Враг

В лабиринте внутренних коридоров развернулась настоящая бойня. Отряды морской пехоты, вооруженные автоматическими винтовками, столкнулись с невиданным врагом. Щупальца, ставшие прочнее и острее бритвы, пронзали бронежилеты, с легкостью отрывали конечности. Пули рикошетили от их поверхности или застревали в густой, желеобразной массе, которая быстро затягивала раны существа. Некоторые щупальца начали светиться, излучая направленные ЭМ-импульсы, которые выводили из строя оружие морпехов, заставляя их беспомощно наблюдать, как их товарищей утаскивает в темноту.

В одном из отсеков, доктор Арис Торн, ксенобиолог, прикомандированный к авианосцу для исследования глубоководных экосистем, наблюдал за всем этим с ужасом, смешанным с болезненным любопытством. Он видел, как щупальце коснулось панели управления. Металл словно ожил, потемнел, и на его поверхности проступили новые, непонятные символы, светящиеся синим. "Оно не просто уничтожает," – пробормотал Торн себе под нос, его голос дрожал. "Оно изучает. Поглощает информацию на клеточном уровне. Технологии "Морского Змея" дали ему не просто оружие, но и понимание, как это оружие работает… и как работают его аналоги."

На мостике капитан Ростова отчаянно пыталась координировать оборону. Связь была обрывочной, большинство систем управления работало в ручном режиме. Она видела на аварийных мониторах, как существо буквально перекраивало корабль изнутри, используя его собственную структуру против него.

"Реактор! Оно движется к реакторному отсеку!" – панически крикнул кто-то из ЦИК.

Это была худшая из новостей. Если оно доберется до реактора, это будет не просто катастрофа, это будет планетарное событие.

Существо, чьи щупальца теперь уже полностью контролировали часть палуб и коридоров, пробивало себе путь к сердцу "Одиссея". Его основной корпус, прикрепившись к борту, начал видоизменяться. Поверхность авианосца вокруг точки контакта чернела, металлические листы деформировались, превращаясь в нечто органическое, но с сохранением функциональных форм. Теперь надводная часть "Одиссея" начинала напоминать гибрид гигантского морского чудовища и боевого корабля, его собственные пусковые установки и радарные мачты врастали в органическую массу, становясь частью ее угрожающей анатомии.

Оно добралось до машинного отделения. Пар из разорванных труб, рев аварийных насосов, крики механиков – все это смешивалось в какофонию ужаса. Огромные щупальца, некоторые из которых теперь могли распылять облака разъедающего аэрозоля (вероятно, адаптированные химические компоненты из систем пожаротушения "Морского Змея" или его собственного метаболизма), уничтожали сопротивление. Моряки пытались отбиться гаечными ключами и ручным оружием, но это было бесполезно. Существо стремилось не к разрушению, а к полному контролю.

Оно окутало реакторные отсеки. Холодное сияние его органической массы контрастировало с раскаленным металлом и облученной водой. Датчики на мостике начали выдавать аномальные показания – не просто сбой, а активное изменение параметров реактора. Температура росла, давление скакало, но не хаотично, а так, словно кто-то перенастраивал реактор, пытаясь подчинить его волю.

"Оно пытается взять под контроль реактор! Полностью!" – прохрипел Картер, его лицо было пепельно-бледным. "Оно не хочет его взорвать… Оно хочет его использовать!"

Понимание этой ужасной перспективы пронзило капитана Ростову. Существо не было просто разрушителем. Оно было ассимилятором. Оно поглощало, адаптировало, улучшало. "Морской Змей" дал ему глубоководные возможности и ядерные технологии. "Одиссей" предлагал ему господство на поверхности, авиацию, радары, вычислительные мощности… и атомное сердце.

Она отдала последний приказ, который только мог дать командир корабля, осознавший неотвратимость поражения. "Привести в действие протокол самоликвидации реактора! Мы не можем позволить ему получить это!"

Но даже этот приказ был бесполезен. Защитные системы реактора, уже наполовину интегрированные существом, не реагировали. Аварийные протоколы были перехвачены и переписаны.

Через несколько мгновений щупальца пробили стены мостика. Стекло треснуло, металл заскрежетал. Капитан Ростова, стоявшая у своей консоли, встретила свой конец с несгибаемой решимостью. В ее глазах не было страха, только гнев и осознание невообразимой угрозы, которую ее мир только что выпустил на свободу.

Битва за "Одиссей" продолжалась всего несколько часов, но казалась вечностью. В конце концов, сопротивление было сломлено. Последние очаги обороны подавлены, последние системы ассимилированы.

На месте, где некогда гордо плыл атомный авианосец USS "Одиссей", теперь возвышалось нечто совершенно иное. Гигантская масса, состоящая из черного, пульсирующего биометалла, вздымалась над волнами. Большая часть структуры "Одиссея" была поглощена и переработана. Поверхность была испещрена органическими "швами", где сталь сливалась с инопланетной плотью. Авиационная палуба превратилась в огромную, подвижную платформу из живой стали, на которой просматривались контуры, напоминающие гигантские, сложенные крылья. Ракетные шахты и орудийные башни теперь были не просто интегрированы – они стали органическими отростками, способными к невероятной трансформации, извергая сгустки плазмы или концентрированные ЭМ-импульсы.

На месте командного мостика вырос новый, более массивный "глаз", теперь способный сканировать горизонт на многие мили, его линзы мерцали всеми цветами спектра. От него отходили десятки меньших сенсоров, похожих на перископы, но органических по своей сути. Он был быстрее, прочнее, и бесконечно опаснее, чем когда-либо прежде. Оно не просто уничтожило авианосец – оно сделало его частью себя.

Изнутри бывшего "Одиссея" доносился едва слышимый, низкочастотный гул – звук работающего ядерного реактора, который теперь служил источником энергии для этого монстра. Это было нечто большее, чем просто существо. Это был живой, плавучий город смерти, способный к самоусовершенствованию и адаптации, вооруженный до зубов технологиями двух великих держав.