Адский тур на троих. Семь кругов абсурда

Адский тур на троих

Семь кругов абсурда

Михаил Ордынский

© Михаил Ордынский, 2025

ISBN 978-5-0067-9221-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ: Трещина в Зеркале Мира

Бар «Последний Шанс» пах, как и положено аду в миниатюре: гарью, перегаром и едва уловимым ароматом несбывшихся надежд. За стойкой, где бутылки с мутными жидкостями носили гордые названия вроде «Слёзы Феникса» или «Роса Забвения», возился Энки – демон с глазами, похожими на две лужицы ртути, в которых тонули отражения посетителей. Он протирал бокал, который, несмотря на все усилия, упорно оставлял на стекле жирные следы.

– Опять эти пятна, – проворчал он, разглядывая разводы. – Если бы мне платили за каждый неотмытый бокал, я бы уже купил себе новый ад.

Клиенты бара – грешники с потухшими взглядами, призраки, застрявшие между исповедью и проклятием, и пара мелких бесов, споривших о том, кто из них больше напортачил на службе, – не обращали на него внимания. Они были слишком заняты своими потерями: один стонал, вспоминая, как продал душу за пару золотых, другой пытался напиться, но вино вытекало у него из дыры в груди.

Энки вздохнул и потянулся за бутылкой с мутно-зелёной жидкостью, подписанной «Последнее раскаяние». В этот момент воздух в баре дрогнул, будто кто-то провёл ножом по холсту реальности. Бокал в его руке застыл на полпути к полке, капли эля повисли в воздухе, словно янтарные бусины.

– Опять… – прошептал Энки, чувствуя, как по его спине пробежал холодок.

Он медленно повернул голову. Стена за стойкой, ещё секунду назад покрытая потрескавшейся штукатуркой, теперь расходилась паутиной трещин, и в каждой из них мерцало что-то чужое. То ли свет, то ли взгляд.

– Ну конечно, – проворчал он. – Как раз когда я собрался передохнуть.

Дверь бара с грохотом распахнулась, и в помещение ворвалась Лораэль – девочка с зеркалами вместо ладоней, её серебристые волосы были растрёпаны, а на щеке алела свежая царапина. Она тяжело дышала, её глаза – такие же зеркальные, как и руки, – метались по сторонам, ловя отражения, которые вели себя куда беспокойнее, чем она сама.

– Они украли Искру! – выдохнула она, хватая Энки за рукав.

В осколках зеркал на её ладонях мелькали искажённые версии её же лица, и одна из них – с перекошенными от ужаса губами – закричала:

– Не слушай её!

Энки схватил Лораэль за запястье, и его пальцы на мгновение утонули в холодной поверхности зеркала.

– Кто «они»? – прошипел он.

Но ответа не последовало. Зеркало на её левой ладони дрогнуло, покрылось паутиной трещин – и взорвалось. Осколки брызнули во все стороны, ослепляя всех в баре.

– Чёрт! – Энки зажмурился, чувствуя, как острые щепки стекла впиваются в кожу.

Когда он открыл глаза, бар был пуст. Клиенты исчезли – кто-то сбежал, кто-то просто испарился, словно его стёрли ластиком. Только Лораэль стояла перед ним, дрожа, а на её ладони вместо разбитого зеркала теперь зияла дыра, сквозь которую было видно… ничего. Абсолютную пустоту.

– Что, скажи мне, только что произошло? – Энки сжал кулаки, и его голос звучал уже не просто раздражённо, а с той ледяной яростью, которая когда-то заставила дрожать целые круги ада.

Лораэль медленно подняла голову.

– Трещина растёт. Если мы не найдём Искру…

– Да, да, «всё рухнет», – перебил её Энки, потирая переносицу. – Ты хоть понимаешь, что это значит? Никакого ада. Никакого рая. Просто… ничего.

– Зато будет покой, – раздался голос с потолка.

Они подняли глаза. На балке, свесив хвост, сидел Кот-Хроникёр – чёрный, как ночь перед концом света, с глазами, в которых мерцали звёзды. В зубах он держал перо, а на стене уже красовалась свежая запись, выведенная когтем:

«День 777. Реальность треснула. Опять.»

– Ты вовремя, как всегда, – процедил Энки.

Кот спрыгнул вниз, грациозно приземлившись на стойку.

– Я не опаздываю. Я прибываю ровно тогда, когда нужно. Просто обычно это момент, когда всё уже летит к чёрту.

Лораэль протянула к нему руку, но тут же отдёрнула её, словно обожглась.

– Мы должны найти ключи. Все семь.

– Ключи? – Энки приподнял бровь. – Ты хочешь сказать, что кто-то разобрал Искру, как сломанный замок?

– Хуже, – прошептала Лораэль. – Кто-то разбросал их по Адам. И теперь каждый ключ охраняет самый опасный житель своего круга.

В баре повисла тишина. Даже Кот перестал писать.

– Превосходно, – наконец сказал Энки. – Значит, нам предстоит обойти семь самых ужасных мест во вселенной, перехитрить, перестрелять или перепить кучу монстров, собрать пазл из ключей и спасти реальность?

– Да, – кивнула Лораэль.

– И зачем мне это?

Кот муркнул и провёл когтем по стене, оставляя новую запись:

«Потому что иначе тебе некому будет наливать.»

Энки посмотрел на пустой бар, на трещину в стене, которая медленно, но, верно, расширялась, на Лораэль с её бездонными зеркалами вместо рук – и вздохнул.

– Ладно. Но если мы погибнем, я потребую компенсацию.

Кот уже прыгнул ему на плечо, готовый к приключению.

– Не волнуйся. Если погибнем, я опишу это в мемуарах.

А трещина в стене тем временем расползалась всё дальше, и сквозь неё уже было видно нечто, напоминающее бесконечный лабиринт дверей, каждая из которых вела в другой кошмар.

Их путешествие начиналось.

                                              * * *

Кот-Хроникёр сидел на потрескавшейся балке, где когда-то висела вывеска бара «Последний Шанс», теперь покосившаяся и покрытая слоем пыли, смешанной с пеплом забытых клятв. Его чёрная шерсть сливалась с тенями, и только глаза – два жёлтых прожектора, в которых мерцали целые галактики, – выдавали его присутствие. Между когтей он держал перо, выточенное из обломка ангельского крыла, и методично выводил им на стене слова, которые тут же начинали сочиться тёмной жидкостью, слишком густой для чернил и слишком красной для ада.

– День семьсот семьдесят седьмой, – пробормотал он себе под нос, – реальность трещит по швам. Опять.

Последняя буква «м» растянулась в длинную каплю и упала на пол, оставив после себя маленькую дыру, в которой на мгновение мелькнуло что-то, напоминающее глаз. Кот нахмурился (насколько это возможно для кошачьей физиономии) и прижал лапу к стене, словно пытаясь заткнуть течь в тонущем корабле.

– Не сегодня, – прошипел он. – Я ещё не дописал главу.

Но стена, казалось, не собиралась его слушать. Трещины расходились дальше, и теперь они складывались в узор, напоминающий карту – переплетение дорог, ведущих в никуда, рек, впадающих в самих себя, и городов, где улицы были нарисованы пунктиром, словно их существование ещё не утвердили высшие инстанции.

Кот замер. Его перо вдруг стало тяжёлым, как грех, и выскользнуло из лап. В воздухе перед ним раскрылась невидимая книга – его летопись, его главный труд, ради которого он и бродил по мирам, фиксируя каждую катастрофу, каждую маленькую смерть реальности. Страницы переворачивались сами, гонимые невидимым ветром, и остановились на развороте, где вместо текста простиралась та же карта, что и на стене.

– Ну конечно, – вздохнул Кот. – Семь Адов. Как оригинально.

Он уже собирался записать это наблюдение, когда в углу комнаты что-то шевельнулось. Тень отделилась от стены, стала гуще, плотнее, и вдруг —

– Мяу.

Из темноты выступил ещё один кот – точная копия Хроникёра, но только глаза у него были зелёные, как яд, и светились они слишком ровным, слишком книжным светом.

– Фолиант, – процедил Кот-Хроникёр, не отрывая взгляда от карты. – Я так и знал, что ты появишься именно тогда, когда всё станет ещё запутаннее.

Фолиант (потому что это был он) мотнул головой, и в воздухе сверкнуло серебряное кольцо с треснутым камнем. Оно упало к ногам Энки, который как раз в этот момент подошёл, держа в руке бутылку с этикеткой «Настойка Конца Света. Пить до дна».

– Что это? – демон поднял кольцо и покрутил его перед глазами. В трещине на камне пульсировал свет, словно там билось крошечное сердце.

Фолиант-кот не ответил. Вместо этого его силуэт дрогнул, расплылся, и на месте чёрного зверя возник высокий мужчина в плаще, сшитом из страниц неизвестных книг. Его лицо было бледным, как бумага, а на лбу красовался шрам в виде трещины.

– Ключи разбросаны по Адам, – прошептал он, и его голос звучал так, будто доносился из глубины колодца. – Даже я не знаю где.

– О, как удобно, – Энки скривился. – Значит, ты здесь просто чтобы сообщить нам, что ничего не знаешь?

Фолиант улыбнулся – слишком широко, слишком неестественно. Затем его фигура снова изменилась, сжалась, и вот на полу уже лежала книга в кожаном переплёте. Она раскрылась сама, и на пустой странице проступили буквы, складываясь в единственное слово:

Беги.

– Вот чёрт, – пробормотал Энки.

Кот-Хроникёр спрыгнул с балки и подошёл к книге, понюхал её, затем ткнул когтем в страницу.

– Он не шутит.

– А он вообще умеет шутить?

– Нет. Но он умеет пугать. И сейчас он именно это делает.

Лораэль, до сих пор молчавшая в углу, вдруг вскрикнула. Зеркала на её ладонях треснули, и в отражениях замелькали силуэты – высокие, сгорбленные, с глазами, похожими на щели в двери.

– Они уже близко, – прошептала она. – Те, кто украл Искру.

Энки взглянул на кольцо в своей руке, на карту, начертанную кровью на стене, на книгу с её зловещим предупреждением.

– Ладно, – сказал он, достав из-за стойки рюкзак, в котором звенели бутылки. – Похоже, нам пора в путь.

Кот мотнул головой и нацарапал на стене последнюю запись:

«Глава первая. В которой всё начинается с конца.»

А трещины в стене тем временем продолжали расти, и теперь сквозь них было видно, как семь миров – семь Адов – медленно, но неотвратимо начинают сливаться в один.

                                              * * *

Трещина в стене бара дышала. Сначала это был лишь тонкий шрам на штукатурке, но теперь она разошлась в паутину разломов, из которых сочился странный золотистый песок. Он струился по стене, образуя причудливые узоры, и там, где песчинки касались пола, дерево мгновенно покрывалось морщинами времени – то иссушаясь до состояния трухлявой древности, то вдруг зеленея молодыми побегами.

– Песок времени, – прошептала Лораэль, и её зеркальные ладони непроизвольно сжались в кулаки. – Это Ад Несобранных Времён просачивается сюда. Если все семь Адов сольются…

– Не останется ничего, – закончил за неё Энки, наблюдая, как капля рома из его бокала зависла в воздухе, превратившись в янтарную скульптуру. – Ни рая, ни ада, ни этого чёртова бара. Просто белый шум мироздания.

Кот-Хроникёр, сидевший на стойке, вдруг резко провёл когтем по дереву, оставляя свежую запись: «День 777. Начало конца. Или конца начала. Зависит от того, какую главу читать первой».

– Очень поэтично, – процедил Энки, швыряя в кота пробкой от бутылки. – Может, вместо философских изречений подскажешь, что делать?

Кот лениво увернулся, и пробка исчезла в трещине на стене с мягким хлюпающим звуком.

– Я лишь фиксирую события. Создавать их – твоя работа, демон.

Лораэль вдруг вскрикнула – зеркала на её ладонях треснули, и в осколках замелькали отражения, которые никак не могли быть реальными: часы, идущие назад, люди, застывшие в вечном ожидании, города, рассыпающиеся в песок.

– Они уже здесь, – её голос дрожал. – Все семь. Они ищут нас.

Энки резко развернулся, его ртутные глаза сузились. Он одним движением сгрёб со стойки рюкзак, куда моментально полетели бутылка рома, нож с рукоятью из рога демона и потрёпанная колода карт с пометкой «Для особых случаев».

– Значит, пошли их разнимать, – он бросил взгляд на Фолиант, который в виде книги лежал на столе, раскрытый на пустой странице. – Ты с нами или как?

Страница дрогнула, и на ней проступили слова: «Каждый идёт своим путём. Даже если все пути ведут в ад».

– Опять эти загадки, – вздохнул Энки. – Ладно, оставайся со своей таинственностью. Мы и без тебя справимся.

Кот запрыгнул ему на плечо, грациозно устроившись между рюкзаком и воротником плаща.

– Главное, чтобы в первом аду была рыба, – пробормотал он. – А то я забыл позавтракать.

Лораэль подняла дрожащие руки и начала рисовать в воздухе дверь – её пальцы оставляли за собой серебристые линии, которые светились, как лунные дорожки на воде. Контуры двери пульсировали, то расплываясь, то становясь чёткими, а за ними уже угадывались очертания бесконечного коридора, который ветвился на тысячи вариантов.

– Ад Бесконечного Выбора, – прошептала она. – Где каждое решение создаёт новую реальность.

– О, прекрасно, – проворчал Энки. – Значит, помимо демонов, нам ещё придётся сражаться с последствиями собственных решений?

Кот муркнул, явно довольный собой:

– Я как раз начал новую главу: «Как не потерять голову, когда их становится слишком много».

Дверь вспыхнула ослепительным светом, и в этот момент трещина в стене с грохотом разошлась ещё шире – оттуда хлынул поток песка, который в воздухе превращался то в бабочек, то в часы, то в крошечные скелетики. Последнее, что они услышали перед тем, как шагнуть в светящийся проём – это смех Фолианта, эхом разнёсшийся по опустевшему бару, и звон разбитого стекла, будто кто-то поднял тост за их безумное предприятие.

А потом был только падающий в бесконечность коридор, стены которого множились на глазах, создавая тысячи вариантов их будущего – и ни одного хорошего.

Часть 1. АД БЕСКОНЕЧНОГО ВЫБОРА

Глава 1. Лабиринт раздвоенных путей

Падение сквозь трещину в реальности оказалось совсем не таким, как представлял себе Энки. Он ожидал стремительного полёта в бездну, выворачивающего душу наизнанку, может быть – кратковременной потери сознания. Вместо этого он проваливался медленно, будто сквозь густой мёд, чувствуя, как каждый слой пространства прилипает к коже, оставляя на ней следы чужих воспоминаний. В ушах звенело, но не от скорости – от тишины, слишком громкой, слишком всеобъемлющей.

И вот – жёсткое приземление.

– Чёрт!

Он рухнул на стопку бумаг, которые разлетелись во все стороны, хлопая, как испуганные птицы. Бумаги оказались контрактами – аккуратно отпечатанными, с пунктами, подпунктами и пустыми строками для подписи. На верхнем красовалась печать с надписью: «Продажа души. Стандартные условия».

– Вот же ж…

Прежде чем он успел подняться, с неожиданной лёгкостью (и совершенно беззвучно) сверху свалился Кот-Хроникёр, приземлившись ему прямо на грудь. В зубах у кота было перо, а в лапах – табличка, которая с глухим стуком ударила Энки по лбу.

– «Добро пожаловать! (или нет)», – прочитал демон, снимая с лица деревянную дощечку. – Очень мило. Ты специально прицеливался?

Кот спрыгнул с него, грациозно встряхнулся и огляделся.

– Я падал строго в соответствии с законами драматургии. Если бы я приземлился рядом, это выглядело бы неестественно.

– Ага, а моя голова – это просто сцена для твоего перфоманса?

Кот не ответил. Он уже царапал когтем по ближайшей стене:

«Глава 1. Ад Бесконечного Выбора. Всё началось с падения. Как обычно.»

Энки поднялся, отряхивая с плаща обрывки контрактов. Они тут же снова прилипали к ткани, словно не желая отпускать его.

– Где Лораэль?

– Если бы я знал, я бы уже записал это, – пробормотал Кот, принюхиваясь к воздуху. – Но, судя по всему, мы в коридоре идентичности.

– В чём?

– В этом…

Кот махнул хвостом в сторону стены, и Энки наконец осмотрелся.

Они стояли в длинном коридоре, стены которого были сплошь покрыты зеркалами. Но отражения в них… вели себя странно.

В одном Энки видел себя в белом костюме, подписывающим контракт с улыбкой. В другом – он разрывал бумаги в ярости. В третьем – просто разворачивался и уходил.

– О чёрт, – прошептал он. – Это же…

– Все возможные варианты твоих решений, – закончил за него Кот. – Каждый шаг здесь создаёт новую реальность. И, судя по всему, не все они тебя одобряют.

Одно из отражений – то, где он подписывал контракт – вдруг повернулось к нему и плюнуло струйкой чёрных чернил. Брызги попали Энки прямо в лицо, а на стене рядом проступили слова:

«Я бы так не поступил.»

– Вот же мерзость! – Энки вытер лицо рукавом. – Кто вообще придумал этот ад?

– Ты же демон, – заметил Кот. – Разве не твои коллеги?

– Мои коллеги предпочитают классику: котлы, вилы, вечные муки. А не это… психоделическое дерьмо.

Он потянулся к ближайшему зеркалу, но его отражение резко отпрянуло, показывая ему средний палец.

– Очень смешно, – проворчал Энки.

Кот между тем устроился на полу и начал вылизывать лапу, будто всё происходящее было всего лишь досадным недоразумением.

– Нам нужно найти Лораэль и первый ключ, – сказал он, прерываясь, чтобы выплюнуть клочок собственной шерсти. – И, желательно, не создать при этом ещё десяток альтернативных реальностей, где мы всё провалили.

– Легко сказать, – Энки потрогал стену. Зеркало под его пальцами дрогнуло, как поверхность воды. – Как тут вообще ориентироваться?

– По сюжету, – ответил Кот, вставая. – Мы идём туда, где начинается самое интересное.

– А где это?

– Где хуже всего.

И с этими словами он тронулся вперёд, оставляя за собой на стене царапины – как метки, чтобы не заблудиться в собственной истории.

Энки вздохнул и последовал за ним.

Зеркала по сторонам шептались.

                                              * * *

Коридор зеркал внезапно оборвался, упёршись в массивную дубовую дверь с выгравированной надписью: «Вход только для решивших». Энки уже протянул руку к ручке, когда стена слева неожиданно раздвинулась, обнажая просторный кабинет, заставленный бесконечными стеллажами с абсолютно одинаковыми канцелярскими принадлежностями. В центре, за столом из чёрного мрамора, восседал Судья.

Его лицо напоминало пергаментный свиток, испещрённый мелкими строчками приговоров. На носу покоились очки с дюжиной линз, каждая из которых увеличивала какой-то отдельный изъян смотрящего. На груди – весы, где на одной чаше лежало пёрышко, а на другой – гиря с гравировкой «Виновен».

– А, новые грешники, – произнёс Судья голосом, похожим на скрип пера по бумаге. – Проходите, проходите. У меня как раз освободилось вечность-другая.

На столе перед ним стояла тысяча одинаковых чёрных ручек, выстроенных в безупречный прямоугольник. Рядом лежал документ толщиной с телефонный справочник райцентра.

– Выберите инструмент для подписания приговора, – велел Судья, поправляя очки. – Все абсолютно идентичны. Кроме одной.

Кот-Хроникёр, сидевший на плече у Энки, наклонился к его уху:

– Это Судья-перфекционист. Его специальность – вечные сомнения. В прошлой редакции реальности он заставил грешника выбирать между тысячей одинаковых грехов триста лет подряд.

Энки скривил губы в подобие улыбки и без раздумий схватил ближайшую ручку. Она тут же прилипла к его пальцам чёрной смолой, а остальные девятьсот девяносто девять внезапно исчезли.

– Неверный выбор, – вздохнул Судья. – Эта ручка для левшей. Вам полагается штрафная реальность.

Потолок кабинета вдруг растворился, открыв бесконечную вереницу этажей, где в точно таких же кабинетах точно такие же Энки выбирали точно такие же ручки с разной степенью страдания на лицах.

– Вот чёрт, – пробормотал демон, тряся прилипшей рукой. – Может, просто подожжём всё это дело?

– Не советую, – раздался писклявый голос из вентиляционной решётки. – Хотя… С другой стороны, почему бы и нет?

С потолка с грохотом вывалилось маленькое мохнатое существо с рожками, больше похожими на сломанные карандаши. На груди у него болталась табличка: «Саботажник. Взрываю реальности по акции! 2+1 в подарок».

– О, это уже интереснее, – муркнул Кот, записывая что-то в воздухе когтем.

Саботажник лихо перевернулся в воздухе и приземлился прямо на стол Судии, рассыпая во все стороны клочки бумаги с пометкой «Секретно. Уничтожить до прочтения».

– Эй, красавчик! – крикнул он Энки, доставая из кармана монету размером с блин. – Подкинем? Орёл – взорвём этот скучный ад, решка – взорвём его с эффектным салютом!

– А если упадёт на ребро? – поинтересовался Энки, чувствуя, как ручка на его пальцах начинает медленно превращаться в змею.

– Тогда будет весело! – захихикал Саботажник и подбросил монету вверх.

Монета закрутилась в воздухе, сверкая гранями, и… застыла, вонзившись ребром в деревянный пол. На секунду воцарилась тишина.

– Ну что ж, – прошептал Саботажник, и в его глазах загорелись зелёные огоньки. – Значит, по-особенному.

Судья вдруг побледнел (что для его пергаментного лица было значительным достижением) и схватился за весы:

– Прекратите немедленно! Вы нарушаете процессуальный кодекс реальности!

Но было уже поздно. Пол под ногами начал вибрировать, а стены кабинета заколебались, как карточный домик. Из всех щелей полезли розовые клоунские носы, громко шмыгая. Кот-Хроникёр торопливо дописывал:

«Примечание для потомков: никогда не позволяйте Саботажнику подбрасывать монету. Особенно если это монета 777 года чеканки с дырочкой посередине».

– Мне начинает это нравиться, – сказал Энки, наблюдая, как у Судии от напряжения лопается пергамент на лбу.

– Это только начало, сладенький! – завопил Саботажник, уже стоя на голове и разбрасывая конфетти из порванных судебных протоколов. – Сейчас будет самый интересный момент, когда…

Его слова потонули в оглушительном хлопке. Не в взрыве, нет – именно в хлопке, будто кто-то гигантский хлопнул страницей книги. И внезапно…

Они оказались в коридоре. Том самом, с зеркалами. Только теперь отражения вели себя ещё страннее: в одном Энки уже поджигал кабинет Судии, в другом – целовал его в лысину, в третьем – примерял его очки.

– Что, спрашивается, только что произошло? – протёр глаза Энки.

– Альтернативная реальность, – пояснил Кот, счищая с плеча конфетти. – Саботажник взорвал её, пока она не успела стать основной. Очень изящно, надо записать.

– А где сам… этот…?

– О! Я здесь! – из кармана Энки высунулась мохнатая мордочка. – Просто решил прокатиться с ветерком. Вы же не против?

Энки вздохнул. Где-то здесь была Лораэль. Где-то здесь был ключ. И где-то здесь, он был готов поклясться, Фолиант наблюдал за всем этим и смеялся в своём чёрно-зелёном уголке мироздания.

Он потянулся к ближайшему зеркалу – то, где он поджигал кабинет, выглядело наиболее привлекательным. Отражение ухмыльнулось и подмигнуло.

– Пошли, – сказал Энки. – Пока этот псих не взорвал ещё чего-нибудь.

– Уже работаю над этим! – обрадовался Саботажник, вылезая из кармана с чем-то, подозрительно похожим на гранату с ленточкой.

Кот вздохнул и сделал новую запись в воздухе: «Глава первая. В которой всё пошло наперекосяк раньше, чем обычно».

                                              * * *

Воздух в коридоре был густым, словно пропитанным чернилами нерешённых решений. Каждый шаг Энки оставлял на полу отпечаток, который тут же множился, отражаясь в бесконечных зеркалах стен. Он остановился, втянул носом запах пыли и чего-то металлического – ртути, может быть, или просто страха.

– Если бы я знал, что ад – это бесконечное заполнение бумажек, я бы ещё при жизни научился печатать вслепую, – проворчал он, разминая пальцы.

Из-за спины раздалось шуршание, будто кто-то перелистывал страницы гигантской книги. Оборачиваться не пришлось – Энки узнал этот звук.

– А вот и наш любимый хаос в трёх томах, – процедил он сквозь зубы.

Фолиант материализовался перед ними, но на этот раз не как чёрный кот или книга, а в обличье чиновника. Высокий, сутулый, в потрёпанном сюртуке, с лицом, на котором застыло выражение вечной усталости от человеческой глупости. В руках он держал стопку бумаг, испещрённых мелким шрифтом.

– Форма 7-АД: заявление на изменение судьбы, – монотонно произнёс он, протягивая листок Энки. – Заполните в трёх экземплярах. Чёрными чернилами. Без помарок.

Кот-Хроникёр, до этого момента лениво записывавший что-то когтем на стене, вдруг оживился. Его зрачки сузились в вертикальные чёрточки, шерсть на загривке приподнялась.

– О, нет. Нет-нет-нет. – Он вскочил на стол, который тут же возник из ниоткуда, и одним движением когтистой лапы разорвал бумаги. Клочки пергамента закружились в воздухе, как осенние листья. – Выбор – это когда тебя уже обманули, а потом ещё и заставили подписать согласие на обман.

Фолиант даже не шелохнулся. Его глаза – левый золотистый, как вавилонский песок, правый – тёмный, как трещина в зеркале, – медленно перевели взгляд на кота.

– Форма 7-Б: заявление на восстановление уничтоженных документов, – протянул он новый лист.