Червь-5

Я обязан достать ту суку и спасти Роже! Я закрывал глаза и видел перед собой ту бабу в кровавом доспехе. Сука тыкала в меня пальцем и обзывала паразитом. И каждый тычок был острее иглы, что пронизывала моё сердце все глубже и глубже.

Я рассказал всё Дрюне. Поведал свои страхи. Поделился своей целью. В тот день мой друг задумался по-настоящему. Мы прикинули, что в этом мире возможно еще обитают какие-то маги или волшебники, обладающие иными способностями, ежели превращать кровь или гной в крепкий доспех. Так, раскуривая очередную папироску, оставленную нам Борисом, в разговоре промелькнул “кровавый лес”.

– Вокруг была дюжина деревень, – булькал Дрюня, сидя напротив меня за деревянным столом с кружкой бухла, – но я увидел в середине густого леса аномалию! Ветви покрывала не простая листа. Словно крохотные кусочки мяса… а сами деревья были затянуты в… В паутину. Я осмелился опуститься и пролететь совсем рядом. Паутина была красного цвета, а сама земля была спрятана под блестящим слоем вязкой жижи, пролившейся по всей территории аномальной зоны. Мне показалось, что это была кровь. Всюду была кровь! По правде говоря, сейчас меня уже сложно чем-то удивить. Червяк, помнишь ту бабу, гостившую в моей пещере?

– Ты сейчас серьёзно? – возмутился я.

Дрюня громко рассмеялся.

– Конечно помнишь! Как ты её можешь забыть! Ладно-ладно, слушай дальше. Так вот, вокруг той бабы была лужа крови. И в том лесу была лужа крови. Они искусно управляют кровью. Врубаешься?

– Теперь и я могу управлять кровью.

Дрюня глянул по сторонам. Мимо как раз проходила девушка с подносом, которой он взмахом ладони намекнул обновить нам кружки.

– Да-да, я видел! – улыбнулся мой друг. – Это круто! Прям пиздец как круто!

Возле нашего стола появилась та самая девушка. С вымученной улыбкой он поставила на стол две кружки и отправилась дальше, выискивая глазами очередного клиента.

– Так вот, – продолжил Дрюня, – думается мне, что в том лесу обитает…

– Баба! – перебил я Дрюню, отпив добрый глоток пойла. – Управляющая кровью!

Массивное тело навалилось на стол огромными лапищами и вперилось в меня обелёнными глазами.

– А может и мужик!

Я хмелел так же стремительно, как и трезвел. Но в очередном кратковременном порыве алкогольного опьянения я успел выпалить:

– Мне нужно попасть в этот лес!

– Нам! Нам нужно попасть! Червяк, мы теперь вместе! Куда ты – туда и я! Спокойная жизнь нам только снится. Да и зная какая чертовщина творится вокруг нас, спокойный сон мне не видать.

– Я справлюсь один, – отрезал я. – Тебе нужно поднимать деревню с колен…

– Опят ты за старое! Эдгарс – моя правая рука! Он прекрасно со всем справится в моё отсутствие. И если даже я не вернусь – он не пропадёт. Деревня не пропадёт! А вот ты один можешь и увязнуть в болоте.

Дрюня был прав. Как бы яро я не рвался угомонить свою боль, и как бы я не был уверен в себе – увязни по уши в болоте, и кто подаст мне руку?

Я согласился на предложение Дрюни. Всё равно он мой должник. Должник до конца жизни.

Попутчики стремительно росли.

Осси…

Мне показалось, что её боевой запал прогорел основательно. Но я ошибся. Ей бы найти в деревне мужичка, завести детей, хозяйство. Развести скотину. Но каждый раз, когда на глаза попадалась её мускулистая фигура, словно выточенная топором из дубового пня, да и зная её неугомонный взрывной характер, приходилось согласиться с тем фактом, что среди местной простолюдины достойной кандидатуры воительница никогда не сыщет. Лишь закалённый не в одном десятке боях воин сможет чуточку приблизиться к её пылающему сердцу и не сгореть заживо. И это неумолимое, бьющееся с грохотом подобно грому сердце неумолимо кидало рыжую воительницу на поиски лютых приключений себе на задницу.

Узнав о нашем путешествии, Осси потребовала взять её с собой. Без лишних разговоров, а тем более – без каких либо споров.

Разве мы могли отказать?

Эдгарс отреагировал спокойно. Без лишних споров и нытья согласился взять на себя обязанности Андрея, временно, конечно. Согласовал планы по восстановлению необходимой для комфортной жизни людей инфраструктуры и молча принял дела из гнойных рук.

Как оказалось, Эдгарс был в курсе о безумном плане Бориса обратить себя в “труперса”, и на этом мы и сыграли, когда убеждали старика в том, что перед ним стоит Андрей, а не тот Борис. Смена лица и всякая белиберда сыграли нам на руку. Мне показалось, что старик не поверил нашим словам, но он и не пытался оспаривать нашу правоту. Судя по всему, ему просто хотелось спокойной жизни, и не важно кто её будет ему устраивать. Андрей в образе Бориса? Или Борис в образе Андрея? Плевать. Он стар. Он просто хочет тихо помереть в своём уютном доме под огромным дубом.

Мы собрались быстро. Лично мне собирать вообще ничего не пришлось. Мне подобрали новые ножны (старые сгорели в пожаре) для кровавого меча. От плаща или какой-либо иной одежды я отказался. Дрюня последовал моему примеру. А вот с Осси оказалось всё сложнее. Три мешка. Вода, еда, различные вещи для выживания в лесу. Короче, каждому по мешку.

Толпа из местных жителей и вояк провожала нас со всеми почестями. Эдгарс хотел отправить с нами с десяток воинов, но Дрюня отмахнулся. Уже когда мы двинули через поросшее высокой травой поле в сторону леса, Дрюня сказал нам:

– Мы вернёмся за моей армией. Они ждут меня.

– Зачем тебе армия? – спросил я.

– Впереди неразведанные земли, мало ли какое зло может таиться в их недрах.

Зло. Как бы мы не оказались тем самым злом, что вылезет наружу из глубоких недр земли.

Потребовалось пять суток, чтобы дойти до Дрюниной пещеры. Впервые за долгое время это путешествие оказалось спокойным, и даже в некоторых местах приятным. У нас было бухлишко и сиги. Мы жгли костры. Травили байки. Строили планы. Осси постоянно охотилась, и как мне показалось, охота доставляла ей особое удовольствие. Эта сильная женщина с мужским характером была создана убивать, как бы мрачно это не прозвучало.

Пять суток пролетели как одна ночь.

В обед мы вышли к горе. Когда у каменного подножья показалась ветхие дома с заросшими густым мхом крышами, Дрюня громко завопил на всю округу. Жуткий булькающий вопль с каким-то гортанным дребезжанием разлетелся по полю и словно отразился от каменистой поверхности уходящий под облака горы. Через мгновение нам ответили не менее жуткие булькающие вопли, словно кто-то захлёбывался подступившей к горлу крови.

– Идём, – скала Дрюня, – нас ждут.

Только потом я понял, зачем Дрюня предупредил о своём приходе. Встретившие нас солдаты не сразу признали в моём друге своего командира. Лишь обменявшись рукопожатиями, обстановка разрядилась. Нас узнали. Нас приняли.

В этот же день Дрюня собрал свою маленькую армию на вытоптанной поляне, возле огромного входа в пещеру. Пол сотни гнойных солдат сгрудились вокруг своего командира, внимательно вслушиваясь в каждое слово. В некоторых солдатах я узнавал салаг. Тех самых, что сражались плечо к плечу с Борисом, а потом им же и были преданы. Брошены на убой. И после обращены в “труперсов” – гнойных воинов, окружённых мухами и нестерпимой вонью, с которой Осси приходилось мериться.

Кстати, Дрюниному телу “обжиг” пошёл на пользу. Его доспех не источал вонь, между пластинами струйки ихора были практически не заметны, что в свою очередь абсолютно не привлекало мух. Дрюня стал лучше. Он стал чище, в отличие от своих воинов.

Находясь совсем недалеко от пещеры, в моей голове снова появился голос. Расплывчатый и мутный, он взывал о помощи. Я вспомнил про волчицу, Дрюня обещал мне её показать.

Под всполохи зелёного пламени мы двигались по узким проходам пещеры. Я следовал за своим другом, наблюдая как движется его доспех. Как с каждым шагом подпрыгивали массивные наплечники, как тёрлись друг о друга пластины, скрывавшие под собой лопатки и позвоночник. Тонкие, еле заметные струйки густого гноя мерно сочились через всё тело, словно сотни русел одной огромной реки.

– Пришли, – булькнул Дрюня.

Помещение озарила зелёная вспышка, в которой я сумел рассмотреть у стены подобие клетки, сделанной из толстых берёзовых брёвен с содранной зубами и когтями корой. В глаза сразу бросилось то, что пару бревен уже заменили.

Когда свет потух, окружающий нас воздух задрожал от злостного рычание. Жуткое, не похожее на собачье. В нём слышалось знакомое бульканье.

– Моё тело выделяет недостаточно газа, – пожаловался Дрюня, – освещение будет прерывистым.

– Ничего страшного, мне хватит.

Я наклонился к клетке и принялся вслушиваться в рычание. Мне хотелось определить расположение зверя, чтобы в ближайшей вспышке света разглядеть его.

Комнату озарил зелёный свет.

Вот она, гордо стоит внутри вольера, не испугавшись приблизится к решётке. Внешние черты волчихи с трудом угадывались под толстым слоем брони, целиком покрывшее могучее тело зверя. Когда наши глаза встретились, она зарычала еще сильнее. Отпрянула от решётки и торопливо закружила в клетке.

“Спаси!” пронеслось у меня в голове.

Я закрыл глаза и мысленно попытался наладить контакт с волчицей.

“От кого?” – спросил я.

“От меня же! От самой себя!”

“С тобой всё в порядке.”

“Ложь! Я другая!” – пожаловался зверь в каком-то мрачном отчаянии.

“Я теперь тоже другая, и считаю, что со мной всё в порядке.”

“Как и я ты не в порядке!”

“Я могу тебя выпустить.”

“Зачем?”

“Ты забыла, что такое свобода?”

“А ты сама свободна?” – переспросила волчиха.

“Я делаю только то, что хочу. Иду туда, куда хочу. Охочусь на того, кого хочу убить.”

“Голод давно не мучает меня, как и жажда.”

“А твой внутренний охотник? Он еще жив?”

Голос в моей голове утих. Волчиха занервничала, заметалась по клетке, продолжая громко рычать и скулить. Мне хотелось просунуть руку сквозь прутья и проверить на что она способна. Вгрызётся в руку или поведёт носом? Лёгкое чувство сострадания могло побудить меня погладить чудного зверька, но шерсть давно слезла с огрубевшей кожи, превратив волчицу в облезлую дворнягу, выпачканную в грязи. Запертой в клетке она чем-то напоминала меня. Против своей воли её обратили в это существо. Заперли в клетке, в этой глухой темнице, забрав солнце, голубое небо и бескрайние луга.

Зверь не должен сидеть в клетке. Он либо подыхает, либо продолжает охотиться.

“Я освобожу тебя.” – мысленно произнёс я.

“Зачем?”

“Мы отправимся на охоту.”

“Я уже не знаю, кем я стала. Да и ты, посмотри на себя! Кто ты?”

“Я покажу кем ты являешься на самом деле, и покажу, кем была я на самом деле.”

– Дрюня, – сказал я. – Надо открыть дверь.

Огромное тело воина словно было накрыто зелёным целлофаном, когда он вдруг вскочил и обрушил секиру на деревянную клетку. Затем он врезал ногой по огромному бревну, на котором держались толстые ветки. Рукой откинул целую стенку из сплетённых между собой веток.

– Здесь нет двери, – сказал Дрюня. – Мы не предусмотрели.

Волчица успела отпрыгнуть в угол, сохранившийся после удара секирой. Невзирая на животный инстинкт, зверь не пытался убежать, или броситься на нас. Пригнувшись, волчица громко зарычала. Нос в серой корке гноя угрожающе раздувал ноздри. Раскрытая пасть роняла на землю болотного цвета густые капли. Мутно-белые глаза вперились в меня и не теряли из виду, даже когда зелёный газ прогорал, и пещера погружалась в кратковременную тьму.

Я медленно приблизился. Рычание усилилось, но зверь не бросался. Мне нужно заслужить доверие, расположить к себе эту рычащую сучку! Я присел на колено и протянул руку. Раскрыл ладонь. Зверь должен понять, что я не представляю никакой опасности. И еды у меня нет, как и злых намерений.

Но загнанный в угол зверь ничего не может, кроме как защищаться.

Волчиха прыгнула на меня. Стремительно! Между парой вспышек зелёного света, она успела отскочить от пола, пролететь полметра, а когда новый всполох разорвался под сводом пещеры, волчья морда в гнойном доспехе уже дышала мне в лицо.

Не дожидаясь пока клыки вгрызаться в моё лицо, я тут же обхватил огромное тело обеими руками, и мы рухнули на каменистый пол. В голове у меня промелькнула надежда, что мой друг поможет мне. Ага, конечно! Эта гнойная куча стояла в сторонке и заливисто ржала. Волчица яростно хватала пастью воздух то возле моего уха, то возле шеи. Массивные задние лапы упёрлись мне в живот, когда передние длинными когтями скребли мои наплечники и нагрудную пластину.

Обоими руками я схватил зверя за шею. Попробовал откинуть от себя. Не вышло. Волчица тяжёлая и прыткая, её бы хоть так удержать! Скинуть никак не выйдет!

Мне на лицо упал ошмёток гноя из зубастой пасти. Дрюня заржал ещё громче. Блять, вот урод!

– Червяк, не можешь справиться с маленькой сучкой?

Я сам не ожидал от себя такого. Громко завопив, попробовал свалить волчицу на бок. Зверь быстро распознал мой замысел, массивная фигура быстро переместилась, встав с боку от меня, и именно там, куда её я и хотел сбросить. Я даже моргнуть не успел, как последовала новая атака, с новой силой.

Острая морда уткнулась мне в щёку. Покрытый гнойной коркой нос ободрал мне кожу и медленно полз вниз, словно кто-то вел лезвием по моему телу. Волчица двигалась к шее. Она продолжала громко рычать, кусать воздух. Я был вынужден рискнуть.

Убрав свои руки от волчьей шеи, у меня было короткое мгновение, чтобы остаться в живых. Волчий нос уткнулся мне в шею, и замер. Мои пальцы крепко обхватили верхнюю челюсть зверя, я сумел зафиксировать голову и спасти свою шею. Острые зубы смыкались с такой силой, что будь у меня обычное тело – без кровавой брони – ладони бы уже напоминали фарш из костей и мяса, который получается после взрыва гранаты в руках.

Инициатива медленно переходила на мою сторону. Волчица так яро замотала головой, что меня почти отрывало от земли. Я обхватил ногами тело зверя. Покрепче сжал пальцы, чувствую, как захрустели звериные зубы. Злобный рык сменился завыванием.

Да успокойся же ты! Успокойся!

Но нет, зверь не собирался сдаваться так просто. Волчица попятилась, потащив меня за собой. Мой доспех заскрёб по каменному полу, оставляя за собой еле заметные полоски. Я сжал ноги на массивном теле еще сильнее. А потом я сумел захлопнуть пасть волчицы, успев обхватить её целиком. В моих пальцах было достаточно силы, чтобы массивные челюсти не разомкнулись. Я даже рискнул отпустить одну руку. Получилось! Но адское давление вдруг хлынуло на мои пальцы, что продолжали сдерживать смертельные зубы в безопасности. Так долго не протяну…

Я ударил кулаком правой руки зверя в грудь. Потом еще раз. Затем обрушил кулак точно на голову, под ухо. Волчица дёрнулась, снова попятилась. Я не прекращал бить. И только нанеся десяток ударов, нависающее надо мной тело дало слабину. Мои пальцы, держащие челюсти на замке больше не испытывали нагрузки. Волчица почти сдалась.

Я больше не держал ногами изуродованное болезнью тело зверя, быстро поджал их под себя, а двумя руками схватился за шею. Быстро встал на колени и, оттолкнувшись ногами, резко встал, отрывая передние лапы зверя от пола.

Оспаривать моё преимущество было бесполезно. Мешкать я не стал, сразу же завалил волчицу на землю, обрушившись на неё всем весом. А потом наши лбы соприкоснулись. Конечно же по моей инициативе.

Глава 6

Стоя на полупрозрачном блюдце, мерно бороздящем в бескрайнем разуме зверя, я поглядывал себе под ноги. Под моими ступнями вниз уходило моё полупрозрачное отражение. Здесь, в глухой тьме, взирающей на тебя со всех сторон, я – мужчина. Голый и лысый. Таким я себя помню в прошлой жизни. Здесь я настоящий. Сознание не обманешь.

– Кто ты, человек?

Я обернулся на голос. Пока я тут рассуждал и любовался на своё отражение, всё это время за моей спиной стояла волчица и наблюдала. Шерсть чёрная, лоснящаяся. Прекрасное тело, не тронутое мутацией, можно смело выставлять на престижных выставках. Зад на уровне плеч, передние лапы на уровне плеч. Пушистый хвост медленно вилял, чуть закручиваясь крючком.

– Я – друг! – ответил я.

– Человек зверю недруг.

– Ты ошибаешься.

Волчица громко фыркнула, мотнула мордой. На огромной шее вздыбилась шерсть, и пошла волной по всему телу, искря отражениями миллиард ярких звёзд, неподвижно зависших над нашими головами в бесконечном космосе разума.

– Я пришёл освободить тебя, – сказал я.

Я мог бы рассказать ей про Альфу, про наше путешествие, и, наконец, про его смерть, но мне не хотелось тревожить перевозбуждённого зверя. Волчица сейчас как плотно сжатая пружина – одно неверное движение… и пиздец.

– Убей меня! – звериный вой ударил точно в моё сознание. – Я не хочу такой жизни!

– А какой ты хочешь жизни?

– Моя жизнь – это бесконечная охоте в стае. Я живу лишь когда преследую добычу. Моё существование взаперти – мука!

– Я понимаю тебя. И я в силах дать тебе всё то, чего тебе так не хватает. Я дам тебе всё то, чего ты так страстно жаждешь!

– Человек, если бы я могла рассмеяться, я бы рассмеялась тебе в лицо.

– Я лишь прошу твоей верности! И ты получишь всё. Мы с другом отправляемся в опасное путешествие, и любой союзник нам только на руку.

– Твой друг… Это тот, кто обратил меня в монстра? Да, человек?!

– Да!

Волчица вдруг двинула в мою сторону. Злобное рычание ничего хорошего не сулило. Все эти разговоры со зверьём как с малыми детьми – пустая трата времени. И что им вообще надо? Доверие? Дружба? Или моя плоть?

– Но ты не монстр!

– А ты, человек… ты не считаешь себя монстром?

– Нет. Природа подарила мне защиту от агрессивной среды. Я эволюционировал. Как и ты.

– Хочешь сказать, я лучший экземпляр среди своего вида?

– Я не могу тебе дать ответа. Но ты можешь отправиться с нами и лично убедиться в своей уникальности.

– Почему ты так печёшься за меня? – спросила волчиха, опуская голову к блюдцу и пряча глаза за двумя узкими щелками между веками.

Хороший вопрос. По правде говоря, меня мучала совесть за смерть Альфы. Волк погиб понапрасну. Сражался за подонка, который предал всех. Моя вина была в том, что я подтолкнул зверя к смерти. Уговорил. Пообещал золотые горы и сладкую месть. Мы в ответе за тех, кого приручили, и смерть ложится тяжким грузом на наши плечи. Я хотел бы скинуть часть неподъёмного груза, очистить совесть. Если есть шанс даровать иному зверю свободу, я обязан воспользоваться выпавшим мне шансом. И я буду полным дураком, если не обращу этот шанс во благо своих деяний. Но меня останавливает обжигающая мысль, что я могу выпустить джина из бутылки. Выпустить неуправляемую бестию из тёмной клетки.

Живём один раз, надо всё попробовать. Если бы волчиха хотела убить меня – давно бы кинулась. Её любопытство и заинтересованность выдавали в ней благие намерения. Она сама рвалась на свободу.

– Я такой же зверь, как и ты, – сказал я, – я знаю цену свободе, и знаю огромную цену заключения. Мне больно видеть прекрасного зверя за решёткой. Мы уже освободили тебя там, в пещере. Теперь освободи свой разум от выдуманной темницы.

Волчиха навострила уши и высоко задрала голову. Её глаза бешено вращались в глазницах, осматривая окружающий нас космос. Блестящий нос тыкал воздух. Возможно, она хотела что-то учуять, но что здесь можно учуять, кроме пустоты? Только спустя некоторое время, валяясь на влажном мхе и размышляя о нашей жизни, мне пришло понятие о движимой нами силы. Инстинкт. Я сумел разбудить в волчице инстинкт, который немедленно позвал её. Позвал в реальный мир.

Четыре жилистые лапы оторвали поросшее густой черной шерстью мускулистое тело зверя от полупрозрачного пола и отправили за край блюдца. Прямиком в космос.

Всё конечно… охуенно… Но вот объясните мне, как это работает?! Почему каждый раз так выходит?

Когда я открыл глаза, огромное тело Андрея уже возвышалось надо мной и громко хохотало. Волчица сидела рядом, спокойно уставившись своим носом мне в лицо. Шершавый язык облизнул мою щеку и висок. Мерзость… лицо словно измазали машинным маслом.

– Червяк, ты снова меня удивил!

Дрюня протянул мне руку. Я ухватился за ладонь, после чего мой друг помог мне встать на ноги.

– И что с этой Жучкой? – спросил Дрюня, разглядывая волчицу; секиру он далеко не убирал, продолжал держать в левой руке.

– Ты не поверишь, но она пойдёт с нами.

–Уговорил? – воскликнул Дрюня.

– Уговорил.

Дрюня громко свистнул, протянул руку волчице и сказал:

– Жучка, дай лапу!

На безобидную просьбу волчица грозно зарычала.

– Ах ты ж… – возмутился Дрюня, – дворняга!

– Не надо так с ней, – успокоил я друга. – У неё должно быть имя.

Мои мысли целиком обратились к волчице.

“Как мы можем тебя называть?”

“Я отзываюсь на лай стаи. На ветер, несущий запах жертвы.”

Ну начинается эта хуйняяя…

“Я всегда обернусь на громкий топот копыт.” – закончила волчиха.

Ладно, мне всё понятно. Главное никому не рассказывать, что я пытался выпытать у дикого зверя его имя. Глупее затеи не придумать. В голове пронеслось тысячи кличек дворовых собачек. “Жучка” норм кликуха, но у нас волк, а не смесь пуделя и бульдога. Кара. Вот как я буду тебя называть.

“Я могу попросить тебя откликаться на “Кара”?”

Волчица согласно кивнула.

– Кара! Мы будем называть её Кара.

– Кара! – захохотал Дрюня и наклонился к волчице. – Дай лапу!

– Да прекрати ты уже, что как маленький?

– Это моя собака!

– Она не собака! – гаркнул я.

–Ладно, Червяк, что ты на меня взъелся?

– Мне тесно в пещере, я хочу на воздух.

Каменные стены действительно невыносимо давили на мою душу. Газовые всполохи начинали выводить меня из себя. Хотелось постоянства и свежего воздуха.

– Ладно, – Дрюня указал рукой на узкий проход, – ты иди, а я соберу своих воинов. Найдёшь выход?

– Найду.

Выход я нашёл, но не сразу. Пришлось поблуждать по узким туннелям. В какой-то момент Кара обратила внимание на наш странный маршрут. Выйдя вперёд меня, она выставила нос по ветру и повела меня к выходу.

На огромной поляне, раскинувшейся совсем недалеко от выхода из пещеры, уже топтался народ. Огромные воины в гнилистых доспехах собирались в кучки под огромными тенями ветвистых дубов и сосен без единого листика или иголочки. Мёртвая земля. Воздух пах раскалённой хвоей и удушливой свободой.

Когда мы с Карой двинули в сторону воинов, меня окликнул женский голос.

– Инга! Постой!

Со стороны брошенной деревушки, чьи дома почти наполовину поросли пористым мхом, а крыши обвалились внутрь и походили на переломанные ребра, нам на встречу шла Осси. Лёгкий кожаный доспех хрустел при каждом шаге, по бедру тёрлись ножны с торчащей рукоятью из высушенной человеческой ладони, а две огромные рыжие косы прижимал к спине переброшенный через плечо лук.

– У нас новый друг? – спросила воительница, подойдя к нам.

– Подруга, – уточнил я. – Кара.

– Кара?! – удивилась Осси. – Какое красивое имя.

На удивление Кара вела себя довольно спокойно. Проходящие мимо нас “труперсы” её не пугали. Даже когда подошла Осси, волчица не дёрнулась, но и хвостом не стала вилять. Железные нервы? Отсутствие страха? Мне стало любопытно, при каких условиях она кинется грызть глотку.

Осси присела на корточки напротив волчицы. Протянула ей навстречу руку.

– Кара – вам не собака, – уточнил я, но каково было моё удивление, когда Кара плюхнула свою лапищу на женскую ладонь.

Вот бля. Довыпендривался.

– Хорошая девочка, – защебетала воительница, – можно тебя погладить?

Осси наклонилась к волчице, попыталась погладить, но Кара вдруг отвела голову, увернувшись от пятерни. Страха в её глазах не было, скорее брезгливость. Для Кары мы с Дрюней нелюди, как бы обидно это не звучало, а вот Осси – человек, со всеми вытекающими. И случись драка – Осси точно не удастся выйти из неё победителем. Даже и не знаю, сможет ли подружиться дикий зверь и человек…

Осси быстро поняла тухлось своей затеи и так же быстро на неё забила. Фыркнув, воительница выпрямилась.

– Больно надо, – недовольная гримаса стиснула сотню веснушек под её глазами.

– Не переживай, еще подружитесь.

– Я и не переживаю. Ты мне лучше скажи, когда мы выдвигаемся? Мне наскучила эта унылая деревня. Будь моя воля, сожгла бы здесь всё в пепел!

Я уже открыл рот в попытке объяснить Осси, что мы ждём Дрюню, как за моей спиной булькающий голос раздался с таким оглушительным рёвом, что у меня чуть уши не заложило.

– Все готовы!? – кричал Дрюня на всю поляну.

Взгляд Дрюни с пристрастием подсчитывал полысевшие головы, когда он медленной походкой двинул вдоль кривых рядов воинов. Уродливая секира из двух замученных лиц по-прежнему лежала в его левой ладони, приковывая к себе пристальный взгляд салаг. Любой бы мог быть на месте лезвия. Застывший страх или боль – то, с чем срежут твоё лицо и сделают оружие.