Привет магия! Отражение. Книга пятая

Ирек Гильмутдинов

Привет магия! Отражение. Книга пятая

Глава 1

Глава первая

Интерлюдия.

Элидия, архимагистр жизни

Около двух с половиной тысячелетий назад

Лечебница «Древо Жизни» была заветной мечтой Элидии, воплощением её высшего предназначения. Смелость и решительность привели её к подножию Железных Гор, где она лично предстала перед королём Ториндусом Старквиллом по прозвищу Звёздный Властитель, дабы испросить помощи в возведении целительного приюта, где обретут исцеление все страждущие – вне зависимости от происхождения и народности. Мудрый правитель не только не отказал, но и не потребовал ничего взамен, проникнувшись величием её замысла. Правда, вскоре после того он при загадочных обстоятельствах исчез, и престол занял его брат. Однако все договорённости были скрупулёзно соблюдены вплоть до последнего камня.

Император Каэл Восходящий, узнав о начинании, также не остался в стороне и щедро поддержал строительство. А король эльфов, прослышав о намерении создать врачебную обитель для всех народов, преподнёс архимагистру поистине царский дар – саженец Древа, обладающего силой врачевать душевные раны всякого, кто пребудет под его сенью.

Когда лечебница была отстроена, а саженец высажен в глубоком гроте под её фундаментом – дабы он питался силами земли и вбирал в себя страдания больных, – Элидия покинула Магический Совет Керона, всецело посвятив себя служению милосердию. Лечебница была совершенно безвозмездной. От страждущих требовалось лишь одно – добраться до её врат. Дальше о них заботилась сама архимагистр жизни и те, кто присоединился к её миссии – а таких находилось немало.

За последовавшие полторы тысячи лет ими было исцелено неисчислимое множество душ. Древо Жизни усердно помогало им, впитывая страхи и кошмары, терзающие пациентов в их снах.

Но никто не ведал об одной тайне или можно сказать ошибке: корни Древа проникли не просто в почву. Они проросли сквозь толщу земли, достигнув глубин, где был погребён целый народ, забытый временем. И вся боль, весь ужас, которые дерево должно было рассеивать, никуда не уходили – они копились в его сердцевине, год за годом, век за веком, с каждым новым пациентом наполняя каждую клеточку древнего организма тёмной, зреющей силой.

Главная целительница империи, чьё имя стало синонимом милосердия, первой ощутила тень надвигающейся беды. С каждым годом пациенты стали выздоравливать всё медленнее, будто сама жизненная сила утекала сквозь пальцы, а затем исцеление и вовсе замерло, словно закованное в лёд. Тревога, точившая её душу, в конечном счёте привела её в подземное святилище лечебницы, к самому основанию Древа Жизни.

Она спустилась вниз, не ведая о поджидающей её опасности, истощённая бесконечными попытками исцелить вновь прибывших страждущих. Её силы были на исходе, и когда древнее Древо, пронизанное накопленной за тысячелетия тьмой, обрушило на неё свою скрытую мощь, она не смогла противостоять его тёмной воле и была захвачена им.

По злой иронии судьбы, она никого не предупредила о своём уходе в глубины, да и никто из живых не ведал об истинной природе этого места. Ведь Древо, обладавшее зачатками разума, веками выполняло свою нелёгкую работу, впитывая в себя боль и ужасы всего живого, и никто не мог предположить, что оно таит в себе столь губительную силу.

Сначала её искали. Потом в народе поползли слухи, что великая целительница просто ушла, сломленная тяжестью своего дара. Злые языки судачили и о другом. Со временем её образ превратился в красивую легенду, в сказку для утешения больных. Но стоило появиться одному юному мальчишке и совершить невозможное – как мир перевернулся с ног на голову.

Так как человек, обладающий одной из величайших сил во вселенной – стихией жизни, да ещё и на уровне архимагистра, – это не шутка. Весть о том, что Элидия жива, пронеслась по Керону со скоростью лесного пожара. А сила императора Каэла, и без того немалая, вознеслась до небес, где парят фениксы, обретая в лице вернувшейся целительницы могущественную союзницу.

***

Спустя два месяца после возвращения Кайлоса из угасшего осколка мира…

Женщина открыла глаза, и в тот же миг её взор встретили десятки затаивших дыхание людей. Присутствующие замерли в немом ожидании её первого слова за тысячелетие.

– Где он? – прозвучал её голос, ясный и властный, будто и не было многовекового плена.

– Кто? – голос Доу дрогнул и сорвался на фальцет. Столь повелительный тон, не терпящий возражений, был неожиданностью от той, что века служила источником силы для Древа.

– Тот, кто вызволил меня из заточения? Тот, кто осмелился пялиться на мою грудь?

– Э-мм… Его сейчас нет здесь. Он, наверное, – Доу бросил взгляд на часы на стене, – скорее всего, в академии, на занятиях.

– Немедленно доставить его ко мне.

Лицо и тело женщины на глазах у изумлённой публики начали стремительно молодеть. Не прошло и пяти минут, как перед ними предстала дева ослепительной красоты с кожей перламутрового отлива и глазами, полными бездонной мудрости.

– Кто занимает моё место? – Она поднялась во весь рост, нимало не смущаясь своей наготы. Ведь её окружали маги жизни, а для неё они были не столько мужчинами, сколько инструментами воли самой природы.

Одна из целительниц с почтительным поклоном поднесла парчовый халат, дабы Великая могла прикрыть своё сияние.

– Я – Доусонс Освальд, магистр жизни, – представился он, склонив голову.

– Почему не архимаг? – её брови изящно поползли вверх.

На это он лишь развёл руками в немом извинении.

– Исправим, – без тени сомнения произнесла она. – А теперь – немедленно доставить ко мне того, кто уничтожил Древо.

– Слушаюсь, – отозвался главный целитель, и все присутствующие тут же покинули покои, залитые утренним светом.

***

Братство Абсолюта

Валтар, Верховный Магистр Братства, стоял перед пульсирующим Осколком Абсолюта в тщетном ожидании возрождения своих братьев. День… Второй… Месяц… Но ни одна душа не возвращалась из небытия. Его терпение, холодное и безжалостное, как лёд вечной зимы, было на исходе.

Впервые за многие годы он обратился к артефакту не с приказом, а с молитвой – и Осколок ответил. Ответил леденящей душу истиной: души павших не достигли его святилища. Возвращения не будет.

Тогда он, непоколебимый Безгласный Палач, впервые за столетия ощутил ледяную руку страха, сжавшую его сердце. Кто? Кто посмел перехватить души его братьев? Кто обладал силой, чтобы оспорить саму волю Осколка? От этих вопросов, пронзивших его разум словно отравленные клинки, стыла в жилах кровь.

Собрав всю свою титаническую волю в единый кулак, он созвал всех верных солдат Тьмы в тронный зал.

– Мы найдём того, кто уничтожил наших братьев, – его голос, низкий и зловещий, как гул подземного толчка, прорезал гробовую тишину. – И мы принесём ему такую месть, от которой содрогнутся сами основы мироздания.

– Кто? Кто посмел поднять на нас руку? Кто осмелился бросить вызов нашему братству? – яростный рёв воинов в чёрных доспехах сотряс стены древней цитадели.

– Некто, именующий себя Кайлос Версноксиум, – произнёс Валтар, и имя это прозвучало как приговор. – Мы найдём его. Мы принесём его на жертвенный алтарь. Его душу поглотит Осколок и развоплотит в вечном мучении!

***

Прошло два месяца с тех пор, как нам удалось запечатать второй Обелиск. За этот краткий миг спокойствия произошло столько событий, что голова идёт кругом, и не знаешь, с чего начать повествование.

Но – всё по порядку. По возвращении нашим первым делом стала попытка затеряться в сутолоке столицы. Адастария, надо сказать, стояла на ушах. И немудрено: монумент, чей возраст превышал летоисчисление самой Империи, взял да испарился, оставив после себя одну зияющую пустоту в самом сердце Площади Вечного Восхода. Саму пропасть маги земли залатали с поразительной скоростью, но того, кто учинил сей беспрецедентный акт, отыскать не могут до сих пор. Отчего наш повелитель, император Каэл, пребывает в заметном смятении духа. Говорят, он любил каждое утро выходить на балкон дворца и любоваться этим шпилем.

А я что? Я Ничего. Я тут вообще не при делах. Как говорил герой из фильма Красная Жара: «Какие ваши доказательства?»

Когда мы наконец добрались до нашего дома, первым делом занялись судьбой Балина и Торгрима. Гномы пожелали остаться с нами, но для этого им надлежало совершить непростой ритуал выхода из клана. Дав им пару дней на отдых, я нагрузил их под двести килограммов пирожков – желая выполнить тот самый уговор, что был между мной и Рутаном. Посмотрим, как пройдёт наша необычная сделка. Дополнительно вручил ещё пять килограммов – лично для них, чтобы скрасить долгую до Железных гор дорогу.

Попрощавшись с гномами, мы обратили взор на остальных. Следующими на очереди были Санчес и наш в последнее время молчаливый Пуф. Несмотря на то, что наш Джи-Джи – артефактор от бога, я решил обратиться за помощью к моему наставнику, магу Элдриксу Чалмору. Естественно, не с пустыми руками… И вот здесь мне пришлось изрядно поломать голову. Преподаватель оказался утончённым гурманом – он наотрез отказался от обычной снеди. Вишнёвые пирожки ему не пришлись по нраву («Сладко, но не то»), мясные, с луком и яйцом, картофельные с грибами – также не тронули его сердца. Он так и изрёк: «Удивишь – помогу». М-да… Задал он мне задачку, что покруче любого магического ребуса.

Признаться, размышлял я недолго, но потрудиться пришлось изрядно. Потратив четыре дня жизни.

– Принёс? – преподаватель Чалмор потирал ладони с выражением искреннего и неподдельного предвкушения.

– Принёс, – кивнул я. – И приготовил сразу три разных варианта.

– Умно. Ну что ж, посмотрим, насколько оправданы слухи о твоих кулинарных талантах, – его глаза блеснули любопытством истинного гурмана.

– Первые – из ветчины и солёных огурцов, – я протянул тарелку с дымящимися пирожками. – Необычная и пикантная начинка для дрожжевого теста: малосольные огурцы, натёртые на тёрке, и нежирная ветчина.

Он предупредил заранее – как истинный артефактор, он требовал чёткого описания состава и процесса. Для него это было сродни магическому рецепту. Хотя в чём-то так оно и есть.

Старик надкусил, прожевал с невозмутимым видом и кивнул: – Дальше.

– Эти – со шпинатом и брынзой, – я указал на пирожки с лёгким зеленоватым оттенком. – Шпинат, припущенный в сливочном масле, смешан с мелко нарубленной брынзой. Для вкусового акцента добавил вяленые томаты и сушёный чеснок.

Он попробовал, слегка скривился и снова кивнул, делая знак продолжить.

– Третьи и последние, – я подал ему последний вариант, от которого исходил соблазнительный аромат. – С нежным сыром и свежими томатами. Чтобы начинка не вытекла, я очистил томаты от семян и немного проварил. Добавил оливки, базилик и тимьян.

Чалмор откусил – и его лицо внезапно озарилось восторгом.

– Вот! Вот то, что надо! – воскликнул он, с наслаждением наблюдая, как тянется сырная нить. – Вот это поистине еда богов!

В этом мире не было сыра, подобного моцарелле, а в моей прошлой жизни он стоил немало. Но я, ещё будучи по ту сторону реальности, научился готовить его самостоятельно. Поверьте, это не так сложно, а обходится – в сущие гроши. Написал бы рецепт, до не до этого совсем.

В итоге союз Элдрикса с Санчесом породил два чуда инженерии и магии. Для Джи-джи мы создали устройство, преобразившее саму его суть зрения. Отныне его взор пронзал пространство на три версты, без всяких приборов различая мельчайшие детали, а ночь для него становилась яснее дня. Так же он мог отмерять, измерять и всё это на глаз. Хе-хе.

С гоблином же история приняла иной оборот. Хотя моих средств с лихвой хватило бы целителям, дабы вернуть ему плоть и кровь, зеленокожий товарищ наотрез отказался. Замысел двух седых мастеров запал ему в душу куда глубже, чем я мог предположить.

Почти две тысяч золотых монет ушло на воплощение его новой мечты, но я не сожалел о потраченном богатстве ни мгновения. Вам следовало бы видеть сияние на его лице, когда он впервые открыл очи и его длань, сотканная из магических сплавов и мерцающая в обоих мирах – и в обычном, и в магическом – по велению мысли преобразилась в длинный, отточенный клинок. Он вскрикнул от восторга и сжал меня в объятиях с такой силой, что кости мои затрещали.

К слову. Источник его внутренней силы, многократно усиленный горошиной стекляшек, с избытком питал эту диковинную конечность. Ну да, подсмотрел идею в терминаторе. Они-то всё равно его не видели.

Параллельно я, по привычке, на манер военного стратега, курировал возведение ресторана «Не Лопни, Маг». Впрочем, признаться, мои подопечные и без того справлялись превосходно.

Не стояло на месте и дело с доставкой яств. Четыре башни связи были воздвигнуты, кристаллы настроены и проверены, а партия заказанных жёлтых ботинок – все сто пар – уже ждала своих гонцов.

В это же время я наконец обосновался в собственном доме близ академических стен. Ко мне туда же перебралось и семейство Вилера, до последней минуты не верившее в своё внезапное счастье. Женщина, приятной наружности по имени Лирия, являющаяся матерью Вилера, его младший брат Тини и сестра Сейла. Последнюю я быстро пристроил в подчинение к Майе. Услышав о размере будущего жалования, девушка разрыдалась и убежала в свою комнату. Честно говоря, я ожидал иной реакции, но что ж. С кем не бывает. Все мы разные. К нашей радости, она быстро пришла в себя и уже спустя полчаса умчалась вместе с Майей для заключения договора на поставку провизии.

Когда основные дела были приведены в божеский вид, я всецело погрузился в академическую учёбу, отдаваясь ей с редкостным рвением. Моё усердие не укрылось от зоркого ока Вортиса. Мастер удостоил меня похвалой и сообщил о своём намерении выдвинуть мою кандидатуру на турнир первогодков – грядущее состязание, где схлестнутся лучшие из лучших юных дарований: воспитанники магических академий и вольные бойцы гильдий.

Изначально я отнёсся к сей затее со скепсисом, однако стоило мне узнать, что победителю будет дарован месячный доступ в закрытое книгохранилище Магического Совета, как мои сомнения развеялись. Я дал согласие без малейших колебаний.

Вилер, к слову, отыскал для меня наставника в искусстве клинка. С тех пор каждый вечер я отдавал не менее двух часов постижению сего сложнейшего ремесла. Со стороны парирование и выпады выглядели изящно и просто, но на практике мой учитель, Регар, раз за разом обращал мои попытки в прах. Руми, кстати, учился со мной, как и многие другие, если не валились с ног после целого дня беготни.

Руми, кстати, поначалу не мог взять в толк, зачем заклинателю осваивать фехтовальные премудрости. Тогда я поведал ему о блокираторах магии что навесили нам на шею, после чего его сомнения рассеялись, и он принялся помогать мне тренироваться с удвоенным рвением.

Ещё одно наблюдение не давало мне покоя. В последние дни будто сквозь землю провалилось Братство Абсолюта, те самые убийцы в балахонах – неведомо, как они сами себя величают. Исчезли и те, что охотились за мной с младых ногтей. Куда подевались все эти недруги – загадка. Но, честное слово, я не горю от желания их вновь обрести. Хватает у меня забот и без их зловещего присутствия.

Сегодня я позволил себе роскошь выходного. День выдался субботний, благодатный для отдыха. Завершив неотложные дела и разделив "скромную"трапезу, блюд двадцать не больше, в кругу друзей – благо просторная столовая позволяла – я удалился в спальню, вознамерившись выспаться. Стоило мне уснуть. Именно тогда и случилось нечто, чего я никак не мог предвидеть.

– Приветствую тебя, Кайлос Версноксиум.

Я стоял посреди бескрайнего изумрудного луга, под чёрным, как смоль, небосводом, где пылали мириады далёких светил. Голос, прозвучавший в тишине, был одновременно и вовне, и внутри меня. Понадобилось мгновение, чтобы понять – это не сон. Собравшись с мыслями, я ответил:

– Приветствую и я вас.

И голос этот был мне знаком. Память услужливо подсказала его владельца почти мгновенно – Мироздание.

– Ты освободил мир Омайска. При этом ты не только не уничтожил его, но и сохранил жизни всем разумным тварям, ныне обустраивающимся в новой реальности. Подобное деяние не должно остаться без воздаяния. Отныне стихия земли подвластна тебе в полной мере и без ограничений.

– Благодарю… Значит, отныне я трёхстихийник?

– Ты можешь называть себя и так.

– Могу ли я задать вопрос? – В ответ – лишь безмолвие. Видимо, молчание и есть знак согласия. – Что произойдёт, когда я запечатаю все десять обелисков? И вообще зачем это всё?

– Грядёт «день разъединения».

– Это я уже знаю. Но когда он наступит? И причём здесь я?

– Ты, сделаешь выбор. А теперь, пробуждайся, Женя. У тебя гости.

Я резко раскрыл глаза и в тот же миг, окутавшись доспехом из сгустков молний, сорвался с кровати падая на пол. На том месте, где секунду назад покоилась моя голова, воткнулись три светящихся магией болта. Подскочив к окну, я успел заметить, как в предрассветной мгле растворяются три силуэта в тёмных балахонах. Время было настолько немое, что разглядеть их было почти невозможно.

– Аэридан, проследи за ними. Я останусь, пусть думают, что ушли.

– Совсем что ли? Сейчас два часа ночи. Дай поспать, – проворчал он сонно.

– Аэридан! – прошипел я, сжимая кулаки от ярости. – Меня вообще-то убить хотели!

– Будто в первый раз, – моя руку окутало молния готовая сорваться и ударить коему кому под хвост. – Да лечу я, лечу… – Он неохотно взлетел. – Убью того урода, что сон мой про горячий шоколад прервал, – нехотя пробурчал фамильяр и выпорхнул в окно.

Я опустился на кровать и взглянул на кольцо.

– Ети колотить, мать её дери камышом да по голой спинке, – выдал я на одном дыхание, с изумлением разглядывая третий камень цвета тёплой корицы, чем-то напоминающий авантюрин.

Сидя на краю постели, я в задумчивости почесал макушку, тщетно пытаясь припомнить хоть одно заклинание земли. М-да… Ничего не приходит на ум. Похоже, мне только что существенно прибавилось учёбы.

Глава 2

Глава вторая.

То ли радоваться то ли плакать.

– Ну, чего выяснил? – Наливая себе кружку душистого отвара и сдерживая позёвку, я опустился на стул, лениво почёсывая макушку. Ждать пришлось дольше, чем рассчитывал, а готовить что-то сложное совсем не хотелось. Вот и решил спуститься, чтобы хотя бы согреться горяченьким. Всё-таки холодает – зима близко.

– Ни-че-го, – растянул Аэридан, с лёгким шумом приземляясь на краешек стола и сворачиваясь клубком. – Пока не накормишь. И только давай без твоих магических разогревов. Свежее, с пылу с жару.

Пришлось покорно взяться за сковороду. Едва аромат румяных сырников разнёсся по дому, как на кухню ворвалась, словно ураган, Лирия Мюрейн, моя домоправительница.

– Господин! Почему вы меня не разбудили? – с лёгким упрёком в голосе она мягко, но настойчиво оттеснила меня от плиты, тут же взяв дело в свои умелые руки. – Позвольте уж мне.

– Да незачем было, – пожал я плечами, отступая. – Время-то раннее, да и день сегодня выходной.

– Потому что это моя обязанность, – парировала она, ловко переворачивая сырники на сковороде. – Понимаю, мне до вашего кулинарного искусства далеко, но уж с чем-чем, а с сырниками я справлюсь.

– Спасибо, – буркнул я, благодарно кивнув и прихватывая первую, ещё шипящую порцию.

Вернувшись к столу, я поставил тарелку перед фамильяром. Тот моментально расправился с одним сырником, затем со вторым, и, когда он уже потянулся к третьему, моё терпение лопнуло.

– Уверен, что хочешь продолжить эту рискованную игру? – спросил я, начиная медленно, почти театрально, сплетать в воздухе пальцами знакомые пассы. – Забыл, чем заканчиваются твои гастрономические подвиги?

Заклинание стирки белья, пару раз опробованное на нём в качестве дисциплинарной меры (после инцидента с последним эчпочмаком, на который я, между прочим, очень рассчитывал), явственно отозвалось в воздухе лёгким свежим запахом мыльной стружки.

Аэридан замер, затем с неохотой отодвинул тарелку.

– Ладно, ладно, не кипятись. Не знаю, кто они такие. Те трое… когда я их нагнал, они уже были мертвы.

– В смысле, мертвы? – я отставил кружку, всё внимание теперь приковано к фамильяру.

– В самом прямом. Они воспользовались свитком телепорта, но в точке прибытия я обнаружил уже три бездыханных тела. Следов убийцы – ни намёка.

Я ощутил, как напряглась у плиты наша домоправительница. Плечи её сжались, а движения стали чуть резче.

– Не тревожьтесь, Лирия, вам ничто не угрожает, – постарался я звучать обнадеживающе. – К тому же, сегодня наш… почтенный Санчес наложит на дом защитные руны. После этого ни одна мушка со злым умыслом не проскочит. Уж домочадцам-то точно ничего не грозит.

– Зря вы так, господин, – запротестовала она, ловко управляясь сразу с тремя сковородками, с которых так и брызгало аппетитным шипением. – Он вовсе не старик. Мужчина в полном расцвете сил. Просто… он давно потерял супругу, вот и перестал уделять себе внимание.

– Так Джи-Джи, если начистоту, лет триста семьдесят с хвостиком, – не удержался я. – Он далеко не пацан.

– И что с того? – парировала Лирия, с вызовом взметнув бровь. – Это лишь говорит о его благородной крови и сильном роде. В его возрасте выглядеть так – уже достижение.

Я только развил руками в театральном жесте.

– Ну, если он вам так приглянулся, так пригласите его на ужин, на прогулку! Заодно и к цирюльнику его препроводите – приведите в божеский вид.

Домоправительница не ответила. Вместо этого её щёки залил такой яркий румянец, что мог бы посоперничать со спелым гранатом. Э-э-э… Неужели я угадал? Вот это поворот. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Люди они взрослые, оба одиноки.

– Тогда так, вот вам задание, – объявил я, откапывая в кармане кошель. – Когда наш Санчес завершит работу с домом, ваша задача – превратить его в презентабельного джентльмена. И приодеть, пожалуйста, со вкусом. Я выделю на это средства.

– Будет исполнено, господин Кайлос, – ответила она почти шёпотом, с невозмутимым видом выкладывая на стол новую порцию дымящихся сырников.

Я повернулся к своему наглому фамильяру, который, не теряя ни секунды, уплетал угощение за обе щёки.

– Так значит, вообще никаких следов? – переспросил я.

Тот безнадёжно помотал головой, ибо рот его был битком набит, а морда щедро измазана сметаной. Неправильный он какой-то конь. Овёс должен жрать, а не это всё.

– Ладно, потом разберёмся, – махнул я рукой и принялся навёрстывать упущенное. Несмотря на мои внушительные размеры, Аэридан запросто мог составить мне конкуренцию в скоростном поглощении пищи.

– Кстати, глянь-ка, – внезапно вспомнив, я протянул руку, на указательном пальце которой поблёскивало кольцо с новым дополнением. – Мне тут от мироздания бонус прилетел. Теперь, кажется, могу магией земли на том же уровне что и тьмой управляться.

Пегарог фыркнул, прожевал и с важным видом протянул в ответ свою лапу, на одном из когтей которого тоже переливалась магическая печать.

– Мне тоже, кое-что, как ты говоришь «прилетело». Но что именно она даёт – не скажу.

– В смысле, не скажешь? – удивился я.

– Ответ ты и так знаешь, – самодовольно усмехнулся он и с новым рвением принялся уничтожать сырники. Да сколько в него лезет? Он сам раме рами как сырник.

В этот момент в кухню, словно воплощение невозмутимости, вошёл Пуф, наотрез отказавшийся селиться где-либо ещё, корме как рядом со мной. Вежливо кивнув собравшимся, он устроился за столом, расстелил на коленях полотенце и с видом истинного джентльмена приступил к трапезе, его движения были удивительно аккуратны для гоблина.

– Слышь, пернатый, – не выдержал я, обращаясь к фамильяру. – Это ты что с нашим зелёным товарищем вытворил?

Крылатый проказник лишь фыркнул, наблюдая за новыми манерами своего приятеля. Отсмеявшись, он пояснил:

– Наш Грохотун ныне официально признан магом. Сходил в магистрат, подтвердил ранг. А я уж, узнав о данном его поступке, наставил его насчёт манер – раз уж ты теперь аристократ, мол. Мелкопоместный, безземельный, но всё же аристократ. А посему надлежит соответствовать статусу. Как видишь, он проникся.

– Боюсь даже спрашивать, – вздохнул я, обращаясь к самому виновнику переполоха. – Как же величать твой род отныне?

Гоблин неспешно прожевал, вытерся салфеткой, отодвинул тарелку, сложил приборы крест-накрест и с невозмутимой важностью изрёк:

– Грохотун «Большой Пуф» Хрястобряцкий. Мой девиз: «Сначала бряц, потом хряц». Ныне же отыщу художника, дабы запечатлел мой родовой герб. Затем займусь прочими условностями.