Угол своего света

Михаил Ерёмин

Угол своего света

«Одиночество»

Одиночество – не тишина в квартире,

Не пустота в стеклянном стакане.

Оно – икота в горле от стыда,

Когда звонит телефон, а ты не поднимаешь.

Оно – прокрутить плёнку на десять лет назад,

Увидеть все развилки и тупики…

И молча пожать плечом в ответ:

«Да, это я., и я не изменился».

«Любовь»

Любовь – не сказка. Не пожар в груди.

Она – усталость на твоём плече,

Когда засыпаешь под мое дыхание.

Она – «как день?» в смс к шести.

Она – не «навсегда», звучащее пафосно.

Она – «останься ещё на пять минут».

Она – я знаю, как ты любишь кофе,

И для меня это священный ритуал.

«Усталость»

Усталость выцвела, как синие джинсы.

В костях гудит осенняя струна.

И кажется, что все твои сюрпризы

Уже исчерпала тебя судьба.

Хочется сесть на пол в прихожей тёмной,

Спиной к двери, за которой – целый мир.

И просто молча потупить ресницы,

Пока не кончится этот эфир.

«Радость»

А радость – она мелкая, простая.

Рассыпала на пол монетки-блики.

Сирень в стакане. Чашка чая злая,

Обжигающая губы и язык.

Смешной мемас от старого друга.

Найдённый рубль в кармане прошлой зимы.

И небо, выкрашенное днём в цвета пиджака,

В котором ходит кто-то очень добрый и родной.

«Мама»

Руки твои пахнут хлебом и бельём.

В них вся вселенная моя уместилась.

Ты говорила: «Не спеши, живём…»,

А я летел, сметая всё на встречных.

Прости, что редко подхожу обняться.

Что тону в своих мелких пустяках.

Твоё «как ты?» – как возможность распрямиться,

Как тихий свет в его простых очах.

«Город»

Мой город – это сон в тонах сепии,

Где дождь стирает лица и фасады.

Здесь в подворотнях пахнет тиной, тлением

И одиночеством отчаянным, горбатым.

Здесь окна-аквариумы светятся до дали,

И в каждом – своя драма, свой уют.

А поутру метро, как кровь, по жилам

Бежит, стучит, и к сердцу нас везёт.

«Судьба»

Судьба – не нить, что прядут нам мойры.

Она – узор из трещин на асфальте.

Не поворот под кличем «напролом!»,

А выбор: обойти лужу или встать в ней.

Она – в молчанье, когда хочется крикнуть.

В шаге назад. В письме, что не отправил.

И пониманье, что твой крест – не ноша,

А просто место, где ты сам себе понравился.

«Без названия»

Иногда я молчу не потому, что, нечего сказать.

А потому, что слова, как гвозди в рот набрал.

Их вынимать – больно, и кровь будет настоящая.

А оставлять – ржаветь и медленно травить душу.

Лучше уж молча смотреть с тобой в одну сторону.

«Про осень»

Осень учит меня искусству маленьких уходов.

Тихо собрать вещи в сумку. Погасить свет.

Не хлопать дверью, а придержать её рукой,

Чтобы скрип не разбудил тех, кто остался спать.

Я стал экспертом в неслышных прощаниях.

«Про сон»

Сны – это щели в иной мирозданье.

Там я летаю, а ты – не ушла.

Там мы смеёмся над глупою фразой,

Которую я в реальности так и не сказал.

Просыпаться – как падать с высоты.

«Про книги»

Переплеты старых книг – как шрамы на коже.

В каждом – своя боль, своя рана, своя ложь.

Я вчитываюсь в строки, ища между букв

Не ответы на вопросы, а просто родную душу,

Которая тоже когда-то не знала, как жить.

«Про тишину»

Самое громкое – это наша тишина.

В ней слышно, как сердце кается за все обидные слова,

Которые мы так и не произнесли вслух.

Как шелестят страхи по углам, как пыль.

И как время, ленивое и сытое, переваливается с боку на бок.

«Про дорогу»

Еду в поезде. За окном мелькают поля, как страницы.

Кто-то выходит на маленьких станциях без названия.

Их жизнь – это всего лишь абзац в этой книге.

А моя – затянувшееся предложение с деепричастными оборотами,

В которых я сам уже давно запутался.

«Про память»

Память – предатель с выборочной амнезией.

Она хранит жаркое июля и цвет твоей кофты,

Но стирает номера кредиток и важные даты.

Она подсовывает тебе ночью обрывки фраз,

Как кот приносит дохлых мышей к порогу.

«Про надежду»

Надежда – это не яркий, слепящий прожектор.

Это – тусклый огарок свечи на сквозняке,

Который ты ладонью заслоняешь от ветра,

Потому что другого света пока не предвидится.

И этого – уже достаточно, чтобы не споткнуться в темноте.

«Предмет»

Вот это кресло. В нём сидел мой дед.

А вот осколок синего стекла —

В нём отражалось небо, что видало

Как я рос, как папа седеть стал.

Вещи молчат упрямее людей.

Они в себе всю повесть прошлых дней

Хранят. И если б могли рассказать —

Пришлось бы, наверное, всё прощать.

«Город наизнанку»

У города есть изнанка – дворы-колодцы,

Где бродят коты-философы, чуть живы.

Где ржавые гаражи, как склепы, жмутся,

Храня моторы умерших машин.

Я люблю эти щели. Меня здесь не ищут.

Здесь можно присесть на корточки и стать

Частицей этого тихого, вечного брака

Забвения, ржавчины, старой листвы.

«Бессонница»

Опять бессонница. Опять часы

Свои монотонные всхлипы считают.

А мозг, как заезженная пластинка,

Твердит одно и то же: «Всё не так».

Ты проживаешь жизнь за шаг до сна,

Ту, что отдал бы, имей такую возможность.

А утром, в стёртом до дыр воспоминанье,

Не можешь даже вспомнить, о чём жалеть.

«Шрам»

Есть шрам на коленке – с детства, с асфальта.

Есть шрам на ладони – от ножа.

А этот, невидимый, прямо под сердцем —

От слова, что кто-то бросил, любя.

Те заросли тканью, стали лишь меткой.

А этот – дымится. И, кажется, вновь

Я слышу тот голос, такой безразличный,

Перечеркнувший нашу любовь.

«Мамин голос»

Не «здравствуй», не «как ты?» – сначала всегда:

«Ты поел?». Это значит: «Я беспокоюсь».

Это значит: «Мир холоден и громаден,

Но вот этот кусок хлеба – он твой. Он тёплый.

И я этим миром хоть чуть-чуть управляю».

«Просто быть рядом»

Не надо слов. Не надо советов.

Просто побудь со мной в тишине.

Плечом к плечу. Без лишних сюжетов.

Просто напомни, что я не один.

Молчанье твоё – это не пустота.

Оно, как тяжёлое, тёплое одеяло.

В нём можно укрыться от резкого гула

Того, о чём голова моя устала.

«Рецепт»

Возьми немного утреннего кофе,

Добавь к нему луч солнца со стола.

Потом – смешной рисунок от племяшки,

Где ты похож на рыжего кота.

Помешай медленно. Вдохни глубоко.

Тебе не нужно больше ничего.

Вот он – тот самый, тихий и пронзительный,

Рецепт простого, маленького, моего.

«Мой код»

Во мне есть код, что написан не мной,

Усталой прабабушкой моей, что ждала с войны,