень радиации над Кольским полуостровом в сто раз выше нормы.

– Значит, здесь магнитное поле ослаблено сильнее всего, – ответил Харрисон. – Они готовят плацдарм для массовой высадки.

Мурманск встретил их мёртвой тишиной. Улицы были пусты, окна домов светились тем же зеленоватым светом, который они видели в Арктике. Только порт кипел деятельностью – там работали люди в защитных костюмах, готовя батискаф к модификации.

Академик Сергей Петров оказался седовласым мужчиной лет семидесяти, с пронзительными голубыми глазами и железной хваткой.

– Доктор Харрисон! – он подошёл к ним, едва они вышли из машины. – Времени нет на знакомство. Мой "Баренц" уже поднят из сухого дока.

Батискаф был впечатляющим зрелищем – двадцать метров в длину, титановый корпус толщиной в полметра, а вместо обычных иллюминаторов – сплошной прозрачный купол.

– Максимальная глубина – пятнадцать тысяч метров, – рассказывал Петров, обходя аппарат. – Ядерный реактор, система регенерации воздуха на семьдесят два часа. Но есть проблема.

– Какая? – спросила Эмма.

– Он рассчитан только на одного человека.

Джеймс и Эмма переглянулись.

– Значит, один из нас погружается, а второй остаётся здесь, – сказал Харрисон.

– Я полечу, – сразу же заявила Эмма. – У меня больше опыта работы с подводной техникой.

– Эмма, нет. Это слишком опасно.

– Джеймс, – она повернулась к нему, – мы учёные. Эмоции здесь неуместны. Я лучше подготовлена для этой миссии.

Академик Петров кашлянул:

– Простите, что вмешиваюсь, но никто из вас не полетит.

– Почему? – удивился Джеймс.

– Потому что я сам поведу "Баренц". – Старик похлопал по корпусу батискафа. – Это моё детище. И в семьдесят лет мне уже нечего терять.

В это мгновение все мобильные телефоны в порту одновременно завибрировали. На экранах появилось сообщение:

"ВНИМАНИЕ! Установка в секторе Дельта-4 активировала режим ТЕРРАФОРМИРОВАНИЯ. Сибирь превращается в тропические джунгли. Скорость изменений: 100 км² в час."

– Чёрт, – выругался Петров. – Они больше не скрывают своих планов.

Эмма проверила спутниковые данные на планшете:

– Джеймс, посмотри. Температура в Новосибирске плюс сорок два градуса. В декабре!

Внезапно над портом появился дрон – но не обычный военный, а органической формы, словно летающее растение с металлическими вставками.

– Доктор Харрисон, доктор Кларк, – раздался знакомый голос координатора. – Мы пришли поговорить.

Дрон приземлился рядом с батискафом. Из его центральной части выдвинулся голографический проектор, и в воздухе появилась фигура инопланетного координатора.

– Вы всё ещё намерены сопротивляться?

– До последнего, – твёрдо ответил Джеймс.

– Интересно. Мы изучили историю вашего вида. Вы часто проявляете иррациональную храбрость перед лицом неизбежного.

Академик Петров неожиданно рассмеялся:

– Знаете что, космический парень? А мы изучили вашу историю за последние несколько часов.

Координатор повернулся к нему:

– Объясните.

– Наши астрофизики проанализировали спектр излучения ваших установок. Оно идентично излучению умирающей звезды в созвездии Лебедя. – Петров усмехнулся. – Ваша планета погибает, не так ли? Вы не захватчики. Вы беженцы.

В воздухе повисла тишина. Голограмма координатора дрожала, словно изображение на плохо настроенном телевизоре.

– Это не меняет ситуации, – наконец сказал он.

– Меняет, – возразила Эмма. – Если ваша цивилизация достаточно развита для межзвёздных путешествий, почему вы не можете поделиться планетой с нами?

– Потому что ваш вид слишком агрессивен. Вы уничтожите наших симбионтов.

– А ваши симбионты уничтожат нас, – парировал Джеймс. – Разве это не то же самое?

Координатор помолчал почти минуту. Затем сказал:

– У нас есть предложение. Новое.

– Слушаем, – сказал Петров.

– Если ваш подводный аппарат сможет достичь глубинной установки, мы проведём эксперимент.

– Какой эксперимент? – настороженно спросила Эмма.

– Мы попытаемся создать симбиоз между нашими видами. Адаптировать наших существ к вашей атмосфере, а ваших – к нашей.

Джеймс нахмурился:

– Это генетические модификации. Вы хотите изменить человечество.

– Или вы останетесь людьми, но будете способны выжить в изменённой атмосфере. Или наши симбионты научатся дышать вашим воздухом.

Академик Петров внимательно изучал голограмму:

– А если эксперимент провалится?

– То мы покинем вашу планету и будем искать другую.

– А если удастся?

– То мы разделим Землю пополам. Буквально. Северное полушарие – нам, южное – вам.

Эмма схватила Джеймса за руку:

– Это может быть ловушкой.

– Или единственным шансом, – тихо ответил он.

Обратный отсчёт на экранах показывал 31:42:15.

– У вас есть час на размышления, – сказал координатор. – После этого наш дрон вернётся за ответом.

Голограмма исчезла, дрон взмыл в воздух и растворился в зеленоватом небе.

– Джеймс, – Эмма смотрела на модификации батискафа, которые монтировали инженеры, – а что если мы соглашаемся, но на самом деле всё равно пытаемся уничтожить установку?

– Рискованно, – покачал головой Петров. – Если они поймут обман.

– То человечество всё равно погибнет, – закончил за него Харрисон. – Только быстрее.

Он посмотрел на часы. До решения оставалось пятьдесят девять минут. А небо над Мурманском становилось всё ярче и зеленее.

Глава 7. Решение.

Пятьдесят девять минут пролетели как мгновение. Джеймс, Эмма и академик Петров сидели в импровизированном штабе – переоборудованном складе рядом с доком. На столе лежали схемы батискафа, данные о Марианской впадине и последние сводки о состоянии планеты.

– Антарктида начала таять, – читала Эмма сообщения с экрана планшета. – Ледники отступают со скоростью десять километров в час. Уровень мирового океана поднялся на два метра.

– А в Австралии выпал радиоактивный снег, – добавил Петров. – Зелёного цвета. Люди эвакуируются вглубь континента.

Джеймс молчал, изучая схему глубинной установки, которую удалось частично восстановить по сигналам перехвата.

– Знаете, что меня больше всего пугает в их предложении? – сказал он наконец.

– Что именно? – спросила Эмма.

– То, что оно слишком разумно. Инопланетная цивилизация, способная на межзвёздные перелёты, предлагает компромисс вместо тотального уничтожения. Это не вяжется с их методами.

Академик Петров налил себе чай из термоса:

– А может, мы недооценили их? Может, они действительно не хотят нас убивать?

– Тогда почему они не предупредили нас заранее? – возразила Эмма. – Почему не попытались договориться до начала терраформирования?

Внезапно все экраны в штабе одновременно замигали. Появилось изображение координатора, но теперь он выглядел уставшим. Светящиеся вены на его полупрозрачной коже пульсировали медленнее.

– Время вышло. Каково ваше решение?

Джеймс встал:

– Мы согласны на эксперимент. Но с условиями.

– Озвучьте их.

– Первое: никаких необратимых изменений до завершения эксперимента. Остановите терраформирование.

– Невозможно. Процесс уже запущен. Но мы можем его замедлить.

– Второе: если эксперимент провалится, вы гарантируете нам время на эвакуацию. Хотя бы сутки.

Координатор помолчал:

– Согласны. Но взамен мы требуем полного доступа к вашим биологическим данным. Нам нужны образцы.

– Образцы чего? – настороженно спросила Эмма.

– ДНК. Нейронные паттерны. Психологические профили. Мы должны понять, как адаптировать наших симбионтов к сосуществованию с вашим видом.

Петров хмыкнул:

– И где вы планируете проводить этот эксперимент?

– В глубинной лаборатории. На дне вашего океана. Именно поэтому ваш подводный аппарат всё равно должен туда спуститься.

Джеймс понял – ловушка захлопнулась. Независимо от их решения, кто-то должен погрузиться к установке.

– Хорошо, – сказал он. – Мы согласны. Но я лечу вместе с академиком Петровым.

– Батискаф рассчитан только на одного человека, – напомнил координатор.

– Тогда перестройте его. У вас есть технологии.

Изображение координатора заколебалось:

– Интересное предложение. Да, мы можем модифицировать ваш аппарат. Но взамен хотим, чтобы доктор Кларк осталась здесь. В качестве гарантии.

– Заложницы, – холодно сказала Эмма.

– Добровольного участника эксперимента. Мы начнём тестирование симбиоза на ней.

Джеймс вскочил:

– Нет! Это неприемлемо!

– Джеймс, подожди, – Эмма положила руку ему на плечо. – Может, это единственный способ?

Она подошла к окну. За стеклом небо пульсировало зелёными и фиолетовыми всполохами, а в воздухе летали странные споры – первые признаки инопланетной жизни.

– Если я останусь, вы сможете изучить процесс изнутри, – продолжила она. – Передать данные через ваш батискаф. Это даст нам преимущество.

– Эмма, это самоубийство!

– А что не самоубийство в нашей ситуации? – Она повернулась к нему. – Джеймс, мы учёные. Наша задача – найти решение. Даже ценой собственной жизни.

Координатор внимательно наблюдал за их спором:

– У вас есть десять минут на окончательное решение. После этого мы начинаем ускоренное терраформирование.

Изображение исчезло.

Петров подошёл к схемам батискафа:

– Если они действительно модифицируют "Баренц" для двух человек, шансы на успех возрастут. Два пилота, два мозга.

– Но ценой жизни Эммы, – прошептал Джеймс.

– Не обязательно, – возразила она. – А что если их эксперимент действительно сработает? Что если симбиоз возможен?

– А что если нет?

– Тогда я стану первой жертвой. Но вы будете знать, что не работает. И сможете найти другой способ.

Внезапно дверь склада распахнулась. Вбежал военный связист:

– Академик Петров! Срочное сообщение от хакерской группы! Они взломали часть инопланетной сети!

– И что они обнаружили? – спросил Джеймс.

– Координатор лжёт. Эксперимент с симбиозом невозможен. Их биология кардинально отличается от нашей. Они используют кремниевую основу вместо углеродной.

Эмма побледнела:

– Значит, они просто выиграли время?

– Хуже, – связист показал им распечатку. – Согласно перехваченным данным, глубинная установка – это не исследовательская лаборатория. Это бомба. Термоядерная. Мощностью в тысячу мегатонн.

Петров выругался по-русски:

– Они хотят расколоть океаническое дно. Вызвать глобальное цунами и одновременно активировать подводные вулканы.

– Конец света за двадцать четыре часа, – прошептал Джеймс.

За окном раздался оглушительный гул. В небе появился огромный дрон – размером с грузовой самолёт.

– Мы знаем, что вы узнали правду, – раздался голос координатора прямо из воздуха. – Но это не меняет ситуации. У вас всё ещё есть выбор.

– Какой выбор? – крикнул Джеймс.

– Вы можете попытаться остановить глубинную бомбу. Или можете эвакуировать максимальное количество людей в горы. У вас двадцать шесть часов.

Гигантский дрон завзавис прямо над доком. Из его брюха выдвинулись металлические щупальца, которые оплели батискаф "Баренц".

– Мы модифицируем ваш аппарат как обещали. Но теперь он способен перевозить только одного человека. И путь только в одну сторону.

– Что? – Петров подбежал к окну.

– Батискаф превратится в управляемую торпеду. Вы сможете таранить термоядерную бомбу и попытаться её деактивировать. Но вернуться на поверхность не сможете.

Обратный отсчёт на экранах изменился: 25:17:33.

– Кто из вас готов умереть ради спасения своего вида? – спросил координатор.

Джеймс и Петров одновременно шагнули вперёд:

– Я.

Глава 8. Выбор.

– Я лечу, – твёрдо повторил академик Петров. – Это мой батискаф, и я знаю каждый болт в его конструкции.

– Сергей Александрович, вы не понимаете, – Джеймс схватил старика за плечо. – Мне тридцать пять лет, у меня лучшая реакция, больше шансов.

– У меня больше опыта! – перебил его Петров. – Сорок лет подводных исследований против вашей теоретической подготовки!

Эмма смотрела на них и понимала – время уходит, а они спорят как дети.

– Хватит! – крикнула она. – Пока вы выясняете, кто герой, планета умирает!

За окном металлические щупальца дрона продолжали оплетать батискаф. Аппарат менялся на глазах – корпус становился более обтекаемым, а на носу появлялись неизвестные устройства.

– Модификация завершена, – раздался голос координатора. – Аппарат теперь способен развивать скорость до восьмисот километров в час под водой. Система наведения автоматическая. Пилоту остаётся только нажать красную кнопку.

Гигантский дрон отпустил батискаф и завис выше.

– У вас есть два часа, чтобы добраться до Марианской впадины. После этого глубинная бомба активируется автоматически.

– Два часа? – удивился Петров. – Это физически невозможно!

– Для земных технологий – да. Но мы установили на ваш аппарат двигатель с искривлением пространства. Локальный, радиусом действия десять метров.

Джеймс почувствовал, как по спине пробежал холодок. Технологии, о которых человечество могло только мечтать.

– Зачем вы нам помогаете? – спросил он у координатора.

– Мы не помогаем. Мы предоставляем последний шанс доказать, что ваш вид достоин существования.

Внезапно в склад вбежал ещё один связист:

– Академик! Доктор Харрисон! У нас проблема!

– Ещё одна? – устало спросила Эмма.

– Установки начали новую фазу. Они выращивают существ. Живых существ размером с небоскрёбы!

На экране планшета появились спутниковые снимки. По всему земному шару из инопланетных установок поднимались огромные щупальцеобразные структуры. Они двигались, извивались, а из их концов сыпались миллионы спор.

– Симбионты, – прошептала Эмма. – Они не ждут результатов эксперимента. Они уже заселяют планету.

– Correct, – подтвердил координатор. – Наше предложение о сотрудничестве было дипломатической формальностью. Мы изучили вашу историю. Вы никогда не делились планетой ни с кем.

Петров подошёл к окну и посмотрел на модифицированный батискаф:

– Значит, это действительно последний шанс. – Он повернулся к Джеймсу. – Докажите мне, что вы достойны лететь.

– Как?

– Расскажите, зачем вы стали климатологом.

Джеймс удивился странному вопросу, но ответил:

– Моя дочь у неё была астма. Из-за загрязнения воздуха. Она умерла в семь лет. – Его голос дрожал. – Я поклялся изучить климат, чтобы чтобы другие дети не страдали.

Петров кивнул:

– А я стал инженером, потому что хотел исследовать океанские глубины. Детская мечта о неизведанном. – Он усмехнулся. – Знаете, в чём разница между нами?

– В чём?

– Вы боретесь за будущее. Я живу прошлым. – Академик направился к выходу. – Батискаф ваш, доктор Харрисон.

– Сергей Александрович, подождите!

Петров остановился у двери:

– У меня есть внучка. Маше восемь лет. Она живёт в Санкт-Петербурге. – Он посмотрел на часы. – У неё ещё есть двадцать три часа жизни. Я хочу провести их с ней, а не на дне океана.

Дверь за ним закрылась.

Эмма подошла к Джеймсу:

– Он прав. Ты должен лететь.

– А что будет с тобой? Ты останешься здесь, с этими существами?

Она кивнула на окно. Один из гигантских симбионтов медленно двигался по направлению к порту. Его размеры поражали – триста метров в высоту, щупальца толщиной с грузовой поезд.

– Эмма, я не могу тебя оставить.

– А я не могу лететь с тобой. – Она взяла его за руки. – Кто-то должен наблюдать за происходящим снаружи. Передавать данные. Если твоя миссия провалится.

– Когда моя миссия провалится, – поправил он.

– Если провалится, человечеству нужно будет знать, что делать дальше.

За окном раздался оглушительный звук – что-то среднее между рёвом кита и металлическим скрежетом. Симбионт приблизился к док у. Его щупальца медленно опустились в воду.

– Он чувствует батискаф, – сказал голос координатора. – Наши симбионты способны ощущать технологии на расстоянии километров.

– И что это значит? – спросил Джеймс.

– Что вашу миссию будут сопровождать. Следить, чтобы вы не свернули с пути.

Джеймс понял – даже в глубинах океана он не будет один.

– Сколько их? – спросила Эмма.

– Достаточно, чтобы уничтожить ваш батискаф при первой попытке обмана.

Обратный отсчёт показывал 23:45:17.

Джеймс подошёл к окну и посмотрел на модифицированный аппарат. Он больше не походил на земную технику – поверхность мерцала, словно живая кожа, а двигатели пульсировали в ритме сердцебиения.

– Эмма, – сказал он тихо, – а что если я не нажму красную кнопку?

– Что ты имеешь в виду?

– Что если вместо того, чтобы таранить бомбу, я попытаюсь её изучить? Понять принцип работы?

– Джеймс, у тебя будет секунды. Может, минуты.

– Этого может хватить. – Он повернулся к ней. – Помнишь нашу первую встречу на станции? Ты сказала, что данные – это ключ ко всему.

– Но если ты ошибёшься.

– То я умру. И человечество умрёт. – Он взял её лицо в ладони. – Но если я буду прав.

За окном симбионт выпрямился во весь рост. Его верхушка терялась в облаках, а щупальца начали светиться тем же зеленоватым светом.

– Время вышло, – сказал координатор. – Доктор Харрисон, займите место в батискафе. Запуск через десять минут.

– Джеймс, – Эмма крепко обняла его, – что бы ни случилось я горжусь тобой.

Он поцеловал её и направился к выходу.

– Эмма! – окликнул он её на пороге.

– Да?

– Если я не вернусь найди способ рассказать миру правду. О том, что мы пытались.

Дверь закрылась за ним. Последнее, что увидел Джеймс, – как Эмма приложила ладонь к стеклу окна.

А за её спиной медленно поднимался гигантский симбионт, готовый проводить его в последний путь.

Глава 9. Погружение.

Батискаф "Баренц" больше не был земной машиной. Джеймс ощутил это, едва переступив порог люка. Внутри пульсировали биолюминесцентные панели, а воздух наполнял металлический привкус озона.

– Добро пожаловать, – раздался голос координатора прямо из стен аппарата. – Мы интегрировали наши системы с вашими. Теперь батискаф – это гибрид двух технологий.

Джеймс опустился в пилотское кресло. Приборная панель ожила под его прикосновениями – дисплеи показывали данные на трёх языках: английском, русском и каких-то нечитаемых символах.

– Сколько времени займёт погружение? – спросил он.

– При обычных обстоятельствах – восемь часов. С нашим двигателем – сорок семь минут.

За иллюминатором Джеймс видел, как гигантский симбионт медленно погружался в воду рядом с батискафом. Его щупальца светились в мутной воде порта.

– Он будет сопровождать вас до цели, – пояснил координатор. – Наблюдать. Не препятствовать, но и не помогать.

– А если я попытаюсь связаться с поверхностью?

– Связь будет заблокирована на глубине свыше тысячи метров.

Джеймс проверил красную кнопку на панели управления. Большая, ярко-алая, с надписью "ДЕТОНАЦИЯ" на трёх языках.

– Одно нажатие, – напомнил координатор, – и ваш батискаф превратится в управляемую торпеду мощностью в пятьдесят мегатонн.

– Достаточно, чтобы уничтожить глубинную установку?

– Теоретически – да. Практически – мы не знаем.

Это было первое признание неуверенности от инопланетян. Джеймс мысленно отметил этот факт.