Колесо секунды

Николай Щербатюк

Колесо секунды

Глава 1. Пролог. Щёлк

Щёлк.

Звук такой знакомый, такой банальный, что даже смешно обращать на него внимание. Но если честно – я обратил. Потому что в моей жизни сейчас всё настолько скучно и серо, что даже тикание старых дедовских часов на стене звучит как саундтрек к триллеру. Эти часы я терпеть не мог – тяжёлые, деревянные, с облезшей латунной окантовкой и стеклом, вечно в разводах. Мне они достались от отца, а ему – от деда, и так по цепочке, пока они не превратились из «семейной реликвии» в постоянное напоминание, что время тикает, а я всё так же в заднице.

В тот вечер я как обычно сидел на кухне, облокотившись на стол, и смотрел на стрелку. Секундная, тонкая, как нерв у стоматолога, послушно делала свой круг. Тик. Тик. Тик. И тут – бах, или точнее, щёлк. Стрелка вдруг дёрнулась назад на одно деление, замерла, а потом, как ни в чём не бывало, пошла дальше.

Я моргнул.

Сначала подумал – глюк. Ну или мне просто показалось. Мозг устал, глаза заплыли от экрана ноутбука, кофе в крови больше, чем эритроцитов. Ничего удивительного. Но, чёрт возьми, я был уверен, что стрелка реально сделала шаг назад. Я даже почувствовал, будто время вместе с ней споткнулось, дернулось на миллиметр, как пьяный сосед, которого я пару раз ловил у подъезда в четыре утра – он точно так же делал шаг вперёд, потом два назад, и весь мир замедлялся, чтобы дать ему возможность не рухнуть лицом в асфальт.

Ну и что? Секундная стрелка дала задний ход на секунду. Велика беда. Но, поверьте, когда твоя жизнь состоит из бесконечных повторов – работа, дорога, сон, работа – даже такая мелочь кажется вторжением в твой уютный кошмар.

Я вообще не из тех, кто верит в мистику. Все эти разговоры про карму, судьбу и «знаки свыше» вызывают у меня аллергическую реакцию. Сопли, кашель, сарказм. Я реалист. Если я опаздываю на работу, это не потому, что «Вселенная хочет, чтобы я избежал катастрофы», а потому, что будильник я выключил ещё в полусне. Но то, что произошло с часами, было слишком конкретным, чтобы просто махнуть рукой.

Я даже снял их со стены. Стукнул пару раз о ладонь – как старый телевизор в детстве. Ничего. Стрелка тикала дальше, как примерная ученица на уроке. Даже обидно: вот только что ты вроде видел баг в Матрице, а потом – хрен тебе, обычный хронометр, который издевательски продолжает отмерять твою никчёмную жизнь.

Я поставил часы обратно и налил себе ещё кофе. Кофеин – моя единственная религия. Кто-то молится богу, кто-то вселенной, а я – кофе-машине, которая хотя бы честно отдаёт за вложенные усилия результат: нажал кнопку – получил бодрость. Пусть на десять минут, но это больше, чем мне даёт всё остальное.

Внутри меня зудела мысль: а вдруг я не глюк словил? А вдруг стрелка реально дёрнулась назад? Что это значит? Я же не псих, не из тех, кто орёт о рептилоидах и таро по акциям. Но ощущение было такое, будто реальность на секунду сбилась. Как пластинка, на которой игла перескочила, вернувшись на шаг назад.

Знаете, что самое странное? В ту секунду я почувствовал облегчение. Будто жизнь подтвердила: она не такая уж железобетонная. Не только я косячу, но и время иногда спотыкается. И это был первый момент за долгое время, когда я усмехнулся искренне. Внутри, конечно, не снаружи.

Я не то, чтобы сразу побежал писать в блог «друзья, мир рушится, стрелка двинулась обратно». Нет. Я, как человек циничный и ленивый, списал всё на усталость. Но червяк уже заполз в голову. А что, если? Что, если время – это не прямая дорога, а такой пьяный сосед, который шатается туда-сюда? Что, если оно может оступиться, и тогда весь наш мир падает вместе с ним, даже не замечая этого?

Смешно. Конечно, смешно. Я тоже посмеялся. Но, поверьте, когда ты разочарован настолько, что утро и вечер сливаются в один большой ком «бессмысленности», ты готов хвататься даже за идиотскую мысль, лишь бы почувствовать хоть что-то.

Я глотнул кофе и сказал сам себе: «Ну вот, чувак, поздравляю. Ты нашёл себе новую игрушку – паранойю».

Но игрушка оказалась липучей. Я смотрел на стрелку снова и снова, ждал, когда она сделает ещё один фокус. Она, разумеется, подло молчала. Но теперь я слышал её тикание иначе. Не как «тик-так», а как «щёлк-щёлк». Будто каждая секунда рвалась изнутри, как дверь, которую кто-то пинает с другой стороны.

Тогда-то и пришла первая философская мысль, которую я, честно говоря, ненавижу озвучивать, потому что звучит она пафосно, как будто я вдруг возомнил себя философом: время – не ровная линия, а разбитая плитка на тротуаре. Ты идёшь, спотыкаешься, иногда падаешь, иногда успеваешь перепрыгнуть. Но в любом случае оно не идеально гладкое. Оно живое. Оно может сбиться, как старая кассета, или зависнуть, как компьютер, который ты пытаешься перезагрузить, ударяя по кнопке.

И вот сидишь ты ночью, вонючая кухня, холодная чашка кофе, старые часы на стене, и думаешь: может, и я тоже всего лишь стрелка? Может, меня кто-то уже двигает туда-сюда, и мой путь – это не свобода, а чьё-то чёртово щёлканье пальцами?

Щёлк.

Я снова услышал этот звук. На этот раз стрелка даже не дёрнулась – просто прозвучало «щёлк» у меня в голове. Может, нервы. Может, кофе. Может… чёрт его знает что. Но это было начало. Тогда я ещё не понимал, что моя жизнь пошла под откос.

А всё началось с банальной секунды.

Я долго сидел и слушал тикание, но потом, как водится, реальность постучалась в дверь. Точнее, заорала из телефона.

– Алё, живой? – голос друга, Васьки, был настолько бодрый, что я сразу возненавидел его ещё больше, чем обычно.

– Ага, дышу, спасибо, что уточнил, – я зевнул, хотя кофе всё ещё работал. – Чего тебе?

– Да так, решил узнать, почему ты второй день не выходишь из пещеры. Тебя что, там в заложники взяли твои тараканы?

– Ага, и требуют выкуп: пару пачек лапши быстрого приготовления и литр «американо».

Мы переговаривались в таком духе минуты три, пока он не предложил встретиться вечером «побухать и обсудить жизнь». У Васьки всегда было два аргумента: бухло и жизнь. Первое нужно, чтобы терпеть второе. Логично. Я сказал, что подумаю. На самом деле я редко куда выхожу: не потому, что интроверт, а потому что, когда вокруг одни и те же лица и одни и те же разговоры, это больше похоже на бесконечный повтор, чем на «жизнь».

Я снова посмотрел на часы. Они тикали как ни в чём не бывало. И знаете что? Чем больше я смотрел, тем больше у меня возникало чувство, что они специально издеваются. Вот прям дразнят меня. Мол, давай-давай, жди, мы снова тебя щёлкнем, но только когда тебе совсем снесёт крышу.

– Проклятые, – сказал я вслух и сам же усмехнулся. Вот и докатился: разговариваю с часами, как с живыми. Следующий шаг – кота завести и звать его «Хронос».

И вот тут меня пробило на воспоминания.

Когда я был ребёнком, отец всегда говорил: «Главное – не опаздывай. Кто опаздывает, тот не живёт». Он говорил это таким голосом, будто время было священным законом природы. Я, конечно, опаздывал. В школу, на кружки, на встречи. Но мне нравилось. В этот момент казалось, что я делаю что-то против системы: все бегут, торопятся, а я иду медленно. Внутри ощущение свободы. А потом, конечно, получаешь по шее от учителя и от родителей. Но кайф того стоил.

Время всегда казалось мне чужим хозяином. Как будто оно навязало нам график: родись, учись, работай, сдохни. И мы все послушно идём, как барашки на бойню. Я тогда мечтал, что когда вырасту, буду «жить по своим правилам». Ну да, ага. Вырос. Правила остались чужими. Просто теперь штрафы дороже.

Смотрю на часы и думаю: может, их щёлк назад – это такой намёк? Типа, «эй, чувак, у тебя всё ещё есть шанс развернуться, не поздно». Смешно. Как будто кто-то там сверху подмигнул.

Я подлил себе ещё кофе, открыл ноут и залип в новости. Мир как всегда радовал: авария на трассе, очередному политику снесло крышу, в какой-то стране нашли кота-мутанта с тремя хвостами. Всё как обычно. Но новость про аварию на трассе меня зацепила: она случилась ровно на том автобусе, на котором я собирался ехать днём, но проспал. Погибли люди.

Я завис. Не потому, что прям испугался, нет. Я привык к тому, что мир хаотичен и жесток. Но ощущение, что я должен был быть там, не отпускало. И тут в голове сразу картинка: стрелка, которая дёрнулась назад. Щёлк. Может, это был не глюк? Может, время реально меня «подвинуло», чтобы я туда не попал?

Я резко отмахнулся от этой мысли. Слишком пафосно. Слишком по-голливудски. Но червячок внутри снова шевельнулся.

Вечером я всё-таки выбрался. Васька был уже навеселе и разливал пиво на стол. Мы сидели в баре, где пахло жареными крыльями и несбывшимися надеждами.

– Ты выглядишь, как труп, – сказал он, усаживаясь напротив. – Что опять?

– Всё как всегда. Работа, жизнь, ну ты понял.

– Ага. Ты просто ноешь. У тебя всё нормально, чувак. Вот у меня проблемы – вот это проблемы.

Я не слушал. Я смотрел, как в углу бара мигают электронные часы. Их красные цифры мерцали в такт музыке. И вдруг – на долю секунды – я заметил, что они перескочили. Сначала показали 19:22, потом вдруг 19:21, а затем снова 19:22. Я моргнул.

– Ты чё там уставился? – Васька обернулся. – А, часы… забей, они старые, глючат.

– Глючат, – пробормотал я. – Ну да.

Ирония в том, что за этим «глюком» я больше следил, чем за разговором. Внутри разрасталось ощущение: что-то не так. Время ведёт себя странно.

Я хотел рассказать Ваське про стрелку, про автобус, про часы. Но, зная его, понял, что он либо посмеётся, либо скажет: «Чувак, тебе надо меньше кофеина и больше секса». А объяснять, что я видел стрелку, которая дала задний ход, и что это похоже на сбой в матрице… ну, это как минимум испортило бы вечер.

Поэтому я промолчал.

Но внутри уже клокотало. Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Когда я вернулся домой, город был пустой. Снег падал редкими хлопьями, фонари мигали, как будто и они устали. И я поймал себя на мысли, что считаю секунды. Вот просто иду и считаю: раз, два, три. И на «семь» у меня сердце ударилось сильнее, будто внутри что-то отозвалось.

Я остановился.

Время словно замедлилось. Машина, которая проезжала мимо, тащилась как улитка. Люди на остановке двигались медленнее, чем обычно. Я моргнул – и всё вернулось.

– Отлично, – сказал я сам себе. – Начинается шиза.

Но ведь я реально видел.

Дома я снова посмотрел на часы. Секундная стрелка двигалась исправно. Но теперь каждое её движение казалось слишком громким.

Тик. Тик. Тик.

Будто она стучит по черепу.

Я не выдержал, снял их со стены и убрал в ящик. Пусть там щёлкают. Но звука это не убавило. Я слышал его в голове. И каждый щелчок звучал как предупреждение.

Я лёг спать, но сон не пришёл. Лежал и думал: а что, если время – не константа, а зыбкая штука? Что, если оно действительно прыгает, перескакивает, даёт сбои? Может, мы просто привыкли не замечать. Может, таких как я – единицы, кто это видит.

И знаете, какая мысль меня больше всего напугала? Что, если это только начало. Щёлк – и я окажусь где-то, где меня нет. Щёлк – и вся жизнь перепишется. Щёлк – и я больше не я.

Я заснул под этот звук. И впервые за долгое время мне приснился сон. Там был я. И ещё один я. Мы смотрели друг на друга через треснувшее стекло. И оба ждали, когда стрелка снова сделает шаг назад.

Щёлк.

Проснулся я резко. Знаете, когда сердце колотится так, будто тебя откачивали электрошокером? Именно так. И в комнате тишина – та самая, плотная, как ватное одеяло. Первое, что я заметил: часы, которые я убрал в ящик, снова висели на стене.

Я сел на кровати, протёр глаза.

– Отлично, – сказал я. – Теперь у меня ещё и галлюцинации на тему мебели.

Но стрелка на них стояла. Не тикала. Застыла. На «12:00».

Я встал, подошёл ближе. И тут она дёрнулась. Не вперёд – назад. На долю секунды. Щёлк. И комната изменилась.

Не то чтобы полностью. Мебель вроде бы та же. Но цвет стен стал бледнее, будто вымытый. На столе – какие-то бумаги, которых раньше не было. А из окна видно не мой двор, а какую-то незнакомую улицу. Я моргнул – и всё вернулось. Секундная стрелка снова тикала, как будто ничего не было.

Я стоял, как дурак, и пытался осознать: что это было?

Не сон. Я спал, но это – не сон. Слишком реально.

Я взял часы в руки. Они казались тёплыми, как будто их только что держал кто-то другой. В голове сразу родилась мерзкая мысль: а если это и были «часы другого меня»? В другой реальности, где стены серые, а вид из окна другой. Может, я на секунду подсмотрел туда.

На следующий день мир решил меня добить. Я вышел по делам – редкое явление, но иногда приходится – и сразу заметил: люди смотрят странно. Нет, не так, как обычно, когда я выгляжу, как человек, которому всё надоело. Они реально пялились. Не все, но несколько человек в толпе будто узнавали меня.

И вот – момент: я иду к метро, и мимо проходит парень. И я узнаю его. Только не отсюда. Из сна. Он стоял там, за стеклом. И сейчас он прошёл мимо, не обернувшись. Но я клянусь: это был он.

Я остановился. Люди шли дальше, поток нёс их, как река, а я стоял. Мир вокруг будто стал тише. Снова это ощущение: звук хлопнул, и воздух стал вязким. Женщина с телефоном шла, но её шаги были замедлены, как будто кто-то тянул плёнку. Я моргнул – и снова всё в норме.

Только парень исчез.

Дома я впервые решил записать всё это. Да, я ненавижу дневники. Но мозг уже кипел. Я открыл файл на ноуте и написал:

«Щёлк. Часы. Стрелка назад. Автобус. Бред? Или предупреждение? Чужая улица. Сон с другим мной. Люди, которых не должно быть».

Когда я перечитал, стало хуже. Всё выглядело так, будто это записи сумасшедшего. Я закрыл ноут, хлопнул крышкой.

И тут услышал, как часы снова щёлкнули. Я же их в ящик убрал! Я открыл – и правда: пусто. Но звук был. Щёлк. Прямо в голове.

Вечером, чтобы не рехнуться, я снова пошёл к Ваське. Он смеялся, пил, что-то рассказывал. Я почти не слушал. А потом он сказал фразу, от которой у меня всё похолодело:

– Слушай, у тебя не было дежавю последнее время? Такое, будто всё повторяется?

Я уставился на него.

– С чего ты это взял?

– Да не знаю, – он пожал плечами. – Мне снилось, что мы сидим в этом баре и я тебе это говорю. Только там часы на стене были другие.

Я медленно обернулся. На стене и правда висели часы. Огромные, круглые. И секундная стрелка… дёрнулась назад.

Щёлк.

Мир потемнел. На долю секунды. Музыка в баре захрипела, как кассета, которую замотало. Люди в зале замерли. Васька сидел, подняв бокал, но пена в пиве не шевелилась.

Я был единственным, кто двигался.

И это была самая страшная секунда в моей жизни.

Потому что я понял: это не глюки. Не кофе. Не паранойя. Время реально щёлкает. И каждый раз – сильнее.

Я вышел из бара, оставив Ваську с его замороженной пеной. Когда дверь за мной закрылась, звук вернулся. Гул города, шаги, музыка. Всё снова пошло. Но внутри меня уже было другое.

Не страх. Не паника. А ощущение, что я на краю чего-то огромного. Что вся жизнь до этого момента – просто тупая прелюдия.

Щёлк.

Я не спал до утра. Сидел у окна и смотрел, как город дышит. И с каждой секундой убеждался: время – это не прямая. Не дорога. Это колесо. Оно крутится. Иногда спотыкается. Иногда откатывается назад. И иногда оно захватывает с собой тех, кто способен это заметить.

Я не знаю, зачем. Но я точно понял одно: я теперь в этом колесе. И оно не остановится.

Философия этой ночи была проста и тупа: мы думаем, что держим время в руках. Часы на руке, будильник на телефоне, календарь с дурацкими картинками. Но правда в том, что время держит нас. Оно играет нами, как кошка с мышкой. А мы думаем, что всё контролируем.

Я больше не был в этом уверен.

И вот, под утро, когда небо стало серым, а город начал просыпаться, я услышал новый щелчок. Громче. И понял: это только начало.

Щёлк.

Глава 2. Эффект бабочки, или Моя задница

Знаете, что самое мерзкое в жизни? Когда она вдруг решает подыгрывать тебе. Когда ты всегда считал себя неудачником, а потом внезапно начинаешь попадать в такие «удачные обстоятельства», что даже киоскёрша из «Союзпечати» назвала бы тебя фартовым.

Именно это со мной и начало происходить.

Первый случай произошёл буквально через пару дней после того зловещего «щелчка» в баре. Я шёл на работу. Нет, не подумайте, я не фанат работы. Но иногда приходится появляться, чтобы начальство не решило, будто я окончательно слился в параллельную реальность.

Так вот: обычно я иду одной и той же дорогой – через перекрёсток, потом мимо дурацкой забегаловки с шаурмой, которая, кажется, переживёт даже ядерную войну. Но в тот день что-то меня дёрнуло свернуть на соседнюю улицу. Я даже не понял зачем. Может, хотел избежать толпы, может, запах шаурмы уже слишком достал.

И вот иду я другой дорогой, и тут слышу визг тормозов. Резкий, дикий, словно металл орёт от боли. Оборачиваюсь – и вижу, как на том самом перекрёстке, где я обычно хожу, два авто врезаются лоб в лоб. Стёкла в крошку, сигнализация орёт, дым, крики.

Я замер. Если бы я пошёл, как всегда, я бы оказался ровно там, на пешеходном переходе. А одна из машин вылетела именно туда.

Красиво, да? Я спасён.

Вместо благодарности судьбе я почему-то почувствовал холод по спине.

Следующий эпизод случился через день. Я поехал на электричке – редкий случай, но иногда дешевле, чем такси. Поезд опоздал. На целых двадцать минут. Народ возмущался, орал, кто-то пытался звонить в диспетчерскую, а я просто сидел на скамейке и тупил в телефон.

Когда поезд наконец приехал, я зашёл, плюхнулся, и тут увидел через окно: на пути, куда я должен был попасть по расписанию, стояла другая электричка. Вся в дыму. Пожарники бегали, люди кашляли, двери были вскрыты.

Я сидел в своём вагоне и смотрел. Моё расписание говорило, что я должен был быть именно в том поезде.

Моё расписание соврало. Моя задница осталась цела.

Вот тогда я впервые подумал: может, это и есть мои «щелчки»? Может, время не только замедляется и играет со мной, но и подталкивает? Щёлк – и я сворачиваю в другую улицу. Щёлк – и поезд опаздывает. И моя жизнь сохраняется, а чужие ломаются.

– Ну да, – пробормотал я вслух в пустом вагоне. – Я теперь уличный мистер Везунчик.

Сарказм – мой лучший способ не рехнуться.

Но вот что самое мерзкое: после этих случаев я начал ловить себя на мысли, что каждый мой шаг теперь проверка. Что каждая мелочь может оказаться фатальной. Знаете, каково это? Встать с кровати – и подумать: «А вдруг я должен остаться? А вдруг, если пойду, где-то что-то бахнет?»

Не жизнь, а лотерея.

Ну как друзьям. У меня не та категория людей, которых можно назвать «брат за брата», скорее случайные знакомые, которые время от времени терпят мои выходки.Разумеется, я рассказал об этом друзьям.

– Короче, ты теперь избранный. Нео, мать его. Только без чёрного плаща и очков.Первым был Васька. Я поведал ему про перекрёсток и поезд. Он сначала слушал серьёзно, потом прыснул:

– Очень смешно, – ответил я. – Я серьёзно.

– Ага, – кивнул он. – Я вижу. У тебя лицо сумасшедшего пророка.

– Да пошёл ты, – сказал я.

Он лишь рассмеялся и налил себе ещё. Васька вообще считает, что всё объясняется бухлом и плохим сном.

Второй была Лена – коллега, которая иногда называет меня «ходячий сарказм». Я пытался аккуратно намекнуть, мол, бывает ли у неё ощущение, что случайности не случайны.

– Ты вообще себя слышишь? – спросила она. – Ты просто избегаешь проблем случайно. У всех бывает.Она посмотрела так, будто я пригласил её вступить в секту.

– А поезд?

– Ну, бывает.

– Перекрёсток?

– Ещё чаще бывает.

Я хотел возразить, но понял, что дальше будет хуже. Я уже видел, как она формирует в голове диагноз: «параноик».

И всё равно. Всё равно внутри было другое. Неважно, что они думают. Неважно, что я шучу. Я чувствовал это.

Я чувствовал, что время начало играть со мной. И я не знал, чем это кончится.

Но апофеоз случился вечером.

Я возвращался домой. Темнело. Я решил пройти через двор, где обычно шляются школьники и курят «пар». И вдруг один из них бросил бутылку. Она покатилась по асфальту и… щёлкнула об мои ботинки.

Мир замер. Опять.

Звук стих. Воздух стал вязким. Школьник застыл, вытянув руку. Бутылка, ударившись, остановилась, не докатившись. Я смотрел на неё и понимал: сейчас снова будет что-то.

И в эту секунду сверху, с крыши, сорвалась глыба льда. Прямо на то место, где я должен был быть, если бы не задержался из-за бутылки.

Глыба ударилась, разлетелась осколками. Я стоял в стороне.

– Охренеть, ты видел?Щёлк – и мир вернулся. Школьники ахнули, засмеялись, кто-то заорал:

Я видел. И понял: меня спасают. Но не бесплатно.

В ту ночь я не уснул. Сидел, пил кофе, и в голове вертелась одна мысль:

А если моё везение – это не везение? Если кто-то или что-то играет со мной, двигает меня, как фигуру на шахматной доске?

И если я остался жив, значит, кто-то другой умер вместо меня.

И вот тут впервые стало по-настоящему жутко.

С утра я выглядел, как выжатый лимон. Под глазами мешки, лицо помятое, мысли ещё хуже. Даже кофе не помогал. Знаете, когда организм орёт: «Спи, идиот», а мозг отвечает: «Нет, нам надо думать о глобальной жопе мироздания»? Вот это был я.

Я сидел на кухне, уставился на свои часы. Те самые, с дёрганой секундной стрелкой. И думал: а если всё, что происходит – из-за них? Может, они – ключ? Или наоборот, это я уже свихнулся и ищу «проклятый артефакт», как в дешёвом хорроре?

Я даже поднёс часы к уху. Тик. Тик. Тик. Всё как всегда. Только мне казалось, что между тиками иногда проскальзывает что-то ещё. Небольшая пауза. Как будто время моргнуло.

– Ну да, конечно, – сказал я вслух. – Теперь ещё и галлюцинации на слух. Красавчик.

Весь день я ходил с ощущением, что мир на меня смотрит. Именно так – не я на мир, а мир на меня. Будто я под камерой наблюдения, и кто-то там, наверху, в пульте управления, развлекается, переключая мне дорожки.

И я решил проверить.

Я специально пошёл по опасному маршруту. Через стройку, где висят предупреждения «ОПАСНО: ВЕДУТСЯ РАБОТЫ». Обычно я туда носа не сую, но в тот день шагнул внутрь.Эксперимент №1: «Рискни и посмотри».

И ровно через пару минут сверху сорвалась металлическая арматура. Знаете, что такое арматура? Это кусок железа, который превращает голову в фарш. Она рухнула прямо передо мной. Ещё шаг – и всё.

Я застыл. Сердце колотилось. Потом медленно отступил назад.

Эксперимент удался. Я жив. Но не потому, что осторожный. А потому что будто кто-то заранее отодвинул меня.

Я решил не идти на работу, хотя должен был. Просто остался дома. Лежал на диване, пил кофе, тупил в потолок. И знаете что? На мою почту прилетело письмо: «Сегодня офис закрыт. Проблемы с электрикой».Эксперимент №2: «Непослушание».

Совпадение? Может. Но совпадение слишком удобное. Я подумал: а что, если бы я всё-таки пошёл? Может, меня шарахнуло бы током?

Я специально пошёл в метро в час пик. Мне было интересно, что произойдёт, если меня зажмёт в куче людей. Стою, давка, все нервные, и тут внезапно весь поезд дёргается, гаснет свет. Паника. Люди кричат. Но каким-то чудом вокруг меня образовался пустой карман. Я даже не почувствовал, чтобы кто-то меня толкнул. Будто сама толпа решила меня не трогать.Эксперимент №3: «Толпа».

Когда поезд снова поехал, я стоял и трясся.

В тот день я окончательно понял: это не совпадения. Это система. И она работает.

Но какой ценой?

А цена показалась мне уже вечером.

Я шёл по улице, обычный маршрут. И вдруг впереди, у остановки, взорвался автобус. Просто – БАХ, и всё. Стёкла разлетелись, дым, крики. Я застыл.

Вторая – хуже: «Может, я и должен был сесть?»Моя первая мысль была идиотская: «А если бы я сел туда?»

Я реально собирался ехать этим автобусом. Но из-за того, что задержался на кассе в магазине, не успел.

Моя задница снова осталась цела. Люди вокруг – нет.

Я стоял, смотрел на этот ад и чувствовал себя самым маленьким ублюдком во Вселенной. Потому что где-то в глубине было мерзкое, гнилое чувство: «Мне повезло».

Ночью я опять не спал. На этот раз меня мучал вопрос: а вдруг моё везение – это их несчастье? Будто я выжимаю шанс на жизнь из других. Как вампир, только не крови, а времени.

Я вспомнил про «эффект бабочки». Что если каждый мой шаг отнимает у кого-то другого возможность? Я сворачиваю налево – и там кто-то умирает, потому что не я.