А ты веришь в призраков?

Ada Ray

А ты веришь в призраков?

Глава 1.

В школе всегда стоял особый шум. Он был не похож ни на какой другой: неравномерный, рваный, то вспыхивающий, то затихающий. Коридоры жили собственной жизнью – кто-то бежал, громко хлопая дверьми, кто-то спорил у окна, кто-то сжимал в руках конспект и на бегу повторял параграф. И всё это сплеталось в единый рой голосов, шагов и смеха.

Даня и Лёша пробирались сквозь этот рой, стараясь не растеряться. Оба держали рюкзаки в руках – лямки давно вытянулись, и нести их на плечах стало неудобно.

– Слышал? – начал Даня ещё у входа, пока они снимали куртки. – Завтра будут не просто задачи, а прям олимпиадные. Я читал, что старшеклассники такие же решали и еле вытянули.

– Ага, – невозмутимо ответил Лёша. – Ты всегда читаешь. В интернете. Там много чего пишут.

– Но ты же понимаешь, что просто так слухи не рождаются? – Даня говорил быстро, почти сбивчиво. – Раз слух есть – значит, что-то правда.

– Раз есть слух, значит, кому-то скучно, – ухмыльнулся Лёша.

Они миновали лестницу, поднялись на второй этаж. В кабинете математики пахло мелом и сыростью – то ли из-за старых тряпок для доски, то ли из-за окон, которые плохо закрывались. Учительница уже ждала, стоя у доски. Она была невысокая, сухощавая, в строгом пиджаке. Лицо её казалось высеченным из камня: ни улыбки, ни намёка на мягкость.

– Садитесь, – сказала она, и шум стих.

Урок пролетел напряжённо: формулы, преобразования, корни. Руки уставали от записей, глаза слепались от строк примеров.

– Завтра на контрольной всё это будет, – произнесла учительница, и класс застонал.

– Она точно ведьма, – прошептал Даня. – Посмотри на неё. Глаза – будто насквозь видят.

– Иди решай задачи, охотник на ведьм, – отозвался Лёша.

На перемене все столпились у окон. Ребята обсуждали, кто как собирается готовиться.

– Я сегодня точно сяду, – говорил один. – Мама обещала, что без ужина не пустит спать.

– А я списывать буду, – откровенно признался другой. – У меня шпаргалки готовы.

– А я всё уже знаю, – похвасталась девочка из первого ряда. – Учила неделю.

Даня смотрел на неё с тоской.

– Лёш, как ты думаешь, реально ли всё выучить за один вечер?

– Нереально, – честно ответил тот.

– Вот спасибо. Подбодрил.

Они пошли в столовую. Там пахло котлетами и компотом. В очереди Даня снова завёл разговор:

– Я не понимаю, зачем всё это. Ну вот зачем мне потом знать формулы? Я же не собираюсь быть математиком.

– Может, и не собираешься, – пожал плечами Лёша, – но школа – это игра. Правила простые: выжил – идёшь дальше.

– Спасибо, философ. Только играть-то приходится кровью и потом.

Они сели за стол, отодвинув чужие портфели. Даня ковырялся в котлете, Лёша молча ел, думая о предстоящем вечере.

День тянулся медленно. На истории Даня едва не захрапел, и Лёша несколько раз толкал его локтем. На русском уже Лёша отключался: диктовка казалась бесконечной.

– Ну что, сегодня у тебя? – напомнил Даня, когда прозвенел последний звонок.

– У меня, – кивнул Лёша. – Только приходи вовремя.

– А я могу и с цветами? – усмехнулся Даня.

– Можешь с учебником. Это романтичнее.

***

Лёшина квартира встретила теплом. В прихожей пахло свежей выпечкой. На кухне стоял чайник, а рядом – блюдо с печеньем.

– Ого, пир на весь мир, – сказал Даня, снимая обувь.

– Не радуйся, – ответил Лёша. – Это приманка. Чтобы мы сели и занимались.

Они устроились за столом. На столе лежали тетради, учебники, ручки. Первое время честно решали задачи.

– А ты веришь в призраков? – вдруг сказал Даня.

Лёша поднял голову.

– С чего вдруг?

– Ну просто… Я вчера читал. В одном доме семья видела силуэты. Все. Не один человек. И не раз.

– Призраков не бывает, – уверенно сказал Лёша. – Это выдумка.

– Ты всё отрицаешь. А я слышал истории и похлеще. Вон у соседки из третьего подъезда…

Даня рассказывал «страшилки»: про заброшенный подвал, где видели огонёк; про старый дом на окраине, в котором по ночам кто-то ходит; про бабушкины рассказы о «духах-покровителях».

Лёша всё опровергал: «игра света», «сквозняк», «самовнушение».

– Ты просто трус, – поддел Даня. – Боишься признать, что они существуют.

– Я просто умный, – парировал Лёша. – Думаю головой.

Спор затянулся. Они перебивали друг друга, смеялись, почти ссорились.

Вернулись к задачам только тогда, когда Лёша заметил часы.

– Нам завтра конец, – пробормотал он.

– Уже сегодня, – зевнул Даня.

Они ещё немного решали, но усталость брала верх. Глаза слепались, строки расплывались.

– Всё, я больше не могу, – простонал Даня. – Мозг сварился.

– Потерпи, – сказал Лёша, но сам уже зевал.

Чай остыл, печенье осталось нетронутым.

Даня положил голову на руки. Лёша пытался сосредоточиться, но буквы плясали.

Минуты тянулись, и наконец оба уснули прямо за столом, под жёлтый свет настольной лампы и тихое тиканье часов.

Тишина квартиры сгустилась. Лампа продолжала гореть, освещая стол с раскиданными тетрадями и учебниками, но её свет стал мягче, словно приглушённее, будто и сама лампа клевала носом от усталости. За окном не слышно было ни машин, ни голосов прохожих – словно весь мир за пределами этих стен погрузился в сон вместе с двумя подростками.

Лёша и Даня уснули там же, где готовились к контрольной, не добравшись до дивана или кровати. Их дыхание постепенно стало ровным, лица расслабились, а тетради остались сиротливо лежать рядом, словно ждали, что кто-то вернётся и продолжит штудировать формулы и правила.

***

Даня видел себя идущим по длинному школьному коридору. Никаких призраков, никаких странных силуэтов – только пустота и звуки собственных шагов, отдававшихся гулким эхом.

Стены коридора были серые, тусклые, с редкими пятнами облупившейся краски. Он шёл всё дальше и дальше, но знакомые двери в классы тянулись бесконечно, ни одна не выделялась среди других.

Вдруг зазвенел звонок – резкий, пронзительный, словно ударил прямо в голову. Даня дёрнулся, прикрыл уши ладонями, но звон не прекращался. Казалось, его источник был повсюду.

Он остановился и заметил: на дверях классов исчезли таблички с номерами. Теперь все двери были одинаково глухими, как будто скрывали за собой одно и то же. Даня подошёл к ближайшей и попробовал её открыть. Дверь поддалась, но за ней не оказалось класса – лишь такой же бесконечный коридор.

Сердце у него заколотилось быстрее. Он закрыл дверь и пошёл дальше, но коридор не заканчивался. И в этом было что-то пугающее, хотя ничего сверхъестественного и не происходило. Просто он знал: выхода нет.

Свет над головой мигнул, лампы начали одна за другой гаснуть позади, оставляя его в темноте. Он ускорил шаг, потом побежал, но ощущение пустоты и замкнутости только росло.

Вдруг пол ушёл из-под ног. Он рухнул вниз, в темноту, словно провалился в пустой колодец. Ни крика, ни звука падения – только ощущение падения без конца.

***

Лёше оказался в школьном дворе. Всё выглядело знакомо: асфальтовая площадка, пара старых клёнов, турники, которые скрипели на ветру. Но именно в этом и было что-то неправильное: ветра не было. Листья на клёнах не колыхались, качели на детской площадке застыли неподвижно. Всё словно застыло в одном миге, и только он один мог двигаться.

Он сделал несколько шагов и увидел, что окна школы светятся тусклым белым светом. Свет был ровный, но какой-то холодный, как от луны. Он потянул его внутрь, словно приглашал.

Лёша вошёл в здание. Коридор встретил его тишиной. Вдоль стен висели зеркала, хотя в школе никогда их не было. Он подошёл к первому и увидел своё отражение. Но оно не было точным: глаза казались темнее, улыбка – страннее.

Он шагнул дальше. В следующем зеркале он выглядел старше, в третьем – бледнее, в четвёртом – отражение ухмыльнулось, хотя он сам не двигал губами.

Лёша напрягся, отступил назад. Но зеркала тянулись вдоль коридора бесконечной цепью, и в каждом отражении он замечал всё больше и больше странностей. В одном отражении у него за спиной мелькнул силуэт. В другом – за его плечом проскользнула бледная рука.

– Это не может быть… – прошептал он. – Это сон, просто сон.

Но отражения заговорили хором:

– Ты ошибался.

– Мы есть.

– Мы всегда рядом.

Он резко обернулся, но за спиной никого не было. Только коридор и зеркала.

Вернув взгляд на отражения, он заметил: теперь в каждом из них стояли призраки. Их тела были полупрозрачны, колыхались, как дым. Глаза светились тусклым голубым огнём. Они вытягивали к нему руки, и в каждом зеркале всё ближе и ближе.

– Нет! – вскрикнул он и рванулся вперёд по коридору.

Но коридор удлинялся. Зеркала множились. Призраки приближались. И в каждом отражении они уже почти касались его плеча.

Он упал на колени. Подняв голову, увидел дверь. Он рывком распахнул её и влетел внутрь.

Это была темница: сырые каменные стены, железная решётка вместо выхода. В углу сидели те же призраки, но теперь не за зеркалом, а прямо перед ним. Они шептали, шевелили губами, но слов он разобрать не мог.

Лёша отпрянул к стене.

– Это не по-настоящему, – выдавил он. – Этого не существует.

Призраки разом повернули головы к нему, и их рты открылись. Из них вырвался протяжный, нечеловеческий стон.

Глава 2.

В этот момент в комнате, где они на самом деле спали, лампа мигнула и погасла. Часы на стене замерли, стрелки застопорились, тиканье исчезло.

Оба подростка заёрзали, их дыхание стало сбивчивым. Сначала Даня дёрнулся, потом Лёша вскрикнул во сне.

И внезапно – всё исчезло.

Не стало стола, учебников, тетрадей. Не стало квартиры. Ни запаха чая, ни тепла домашнего уюта. Вместо этого – сырой, промозглый холод, запах плесени и гнили.

Они открыли глаза.

Над ними тянулись каменные своды. Стены были грубо сложены из кирпича и покрыты каплями влаги. В коридоре горели факелы, их свет колебался, бросая длинные тени. Под ногами – земляной пол, неровный и влажный.

Лёша и Даня переглянулись. Взгляд у обоих был одинаково ошеломлённый и испуганный.

– Это… не квартира, – хрипло сказал Даня.

– Нет, – ответил Лёша, чувствуя, как внутри всё холодеет.

Они оказались в подземелье.

Коридоры тянулись бесконечно. Каменные своды нависали над головами так низко, что каждый раз проходя под ними приходилось нагибаться, чтобы не удариться головой. Слабое освещение исходило только от редких факелов, закреплённых в железных держателях. Их пламя колыхалось от любого движения воздуха, бросая на стены длинные искажающиеся тени, будто подземелье было живым и наблюдало за каждым шагом мальчиков.

Даня и Лёша шли медленно, стараясь не шуметь. От тишины уши начинали звенеть: даже их дыхание казалось слишком громким. Где-то в глубине раздавался редкий кап-кап воды, эхом отдававшийся по коридорам. Запах сырости, старого камня и чего-то затхлого висел в воздухе, заставляя дышать осторожнее, словно от него могла начаться тошнота.

– Смотри под ноги, – шёпотом сказал Даня. – Пол здесь весь неровный. Легко споткнуться.

Лёша кивнул. Каменные плиты действительно были подёрнуты трещинами, некоторые смещались, другие вообще выглядели так, будто их собирались вот-вот вынуть из пола. Под ногами попадались мелкие камешки, иногда скользили подошвы, и мальчики вздрагивали от каждого неловкого движения.

Они пытались идти рядом, плечо к плечу, будто от этого становилось хоть немного спокойнее. Но всё равно холод пробирался внутрь, и тени, оживающие на стенах, вызывали дрожь.

– Знаешь, – тихо начал Даня, – я всё думаю о том сне, что мне приснился…

Лёша обернулся на него:

– Ну? Рассказывай. Может, станет легче.

– Да какой там легче… – Даня передёрнул плечами. – Мне снилось, что я иду по пустому школьному коридору. Всё как обычно: стены, окна, парты за дверьми. Только там не было никого. Ни одноклассников, ни учителей, вообще никого. Я слышал свои шаги, но стоило обернуться – а за мной тянулась только пустота. Даже отражения в окнах не было.