Авторы собственных историй

Адриан остановился и пристально посмотрел на неё.

– Вы предлагаете хаос вместо порядка. Если каждый персонаж начнёт менять свою роль по прихоти, что останется от структуры повествования? От красоты классических сюжетов?

– Останется нечто более прекрасное, – страстно ответила Селестина. – Останутся истории, написанные самой жизнью. Настоящие, живые, непредсказуемые. Истории, в которых счастье не навязывается извне, а находится изнутри.

– Красивые слова, – холодно сказал Адриан. – Но я видел результаты подобных экспериментов. Видел, как рушатся целые нарративные миры, когда в них исчезает внутренняя логика. Видел персонажей, которые потеряли себя в поисках "истинного предназначения".

– А я видела персонажей, которые всю жизнь играли чужие роли и умирали, так и не узнав, кто они на самом деле, – парировала Селестина.

Они стояли напротив друг друга, и воздух между ними буквально искрился от напряжения. Селестина неожиданно поймала себя на том, что Адриан Вольтер не просто раздражает её своими консервативными взглядами – он интригует. В его глазах читалась искренняя страсть к литературе, глубокое понимание механики повествования и что-то ещё что-то личное.

– Мистер Вольтер, – сказала она, стараясь говорить спокойнее, – могу я спросить, что привело вас в мир сказок? Обычно люди не становятся защитниками традиционных нарративов просто из академического интереса.

На мгновение в его глазах мелькнула боль, но он быстро скрыл её за маской профессиональной отстранённости.

– Это не относится к делу.

– Относится, – мягко, но настойчиво сказала Селестина. – Потому что я подозреваю, что ваша защита классических сюжетов связана не с их объективными достоинствами, а с личным опытом.

Адриан молчал несколько секунд, явно ведя внутреннюю борьбу.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Хотите знать? Я сам когда-то был персонажем сказки. Принцем из "Спящей красавицы". И знаете, что произошло, когда я попытался изменить сюжет?

Селестина затаила дыхание.

– Принцесса умерла, – тихо продолжил Адриан. – Я решил, что поцелуй – это архаичный способ пробуждения, что должен быть более современный, более равноправный способ разрушить заклятие. Я пытался разбудить её музыкой, поэзией, умными разговорами. Но магия сказки работает по определённым законам. Когда я нарушил ключевой элемент сюжета – поцелуй истинной любви – весь нарратив рухнул. Она так и не проснулась.

Селестина почувствовала, как сердце сжимается от сочувствия.

– Мне очень жаль.

– После этого я понял, что классические сказки существуют не просто так, – продолжил Адриан, отводя взгляд. – Они – результат векового отбора. Выживали только те сюжеты, которые работают. Которые действительно приводят к счастливому концу.

– Но, – осторожно сказала Селестина, – возможно, проблема была не в том, что вы попытались изменить сюжет, а в том, как вы это сделали? Может быть, нужен более системный подход, который учитывает все взаимосвязи?

Адриан резко повернулся к ней.

– Вы думаете, я не пробовал? Я потратил годы на изучение нарративной механики. Создал десятки моделей альтернативного развития сюжетов. Все они приводили к одному результату – хаосу и разрушению.

– Тогда зачем вы пришли ко мне? – прямо спросила Селестина. – Если вы так уверены в правильности традиционного подхода?

Адриан колебался, затем достал из внутреннего кармана элегантную визитную карточку.

– Потому что собираюсь доказать, что вы ошибаетесь. Официально уведомляю вас об открытии агентства "Классический финал". Мы будем предлагать персонажам альтернативу вашим экспериментам.

Селестина взяла визитку и прочитала: "Адриан Вольтер. Агентство 'Классический финал'. Возвращаем истинное счастье в каждую историю."

– Значит, война? – спросила она, поднимая глаза.

– Конкуренция, – поправил Адриан. – Цивилизованная конкуренция. Посмотрим, что выберут персонажи – ваши сомнительные эксперименты или проверенные временем решения.

– Принимаю вызов, – Селестина протянула руку для рукопожатия. – Но предупреждаю – я не собираюсь проигрывать.

Адриан пожал её руку, и Селестина неожиданно почувствовала электрический разряд от прикосновения. По выражению его лица стало понятно, что он испытал то же самое.

– До свидания, мисс Рейвен, – сказал он, быстро отдёргивая руку. – Увидимся на поле боя.

Когда он ушёл, Селестина ещё долго стояла у окна, разглядывая его визитку. Адриан Вольтер был, безусловно, самым интригующим мужчиной, которого она встречала за многие годы. Умный, страстный, принципиальный и абсолютно неправильный в своих убеждениях.

– Интересно, – пробормотала она, – что будет, когда неудержимая сила столкнётся с неподвижным объектом?

Глава 4. Магия слов.

Селестина не спала всю ночь.

Не из-за Адриана Вольтера – хотя его слова о погибшей принцессе не давали покоя. Причина была куда серьёзнее: в её личной библиотеке происходило что-то странное.

Книги меняли содержание.

Сначала она заметила мелкие детали – в "Золушке" вдруг появился абзац о том, как главная героиня изучает математику. В "Красной Шапочке" добавилась сцена, где девочка анализирует следы на лесной тропинке. В "Рапунцель" – описание того, как принцесса экспериментирует с различными причёсками на своих магических волосах.

К трём часам ночи стало ясно: истории переписывают себя сами, отражая изменения в судьбах персонажей.

– Это невозможно, – пробормотала Селестина, перечитывая уже в пятый раз главу из "Спящей красавицы", где принцесса вместо сна занималась изучением магических трав. – Тексты не могут изменяться самостоятельно.

– Могут, если они живые, – раздался знакомый голос.

Селестина резко обернулась. В дверях библиотеки стояла женщина неопределённого возраста, с серебристыми волосами и глазами цвета старого пергамента. Её платье переливалось, как будто было соткано из лунного света и утреннего тумана.

– Тессара Нитевяз, – представилась незнакомка. – Хранительница Первых Слов. И, судя по всему, единственная, кто может объяснить вам, что происходит с вашим миром.

– Как вы попали в мой замок? – спросила Селестина, инстинктивно дотрагиваясь до защитного амулета на шее.

– Ваши барьеры не действуют на тех, кто существовал до написания первых сказок, – улыбнулась Тессара, проходя в библиотеку. – Могу я?

Селестина кивнула, не сводя глаз с необычной посетительницы.

– Вы задали правильный вопрос, – продолжила Тессара, осматривая книжные полки. – Почему тексты изменяются сами? Ответ прост: потому что истории в вашем мире – живые существа. Они рождаются, растут, эволюционируют и умирают. А вы только что дали им возможность размножаться.