Четыре подруги и все-все-все

Четыре подруги и все-все-все

Глава 1

– Ну, что? Как тебе? – трогательно сложив ручки на груди, с придыханием спросила Руся.

Я скептично обозрела помещение, нервно потеребила серёжку в ухе, сомневаясь, стоит ли говорить правду, но, в конце концов, не выдержала.

– Как будто снеговик взорвался! Почему всё такое… белое?

– А каким оно должно ещё быть? – пытаясь не растерять улыбчивость и приподнятое настроение, процедила Руся сквозь чуть приоткрытые губы, метнув в меня пару молний. Некритично, но неприятно. Хорошо, что музы не умеют разжигать костры силой мысли. – Это ведь свадьба, а не похороны!

– Да помню, что свадьба, – пробормотала я, потирая висок.

– Так… тебе нравится зал или нет?! – не выдержав, возмущённо воскликнула подруга, поставив руки-тростинки на тонкую талию и встав прямо передо мной, наивно надеясь, что может кого-то запугать. За последние несколько месяцев она скинула килограмм пять и достигла такого пугающего состояния, что Ниса начала подсовывать ей еду в карманы. – Лучший декоратор потратил почти неделю на украшение зала! И я хочу знать, что ты думаешь!

– А почему ты именно меня спрашиваешь? – начала ныть я. – С каких пор я ношу гордый титул главного городского эксперта по брачеванию?

Задумалась.

– А такое слово вообще есть?

Муза ответить не успела. В кармане моего пиджака завибрировал телефон.

– Подожди, надо ответить.

Руся закатила глаза и приложила ладонь ко лбу, оскорблённая в своих лучших чувствах.

– Да, – проговорила я в трубку.

На другом конце обнаружилась вторая подруга, не менее нервная, чем первая.

– Я уже задолбалась шляться по этим Елисейским полям! – проигнорировав приветствие, проорала Ниса, перекрикивая звук чего-то очень шумного: либо трактора, либо ветряной мельницы.

– Елисейские поля в Париже, – сдержанно отметила я. – А ты – нет.

– Ну, я тоже в каких-то полях! – надрывалась подруга, из-за чего пришлось чуть отодвинуть телефон от уха. Примерно на расстояние вытянутой руки.

– Тогда это просто поля! – взорвалась в ответ я.

– Что мы вообще здесь делаем? – полетел из динамика вопрос.

Я с тревогой огляделась по сторонам, порадовавшись тому, что в помещении ресторана, где хоть шестёрку коней запрягай, настолько он был огромным, никого, кроме меня и надутой Руси, не присутствовало.

– Во-первых, ты там, чтобы не отсвечивать своей физиономией здесь. Забыла уже, что ты, вообще-то, в мертвецах у нас с недавних пор числишься? – напомнила я. – А во-вторых, перед тобой одна из самых ответственных задач – найти хитрого жулика, считающего, что достаточно смыться из одной страны в другую и о нём все забудут.

– Вот и зачем тебе этот гадёныш нужен? – устало вздохнула Ниса.

Та штука, которая трещала, грохотала и дребезжала на заднем фоне, затихла, и подруга получила возможность отдохнуть от тренировки голосовых связок. А то ещё чуть-чуть, и она сможет работать горном.

– Он считает себя умнее меня. Это раздражает, – сообщила я, проследив взглядом за удалившейся Русей, которая решила оставить меня в гордом одиночестве посреди украшенного к приближающейся свадьбе ресторана.

– Настолько раздражает, что ты отправила меня к чёрту на рога искать то, не пойми что? Да ещё и этого… почти бога мне на хвост повесила. Вот что мне с твоим Лозовским здесь делать?

– Он не мой, он у нас – достояние общекосмического масштаба. И с ним ничего не надо делать. Он сам может что угодно и с кем захочешь сделать. Ниса, Лозовский – твоя страховка. Потому что обозначенный жулик – личность хоть и наивная, но сильная. Ты одна с ним не справишься. А я не хочу хоронить тебя на самом деле, уже по-настоящему.

– Какая забота! Просто в самое сердечко! – пропела Ниса, попытавшись сделать это насмешливо, а получилось растроганно. – То есть, ради этого мы наврали моему папуле? Чтобы отправить меня во французское захолустье собирать попой прошлогодний репей?

– Брось! – хмыкнула я, припомнив лицо предводителя клана банши в день прощальной церемонии. – Твой папуля и меня, и тебя насквозь видит.

– Ладно, но я тебя предупреждаю: если этот жук начнёт выжучиваться, я его во сне придушу, – с явным намерением выполнить своё обещание заявила подруга.

– Окей, запомнила и запротоколировала, потом вынесу на общее обсуждение, – отчиталась я, решив не уточнять, кого именно она подразумевала под жуком. Претендентов имелось много, перечисление всех выслушивать не хотелось.

– Ди, – вздохнула подруга, тон её изменился и с возмущённо бойкого опустился до встревоженно печального. – Ты уверена, что нам стоит это делать? Преследовать его – большой риск. Всё может закончиться не так, как ты себе это представляешь. Он сильный, очень сильный. А сейчас ещё и очень злой.

– Вот поэтому я и отправила с тобой Лозовского, – ровно отметила я, подходя к окну, чтобы пронаблюдать за Русей. Муза встретилась перед входом в ресторан с молодой женщиной в белом деловом костюме и начала что-то энергично ей объяснять.

– Может, лучше оставим его в покое? – продолжила сомневаться во мне подруга. – Пусть делает что хочет, лишь бы подальше от нас. Вряд ли он в ближайшее время вернётся в город.

– Знаю, что не вернётся, – развеяла я сомнения Нисы, рассматривая женщину, которая показалась немного знакомой.

Она очень внимательно слушала музу, украдкой бросая почти незаметные взгляды на окно, у которого стояла я.

– Но это не значит, что можно расслабиться и чувствовать себя в безопасности.

– Слушай, – взвинчено начала банши, которая пребывала в непривычном для неё состоянии не прекращаемого беспокойства. Подруга боялась. За меня, за себя, а, может быть, за всех сразу. И это было плохим звоночком. Она могла быть ужасно назойливой, неуместной, громкой и прожорливой, но когда ей было страшно – я ей верила. Верила я Нисе и сейчас. Просто…

…просто у меня не было другого выхода.

Ни у кого из нас его не было. Мы все слишком далеко зашли.

– С тех пор как ты решила померяться линейками с Советом, я вообще не чувствую себя в безопасности! Нигде!

– И это я тоже знаю, – мой ответ был коротким и спокойным.

Руся и девушка в белом договорили, обменялись кивками и вдвоём направились куда-то вглубь усадьбы, на территории которой находился ресторан с банкетным залом, арендованным для проведения свадьбы.

– Я понимаю, чего ты добиваешься. Правда! Понимаю, как никто! – Ниса собиралась сказать мне что-то неприятное и заранее просила об этом прощения. – Но тебе нужно определиться с главным врагом! Нельзя воевать со всеми сразу!

– Совет в городе. А я не хочу, чтобы он был в городе. Я хочу забрать город себе.

– Ди, – начала уговаривать меня подруга, вновь опускаясь до шёпота. – Есть вещи, с которыми не справиться даже тебе.

– Ты должна его найти и убить, – отрезала я, отходя от окна. – Никто не сможет этого сделать лучше тебя. Ты же воин, подружка, и тебя учили убивать. Так убей.

– А не будешь ли ты потом жалеть? – задала главный вопрос Ниса. Хотя и так знала ответ.

Конечно, буду.

– Нет.

– Ты сейчас врёшь мне или себе? – Ниса шумно вздохнула, помолчала. – Не думала, что когда-нибудь это скажу, но вот он, этот момент наступил. Ты – жестокая, Ди.

– Жестокая или слабая, – высоким каблуком я наступила на красный лепесток, упавший с букета роз, уничтожая его окончательно. – Кажется, выбор у меня небольшой.

– Ты жестокая в первую очередь к самой себе. Ладно, я сделаю, как ты хочешь.

– Главное, не трогай непричастных, – предупредила я.

– А остались ли они ещё, – горько хмыкнула подружка, – непричастные?

И оборвала разговор.

Я убрала трубку в карман и как раз вовремя. В зал шагнула женщина в белом, за которой по пятам следовала Руся, что-то быстро набирая в своём телефоне.

– Добрый день! – просияла незнакомка улыбкой, такой белоснежной, что у меня «зайчики» заскакали перед глазами.

– Добрый, – кивнула я, решив, что от меня демонстрации особой радости не требуется.

Ошиблась.

– У вас всё хорошо? – участливо поинтересовалась девушка, всматриваясь в моё лицо.

– Да, – чуть резче, чем хотелось бы, ответила я. – А почему вы спрашиваете?

– Ну, обычно мои клиентки выглядят немного…, – она обвела глазами зал, будто подбирая правильное слово, – счастливее!

– От неё можете этого не ждать, – проворчала Руся, пряча телефон в сумку.

– А? Да? – растерялась девушка, переступив с ноги на ногу и громко цокнув каблуком. – Тогда…

– Тогда стоит представиться, – напомнила я, протягивая руку. – Ди!

– Точно! – будто бы вспомнила девушка, хлопнув себя по лбу, и двумя своими руками встряхнула одну мою. – Мы же с вами ещё не общались лично! Меня зовут Рафаэлла, и я свадебный распорядитель.

– Да? А напомните-ка мне, кто вас нанял?

Девушка перевела слегка обескураженный взгляд на музу и нервно рассмеялась, слишком громко и очень ненатурально.

Всплеснув тонкими руками, на запястьях которых звякнуло несколько золотых браслетов, он воскликнула:

– У вас отличное чувство юмора!

– Вообще-то, не очень, – проворчала я, наблюдая за девушкой и её старательной игрой.

Губы Рафаэллы разъехались в напряжённой улыбке, а после она разразилась громким смехом.

И решила поскорее сменить тему.

– Над свадебным залом трудились мои лучшие работники!

– Если это лучшие, страшно предположить, какие же худшие? – пробормотала я себе под нос, одновременно этот самый нос почесав.

Рафаэлла сделала вид, что не расслышала, и продолжила:

– Непосредственно накануне торжества будет установлена брачная арка, украшенная клематисами. Белыми! Сотрудничающий с нами садовник выращивает особый сорт, такого больше ни у кого нет! Выглядеть будет восхитительно! – и она с воодушевлением хлопнула в ладоши.

Раздался приглушённый стук подошв об пол. И в зал вошёл молодой мужчина ярко выраженной восточной внешности. Чёрные длинные волосы, смуглая кожа, крепкое телосложение. Что-то среднее между Алладином и персидским падишахом.

Незнакомец замер на пороге, оглядел присутствующих, особенное внимание уделил мне и вдруг… улыбнулся так, словно увидел старого друга, которого уже и не чаял встретить.

Захотелось улыбнуться в ответ, но я сдержалась.

– Позвольте представить, – протянула к нему изящную руку Рафаэлла. – Это мой напарник, Рафаэль.

Я кивнула в знак приветствия и сделала шаг назад, поближе к стене. Не понравилось мне, как эти двое быстро встретились глазами, будто обмениваясь неким условным сигналом.

– Руся, – сохраняя обычную интонацию, позвала я. – Принеси мою сумочку, я оставила её в машине на парковке.

– Зачем? – заморгала подруга.

– Там моя записная книжка, – и пояснила Рафаэлле: – Нужно внести изменения в список гостей.

– Будет ещё кто-то? – забеспокоилась девушка. – Вы же знаете, об увеличении следует предупреждать заранее, а не за неделю до дня икс!

– Нет, нет, – поторопилась успокоить её я. – Наоборот, будет уменьшение. Руся, сумка. Пожалуйста.

– Но парковка почти в квартале отсюда, – заныла муза. – А я на каблуках!

– Я тоже, но мне нужно, чтобы ты сходила. Прошу, ты мне очень поможешь.

– Ладно, – немного растерянно согласилась муза и направилась к выходу.

Мы остались втроём. И стало ещё неуютнее, чем прежде.

– Может быть, – Рафаэлла сцепила руки в замок. Я заметила, как напряглись её предплечья, – пока ещё раз пройдёмся по меню? Окончательно утвердим финальный вариант!

– Хорошо, – приняла я предложение. – Давайте обсудим.

И девушка повела меня к столу у окна, где лежал ноутбук и толстая, почти что амбарная тетрадь в твёрдой обложке.

До стола оставалось не больше двух шагов, когда крепкая мужская рука с сокрытой в ней нечеловеческой силой вцепилась в плечо. Сжала до хруста, а после дёрнула назад так, что мои каблуки проехались по полу, противно заскрипев.

Почти сразу ноги оторвались от земли, тело ощутило невесомость свободного полёта и… я с размаху врезалась в стену.

Из лёгких выбило весь воздух, ноги подогнулись, и я свалилась вниз, больно ударившись коленками и ладонями. Последними я пыталась смягчить падение, но всё равно в глазах потемнело, а в ушах взорвался звон. Самое ценное, голову, я уберечь не смогла и теперь пыталась прийти в себя, потеряв ориентацию в пространстве.

– Какая же она страшная, – сквозь гудение в голове донеслось до меня. – И что мужики в ней находят?

Сквозь серый туман прорезались очертания женских ног, приближавшихся ко мне смазанными, рваными движениями. Я потрясла головой, как собака. И вот, эти ноги уже прямо перед моим лицом.

– Отвечай, недоразумение! – проорал женский голос. – Где они?!

– Кто… они? – спросила я сиплым надломленным шёпотом. Лёгкие всё ещё оставались как будто бы склеенными. Я сделала короткий ненадёжный вздох и схватилась рукой за стенку, у которой полулежала, опираясь на содранный в кровь руки.

Нога замахнулась и ударила по рёбрам, целясь в солнечное сплетение. Я сложилась пополам, и так бы и осталась, но тонкие женские пальцы с совсем неженской силой схватили за подбородок и больно вздёрнули голову. Серый туман, накативший с новой силой после последнего удара, медленно расползся в стороны, и появилось лицо свадебной распорядительницы, проступающее сквозь него, как поднимающаяся со дна подводная лодка.

Она больше не пыталась быть вежливой, услужливой и милой. Она была злой. Очень-очень злой. В своей злости она могла даже посоперничать со мной, а ведь я ехала верхом на этом чувстве почти всю жизнь.

Надо же, какими близкими порой могут оказаться совершенно незнакомые люди.

Хотя нет, не люди… эта человеком не была.

– Наше потомство, – прошипела она, с ненавистью сузив посветлевшие глаза. Вполне обычный карий цвет радужки начал желтеть, переливаясь янтарными оттенками. – Наши дети. Где они?

– Вы никогда их не найдёте, – я хохотнула. Смех получился сухим, ломким, презрительным.

И в ответ на него получила удар. Хлёсткий, быстрый и безжалостный.

Моя голова дёрнулась и безвольно повисла. Едва успевший затихнуть гул возник с прежней силой. Я облизнула губы, и рот заполнился привкусом крови.

– Говори! – завизжала Рафаэлла и ледяными пальцами вцепилась в мою шею.

– Я прикончу тебя. И когда ты умрёшь, будет уже не важно, насколько сильно он тебя хочет. Потому что смерть стирает все желания, – шипела она мне в ухо, сдавливая с такой силой, что я услышала хруст собственной трахеи.

Я начала задыхаться, хватать окровавленным ртом воздух без возможности вдохнуть. Мозг запаниковал, руки вцепились в тонкие запястья в попытке отодрать чужие пальцы от своего горла и не дать доделать начатое, но девчонка держала крепко. Так крепко, словно от этого зависела не только моя, но и её жизнь.

– Ты уверена, что стоит это делать? – немного нервно спросил мужчина. Его голос доносился как сквозь вату и будто бы скакал по залу, отражаясь от стен и пола.

– Пусть сдохнет! – истерила Рафаэлла, а её противный визг ввинчивался в мозг, раскалённый гвоздём. – Ненавижу эту девку!

Голова стала совсем лёгкой, превратившись в воздушный шарик, готовый вот-вот сорваться с верёвочки. И когда я почти отключилась, раздался громкий хлопок. Потом вскрик. Не мой, но очень высокий, испуганный, оборвавшийся на самой высокой ноте звуком разбивающегося стекла. Кто-то что-то сдавленно пробормотал, судорожно вздохнул, а после меня, медленно сползающую куда-то вниз, подхватили под голову, остановив падение в бесконечную черноту.

Гудящий пустой мозг не желал думать, решив, что дальше я справлюсь как-нибудь без него. Но я всё же смогла раскрыть глаза, пообещав самой себе, что обязательно посплю и отдохну. Когда-нибудь потом.

Я лежала на коленях Даниэля. Одной рукой он поддерживал меня под шею, а другой исследовал целость костей. Быстро и умело парень ощупывал моё тело, что-то негромко поговаривая себе под нос на непонятном мне языке.

– Привет, – улыбнулась я больными разбитыми губами.

Даниэль лишь сильнее нахмурил брови, метнув в меня рассерженный взгляд.

Я чуть повернула голову и увидела разбитое стекло, опасные остатки которого покрывали пол, поблёскивая на солнце. Ни Рафаэля, ни Рафаэллы не было.

– Куда…, – я закашлялась, дышать всё ещё было трудно, как будто я разучилась это делать. – Куда они делись…? Девушка и парень…

– Её я выкинул в окно, а его и выкидывать не пришлось, сам убрался, – ответил злой оборотень, который однажды меня почти убил, а сейчас так бережно держал в объятиях, что не хотелось разрывать это нежное прикосновение.

– Ты не выглядишь удивлённым, – я попыталась приподняться, но почти сразу сдавленно застонала.

– Чему мне удивляться? – Даниэль потрогал мои щиколотки и на этом успокоился, закончив осмотр. Приобнял за плечи, удобнее усаживая на себе и ещё крепче обвивая руками. – Тому, что мои ягуары чуть не убили тебя? Или тому, что ты даже не попыталась использовать магию, почти дав себя убить?

– Это… это были твои ребята? – я широко распахнула глаза и наткнулась на взгляд, который мог заморозить половину континента. Вот и я застыла, ощущая, как быстро-быстро забилось сердце. Он это тоже заметил. Не мог не заметить.

– Прекращай, – приказал он, глядя на меня сверху вниз своими золотыми глазами. Только у него были такие. У всех остальных они были какими угодно: жёлтыми, янтарными, оранжевыми, песочными, но такой благородный оттенок имелся только у него. И у него он был постоянно. Словно эта часть его тела не была двойственной, не делилась на человеческую и зверину, а оставалась в одном состоянии всегда. – Ломай комедию перед кем угодно, но со мной в эти игры не играй.

Я удивлённо выгнула брови.

– Ты знала, кто они. И знала, зачем пришли.

– Ди! – донеслось с улицы. – Я не нашла в твоей сумочке никакой записной книжки!

Фируса влетела в зал, где скоро должна была состояться моя свадьба и оторопело застыла. В немом изумлении она уставилась на меня в объятиях оборотня и на тот бардак, который не без чужой помощи мы умудрились учинить за рекордно короткий срок.

Мероприятие, ради которого так старалась подруга, оказалось под угрозой срыва. Оставив все выяснения на потом, Руся взялась искать ремонтников, ведь вряд ли гости оценят отсутствующее стекло в окне. А ещё нужно было повесить новые занавеси, выбросить останки уничтоженных букетов и заменить один из столов. Оказывается, в порыве ярости Рафаэлла швырнула его в стену следом за мной. И требовалось срочно где-то найти нового свадебного менеджера. Прежний только что пытался меня убить.

Глава 2

– Так… что здесь произошло? – пискнула муза, волоча по полу тяжёлую мраморную вазу из одного угла зала в другой. Пока тащила, пыталась удержать невозмутимое выражение на красивом лице, но получалось из рук вон плохо. Наружу то и дело прорывался благоговейный ужас, с которым она посматривала то на меня, то на Даниэля.

Я ответить не успела.

– Поговорим? – тёплые чувственные губы прижались к шее там, где было больно и где уже начали проступать синяки, оставленные Рафаэллой. Он будто бы намеренно прикоснулся к этому месту. То ли хотел подчеркнуть случившееся, то ли стереть то, что оставило на мне следы.

– Ладно, – у меня не было иного выхода, кроме как согласиться.

– Не здесь, – решил Даниэль и потянул меня прочь из зала, где очень скоро мы должны будем принести кляты, глядя друг другу в глаза.

Руся уронила вазу и растерянно выпрямилась, успев лишь проводить нас взглядом. Последнее, что я успела заметить – как она посмотрела в противоположный угол просторного, но пустынного зала, словно там кто-то был.

Когда мы приехали ко мне домой, Даниэль сразу пошёл на кухню заваривать чай, а я направилась в ванную. Нужно было смыть с себя остатки сегодняшнего нелёгкого дня и переодеться в чистое.

Вернувшись на кухню, я подошла к нему со спины. Он стоял, помешивая ароматный чай в чашке и рассматривая улицу сквозь распахнутое окно.

Во дворе резвилась детвора, счастливые детские визги врывались в квартиру, нарушая привычное спокойствие.

– Почему они на меня напали? – спросила я у спины оборотня, который моё появление заметил, но повернуться не пожелал.

– Потому что ты влезла туда, куда не должна была, – отрезал оборотень, расправляя шире плечи.

– Не понимаю, о чём ты, – я потрясла головой, обошла его, села за стол и обхватила ладонями кружку с чаем, которую он пододвинул ко мне. – Ты сказал, что это были твои ягуары. Это ты приказал им напасть на меня?

– Чтобы потом героически тебя спасти? – холодно рассмеялся оборотень. Веселья в этом смехе было ещё меньше, чем снега в пустыне. – Милая, я не такой прекрасный актёр, как ты.

Я вперила в него взгляд, сохраняя молчание.

– Да, – вздохнул Даниэль, проводя рукой по волосам. – Это мои коты. Точнее, мои… как бы это выразить… заместители. Ты знаешь про Солнце и Луну у вервольфов?

– Скандинавская легенда о двух сыновьях Фенрира, вечно бегущих за ночным и дневным светилами? – заморгала я, припоминая. – Которая стала основной для выстраивания верхушки власти у волков?

– Да. У нас тоже есть нечто подобное. Раф и Рафаэлла – мои помощники, доверенные лица и защитники, когда того требует ситуация.

– Твои доверенные лица чуть не свернули мне шею, как рождественскому гусю, – выразительно округлила я глаза. – Особенно старалась девушка.

– Она бы всё равно тебя не убила, – небрежно отмахнулся лидер ягуаров. И пусть он был лишь одним из двух вожаков, деля этот титул со старым художником, но он был тем, кто вёл за собой молодых ягуаров, намереваясь в скором времени заполучить власть над всей стаей. В том, что у него это получится, сомнений не возникало. Ведь я собиралась помочь ему в восхождении к трону.

– Да? – с ехидством вопросила я. – А вот по её поведению это было как-то не очень заметно. Настроение у дамочки откровенно мстительное. Правда, я так и не поняла, кто и за что мне мстил!

Я громко отхлебнула горячий чай. Бабушка увидела бы – надавала бы по лопаткам за отсутствие манер.

Даниэль развернулся ко мне. Его необычные глаза свирепо блеснули.

– Рафаэлла целиком посвятила себя стае. И мне. Она за меня жизнь отдаст. В буквальном смысле. Если я прикажу ей ползти ко мне голой и на коленях, она будет ползти.

Меня едва не передёрнуло.

– Не то, чем стоит гордиться.

– Я хочу сказать, – он медленно подошёл и упёрся руками в спинку дивана с одной и с другой стороны от моей головы, так, чтобы заслонить собой и окно, и проникающий сквозь него солнечный свет, и весь мир целиком. – Что она не стала бы делать ничего подобного, если бы не верила в существующую угрозу.

Его глаза внимательно изучали мои.

– Она просто ревнует! – сорвалось с языка, потому что выдержать напор оборотня оказалось не так-то и легко.

Он был в светлой футболке. Его обнажённая шея находилась рядом с моим лицом, притягивая своим видом. Беззащитность, ведь это одна из самых уязвимых частей тела, напополам с демонстративным вызовом. То, что он вот так демонстрировал мне свою шею в нетипичном для оборотней жесте доверия, говорило о желании соблазнять и этим властвовать. Он знал, что привлекателен. Что запах его тёплой кожи, чуть более горячей, чем у всех остальных, притягивает и заставляет желать прикоснуться к нему.

– А почему она ревнует?

От такого неожиданного вопроса даже мои затуманенные мозги чуть прояснились.

– Потому что… скоро наша свадьба! – мне казался невероятным сам факт того, что приходилось проговаривать вслух такие очевидные вещи.

– Вот именно, – его от природы розовые губы растянулись в плотоядной ухмылке.

Я отвернулась.

– Так скажи мне, милая, почему моя кошка пыталась тебя убить, а?

Я побоялась, что не справлюсь с эмоциями и что-то такое отразится на лице, что выдаст меня. А потому опустила голову, позволяя волосам упасть пеленой, попытавшись скрыться за ней.

– Рассказывай… или пожалеешь, – он не угрожал. Не просил. Он предупреждал, честно заявляя о своих намерениях, пребывая в полной готовности претворить в жизнь любое наказание. Именно на этом держался его авторитет в стае. Он не избегал жестокости, он ею наслаждался, шагая навстречу кровожадности, не опасаясь того, чего опасалось большинство из нас – окончательно превратиться в чудовище.

Неожиданно во мне всколыхнулась гордость и смелость.

Я с вызовом взглянула в золотистые глаза.

– Ты же помнишь, что я не какая-нибудь там бабочка, порхающая по цветочкам?

Он лишь шире заулыбался.

– Да, – ответила я на его непроизнесённый аргумент в собственную пользу, – тогда, у дома Фирусы, ты победил. Ты почти убил меня. Но это не значит, что ты сможешь побеждать и дальше.