Сердце под кителем. Черный полковник из Севастополя

Усталые ноги, наконец принесли его к высокому зданию с широкими окнами. Знакомый запах спортивного зала мазнул по ноздрям.

В фойе, заставленном многочисленными шкафами со спортивными трофеями, уже крутился водоворот возбужденной и вспотевшей мелюзги.

– Дядя Саша! – звонкий голос Вовки, вырвал его из потока мрачных мыслей.

Размахивая холщовой сумкой, мальчишка продрался сквозь поток таких же загорелых и крепких тел, обхватил Меркульева за поясницу и, оглянувшись, закричал:

– Дмитриваныч! Это за мной!

Под прямым взглядом крепкого молодого человека в модной «олимпийке», майор махнул рукой и громко проговорил, стараясь перекричать громкий ор:

– Я – за Володей! От Ростислава Ивановича! – поймал одобрительный кивок и повел Вовку наружу.

– Купаться? – с надеждой, снизу-вверх посмотрел на него мальчишка. Совершенно отцовским глазами.

– Нет, Вовка, – Меркульев вгляделся в новенькое здание гостиницы «Крым» напротив, – отведи меня к отцу, хорошо?

– На работу?!? – изумился малец.

– Так точно! Туда…

[1]Здравствуй! Как дела, уважаемый?(азерб.)

[2]Спасибо, хорошо… откуда ты знаешь наш язык?

[3]Бывал у вас…

[4]Я плохо говорю по-азербайджански…

[5]Спасибо! Как тебя зовут? (азерб.)

[6]Пожалуйста…

[7]Сухой горячий шквальный ветер.

Глава 3

Боже, как он ее ненавидел… Ненавидел ее застиранный халат, вечные ее бигуди на нечесаных волосах, ненавидел тупой взгляд карих коровьих глаз…

Ее слегка сиплый голос задевал какие-то чувствительные струнки в его душе, рождая неприятные и тянущие вибрации, которые хотелось отбросить немедленно.

Желательно с мясом, навсегда отсекая от себя этот мучительный и давно надоевший фурункул…

Увы…

Он вздохнул и прикрыл глаза. Серая безвыходность их общего бытия провалилась в бездонную темноту, даря покой глазам, но не оставляя места для отдыха настрадавшемуся слуху.

– … Костик Коростылев все не угомонится – сыну комнату выбил, молодец какой! До командующего дошел, но настоял на своем! Вот как нужно! А то ютились в однушке, бедные…

Он встал, не в силах терпеть ноющую боль в затылке. Окинул взглядом их скромные общежитиевские квадратные метры, и витиевато выматерился про себя…

Ведь нужно же было так вляпаться! А вот такая она жизнь – в молодости кажется всё идет по плану, по наезженной дорожке. Все события встают в положенное им место. Школа, техникум, армия, работа… но где-то маленький такой шажочек в сторону, легкое сомнение и всё – результат не заставляет себя ждать.

Цепочка случайностей приводит человека в место, далекое от его мечтаний.

Ну, вот зачем, спрашивается, нужна была ему тогда эта Танька? Не симпатичная, не очень умная…

Закусился с Коляном – завалю в постель телку, и вот он результат…

Завалил на свою голову.

– Я в гараж, – буркнул, не глядя на жену, и подхватил старенький пиджак, – вечером буду…

Не дожидаясь ответного рыка, схватил с гвоздя ключ от гаража, распахнул дверь и вывалился в полумрак коммунального коридора.

– Сашку из садика не забудь забрать, алкаш! – доброе слово, словно кирпич в спину, все-таки достало его на излете.

Знает же стерва, что он не пьет в гараже, но нет – нужно выплеснуть свою злобу, оповестить соседей о его мнимой слабине.

Он прошагал темным коридором, рысью проскочил общую кухню, обдавшую его смесью запахов и женского говора и, наконец, вышел во двор, окунувшись в веселый птичий гам.

Вдохнул набиравший свою силу знойный воздух, с силой выдохнул, на секунду прикрыл глаза. Выходной… какое же это счастье! Не видеть этих рыл на работе, смыться из дома на добрые, он мельком глянул на наручные часы – полдня!

Торопливо закурил любимые «Родопи» и зашагал быстрым шагом вдоль дома.

Гараж встретил его родным до боли запахом – машинного масла, бензина и металла. Дневная жара еще не вступила в свои права, поэтому ночная прохлада оставила свое присутствие за его кирпичными стенами.

Привычным движением щелкнул выключателем, не глядя, повесил пиджак на аккуратную вешалку на стене и счастливо засмеялся. Это и был его дом… Только тут он чувствовал себя уютно и защищенно.

Лоснящийся бок «Волги» бликовал светом стоваттной лампочки под потолком. Кожи коснулся прохладный металл, доверчиво и приятно прижимаясь к его ладошке. Он невольно залюбовался круглыми изгибами автомобильного корпуса – пусть модель и не самая новая, но это была его машина. Единственное, что осталось от отца.

Любовь, разделенная на двоих.

Он почти не общался с соседями по блоку – скучны они были для него. Вечные жалобы на жизнь, жен и судьбу, заканчивающиеся неизбежной попойкой. Он их понимал, но участвовать во всем этом – душе не лежала. Да и не любил он алкоголь, нужно было сознаться.

Конечно, с упорством, достойном лучшего применения, они долго лезли к нему со своей пустой дружбой, но упершись в прочную стену неприятия, отстали. Не сразу, но отстали… Хотя тут, скорее всего, больше всего помогла его профессия.

Вот и наслаждался он, так любимым с детства, заслуженным одиночеством. И лелеемой с этого же времени страстью…

Страстью, от которой и сейчас у него начало быстро биться сердце в груди.

Он протиснулся между дверцами машины и стеной в закуток, в дальней части гаража. Здесь был оборудован его личный уголок отдыха – в пространстве три на два метра, он умудрился расположить всё нужные ему вещи, способные создать уют в столь сугубо утилитарном месте.

Диван, журнальный столик, репродукции на оклеенных обоями стенах. Небольшая тумба с чайником и электрической плиткой. Бочка с водой…

Вниз, под автомобиль, уходили деревянные ступени – там, в погребе, хранились соленья-варенья и стоял небольшой верстак для мелкого ремонта. Но туда он заглядывал редко. Кто мало ездит, у того и машина реже ломается…

Он с шумом сел на, крякнувший под его немалыми ста килограммами, диван и с наслаждением вытянул ноги.

Тишина, прерываемая тихим поскрипыванием металла ворот, разогреваемых солнечными лучами, убаюкивала, погружая в невесомую дрёму. На черном экране закрытых век начали проявляться знакомые и волнующие картинки. Низ живота стал наливаться томительной тяжестью.

Он наслаждался этим моментом. Моментом, когда расслабленное тело отпускали тиски постоянного напряжения. Именно сейчас он становился тем, кем был на самом деле и маски отбрасывались за ненадобностью – не было необходимости прикрываться этими фальшивыми тряпками. Здесь была его крепость, его закрытое пространство.

Стараясь не расплескать пойманное чувство, он медленно встал, быстрым движением сбросил брюки и, оставшись в одних трусах, наклонился над стальным армейским ящиком, стоявшим в глубине его убежища.

Несколько заветных цифр на дефицитном цифровом замке открыли вход в сокровищницу, оберегаемую им со страстью Кощея.

Но, только не золото хранилось в бывшей таре для снарядов стопятьдесят миллиметровой пушки. Не золото…

Дрожащими руками он убрал прикрывающую пачку газет и журналов, вытащил заветную шкатулку, секунду подержал на весу и бережно поставил на столик. Уж, столько времени он пользовался ее содержимым, но до сих пор она вызывала в нем щекотливое и волнующее чувство.

В первый раз она попала в его руки пять лет назад. После смерти отца.

Он судорожно сглотнул, удерживая в себе, ставшую уже привычной, боль. За эти годы он так и не привык, что его рядом нет.

Тогда, потерянный от своего горя, он пришел в гараж и долго сидел в салоне машины, бездумно сжимая в руках руль. Так это все было неожиданно и страшно…

Мать он и не помнил, отец заменил ему всю семью. Вскармливал с бутылочки и стирал ему пеленки. Так он и вырос до двадцати лет, иногда называя отца в шутку– «мапа». Н-да…

Тогда, меланхолично перебирая вещи отца в гараже, его взгляд упал на этот ящик, прикрытый старым полушубком. От нечего делать решил проверить и его содержимое. Старые газеты, какие-то документы, рубашки, а на самом дне – картонная коробка из-под ботинок фабрики «Скороход».

Тут-то его и ждал сногсшибательный сюрприз.

Две толстых пачки двадцатипятирублевых купюр, сами по себе, ввергли его в священный шок, ну, а содержимое шкатулки, находящейся в коробке, заставила его в изумлении сесть на промасленный пол.

Обтянутый веселенькой синей ситцевой тканью ларец хранил в себе нежданное отцовское наследство – массивный золотой перстень и шесть колод игральных карт.

Да не простых карт, а особенных…

Он с детских поездок на поезде помнил страшных молчаливых мужчин, разносящих по забитым людьми отсекам плацкартного вагона маленькие календари, открытки с видами приморских городов и такие вот колоды. Они оставляли свой товар на столике, молча и деловито исчезали в шумном полумраке, чтобы через несколько минут появиться снова и вопросительно-требовательно заглянуть в глаза неосторожно поинтересовавшегося товаром пассажира.

«Немые» – шелестело по вагону. Это была какая-то тайная и странная секта, привлекающая к себе пугающее внимание. Откуда они брались и куда девались – была большая тайна. Весь их маленький гешефт никем не останавливался и никем не контролировался. Они, словно невидимки, просачивались сквозь закрытые двери вагонов и также внезапно исчезали в пространстве. Незамечаемые, ни милиционерами на перроне, ни проводниками в вагоне.

Однажды, когда тетка, с которой он чаще всего ездил к родственникам в Тверь, отвлеклась на секунду, он сумел-таки вскрыть колоду карт.

Увиденное поразило его на всю жизнь – на каждой карте, в соответствии с мастью, была изображена обнаженная женщина. Разной степени раздетости, но неизменно в самой раскрепощенной позе. Позволяющей разглядеть все анатомические подробности женского тела.

Нескольких секунд изумленного разглядывания хватило, что бы в его развивающемся теле мгновенно произошел гармональный взрыв. То о чем он только начинал грезить, здесь было представлено во всей своей бесстыжей полноте!

Теткин удар по рукам слегка сбил напор внезапной страсти, но навсегда оставил в его душе щекочущее чувствопричастности к этой женской природе, к ее манящей красоте.

Нужно признать, что именно с этого момента невинный мальчик начал превращаться в похотливого мужчину…

И вот тогда, в гараже, стараясь не думать, откуда это все богатство оказалось у его отца, простого пожарного инспектора, он дрожащими руками распечатал одну колоду.

Сознание чуть не оставило его в тот момент – карты оказались именно теми! Но с одним существенным отличием. Качество.

Это были не расплывчатые картинки из вагонов, похожие на подкрашенные репродукции, а полноценные цветные фотографии высочайшего качества.

Сидя на бетонном полу, в пыльном полумраке гаража, среди запахов бензина и масла, он вглядывался в прекрасные женские тела, жадно впитывая все восхитительные особенности их организма…

Так и повелось с тех пор – только здесь он оставался один на один с предметом своей страсти. С женскими телами на картинках. С которыми он мог делать все, что захотел…

Глава 4

Коридоры