Книга покушений

– Так я приду к вам, – предложил он, – буду через пятнадцать минут.

– Хорошо, – согласился я.

– Как вас найти? – спросил он.

– Подойдите к магазину, я к вам выйду – предложил я.

И вспомнил, что сейчас ночью весь свет там только от компьютеров за стеклами магазина.

Я быстро поправился:

– Подойдите к Шаарей Твуна, я к вам выйду.

Вся синагога светится, кругом люди.

Он понял, что я напуган.

– Какой ваш адрес? – спросил он настойчиво.

Адрес он знает, но нужно его услышать от меня, чтобы прийти к моей двери.

Я назвал адрес и хотел повторить приглашение к Шаарей Твуна, но он сразу же отключил телефон, мол, договорились о его приходе ко мне.

Я непростительно не поспешил. Что-то писал и вышел не сразу. Сказал дочери, никому не открывать. Да ещё позвонил ему, чтобы напомнить, что встреча у Шаарей Твуна.

Он не ответил, он сразу бежал от дома с постоянным телефоном. Перехватить меня, если я сбегу.

Дом мог быть соседним или даже моим.

Всевышний уберёг меня от непростительной глупости. Не дал ему поспеть.

Я сбежал от самого себя, потому что мог, на первый спокойный стук, открыть дверь.

Из ночной темноты у моего дома и до синагоги, вышел к Шаарей Твуна – яркое, людное место.

Синагога красивая, высокая, широкая парадная лестница ведёт в просторный лобби, входные двери и вокруг дверей – всё из стекла.

За этими стёклами я смотрел на освещённую площадку перед синагогой.

Примерно в 10:35 я позвонил в полицию, номер 100. Телефон был занят, но это были гудки другие – частые и короткие. За много лет телефонных жалоб в полицию такого никогда не было. Время от времени я снова звонил, было занято. Чекисты не давали мне дозвониться до полиции.

Потому что Шломо был у моей двери.

В покушении на меня в 2003 году были те же гудки.

Я позвонил сыну, он живёт со своей семьёй в соседнем доме. Объяснил ему коротко, что происходит, и попросил проверить, что с телефоном в полиции. Скоро он мне перезвонил, что дозвониться можно.

Я позвонил и дозвонился. Значит, Шломо уже не возле двери, и чекисты не мешали мне звонить.

Говорила со мной телефонистка. Сказал ей, что телефон был занят. Она, сказала, что это не может быть. Начал рассказывать ей о происходящем со мной и назвал номер телефона 02-5861237, попросил выяснить, что это за телефон. Она отказалась. Попытался объяснить, почему преступники использовали постоянный телефон, а не переносной, как в других покушениях на меня. Она сказала мне звонить по номеру 110.

Позвонил. Автоответчик объяснил мне, что в срочных случаях надо звонить по номеру 100. Потом подключилась телефонистка. Повторил ей всё, что рассказал по номеру 100. Назвал номер телефона 02-5861237 и попросил выяснить, что это за телефон. Она отказалась. Сказал, что сбежал из дома и стою в синагоге. Спросила, боюсь ли я. Сказал, что боюсь. Она пообещала послать машину.

Прошло много времени, позвонил полицейский из их машины и спросил, где я. Объяснил, что я на улице Сулам Яков, в синагоге Шаарей Твуна, вокруг несколько синагог, детская площадка и большая травяная площадка.

Через некоторое время снова позвонил полицейский, что они не могут найти это место.

Я позвонил по номеру 100 и спросил телефонистку, что это за полицейские, которые не могут найти. Сказала, что у неё нет связи с машиной. Напомнил ей про номер телефона Шломо. Сказала, что этим займутся.

Снова позвонил полицейский из машины, сказал, что они возле синагоги Мишкан Шрага и пригласил к ним.

Я отказался. Чекисты не раз приглашали меня ночью выйти на широкое, тёмное и безлюдное шоссе.

В 24:02 позвонил Шломо из его телефона 02-5861237:

– Я снимаю у вас квартиру?

Он не меня спрашивал, а оправдывался перед кем-то, кто стоял возле него. Говорил нервно.

Его прихватили.

Об этом я подумал позже, когда записывал происшествие.

– Ай, оставь меня! – ответил я грубо и выключил телефон.

Осталось дождаться полицейских в машине, которые колесили по Рамоту.

Уже полтора часа я шатался по разным углам огромной синагоги. Поднимался на второй этаж, чтобы не были слышны мои разговоры по телефону. В это позднее время там были десятки изучающих Тору. Меня спрашивали, что происходит. Одному сказал, что была попытка покушения, другому сказал, что жду полицию.

Потом мне сказали, что пришла полиция. Я спустился по парадной лестнице.

Двое с ружьями и молодуха.

Что-то они знали от своей полиции, что-то от меня, пока они искали, как проехать, и мы говорили по телефону.

Я ещё раз попросил найти адрес по телефону 02-5861237.

Выскочило из головы, что Шломо прихватили.

Старший в машине сказал, что этим займутся, и спросил, что происходит сейчас. Я сказал, что не знаю, что в моём доме. И попросил проводить. Он согласился.

За весь вечер не вспомнил позвонить дочери. Не думал, что что-то случится. Ну, постучит в дверь и уйдёт. Поэтому, когда открыл входную дверь, крикнул дочери: "Всё в порядке?" Не спросил её: что было? Из своей комнаты она ответила, что всё в порядке.

Старший в машине велел хорошо закрыть дверь, и они ушли.

Лишь после спросил дочь: что было?

На первый стук Шломо дочь подошла к двери и молчала. Стуки повторились, но громче и не прерывались. Потом нарастали до грохота.

Дочь испугалась и спросила:

– Кто это?

– Шломо, – сказал незнакомец и потребовал: – Где Михаэль?

– Наверное, он ждёт вас у магазина, – ответила дочь.

Снаружи стало тихо, но через несколько минут грохот повторился.

– Наверное, он ждёт вас у нижнего магазина, – сказала дочь.

Снова стало тихо, а через несколько минут снова загремело.

– Откройте дверь! – потребовал незнакомец.

– Он не велел открывать, – ответила дочь.

– Где он? – потребовал незнакомец.

– Я не знаю, где он. – Сказала дочь и предложила: Я сейчас ему позвоню.

Она два раза позвонила. Занято.

– Я два раза позвонила и занято, – сказала она в дверь.

За дверью было тихо.

Пережить ей такое!

Это было, когда я не мог дозвониться до полиции.

И на моём телефоне не было видно, что звонят из дома, иначе я перезвонил бы немедленно.

Я сел к компьютеру записать происшествие.

Позвонил старший в машине, есть ли новости.

Передал ему рассказ дочери и попросил обратить внимание на телефон. Он успокоил, что этим займутся.

Ещё не вспомнил, что Шломо прихватили.

Только во время записи вернулось, что Шломо прихватили.

Ну да, это же разборки каких-то русских. И диктор перейдёт к сводке погоды.

И нет в этом книг, чекистов, КГБ.

6.Покушение 27.10.2010, у входной двери, из книги "Пререкания с КГБ, книга-1", рассказ "Пререкание – 28"

26.10.2010 на "Седьмом канале" (7kanal.com) к статье "Памяти друга" о Ицхаке Имас я поставил мой расширенный комментарий, в котором анализирую его убийство, как одно из тысяч таких убийств.

А уже на следующий день 27.10.2010 в шесть вечера в дверь ко мне постучали. Я сидел у компьютера в моём закутке, который рядом с кухней и входной дверью. Постучали, как это делает тихо мой сын, живущий со своей семьёй через дом от меня. Стук я слышал, но был занят, а дочь крутилась в кухне – ей и открывать на знакомый стук брата.

Дочь открыла, но сын не вошёл, и я услышал, что у входной двери какая-то заминка. Два шага – и я у двери.

По ту сторону двери на лестничной площадке стояла привлекательная молодуха и рукой прижимала к груди папочку, а ладонь сунула под мышку другой руки.

На лестничную площадку поднимались соседи из квартиры напротив.

В ответ на моё вопросительное лицо, молодуха, свободной рукой, сунула мне под нос табличку, которую носят на груди на конференциях и выставках. Наверное, табличка была с её портретом, я не разглядывал театральный реквизит.

Смотрел только ей в лицо, которое объяснит, что происходит. Она настойчиво тараторила: "Я Рут, из министерства транспорта, провожу опрос о качестве обслуживания на транспорте".

Ответил ей: "Я в этом не участвую. Напишите, что Михаэль из шестьдесят шестой квартиры, – я показал на номер на двери, – очень доволен транспортом, Эгедом и вообще". Её настойчивость передалась мне и я говорил тоже быстро, и смотрел ей в лицо, не отрываясь, но, при этом, закрыл дверь уже больше чем наполовину и телом закрыл, не знаю для чего, обзор кухни .

У двери соседей было шумно.

Молодуха не соглашалась со мной, возражала, что так не поступают.

Но я уже участвовал в её опросе, ответил, что транспортом доволен. Так записывай в свою папочку. Что ещё нужно?

Её лицо потемнело, съехала с него красота, оно стало суровым от неудачи, ведь ей держать ответ перед генералом. В такой напряжённый момент моего отказа и необходимости для неё уговорить меня, было заметно её скрытое желание обозреть кухню, где было что-то странное для её пытливого взгляда, и её глаза стрельнули в кухню.

Там на деревянной лавке стояло много чёрных винных бутылок. Несколько дней назад я разлил по бутылкам из бочки вино собственного производства и ещё не убрал. Может быть, они похожи на бутылки "молотова"? Я не знаю, как те выглядят.

Её кокетливое вначале лицо, теперь было без искорки красоты и серьёзное. Она, уже без кокетливости, быстро вернулась к требованию участвовать в опросе, а я повторил, что уже участвовал.

И закрыл дверь перед самым её носом.

Теперь надо было пройти по соседям и опросить, была ли молодуха из министерства транспорта. Соседских квартир всего восемь: в одной – не живут, в двух – никого не было, ещё в две – стучать не хотелось, а в трёх – ответили, что не было такого.

Обвинение меня министерством транспорта, что молодуха чуткий человек и, столкнувшись с моим нежеланием участвовать в опросе, сразу же ушла из-за меня с этой работы, – не получится.

Решительно заявляю, что, несмотря на мои слова о нежелании участвовать в большевистской провокации, на самом деле, участвовал в опросе: назвал своё имя, показал номер квартиры, дал хороший ответ, который можно записать и идти дальше по квартирам.

Но она не пошла.

Так зачем ломиться в открытую дверь подлежащего уничтожению?

Ведь опрос начинают не с моего третьего этажа, а снизу, с первого этажа, или сверху, с пятого этажа, куда она не заходила. Это доказали два соседа ниже меня, с первого и второго этажа, и один сосед выше меня, с пятого этажа.

А настойчивость, с которой молодуха требовала моего участия в опросе, можно было бы объяснить её желанием заработать, ведь иногда платят по числу людей, охваченных опросом.

Но она никого не охватила, кроме меня, который в списке на уничтожение.

А что она держала в руке под мышкой, которую не вынимала всё долгое время разговора, что очень неудобно?

Соседи из квартиры напротив и моя дочь помешали молодухе вынуть из-под мышки руку с пистолетом.

30.10.2010, через три дня, митинг памяти Ицхака Рабина – ещё одна попытка убить к сходняку убийц убиенного.

Крови они хотят.

Ритуальной.

На празднике идолопоклонников.

И так из года в год требуют крови.

Моей.

Чтобы праздник был праздником!

Это только один способ из тысячи способов убить по методу израильского гулага.

7.Покушение 22.12.1997, «Сад роз», возле Кнессета, из книги "Покушение"

По дороге на демонстрацию, с заднего сиденья машины мой богатырь учил меня.

В переднем зеркале было видно его посерьёзневшее лицо.

– Вы делаете только то, что я скажу, никакой самодеятельности, – его лицо выражало беспокойство, он напряжённо думал.

– Профессионал, – радовался я, моё напряжение уменьшалось.

У входа в «Сад роз» народу немного. Сад выше, демонстрации не видно, доносится гул.

Я остановился осмотреться. В руке нейлоновый мешок с мегафоном. Мой богатырь уже работал, стоял за моей спиной, обозревая всех и вся. Я ничего подозрительного не увидел, постоял немного и двинулся внутрь сада, мой богатырь за мной. Приблизился к заднему ряду большой толпы. Впереди толпы трибуна, а в отдаленье за мной кнессет.

Вынул из мешка мегафон и крикнул в спины людей: «Вас обманывают! Вас используют!»

Мой богатырь тихо ахнул, я понял – из-за моей самодеятельности.

В мегафон больше не успел крикнуть.

Искавшие мою душу оказались совсем рядом.

Мой богатырь оттеснил меня чуть и прикрыл с трёх сторон, а сзади оказалось дерево с ветками до земли, как стена.

Меня не били.

Били моего спасителя.

Били тихо.

Это были не любители-демонстранты – старые пердуны.

Это не было гласом разгневанной толпы.

Из толпы шикали: тише!

Полезть на моего спасителя могли только по заданию, но не по хотению.

Скала.

Нападавших чекистов двое.

Вооружение – профессиональное, как у их подельников у кремлёвской стены. Там били солидными портфелями командировочных, набитых кирпичами. После удара таким портфелем человек не поднимался, его подбирала быстро подлетавшая машина. Возмущённый командировочный недолго бранил всяких там отщепенцев за недостойное поведение в святом для советского человека месте. Даже толпа не успевала собраться, как всё моментально стихало.

А тут сумочки компактные, на полкирпича, ручка не болтается, как у портфеля, – удар полный, увесистый.

Мой спаситель отводил удары согнутыми в бумеранг руками или гасил своим могучим телом.

Нападавшие с первых взмахов дышали тяжело, надолго их не могло хватить.

Злоба, что мешают им добраться до цели, косила их лица.

Задание остаётся невыполненным.

Моё сознание прояснилось. И я увидел за моим спасителем и за нападавшими третий план – чекист-фотограф, атлет, как циркач, приседает и вскакивает – ловит моменты, когда между сражающимися телами видно меня.

С фотографиями удобнее – можно оставить только обвиняющие, а видеокассету придётся раскрутить полностью.

Дыхание подводит нападающих, машут сумочками реже и в пустоту, в ход идут ноги.

Спаситель даёт тихую команду отходить.

Пятимся, несколько шагов – и дерево разделяет нас от нападавших, которые исчезают.

А за деревом новые два чекиста, стоят рядочком.

И Лев Юдайкин один из них.

И ты, Лёвчик!

– Ты что тут делаешь? – удивляюсь.

– Да есть тут знакомые, – отвечает, потупив невинные глазки.

И стоит так тихонько.

Свидетелем стоит.

На суде.

Лёвчик расширяет невинные глазки и говорит мне, но для судьи: «Ты, Миша, мне друг, но ведь это правда, ты ударил».

А тут ещё один чекист, согнулся низко, до земли, как на четырёх идёт, и морду выкручивает от земли ко мне, и шипит, как было принято у нас на Тишинках: «Ну, отойдём в сторону, ну отойдём, б..!» И подставляет морду под мегафон в правой руке. Жертвует собой – перевыполняет план, лишь бы выполнить задание.

Ой! Как хочется раскроить. Г-споди! Спаси!

И Лёвчик обращается к судье, разводит руками: «Такого я не ожидал». Судья кивает ему сочувственно.

Четвероногий выдёргивает мой микрофон, бежит с ним, растягивая гармошку провода, провод тянет меня, вырывается с корешками из мегафона.

Четвероногий склабится победителем.

Соблазняет, с….

Спаситель за моей спиной – мешает их планам. И мне мешает, ведь и его посажу.

Ой! Как хочется!

А свидетель обвинения Лёвчик рядышком.

– Скажи ему, чтобы отдал микрофон, – говорю человеческим голосом, потерпевшего убыток.

Тупит невинные глазки – вошёл в роль по системе Станиславского, но с выходом – только по команде. Она-то, система, и выдаёт.

Поспевает фотограф с бычьей шеей, мускулы не укладываются в пиджак и брюки, выпирают. Его роль – перемалывать кости, но лезет с вопросиками – доигрывает роль прессы. Система выдаёт и его.

…Возвращаю Спасителя. По дороге заскакиваем в забегаловку, где в большие лепёшки закручивают много мяса. Спасителя надо хорошо подкрепить. Одной порции мало. В машине держит кулёк, при мне не ест. Не жаден.

Прощаемся. Последние слова длинной благодарности.

Спаситель вышел из машины. Я хотел последовать за ним, но он снаружи придержал мою дверь, не надо, мол, выходить.

И прямо перед моими глазами встал бурый след большого ботинка на его спортивных штанах, ниже святого места.

День был сырой, обувь оставляла след.

– Ой! – дрогнул мой голос и залило глаза.

С его ростом не достали, а мне пришлось бы как раз.

Не клялся, но уже знал, что, если Б-г даст, внукам буду рассказывать, молиться буду, чтобы у него, ещё не женатого, было много детей.

Это он прочёл в моих глазах.

– Пронесло, – улыбнулся Спаситель и пошёл от машины.

Он слышал, что машина не трогается, но не обернулся, чтобы не устыдить меня.

Я плакал ему вослед.

8.Покушение в Пурим 2004, из книги "Покушение", рассказ «Да здравствует Аман!»

В 2004 году перед Пуримом позвонил некто Арье. Ему нужен чертёж. Меня он нашёл в телефонной книге. У него пять домов. И компаньоны. Он отделяется от них. Чертёж нужен ему для этого отделения. Мне всё объяснит на месте. Внизу, под ним (в подвале?), его контора.

– Что у вас есть? Чертёж? Дискет? – спрашиваю по делу.

– Да, – подхватывает он, – есть дискет.

– А в каком виде нужен чертёж – на бумаге или на дискете? – спрашиваю только по делу.

– На месте объясню, – отвечает. – Нужно добавить разрезы. Работы на три дня. Плачу наличными. – Тон работающего по-чёрному.

– Сейчас будет Пурим, – ищу я возможность тянуть время.

Сомнения вызвал разговор: поведут вниз – в подвал? А чтобы не боялся, сказано, что там контора. И вопросы мои деловые застают его врасплох.

А тут такое удобство: завтра – Пурим, а послезавтра – Шушан-Пурим.

Моя находка выглядит естественно.

– Так назавтра после Шушан-Пурим подъеду, – предлагаю я.

На следующий день – Пурим.