Когда я был богом. Книга 2

– Надо серьёзно поговорить, – начал он, спотыкаясь о собственные уши.

Тут из его кармана выскочила старая жестяная банка от ставриды, связанная медной проволокой с такой же банкой на втором конце. Она зависла в воздухе, вращаясь, и издала громкий бас:

– Вас вызывают к аппарату.

Я взял банку. Ухо щекотало.

– Деда Ты совсем спятил! – голос Евы ворвался, как ураган в стеклянный дом. – Ты что творишь? Там же нет ни законов физики, ни эволюции! Ты что задумал? Как они выживут?

Я подскочил. Лунный Заяц тоже и чуть не уронил свой фонарь.

Каждое её слово резало, как скальпель Эона. Да, она была права. Но…

Я запустил бумажный самолётик в тучу. Он превратился в стаю птиц, складывающихся в слово: «Легенды».

– А им и не надо выживать, – прошептал я. – Это доисторическая эпоха. Здесь сначала родятся сказки, а уж потом появятся их носители.

– Ну и дурачься, старый маразматик. Я всё равно тебя люблю. И спасу, если будет надо. Но подумай, сможешь ли ты контролировать эти силы? Что будет, если они вырвутся за пределы? – Ева фыркнула и облака подпрыгнули.

Банка-трубка упала. А Моя растворилась в воздухе серебристым туманом. А Заяц улетел на воздушных шариках, как олимпийский Мишка в далёком 1980-м. В прошлом. В будущем. В вечности.

День Второй.

Говорящие облака появились, когда я вздохнул. Такой тёплый, сладкий вздох будто вспомнил чашку какао которую мы делили не троих в школьной столовой, с друзьями, которые уже давно стали легендами.

Они кивали, как старцы, и с каждого движения сыпалась пыльца, превращающаяся в мелодии.

– Мы точно знаем! – важно пробасило одно. – Земля плоская! Вон тот кит каждое утро зажигает фонарь на краю света!

– Ты создал мир без боли, – сказало другое, поправляя цилиндр, державшийся на магии и упрямстве. – Но боль нужна, чтобы знать, где заканчивается сказка.

– Не-а! – я ткнул его в нос. Осталось пятно муки. Откуда она у меня загадка. – Здесь боль это когда заканчивается мороженое. Смотри!

Внизу эльфы обстреливали великана-лежебоку ягодами смеха. При каждом попадании он взрывался хохотом, и с его спины, как пузыри, отрывались новые острова: карусель из воздушных змеев, качели из радуг, американские горки из мармеладных жгутиков.

Тут примчалась мышь с пропеллером на спине, который быстро вращался и превращал её мех в конфетти.

– Беда! – задыхалась она. – Эльфы научили троллей жевать гранит! У них кариес, а горы превращаются в сахарную пудру!

– Отличненько! – я выдул огромный мыльный пузырь. Внутри записка: «Решение». Когда он лопнул, на ладонь упала инструкция:

«Найти зубную фею. Обменять молочные зубы троллей на вулкан жвачки».

Ворчливый ёжик, катившийся следом, бормотал:

– И кто будет чистить этот вулкан?.. А если он забьётся, то что? Будем делать сладкую лаву из мёда?

Вечер.

Лунный Заяц вернулся. С цилиндром. С фонарём-Луной. С важностью сторожа, который знает: если не зажечь свет дети не уснут.

Я вернулся в Сердце Хаоса. Перед сном заглянул в Зеркало Эпох. Там, в Раю, Прагматизм и Авантюризм строили город из проводов и цифр, где каждый дом был уравнением, а улицы алгоритмами.

Над камином моргнул кристалл и появилась проекция Евы.

– Они счастливы? – спросила Ева, с улыбкой запуская бумажного голубя.

– Ага, – я выключил свет. – И я тоже.

А в карамельных горах кто-то хихикал.

Это был первый гномик-проказник, весь в сахарной пудре, будто только что стащил торт с праздничного стола. В руке он сжимал кусочек Тени – тот самый, что всё ж таки проскользнул в этот мир со мной.

Завтра будет новый день. А сегодня праздник.

И пока я засыпал, где-то далеко-далеко эльфы уже строили планы украсть Солнце, чтобы сделать из него ночник для великанов.

Глава 3. "Три года – три столетия"

Для меня прошло всего три года с тех пор, как я создал этот удивительный мир. Три беззаботных года детства, наполненные радостью открытий и игр. Но для моих созданий промелькнули целых три столетия.