Убийства и цветочки

– В каком это смысле я вам её напоминаю?

– В хорошем, разумеется. Вы такая же добрая, как и она.

– Ах в этом смысле.

Катя слегка расслабилась и стала поглядывать на Андрея Георгиевича с куда большей симпатией. Кажется, он не женат. И живёт вдвоём с мамой. И он считает, что Катя похожа на его маму. Всё это заставляло задуматься.

– Вы же знаете, – продолжил Андрей Георгиевич, – моя мама в этом году почти не выходит на улицу. Плохо себя чувствует. Возраст. Заниматься садом почти не может. Поручила это дело мне. А у меня, если честно, нету ни времени, ни желания ковыряться в земле.

– Так и не надо, раз не нравится. Не занимайтесь. Зачем же себя заставлять?

– Но для мамы это много значит. Она много лет подряд участвует в вашем конкурсе. И никогда ещё не побеждала!

Катя молчала. Многие могли сказать про себя то же самое.

– Мне бы так хотелось её подбодрить. Порадовать. И победа в конкурсе этому очень помогла бы. А то ведь ещё неизвестно, сможет ли мама дожить до следующего конкурса.

Его тёмные и влажные глаза, устремлённые на Катю, изливали потоки сыновней любви и почтительности. Катя была растрогана до глубины души.

– Андрей, я вас очень хорошо понимаю, – сказала она. – И мама ваша прекрасная женщина, мы все её очень любим. И если бы решать предстояло одной мне, то не было бы ничего проще. Порадовали бы вашу маму напоследок. Но увы, Николай Трофимович никогда не согласится отдать победу в конкурсе вашему ковбойскому зайцу.

– Он кролик. И не в шляпе, а в цилиндре. Но если что, у меня в закромах есть ещё жираф, который сидит на пальме. Только он очень уж большой и тяжёлый, я боялся, что надорвусь, если потащу его. Но если дело в нём, то я готов.

– Нет, и жираф тут тоже не поможет. У вас сама цветочная композиция очень уж скромная. Всего три или четыре раскрытых цветочка.

– Она решена в духе минимализма!

– И все цветы у вас разных сортов. Сборная солянка какая‐то.

– Вы не понимаете, это эклектика!

– И сами растения все цветут в разные сроки. Одни ещё не раскрылись, другие уже отцветают.

– Так и задумано! – горячо воскликнул Андрей Георгиевич. – Наглядная демонстрация скоротечности нашего с вами времени. Не успеешь проснуться, как уже снова пора спать. А жить когда? Жизнь‐то пролетает мимо. В моей композиции всё указывает на время. Если присмотритесь, то вы даже увидите, что в руках у кролика часы. Аллегория, понимаете?

Катя утомлённо прикрыла глаза. Андрей всё говорил и говорил, призывая голосовать за свою композицию. Его унылый голос убаюкивал Катю, и перед её мысленным взором появилась горячо любимая тётушка Зоя, которая обожала давать наставления своей юной племяннице.

– Запомни, Катька, одну нехитрую житейскую истину. В числе прочих на твоём пути тебе встретятся такие мужчины, которым будет легче отдаться, чем объяснить ему, почему не хочешь иметь с ним дело.

Андрей явно относился к данной категории. И Кате пришло в голову, что проще будет пообещать ему желаемое. Тем более что потом всегда можно сослаться на обстоятельства, которые не позволили выполнить обещание.

– Хорошо, – вздохнула она, – со своей стороны я сделаю для вас и вашей мамы всё, что смогу.

Андрей Георгиевич необычайно оживился.

– А я принесу вам ещё перьев! Для вашего веера!

– Вы держите птицу?

– Гусей! Я вам много перьев принесу! Целый мешок! Я вам не сказал? Я же заделался фермером. У меня на подворье живёт много разной птицы. Хотите, съездим! Полюбуетесь.

– Хорошо, хорошо. Как‐нибудь в другой раз.

Гуси и их перья интересовали Катю совсем мало. Зачем ей гусиные перья? Писать ими? И любоваться домашней птицей тоже развлечение странное. Вот если бы Андрей Георгиевич заикнулся о том, что предстоит дегустация вкусовых качеств подрастающего молодняка, тогда дело другое. И Катя невольно сглотнула голодную слюну.

– А они у вас вкусные?

– Гуси‐то? Пока ещё не знаю, они совсем маленькие. Гусятки.

Катя окончательно потеряла интерес к разговору. Тем более что назойливый фермер так вольготно расположился на лавочке, что почти совсем притиснул Катю к самому краю. Но избавиться от Андрея Георгиевича удалось лишь с третьей попытки. Наконец он ушёл.

Освободившись от его присутствия, Катя ещё пару раз обмахнула себя веером и развернула список конкурсантов, по которому двигалось жюри. Из груди у неё вырвался тяжёлый вздох. По всему получалось, что дело до оценки шедевра у Оли в саду дойдёт ещё не скоро. Перед подругой в списке значился ещё один претендент. Некто Роберт Владленович. И судя по отзывам более опытных участников конкурса, чьи разговоры не стали тайной для подруг, претендент был из числа тех, кто был готов сражаться за приз изо всех сил.

– Ну что же, тут мы все посмотрели, двигаемся дальше!

Чтобы добраться до владений очередного претендента, пришлось дойти до конца улицы, свернуть на главную дорогу, которая носила имя Сказочной, пройти по ней, а потом снова повернуть, оказавшись на параллельной улочке, уводящей всех в противоположном направлении. Идти пришлось минут десять, всё это по жаре и на разгулявшемся солнцепеке. Катя чувствовала, как сильно припекает макушку. Дышать было трудно. Очень хотелось пить и ещё больше – есть.

С утра Катя позволила себе только чашку травяного чая, который заваривала для них двоих Светлана. С некоторых пор подруга вбила себе в голову, что у них не в порядке поджелудочная. Тот факт, что симптомы у них обеих сильно разнились, Светлану в ошибочности выбранного ею диагноза не убедил.

– В том‐то и коварство панкреатита, что симптомы его бывают размазаны. Скажем, у тебя живот болит слева, а у меня справа. Вроде бы разные органы должны болеть. А нет! Не тут‐то было! Поджелудочная как змейка, что поперёк живота улеглась. У кого‐то болит её хвост, у кого‐то голова. И продукты она тоже самые разные не любит. Кому‐то плохо становится от кислого, у кого‐то приступ может спровоцировать сладкая газировка, а кому‐то достаточно схрумкать салатик из свежих овощей. И здравствуйте пожалуйста.

Катя кротко смирилась, что свежие овощи и фрукты её поджелудочная не выносит. Теперь в салаты они добавляли исключительно бланшированные в кипятке или вовсе запечённые ингредиенты. Куда хуже оказалось то, что поджелудочная не просто не любит, а буквально не выносит всё жареное, копчёное, солёное, маринованное и острое. То есть всё то, что сама Катя очень любила, но теперь под пристальным взглядом Светланы не осмеливалась готовить и есть. Завтрак, состоящий из одних лишь запаренных в кипятке листьев крапивы, Катю не удовлетворил. Стебли были питательней, там хоть было что пожевать, но Светлана пообещала, их они будут есть на обед.

И вот теперь голодная, изнурённая зноем и усталостью, Катя вместе с другими членами жюри приближалась к очередному претенденту.

– Надеюсь, нас там покормят. Или хотя бы воды дадут.

Но Роберт Владленович, казалось, совершенно не оценил всех приложенных жюри усилий.

– Ко мне нельзя! – закричал он, едва увидев подходящую к его дому компанию. – Снимаю свою заявку для участия в конкурсе!

Николай Трофимович остановился как вкопанный. Вслед за ним остановились и остальные.

– Но что случилось? – с удивлением спросил председатель.

– Я плохо себя чувствую! Заболел. Не могу участвовать.

– Но позвольте, – начал настаивать Николай Трофимович. – В данный момент от вас никаких трудов и не потребуется. Все, что надо, вы уже сделали ранее. Идите в дом, ложитесь и отдыхайте, коли уж вам так нездоровится. Позвольте нам самим оценить результаты ваших трудов.

– Их нету! Я все испортил! Уничтожил!

– Да что же вы такое говорите! – возмутился Николай Трофимович. – Я же вижу у вас за спиной, конкурсная работа представлена во всем великолепии!

И он протянул руку, указывая на поистине великолепную цветущую клумбу, которая находилась прямо за домом.

– Вы ошибаетесь! Тут ещё ничего не готово. Уходите!

– Погодите! – вскинул голову Николай Трофимович. – Давайте я догадаюсь, что происходит. В последний момент вы струсили! Боитесь унижения, боитесь, что не получите призового места. Я прав? Не отвечайте! Я вижу, что угадал правильно. И не придумывайте глупых отговорок. Вы прямо дитя.

Говоря так, он толкнул калитку и очутился на участке. Роберт Владленович спустился с крыльца, явно собираясь преградить дорогу гостям. Но он опоздал. За спиной Николая Трофимовича собралась уже целая толпа. Все жаждали зрелища. И восклицаний хозяина просто никто не услышал. Люди окружили цветочную композицию и шумно ею восхищались.

– Какая красота!

– Какая симметрия!

– Как он так сумел!

Надо сказать, что клумба и впрямь производила сильное впечатление. Начать с того, что она была большой, прямо‐таки огромной. И она была высокой настолько, что стоящие на другой стороне люди едва могли различить тех, кто стоял напротив них. Кроме того, она была идеально круглой формы и вся разбита на сектора и ярусы. Казалось, что её очертили циркулем, потом с помощью геометрических инструментов вроде гигантского транспортира и линейки поделили клумбу на секторы, которые расходились от центра к самому основанию. Каждый сектор и ярус был отсыпан белой каменной крошкой, что помогало убрать эффект излишней пестроты, ведь все тюльпаны и нарциссы были разных цветов и сортов.

– Сколько же их тут всего? И не сосчитать.

Но сосчитать было как раз нетрудно. Шестнадцать в нижнем ярусе. Восемь в среднем. Четыре в верхнем. И два в самом верхнем. Там росли белые и чёрные тюльпаны. Причем чёрными они выглядели даже в полном роспуске, когда бы им уже полагалось выгореть до приемлемого тёмно-багрового цвета.

– Он их покрасил, что ли?

– Не могу поверить, что они живые.

– Не бывает таких цветов.

– Что это за сорт?

Потрясён был даже Николай Трофимович, которому за многие годы безупречного судейства довелось повидать огромное количество цветочных композиций.

– Ну, мой дорогой! – воскликнул он, не в состоянии сдержать рвущиеся из груди эмоции. – Это очень серьёзная заявка на победу. Лично я буду голосовать за то, чтобы главный приз в этом году достался бы вам!

Катя взглянула на Светлану. Но та ответила ей растерянным взглядом. Надо было признать, что клумба Роберта Владленовича не шла ни в какое сравнение со всем, что им довелось увидеть сегодня ранее. И даже цветники их подруги не смогли бы соперничать с такой тщательно математически выверенной и исполненной красотой.

– Дорогой мой! Это шедевр. Он достоин быть представленным прессе. Я уверен, его фотографии вызовут фурор, если появятся в журналах по садоводству. Что я говорю «если»? Не «если», а «когда»! И на этот вопрос я могу дать прямой ответ очень скоро. Совсем скоро фотографии вашего шедевра увидит огромное количество людей.

Но его восторги вконец напугали Роберта Владленовича.

– Нет, нет, – пытался он протестовать. – Не надо шумихи! Не надо никаких фотографий.

– Что вы! Ничего подобного вашему шедевру мне раньше видеть не доводилось. Вот что значит мужской взгляд на вещи. Точный расчёт и успех с нами. Одно дело создавать композиции в природном стиле, который позволяет легко скрыть огрехи и недочёты. Но безупречная симметрия требует такого же безупречного исполнения. Я мужчина, я понимаю в этом толк. Главный приз ваш!

Похвала очень странно действовала на хозяина участка. Казалось, слова председателя жюри привели Роберта Владленовича в совершеннейшее отчаяние. Схватившись за голову, он кинулся бежать к дому, явно желая скрыться в нём. Но по дороге его поймали восторженные поклонницы его таланта, мужчине начали задавать десятки вопросов. Каждому хотелось знать, как он сумел добиться такого успеха.

Пока Николай Трофимович восхищался клумбой и требовал от фотографа, чтобы тот запечатлел сей шедевр садоводческого мастерства с самых выгодных ракурсов, его помощницы получили кратковременную передышку.

– И что нам делать? Ясно, что главного приза Оле уже не видать.

– Не беда. Есть же ещё три призовых места. Она обязательно их займёт. Главное, затащить Николая Трофимовича к ней.

– Не знаю. Он в таком упоении. После данного шедевра все остальные покажутся ему воплощением дилетантизма. Как неудачно составлен список! И надо же было такому случиться!

И тут Кате пришла в голову новая ужасная мысль.

– А у него только одна работа заявлена на конкурс? Вдруг есть ещё что‐то равноценное? Тогда он запросто займёт и все три других призовых места!

Говорят, что мысль материальна. А слово так и вовсе может убить. Стоило Кате произнести свою реплику, как случилось ожидаемое.

Николай Трофимович подозвал к себе своих помощниц и сказал им:

– Надо посмотреть, вполне возможно, нам удастся обнаружить у нашего хозяина ещё какой‐нибудь шедевр. Роберт Владленович по своей скромности мог не оценить в должной мере того, чем располагает. Ну же, рассредоточимся и поищем.

– Ну что я тебе говорила? – прошептала Катя в отчаянии. – Сейчас он что‐нибудь эдакое найдёт и прощай все наши надежды.

– Может, ещё не найдёт.

– Ты посмотри, как он ликует. Ему прямо не терпится сделать из Роберта Владленовича героя своей статьи! Он мне только вчера жаловался, что нужно писать статью, а ничего дельного не приходит в голову. А тут такая благодатная тема! Любитель, завоевавший все призовые места на празднике первоцветов. Неплохой заголовок для статьи? Не знаю, как ты, а лично я заинтересовалась бы статьёй, которая обещает рассказать о таком замечательном человеке и его саде.

К несказанной радости и облегчению подруг и к нескрываемому разочарованию Николая Трофимовича ничего подходящего в саду более не было обнаружено. Видимо, все силы и ресурсы были брошены на выполнение той единственной работы, которая так и потрясла зрителей. Так что кроме двух-трёх непритязательных полянок, к тому же основательно успевших зарасти сорной травой, других живописных местечек обнаружено не было.

Пришлось Николаю Трофимовичу вернуться назад к клумбе.

Тут он снова приободрился и заявил:

– Что же, ничего не поделаешь, будем работать с тем, что есть. Костя, будьте так добры, позовите нашего хозяина. Мы должны запечатлеть мастера на фоне его шедевра.

Несколько человек побежало за хозяином, которого и привели всего бледного, дрожащего и столь явно тяготившегося выпавшим на его долю вниманием, что это буквально бросалось в глаза. Николай Трофимович начал отдавать указания, как лучше расположить клумбу и её создателя в кадре.

– Правее. Ещё несколько шагов. Теперь ближе к кусту смородины. Что? Не смородина, а йошта? Всё равно, придвиньтесь к ней чуть ближе. Вот так, неплохо. Костя, как тебе?

– Пугало всё время в кадр попадает.

Фотограф имел в виду огородное пугало, которое Роберт Владленович зачем‐то поторопился установить у себя в саду, хотя до конкурса огородных страшилищ было ещё больше двух месяцев. Но хозяин принял реплику на свой счёт и шарахнулся в сторону, испугав жюри. Произошла небольшая суета, Роберта Владленовича вернули на место.

К слову, само пугало было очень живописным и натуралистичным. На участке стояла большущая фигура мужчины в тёплой куртке и тёмных брюках, на ногах даже болтались ботинки жёлтого цвета. На шее был намотан толстый шарф в красно-белую полоску. А на голове у пугала красовалась дамская шляпка с такими широкими полями, что они спускались вниз до самых плеч и совершенно закрывали «лицо».

Зачем было нужно устанавливать пугало в столь раннюю пору, сказать было трудно. До конкурса оставалось ещё далеко – соревнование на звание владельца лучшего огородного пугала традиционно проходило в середине июля, когда в садах начинал созревать первый серьёзный урожай. А никаких намёков на будущий урожай в садах ещё не наблюдалось. Даже самая ранняя ягода, жимолость, ещё только выбросила первые жёлтенькие цветочки, обещая щедрый урожай, но никак не раньше июня месяца. Клубника лишь приходила в себя после зимней спячки, и будущие цветоносы были спрятаны в глубине розеток. От кого было пугало? Каких вредителей надеялся отпугнуть им Роберт Владленович? Долгоносика?

– Пугало будет в данном случае лишним, – задумчиво сказал Николай Трофимович. – Конечно, оно просто шикарное. И только ради него мы могли бы в этом году чуть раньше провести смотр всех наших пугал, которые установлены в посёлке. Как вам такая идея? Но пока что пугало придётся передвинуть. Или лучше даже совсем его убрать!

Роберт Владленович немедленно запротестовал.

– Не трогайте! Вы не имеете права! Частная собственность!

Но кто бы его слушал! Воодушевлённые желанием сделать хорошо даже вопреки воле одаряемого, двое крепких мужчин – помощники Николая Трофимовича, кинулись к пугалу и попытались выдернуть из земли шест, на котором он крепился. С первого захода им это не удалось. При более внимательном осмотре выяснилось, что шест представляет из себя не просто какую‐то там палку или прут, он представлял из себя прочную металлическую трубу, уходящую к тому же глубоко в бетонную подушку.

По всей видимости, Роберт Владленович планировал разбить тут виноградник. И уже приготовил столбы, между которыми надеялся устроить шпалеру для виноградных лоз. Но потом планы у него поменялись, и пока что на один из столбов он укрепил пугало.

– Снимайте его! – нетерпеливо требовал Николай Трофимович. – Оно попадает в кадр и мешает!

Мужчины стали пытаться отцепить пугало, но у них ничего не получалось.

– Тяжёлое.

– Что вы в него напихали? Камни?

Поведение хозяина вдруг резко изменилось. Из бледного он сделался алым. Подскочив к пугалу, он принялся осыпать помощников бранью.

– Пошли вон отсюда! Руки прочь! Не смейте ничего портить у меня на участке!

Неизвестно, чем бы всё закончилось. Скорей всего, шокированный такой грубостью Николай Трофимович всё же удалился бы прочь, забрав с собой своих помощников и выбросив из головы мысль об иллюстрированной многочисленными красочными фотографиями статье, но тут произошло нечто невероятное. Один из помощников неловким движением задел пугало, с головы которого слетела шляпа. И все увидели, что под шляпой скрывается бледное лицо с прилипшими к черепу влажными волосами, перекошенным ртом и выпученными глазами.

Кто‐то в толпе ахнул.

– До чего же страшный!

– Но ты посмотри, как сделан! Как живой!

– Жуть какая! Зачем таких страшных делать?

– Не понимаешь? Это же пугало! Оно и должно быть страшным!

Но стоящие ближе всех к пугалу выглядели не просто напуганными, но ещё и сильно смущёнными. Они как‐то странно приглядывались к пугалу. Потом один из них пощупал его за ногу, потом стянул с пугала огромную рабочую перчатку и дотронулся до его руки, выполненной с удивительным реализмом.

– Резина? Или пластик? – полюбопытствовал у него кто‐то.

– Не знаю. Но на ощупь рука совсем как настоящая!

И тут Роберт Владленович не выдержал. Распихивая стоящих у него на пути людей, он бросился к своему автомобилю.

Открыл дверь, сел в него, завёл двигатель и попытался тронуться с места, совсем забыв о том, что предварительно нужно распахнуть ворота. В результате он врезался в закрытые ворота, сломал их, попытался двигаться дальше, но не рассчитал, врезался с размаху в столб соседского забора и лишь после этого конфуза окончательно затих. Но ненадолго. Едва придя в себя от полученного столкновения, Роберт Владленович выбрался из покорёженной машины и бросился бежать прочь от своего дома и удивлённых его странным поведением соседей.

Глава 3

Неадекватная реакция хозяина участка объяснилась совсем скоро и, увы, самым чудовищным и ужасным образом. Началось всё со странного перешёптывания, которое подобно гулу в горах, предупреждающему о скором начале камнепада, всё нарастал и становился громче. Стали уже слышны отдельные слова.

– Покойник это!

– Мертвец!

– Никакое это не пугало.

– Настоящий человек висит.

– Хозяин‐то неспроста удрал. Труп пытался спрятать.

– Надо же такое придумать, под пугало вырядил беднягу.

– Подождите, может, ещё и не он! Может, кто другой каверзу подстроил.

Такого же направления были мысли в голове у Николая Трофимовича. Каким бы растерянным он ни выглядел, он всё же сумел найти несколько добрых слов для соседа.

– Мы с вами не должны судить столь поспешно. Всё‐таки приличный человек, доктор, давно его знаю. Прекрасные рекомендации от самых уважаемых людей. Зачем ему кого‐то убивать? Врачи они лечат, а не наоборот.

Сам Роберт Владленович тоже громогласно заявлял о своей невиновности. Далеко он не убежал. Последствием полученного при аварии удара стало сильное головокружение, после чего схватить его и привести назад не представляло никакого затруднения.

– Я не убивал! – доказывал он. – Мёртвое тело было обнаружено мною сегодня утром во время обхода участка. Да, я струсил, когда нашёл труп. Запаниковал. Попытался спрятать мертвеца. Каюсь. Судите меня за это. Но я и на суде скажу, что я его не убивал. Я вообще не уверен, что его убили.

Пока хозяин громко заявлял о своей невиновности, Катя успела проскользнуть поближе к бывшему пугалу. Теперь снятое с шеста, оно не оставляло места для сомнений. Это был человек, когда‐то живой, а ныне, без всякого сомнения, мёртвый. Но Катю интересовала одна вещь, которую ей было крайне важно увидеть.

– Что вам тут нужно? Пойдите, тут не место для любопытных.

Но Катя уже увидела то, что её заинтересовало. И оно ей сильно не понравилось. Она отошла в сторонку и глубоко задумалась. В таком положении её и нашла Светлана.

– Надо предупредить Олю, что на сегодня она может быть свободна.

– Что?

– Жюри к ней не пойдёт.

– Почему? Она ждёт!

– Николай Трофимович дал мне понять, что праздник откладывается. Все участники, которых мы ещё не посетили, на сегодня могут расслабиться и выдохнуть.

Катя хотела поделиться с подругой своими мыслями, но Светлана была занята своими собственными. И как водится в таком случае, чужих она не слушала.

– Мы должны обернуть случившееся себе на пользу. Может, ещё всё удачно повернётся. Роберт Владленович нам теперь не конкурент. Те, кого мы прежде сегодня видели, тоже. После Оли в списке стоят всего два претендента. Наведаемся к ним?

– Зачем?

– Хочу взглянуть, что они там подготовили для конкурса.

– Но Николай Трофимович сказал, что работа жюри конкурса приостанавливается.

– Да, но о приостановке мы с тобой знаем, а им об этом ничего не известно. Заглянем, разведаем обстановку. Тут‐то дело надолго затянется. Пока приедет полиция, пока все свидетели дадут показания… Протокол составят, то да сё. Если я что‐нибудь понимаю в этой жизни, часа два-три у нас есть.

– Света, а откуда он вообще появился? Кто он?

– Кто? Мертвец? То‐то и загадка. Пока что никто из наших соседей его не признал.

– Он чей‐нибудь гость?

– Вряд ли. И уж точно он не житель нашего посёлка. И более того, Роберт Владленович его тоже не знает.

– Может, просто не признаётся?

– Он утверждает, что обнаружил труп пострадавшего сегодня в восемь часов утра. Будучи врачом-кардиохирургом, он определил приблизительное время смерти. Где‐то между тремя и пятью часами утра. И ещё он сказал, что труп перемещали.

– Ну, правильно, он сам его и переместил! Посадил на шест, превратил в пугало! Хотел таким образом спрятать тело. Знал, что к нему вот-вот наведается конкурсная комиссия. Закопать уже времени не хватало. В дом не потащил, там возле дома слишком открытое пространство, случайно соседи могли увидеть, как он мертвеца таскает. Вот он труп на шпалеру для виноградника и переместил.

– Нет, первое перемещение произошло ещё до всех перечисленных тобой манипуляций.

– Как это?

– Убийство случилось не тут, а где‐то в другом месте.

До того момента Катя не думала о случившемся в таком ключе. И сейчас она ощутимо побледнела. Вся кровь отхлынула от мозга, попросту ушла в пятки, и Катя пошатнулась.

– Уб-бийство, – прошептала она.

– А ты что думала?!

Катя думала всё, что угодно другое. Внезапно случившийся инфаркт, инсульт или что‐то такое в том же духе.

– Ты точно знаешь? – пролепетала она.

– Роберт Владленович сам и сказал, когда оправдывался за содеянное. Сказал, что хоть найденное им в собственном саду тело не носило на себе следы насильственного воздействия, постороннего воздействия, но тем не менее погибший был сравнительно молодым человеком, а такая смерть всегда требует расследования. Другими словами, он считает, этого человека убили.

– Он не может ошибаться?

– Он же врач. Хирург. Ему ли не знать. Он сказал, что есть некоторые моменты, которые указывают на остановку сердца от неестественных причин. Но чем вызвана остановка, нужно прояснить. Возможно, отравление. Возможно, человека чем‐то насильно напичкали, а потом отпустили умирать. Хотя, когда труп нашёл Роберт Владленович, то мертвец выглядел вполне пристойно. Никаких следов насилия, никакой грязной испачканной одежды. Разве что волосы выглядели странно.