Приключения Барсука в волшебных мирах

Олег Ветков

Приключения Барсука в волшебных мирах

Глава 1. Тот, кто живёт один

Барсук жил на краю леса. Там, где овраг зарос старыми деревьями, где трава не шуршит под лапами, а воздух пахнет землёй. Никто не приходил туда просто так. Его нора была глубока и надёжна. Корни свисали с потолка, как борода у старца. А вдоль стен, на аккуратных полочках, лежали жёлуди – ровными рядами, каждому было отведено своё место. Здесь всё было на своих местах.

Каждое утро Барсук вылезал наружу. Он втягивал воздух, слушал, как дышит лес, и смотрел вдаль – туда, где играли другие звери. Он не шёл туда. Он поворачивал и шёл собирать грибы, ягоды или просто вырезал что-то из веточки.

Он был аккуратным. Он был молчаливым. Он был один.

Другие звери его знали. Но не звали.

– Это тот, кто живёт сам по себе, – говорили белки.

– Он не приходит на осенний бал, – шептал Лось.

– Говорит мало. Смотрит странно, – пищала Мышь, почесывая нос.

Барсук слышал и не обижался. Почти. Он говорил себе:

«У меня есть нора. Есть порядок. Есть покой».

Но иногда он проходил мимо поляны, где звери кружились в танце или ставили чайник на костёр, останавливался, смотрел издалека. А потом – уходил. Не спросив, можно ли остаться.

А ночью… Ночью он лежал на спине, смотрел в потолок своей тёплой норы и слушал, как вдалеке смеются. Смеются другие. Не он.

И тогда, в груди, под сердцем, что-то сжималось. Тихо. Почти незаметно.

В тот вечер всё было как обычно.

Ни дождя, ни ветра, ни шума. Только шелест листвы и треск полена в очаге.

Барсук варил варенье. Он перебирал орехи. Чистил лапой вход в нору. Ему нравилось, когда всё по местам. Когда всё понятно. Когда тихо.

И именно тогда небо вспыхнуло. Без звука. Без предупреждения. Свет был белый, будто кто-то стер всё, что было вокруг.

Барсук замер.

Он вышел наружу, поднял голову. Свет мягко шевелился над деревьями – как ветер, как дыхание чего-то большого и неведомого.

Он сделал шаг вперёд. И не понял, в какой момент всё изменилось.

Глава 2. Сердце звезды

Это случилось вечером, когда Барсук вешал на полки сушёную мяту. Всё было как всегда – тёплая нора, тихие звуки леса, уют и покой.

Но вдруг мир замер.

Сначала стало светло. Не как при молнии – ярко и резко. А как будто небо зажглось изнутри. Мягкий золотисто-синий свет залил лес. Барсук выронил пучок мяты. Он подскочил к двери и выбежал наружу.

В небе что-то летело. Пылающий шар с хвостом из искр и дыма. Он не падал – он стремительно врезался в землю, свистя и вспыхивая.

– Метеорит? – прошептал Барсук. Он когда-то читал об этом в старой книжке, найденной на опушке.

Он замер. В груди билось тревожное «тук-тук-тук». Всё внутри кричало: «Назад!», но что-то другое, чуть сильнее, тянуло вперёд. Любопытство. Барсук сглотнул – и побежал.

Он мчался через кусты, шуршал по листве, скользил между корнями. Ноги знали дорогу – он шёл туда, где было странное свечение.

Это была Чёрная Лощина. Место, куда звери обычно не совались. Там было пусто, глухо и всегда прохладно. Но теперь – светло. Словно кто-то спрятал в землю светлячка размером с дом.

Барсук осторожно заглянул в овраг.

На самом дне лежал камень. Чёрный, как обугленная кора, но внутри – светился. Будто хранил в себе кусочек звезды.

Барсук подошёл, протянул лапу. Камень был горячим. Не жёг – но в ладони дрогнуло.

В теле пробежала волна. Барсук вздрогнул и отступил.

Что это было?

Он смотрел на камень долго. Он чувствовал: это не просто глыба. Это – начало чего-то. Чего-то большого.

В лесу снова стало темно. Свет погас. Но внутри – будто загорелся огонёк.

Барсук обернулся и тихо, почти неслышно, ушёл домой.

С тех пор всё начало меняться.

Глава 3. Ночь, полная света

Барсук проснулся до рассвета.

Он не знал, почему – просто глаза открылись сами собой, и сразу понял: что-то изменилось. В груди покалывало. Не больно – как от электрического щелчка. А в голове не было обычной утренней ваты – наоборот, всё было ясно, будто кто-то протёр внутри стекло.

Он вышел из норы и замер.

Ночь. Но не чёрная, как раньше. Не страшная, не глухая. Лес стоял прозрачный, словно кто-то развесил невидимые фонарики. Каждый лист был виден, каждая капля росы, каждый изгиб травинки.

И Барсук всё видел. Чётко. Словно день.

Он моргнул – не исчезло. Потёр глаза – стало ещё яснее.

– Что за… – выдохнул он.

Он пошёл по тропинке, ступая осторожно. Сделал шаг – и сразу заметил, как в трещине старого пня шевелится муравей, зевая на ходу. Сделал второй – увидел стрекозу, спящую прямо на камне, лапками вверх, будто лежит на спине. Каждый его шаг открывал что-то новое. Всё вокруг было видно – до самой мелочи, будто кто-то включил особый, волшебный фонарик только для него. Барсук не знал, радоваться или пугаться. Он оглянулся – и понял: в темноте он теперь как дома.

Он пошёл быстрее. Почти побежал. Ветка – он обогнул её заранее. Коряга – перепрыгнул. Ручей – и даже брызг не задел. Он двигался, как по памяти. Только это была не память – это было зрение. Новое. Ночное.

Он выбежал на опушку и сел, раскрыв глаза.

– Я вижу в темноте, – прошептал он. – Как сова. Или… лучше?

Он поднял голову к небу. Звёзды мигали, и он чувствовал: они тоже его видят. Они знают. Они понимают.

Впервые за долгое время Барсук не чувствовал себя одиноким. Он был частью чего-то большего. Он не боялся ночи. Он был – в ней.

Барсук тихо улыбнулся.

Глава 4. Чужой с добрым сердцем

Барсуку сегодня не спалось. В норе было темно, но он видел всё: паутинку между корней, трещинку в стене, как будто день включили прямо внутри него. Даже жучка на потолке – и того разглядел.

Он вылез наружу. Туман лёг над травой, а небо только начинало светлеть. Но для Барсука всё было ярким – слишком. Листья будто сияли, вода в ручье – как зеркало, в котором отражались даже подводные камешки. Кора на деревьях пестрила узорами, как в книжке-раскраске.

Сначала это казалось интересным. Потом – утомительным. А потом – невыносимым.

Глаза болели, всё мерцало. Барсук пытался щуриться, прятал морду в лапы, но ничего не помогало.

«Слишком много», – подумал он. – «Как это выключить?»

Чтобы отвлечься, он ушёл подальше, вглубь леса. Там было тише.

На тропинке он увидел косулёнка. Маленького. Та стояла, прижав уши, и жалобно поскуливала. Одна задняя нога – поднята, будто болела.

Барсук подошёл ближе:

– Ты в порядке?

Косуля отпрянула, но не убежала. Он присел рядом.

Вдруг – увидел. Не просто лапу. А прямо сквозь неё: кость, мышцы, ушиб. Без перелома. Просто сильное растяжение.

«Я вижу насквозь…» – поразился он. – «Могу помочь!»

Он побежал за мхом, сорвал кору ивы – та помогает от боли. Но когда вернулся – косуля исчезла. Следы уходили в лес.

«Испугалась…» – понял он.

Он медленно пошёл обратно. В голове крутилась одна мысль: он хотел помочь. Он знал, как. Но она ушла. Просто потому что он – это он.

Барсук сел у входа в нору. Лес дышал тихо, но внутри у него всё было тяжело.

– Может, дело не в силе, не в зрении… а во мне?

Это было страшно признавать. Он всю жизнь был один. Не мешал. Не лез. Но теперь – захотел быть ближе. И снова – не получилось.

– А может, я и правда… не такой, как надо?

Барсук закрыл глаза. Ему не было страшно. Было грустно.

Глава 5. Как раньше, но не совсем

Прошёл день. Потом другой. А потом ещё. Барсук старался жить, как раньше: вставал рано, тянулся лапами к потолку, выползал наружу, щурясь на солнце – всё, как всегда.

Но не так.

Он замечал, что по ночам лес больше не светится, как раньше. Звёзды – на месте, а тьма – снова настоящая. Однажды он вышел к ручью и споткнулся. Да-да, об обыкновенную корягу. Такую, какую раньше бы заметил даже с закрытыми глазами.

Он остановился, вдохнул запахи ночного леса – влажный мох, старые листья – и понял: способность видеть в темноте ушла. Не сразу. Сначала она тускнела, как фонарь на исходе, потом – угасла.

Он не боялся. Даже немного вздохнул с облегчением. Глаза больше не болели, не резало свет, не звенело в ушах от перегрузки. Но внутри – пусто. Как будто потерял не суперсилу, а что-то большее. Частичку волшебства.

Теперь всё вернулось. И порядок в норе, и сушёные листья, и корешки в ровных кучках. Но лес казался… тише. Или это он стал внимательнее? Раньше он не слышал, как зайцы спешат мимо, стараясь не шуметь. Не замечал, как белки замолкают, видя его. Не понимал, что всё время – был одинок, просто не придавал этому значения.

Однажды он увидел, как старая Сова рассказывала молодым лисам про светящийся метеорит.

– Он был яркий, как солнце! – ворковала она.

Барсук замер в кустах. Лисы ахали, сова важно кивала, а он стоял в тени. Никто им не интересовался, никто не спрашивал, как он себя чувствует. Он будто исчез. Хотя был тут.

Он пытался. Улыбнулся Мышке – та смутилась и быстро убежала. Помахал Лосю – тот сделал вид, что не заметил. Сходил на полянку – посидел минутку, пока никто не смотрел, и ушёл. Всё стало на круги своя. Только теперь – больно.

Барсук стал чаще смотреть на небо. Не чтобы увидеть вспышку – а просто… вспомнить. Когда-то сверху упал свет. Он изменил его. А теперь – ушёл. Всё, что осталось – вопросы и тень на сердце.

Он сидел у своей норы и говорил сам себе:

– Может, и правда лучше быть как раньше. Один. Без фокусов. Без ожиданий.

Глава 6. Сила – не в скорости

Утро началось обыденно. Барсук вылез из норы, встряхнул шерсть, зевнул, потянулся – и поплёлся к ручью. Слегка ныла спина, под лапами хрустела прохладная трава, и всё казалось как обычно. Но… внутри будто искрилось. Незаметно, но щекотно.

Он решил пройтись дальше, к поляне с клевером – там было особенно красиво. И только он сделал пару шагов, как что-то щёлкнуло внутри. Не в ушах, не в голове – везде. Словно тело вдруг вспомнило, что умеет не только ходить, но и…

Он сорвался с места.

Лес превратился в размазанные мазки. Воздух звенел в ушах. Барсук не бежал – он летел над землёй, едва касаясь лапами земли, как стрекоза над водой. Деревья свистели мимо. Цветы едва успевали качнуться. Один миг – и он уже на другой стороне поляны.

– Что?! – выдохнул он. – Как я?.. Как?

Он оглянулся. Тропа осталась где-то далеко, его следы будто размазаны по траве. Сердце билось так быстро, будто тоже пыталось догнать его.

Он попробовал снова – и снова исчез. Листья завертелись в вихре, когда он прошёл сквозь них. Он рассмеялся. Такой смех – от восторга. От удивления собой.

– Я быстрый! – закричал он в лес.

Он носился между деревьями, прятался за пнями, выныривал и скользил, будто сам стал ветром. Он был не просто Барсук – он был ветер в лапах.

Но радость длилась недолго.

Он заметил старого ежа. Тот стоял у ручья, кряхтел, доставал мох. Барсук хотел помахать, подбежать – не испугать, наоборот, удивить, показать, что он теперь может!

Он рванул вперёд – и не рассчитал.

– Ой! – только и успел сказать ёж, как Барсук с грохотом врезался в него.

Они оба покатились по земле. Ежик отполз, пыхтя, глаза бешено бегали.

– Ты что творишь?! – заорал он. – Ты сбил меня с лап! У меня возраст! У меня травмы!

– Я… не хотел… Я просто…

– Уходи, пока я не наточил иглы!

Барсук отступил. Потом медленно развернулся и двинулся в сторону. Снова. Опять.

Он думал, скорость сделает его нужным. Весёлым. Особенным.

А вышло – наоборот.

Он лёг у своей норы. Долго молчал. Потом тихо пробормотал:

– А может, не в том сила, чтобы быть самым быстрым… а в том, чтобы вовремя остановиться?