Ведьма греха

Елизавета Паркер

Ведьма греха

Глава 1

Ведьма греха

2025

Пролог

С давних времён, когда ещё не было календарей и короли только начинали возводить свои крепости, мир людей жил под вечной тенью – из тьмы пробирались демоны. Эти порождения безымянного зла приходили из далёких бездн, разрушали деревни, сеяли страх и отчаяние среди простого народа и благородных воителей. Веками люди сражались с тёмными тварями, отдавая жизни, но зло не прекращало своё нашествие. В каждой эпохе в церкви рождались герои, некоторые утопали в крови, другие гибли, но имена их навсегда остались в легендах. Среди этих вечных битв светлый оплот надежды возродился в городе-крепости Селестин, где стояла церковь Серафима – святыня, служившая духовным форпостом борьбы с нечистью. Во времена, когда казалось, что надежда уже почти ушла, в хранилище церкви родилась девочка – Оливия Эванс. С молоком матери она впитала благословение самих ангелов. Пророки говорили о ней как о «Луче света, что растопит тьму». Оливия выросла в церкви, обучаясь у лучших священников и воинов. С юных лет она проявила небывалый дар: не только видела демонов в их истинной сути, но и ощущала их слабости. С годами, став мастером экзорцизма, Оливия превзошла всех своих предшественников. Она обучила целое поколение воинов – новых экзорцистов, чьи сердца были словно сварены из железа и света. Но её величие было не только в мастерстве меча и святых письмен – Оливия изобрела талисманы и обереги, которые могли защитить от ужаса тьмы не только воинов, но и простых людей. Это было настоящее революционное открытие, давшее надежду и тысячам живущих за пределами крепостных стен. Самым великим её творением стал таинственный ритуал, способный навсегда изгнать демонов обратно в бездну. И казалось, что отныне тьма навеки отступит, но судьба преподнесла невиданный удар. Оливия полюбила демона, отвратительную тварь из самой бездны. Вопреки всем законам света и тьмы, она родила от него дочь – дитя двух миров. Дочь, в которой слились огонь и свет, зло и добро.

После рождения ребёнка Оливия погибла, растворившись, словно туман на рассвете. Но дочь её, окутанная тайной, осталась.

Легенда об Оливии Эванс живёт по сей день, передаётся из уст в уста среди жителей Селестина как история великой воительницы, чья любовь превзошла все законы мира, и чья борьба навеки изменила судьбы людей и демонов.

Глава 1

Рассвет медленно поднимался над горизонтом, озаряя землю нежным розовым светом и наполняя лесную поляну мягкой, почти сказочной атмосферой. Вокруг стояла зыбкая тишина, нарушаемая лишь едва слышным шорохом травы под ногами и слабым лязгом металлических кинжалов, с которыми увлечённо тренировалась девушка.

Ариэль сосредоточенно двигалась по поляне, отбивая удары воображаемых противников и отрабатывая технику владения кинжалами. Тёмные волосы спадали ей на лицо, прилипая к влажной от пота коже, но девушка не обращала внимания – её мысли были заняты одним: сегодня она станет совершеннолетней. Её движения были резкими и точными, но в каждом из них сквозила усталость, давно уже вышедшая за пределы обычной тренировки. Мышцы горели, но Ариэль знала, что это только начало дня.

«После тренировки нужно закончить вчерашние талисманы против демонической энергии, если не закончу сегодня, дедушка опять будет ругаться», – с горечью думала она.

В это время среди деревьев неожиданно появился силуэт – это был юноша в одежде священника, его лицо озаряла искренняя лучезарная улыбка.

– Ариэль! – его голос, тёплый и радостный, слегка дрожал от волнения. – Поздравляю тебя с завершением первого этапа!

Девушка резко остановилась, опуская кинжалы.

– Аарон, – чуть улыбнулась она, тяжело дыша. – Ты рано сегодня.

– Не мог не прийти первым, – он улыбнулся ещё шире и сделал несколько шагов ближе. – Ты теперь совершеннолетняя, скоро уже сможешь официально приступать к обязанностям экзорциста. Все эти бессмысленные тренировки наконец закончены!

Глаза Ариэль блеснули. Она взглянула на свои руки: многочисленные мозоли, мелкие порезы, даже старые шрамы – неизбежный результат бесконечных занятий. И огрубевшая кожа на ладонях, и напряжённые мышцы – всё говорило о том, что она уже стала частью этого тяжёлого пути. Всю жизнь её тренировали именно для этого момента.

– Знаешь, а ведь раньше я только об этом и мечтала, – тихо сказала она. – Наконец стать Эванс, стать достойной носить фамилию моей семьи. Мама была одной из лучших, так же как и дедушка… И тётя с дядей…

– И теперь станешь одной из них, – подтвердил Аарон, кивая головой. – Я рад за тебя, Ариэль.

Она вздохнула, пытаясь прогнать тяжесть в груди.

– Кстати об этом, твой дедушка просил передать, что хочет тебя видеть, там что-то важное.

Его голос сказал о многом. Обычно встречи с Кристофером – это не радость, а повод для беспокойства.

– Тогда мне лучше идти, – с лёгкой тревогой в голосе ответила Ариэль. – Спасибо, Аарон.

Она стремительно направилась к дому, сердце колотилось, словно пытаясь выпрыгнуть из груди. Здравый смысл подсказывал: сегодня может быть любой исход, но внутри продолжала гореть надежда.

В своей комнате Ариэль быстро переоделась. Простое, но аккуратное белое платье, туго завязанное поясом – символ готовности к новому этапу. Перед зеркалом она поправила волосы, стараясь выглядеть безупречно, несмотря на внутреннюю бурю чувств. Отражение смотрело на неё сдержанно. Девушка пыталась удержать равновесие между волнением и самоконтролем – годы непрерывной выдержки учили не показывать эмоций.

Робко постучав в дверь кабинета дедушки, по совместительству главы церкви, Ариэль глубоко вдохнула и вошла. Комната была просторной, с внушительной мебелью из тёмного дерева, в центре стоял массивный стол дедушки. В лучах утреннего солнца летающие в воздухе пылинки казались крошечными звёздами. За столом сидел Кристофер Эванс – мужчина с суровыми чертами лица и ледяным взглядом, способным пробить насквозь. Рядом стояли Аглая – её двоюродная сестра со светлыми, почти сияющими волосами, которые особенно сильно сверкали на контрасте с чёрными локонами Ариэль, и Аарон. Второй почти незаметно ей улыбался, беззвучно поддерживая.

Аглая с безупречной осанкой и едва заметной улыбкой казалась самой идеальной среди собравшихся. Её одежды были чисты и изысканы, отражая статус семьи.

– Садись, – сухо сказал Кристофер. – Ждали только тебя.

Ариэль уселась на край стула, чувствуя, как внутренний голос диктует быть спокойной и хладнокровной, хоть сдерживать нервозность и нарастающую панику и требовало усилий.

– Сегодняшний день – не только твой день рождения, – начал Кристофер, – несколько часов назад нам стало известно о новом пророчестве.

Девушка нахмурилась.

– Что за пророчество? – осторожно спросила Ариэль.

– Сегодня ночью нас одарили величайшей милостью. Спустя столько лет появилось новое пророчество, оно гласит, что Аглае, моей дорогой внучке, суждено завершить ритуал, который начала Оливия Эванс, твоя мать, – говорил дедушка ровным голосом, – получить благословение на райском острове и спасти наш мир от надвигающейся угрозы.

– И вы хотите, чтобы я сопровождала Аглаю в этом путешествии? – спросила Ариэль, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– Именно, – подтвердил мужчина. Слегка нахмурившись, он смерил Ариэль брезгливым взглядом. – Вы вместе должны защищать её. Аарон и ты – лучшие бойцы из всех, что у меня есть, к тому же это не просьба, а твоя официальная миссия. Если справишься, станешь полноправным экзорцистом.

В кабинете воцарилась мнимая тишина. Ариэль вздохнула.

– Я согласна, – сказала она, сдерживая эмоции, права на отказ у неё всё равно не было. – Когда отправляемся?

– Немедленно, – ответил Кристофер. – Чем раньше вы отправитесь, тем скорее Аглая избавит этот мир от той грязи и хаоса, что посеяла твоя мать.

Сердце девушки ёкнуло. Стараясь не обращать внимания на последние слова дедушки, она подумала о предстоящем путешествии – нет времени на долгие сборы, прощания, всё будет подобно внезапному прыжку в неизвестность. Ариэль чувствовала, как в душе смешиваются волнение и страх, предвкушение и тревога, она ведь никогда не покидала пределы церкви. Конечно, девушка знала, что этот день настанет, но иногда, в моменты крайнего отчаянья, она верила, что её судьба – это бесконечные тренировки, чистка и заточка оружия, подготовка талисманов и вечная жизнь взаперти.

Ариэль поклонилась.

– Благодарю вас, дедушка. Обещаю, я не подведу.

– Ариэль, Аарон, будьте добры, подождите меня у главных ворот, – Аглая холодно улыбнулась, повернувшись к своим будущим спутникам спиной, намекая, что здесь им делать больше нечего.

Ариэль не стала задерживаться и взяла Аарона за рукав. Они молча вышли из кабинета.

Дверь с тихим щелчком закрылась. Сразу же улыбка Аглаи исчезла, её лицо мгновенно озлобилось, словно прохладный ветер сдул с губ тепло. Солнечные лучи проникали в кабинет через высокое окно, заливая комнату белым холодным светом, обнажающим контуры жёстких лиц и делающим тени на стенах острее, а атмосферу – ещё напряжённее.

Кристофер спокойно поднял глаза на Аглаю, его взгляд был так же холоден, как и дневной свет за окнами, как будто он уже знал, о чём та собиралась спросить.

– Что нам делать с Аароном после того, как ангелы убьют Ариэль? – спросила она, губы искривились в едкой ухмылке.

Он ненадолго задумался, взвешивая каждое слово, прежде чем ответить:

– От него нужно избавиться. Он угроза, не хватало ещё, чтобы он поднял шум. Я отправлю тебе подмогу.

Аглая лишь насмешливо усмехнулась.

– Такому демоническому отродью, как Ариэль, не место среди нас, – добавил Кристофер, его голос стал твёрже, а взгляд – ещё мрачнее. – Своим существованием она позорит наше имя. Подумай только, ребёнок с кровью демона в семье Эванс, – пристально глядя на Аглаю, он приказал: – Следи, чтобы в дороге Ариэль не узнала правды. И после убедись, что мы её больше не увидим.

Аглая встала, глядя сквозь распахнутое окно на пробуждающийся город.

– Будет сделано, – бесстрастно произнесла она.

В комнате снова воцарилась тишина, за её пределами начинался день, но в сердцах многих присутствовала хмурая, гнетущая тьма, готовая нахлынуть с новой силой.

Глава 2

Глава 2

Ариэль словно оживает. В сознании гулким эхом проносятся яркие вспышки страдания. Ей было всего пять лет, когда дедушка решил, что пришла пора учить её семейному делу, и маленькую Ариэль затянуло в пропасть обучения, наполненную жестокостью и бесконечной волной боли. Сначала девочка радовалась – возможность стать кем-то большим, чем просто ребёнок, на которого не обращают внимание, казалась чем-то особенным. Её глаза искрились надеждой, улыбка играла на тонких губах. Вот оно! Она станет такой же сильной, как дедушка! Кристофер будет ей гордиться! Но эта радость быстро сменилась отчаяньем, и сердце маленькой Ариэль сжалось от осознания неизбежности кошмара. Первое разочарование пришло, когда ей вручили клинок – оружие, которое должно было стать её продолжением, стальной частью её собственной души. Девочка держала его, хотя в этот момент ещё не понимала всей его опасности и силы.

Выдав оружие, девочке жёстко сказали: «Будешь сражаться тем же, чем билась твоя мать». Мама… Говорили, что она была лучшей в битве с двумя клинками, но Ариэль являлась лишь её тенью, марионеткой в руках священнослужителей. Её детские руки, впервые сжимающие рукоять, едва заметно дрожали. «И ведь это всего один клинок, что же будет с двумя? Ничего, если начну учиться, то точно справлюсь», – так она думала.

Обучение началось сразу же, без малейшей подготовки. Малышка была полна любопытства, не показывала страха и усталости. Она хотела быть как мама и дедушка, но вскоре наивным надеждам пришёл конец.

Первой дисциплиной стала грамота. Ариэль обучали не учебником, а жёсткой рукой одной из монахинь, которая с силой сжимала пальцы девочки, когда она пыталась написать буквы на дощечке. «Пиши, – рычала монахиня, – ты здесь не для того, чтобы постоянно хныкать, а чтобы выучить каждый символ, каждую линию. Пиши, я сказала! Я не собираюсь с тобой до утра возиться, маленькая дрянь». Ариэль едва могла ровно держать грифель, слёзы и сопли заливали ей нос и рот, а руки тряслись так, что она не могла понять, где начинаются буквы, а где их окончание. Освоение грамоты казалось невыполнимой задачей. Женщинам, которые учили Ариэль, было плевать на неё, они хотели видеть только красивый результат, при этом не тратя на обучение много времени.

Через некоторое время к грамоте добавились физические тренировки. Весь день девочка проводила на заднем дворе храма, упражняясь с оружием до крови и до судорог в мышцах, а ночи просиживала за письмом. На тренировках она падала без сил, тело тряслось, как тряпка, но монахам было всё равно – они сжимали её за волосы или за плечи, чтобы поднять обратно и заставить продолжать.

Удар, поворот, падение – и так десять часов подряд. Страх и усталость сплетались в неукротимой паутине, которая сжимала Ариэль всё сильнее и сильнее. Когда, наконец, она добиралась до своей крохотной комнаты, стараясь спрятать внутренний крик, туда неизменно входили монахини. Их глаза горели жестокой холодностью. Они заставляли девочку учить символы и их сочетания, прописывать их до изнеможения, снова и снова. Иногда она ошибалась, чаще забывала уже выученные слоги или связь символов, и каждая ошибка неизбежно каралась. Все неверные буквы или символы влекли за собой ночи без сна, бесконечное переписывание, пока руки не затрясутся и глаза не закроются от усталости. Монахини не проявляли милосердия, они не знали пощады. Но на фоне этого ада были и светлые мгновения – редкие и ценные, как оазисы в пустыне. Время, когда все заняты делами: монахи и служители церкви, их дети и послушники, наконец, отвлекались и не обращали на Ариэль внимания. Тогда она могла вырваться из этого пекла и отправиться в сад. Там, под ветвистыми тенями деревьев, девочка могла забыться, почувствовать солнечный свет на лице и вдохнуть свежий воздух. В такие моменты сердце Ариэль трепетало от свободы, и хоть она знала, что скоро всё повторится, ей было всё равно – она наслаждалась мимолётным покоем.

Помимо сада, её личным убежищем от невзгод был приют при церкви, где Ариэль могла играть с детьми, которых ей было жалко видеть в этом суровом мире. Время от времени девочку навещал Аарон – мальчик, который стал для неё другом, надёжной опорой. Он не спрашивал, почему она иногда грустная или усталая, он просто был рядом, и этого было достаточно. Во время коротких встреч, среди шума детских голосов и беззаботных игр, Ариэль могла забыть о боли, о мраке, о жестокости, которая омрачала её дни. Но тень беспощадных будней вновь и вновь нависала над маленьким сердцем. Внутри девочки горела искра сопротивления, даже если она и сама не могла её полностью понять. Она знала, что где-то есть жизнь без боли и страха. В её слезах и мечтах жила надежда, что однажды всё изменится, что эта тёмная ночь закончится, и она найдёт путь к свету.

Ариэль помнила каждый удар, каждое оскорбление. Она помнила, как её называли: «бесстыжая», «дьявольское отродье», «дрянь», «ничтожество». Храм времён её детства был адом на земле, местом, где жестокость и безжалостность стали её единственными наставниками. Но вместе с тем среди тягостных воспоминаний была и слабая искра веры в то, что однажды всё это прекратится, и она сможет выжить, стать сильной как мама и выбраться за пределы этого бесконечного кошмара. Её внутренний мир – смесь страха и тихой надежды. Это место, куда она прячется, когда сердце разрывается от невозможной боли. В моменты безысходности она мечтает о дне, когда сможет дышать свободно, и о том, как однажды сотрёт из памяти этот ад, а вместе с ним – обиды и страдания. Внутри маленькой Ариэль жило желание выжить всеми силами, несмотря на ужасы, преодолеть всё и найти свой собственный свет во мраке. Тогда дедушка точно скажет ей, что она достойна и что он гордится ею.

Ариэль медленно открыла глаза, возвращаясь в реальность. Вокруг – тёплый полумрак старого трактира, запах обработанного дерева, тусклый свет масляных ламп.

Она стояла на крыльце у входа в трактир, лопатками упираясь в стену, ещё раз оглядываясь, словно пытаясь понять, каким образом оказалась именно здесь. Всё внутри казалось нереальным – бурю эмоций недавних событий сменило ощущение опустошения и растерянности. Когда Ариэль лениво повернула голову, в её глазах промелькнула тень неопределённости. Она увидела внутри помещения её спутников – Аарона и Аглаю. Аарон, задумчиво стоявший у окна, неподвижно наблюдал за заходящим солнцем, а Аглая, словно в тени, сидела за небольшим столом, окидывая комнату равнодушным взглядом, будто поджидая, когда хоть кто-то сможет её развлечь.

– Вам удалось найти нам комнаты? – спокойно спросила Ариэль, заходя внутрь.

Аглая повернулась и улыбнулась ей через плечо, хоть лицо её было уставшим, а глаза – пустыми.

– Нашла одну, как раз собиралась идти отдыхать, – надменно произнесла она. – Уже поздно, утром вы найдёте мне повозку, а до тех пор я устала, так что…

Аарон подошёл к девушке, его взгляд был серьёзным, как у человека, уставшего от непрерывных приключений.

– Бездна тебя забери, Аглая, – начал он. – Мы тут не для того, чтобы тебе прислуживать! Надо было взять три комнаты, в крайнем случае две, а не одну! Теперь куда нам прикажешь идти на ночь глядя?

– Нам и так повезло, что трактирщик согласился выделить для нас целую комнату за счёт моего дедушки, – Аглая усмехнулась, будто ей всё равно. Ариэль лениво подумала, что, скорее всего, так и было. – А что? Вы тут в качестве охраны, вот и делайте своё дело, а мне нужно отдохнуть.

– Почему только одну? Здесь кроме нас больше посетителей нет, – Аарон демонстративно обвёл взглядом пустой трактир.

– Мне-то откуда знать? Сам спроси у него, если хочешь.

Ариэль ощутила внутри странное ощущение пустоты, которая не покидала её ни на миг. Всё казалось ей иллюзией, сном или, наоборот, суровой реальностью, которую никто не мог понять.

Эта перепалка бессмысленна, нет комнаты – ну и ладно, ни к чему было устраивать шум.

– Ну что ж, – вздохнула Аглая, поднимаясь на ноги. – Если больше возражений нет, я пойду.

На мгновение в трактире воцарилась тишина, пока её не нарушил глухой звук шагов.

– Ты в порядке? – спросил Аарон у молчавшей девушки, положив руку ей на плечо.

– Да, я в норме, – слегка задумчиво протянула Ариэль. – Раз всё решилось, я, наверное, тоже пойду.

Она тихо вышла обратно на крыльцо, заперев за собой дверь, оставляя Аарона в полном недоумении.

Как только девушка ступила на улицу, её поразила сказочная тишина. Великий город-крепость Селестин, в котором они всё это время жили, всё больше напоминал деревню: на его улицах теснились в основном деревянные домишки, совсем редко – каменные, неуклюже стоящие напротив друг друга, покрытые трещинами и обвитые увядшими растениями. Люди здесь казались не только уставшими, но и будто давно потеряли всякую надежду. Их лица мертвы и грустны, в глазах – потухшие искры жизни. Ариэль обошла несколько кварталов, чувствуя себя наблюдателем чужой судьбы. Ветер мягко шевелил её волосы, оставляя на коже ощущение холодных капель вечерней свежести. Взгляд упал на женщину, проходившую мимо с разбитым ведром, и на мужчин, которые собирали в старые мешки хворост. Издалека доносились крики и тихий смех детей, но и эти голоса звучали как эхо из другого времени.

Напряжение росло внутри, и вдруг, прямо в переулке, что-то привлекло её внимание.

Маленький мальчик сидел возле кадушки с не самыми свежими яблоками, его маленькие ручки чуть дрожали, пока он протягивал фрукты прохожим. Лицо его было грязным и сморщенным, почти как эти самые яблоки, глаза блестели усталостью.

Кажется, он был болен – это было видно по бледности его кожи, по тому, как тот дрожал, по слабому, неуверенному дыханию. Ариэль остановилась, прислушиваясь к мягкому шёпоту ветра, и с удивлением почувствовала, как сердце сжалось от такой картины. Она осторожно подошла ближе, разглядывая фрукты: маленькие, помятые, местами гнилые и грязные. Присмотревшись, девушка заметила на кадушке табличку с криво выведенной надписью: «1 медяк за яблоко».

– Привет, малыш, – сказала она тихо. – У тебя есть ещё яблоки?

Он вздрогнул и внимательно взглянул на неё, словно не ожидал, что кто-то проявит интерес к его товару.

– Нет, – сказал он чуть сдержанно. – Я продаю только эти.

Ариэль опустилась на колени, достала из кармана три медяка и маленькую серебряную монетку и положила их рядом с мальчиком.

– Возьми, – прошептала она.

Мальчик немного боязливо взял деньги, его глаза наполнились благодарностью. Он не издал ни звука, но в его взгляде было больше, чем можно было выразить словами. Ариэль, озадаченно улыбнувшись, поднялась и отошла, наблюдая, как мальчик скрывается за углом, оставляя купленные девушкой яблоки, которые она не собиралась брать. От сожаления её сердце сжалось ещё сильнее. В этом городе, полном древних стен и обветшалых домов, она вдруг почувствовала, насколько велика пропасть между обитателями церкви и её прихожанами. Почему всё так несправедливо?

Её учили, что этот город, в котором она жила с рождения, самый крупный и процветающий. Церковь должна была заботиться обо всех, кто просит о помощи, и поддерживать всех, кто принял учения Серафима. Тогда почему послушники в церкви носят чистые, дорогие одеяния, а на людях в городе лишь старые обноски?

Закат уже давно исчез за горизонтом, забрав с собой яркие оттенки оранжевого и красного и окрасив небо в тёмно-синий. Ариэль вернулась к трактиру и решила, что лучший вариант для ночлега – это крыша; заходить внутрь не хотелось, да и ночи казались менее холодными, чем прежде.

Она тихо поднялась на крышу трактира и села на край, глубже вдыхая свежий ночной воздух.

Внизу постепенно утихала уличная жизнь. Тишина нарастала, и город словно застыл. После прогулки вернулось ощущение тяжести, грустное и непреодолимое.

Почему в церкви всё было чисто, светло, с целителями и лекарствами, а за стенами – грязные, страдающие люди, которым никто не помогал?

Обращались ли они в церковь за помощью?

Глава 3

Глава 3

Солнце уже взошло над горизонтом, его первые лучи безжалостно слепили глаза Ариэль, заставляя её щуриться и морщиться. Утренний воздух был свеж и резок, и каждый вдох приносил с собой лёгкое жжение, пробуждая тело и разум.

Ариэль попыталась потянуться, но её конечности, словно онемевшие, не слушались. Руки и ноги казались тяжёлыми, будто наполненными свинцом, и каждое движение давалось с трудом. Холод, пронизывающий кожу, заставлял девушку вздрагивать, словно мелкие иголки касались каждого сантиметра тела. Она приподнялась на локтях и тут же почувствовала тупую, но настойчивую боль в пояснице – напоминание о вчерашних испытаниях и усталости, которая не отпускала.

«Не самое худшее моё пробуждение», – с усмешкой подумала Ариэль, несмотря на дискомфорт, и медленно, с усилием, поднялась на ноги. Её тело протестовало, но дух оставался непоколебимым. Внизу шумело пробуждающийся город, и холодный ветер заставлял потуже затянуть плащ. За стенами её укрытия послышался знакомый голос Аарона, зовущий её с улицы. Судя по тону, друг уже искал её некоторое время. Без лишних размышлений Ариэль ловко согнулась и, опираясь на край крыши, начала аккуратно спускаться вниз. Ветер ещё колотил по лицу, но трюки, которым её научил Аарон, помогли быстро и безопасно добраться до земли.

Внизу девушка встретилась с Аароном взглядом – в его глазах читалась лёгкая тревога и одновременно готовность к новому дню.

Выходцы из церкви Серафима быстро собрались и отправились в путь. Удача словно сопутствовала им: едва ступив на площадь у главных ворот города, они сразу заметили крытую повозку, направляющуюся прямиком в порт.

– Вот это удача, – подметила Ариэль, садясь в тёмную, слегка пыльную повозку.

Ехать предстояло долго, минимум несколько дней и всего с парой остановок. Немного подумав, Ариэль принялась проверять запасы провизии, подсчитывать выделенные Аглае деньги, перелистывая карту, проверяя местность. Возможно, следующим утром они уже будут в городе Дансе, и там смогут восполнить запасы.

В это время Аглая, которая ехала рядом, лишь хмурилась и ворчала:

– Всё это бесполезная трата времени. Чем ты вообще занимаешься, разве в случае, если кончится еда, тебе не проще будет пойти убить какую-нибудь живность?