Городские Мифы и Легенды. Мистическая проза

Алиса Фредриксон

Городские Мифы и Легенды. Мистическая проза

Глава 1 Речник и официантка

Маша, устало посмотрела на циферблат часов, стрелка которых, давно перевалила за полночь.

‎‎– Да, когда он налопается, уже? – к Маше подошел бармен, дежурно пожаловаться и выместить негодование, на полуночника-обжору, – сидит с полседьмого и заказывает и заказывает. Сто процентов, что, чаевых не оставит. Зуб даю, мы с тобой, тут, за зря сегодня кукуем.

‎‎– Почему? – еле шевеля губами, спросила Маша, сокрушенно думая о том, что ей предстоит после работы, идти пешком, от Гороховой до Крюкова канала. Так, как за сегодня, чаевых она не заработала. А, те, что заработала вчера, уже отдала за комнату, которую снимала.

‎‎– Да, потому что, это дружбан хозяина. Раз в месяц придёт и жрёт, и жрёт, целый вечер. А, мы должны его обслуживать хоть до утра. Ему, то что до нас. Мы-ж, до последнего клиента работаем. Хотя он, тут, за бесплатно, объедается.

‎‎– Ну, может он, как удав раз в месяц питается, – попыталась пошутить Мария, вспомнив питона из зоопарка, где ей довелось поработать, по знакомству, – Вот, в прок и набивается, но согласна, что пора бы и закругляться с потчивальней. Мне, еще, до дома пешком пиликать. На такси у меня нет.

‎– А, ты где живёшь? Я, на Гончарной, сейчас. Если, в ту сторону, вместе пройдемся.

‎‎– Мне в другую сторону, к египетскому мостику. Блин, а, я ещё сапоги на платформе, с утра обула, не думала, что, за полночь задержимся. Вот, же засада, как подумаю, что идти в такую даль, на высоченной платформе и каблуках, по гололеду. Ох! У меня сейчас-то ноги, за целый день отваливаются, что же будет, когда я на улицу выйду.

‎‎– Оставайся здесь, сегодня, утром нам кофейку к приходу заваришь. Может, и, на завтрак, чего соберешь.

‎‎– Да, иди ты. Я завтра выходная кстати. И, хочу проснуться дома, а, не здесь.

‎‎Полуночный дядька, будто услышав, разговор двух замученных сменой, работников ресторана, заворочался за столом. Что-то поправил, причесал на лодыжке, поиграл плечами, и вновь склонился над тарелкой. Видно, что-то мысленно не отпускало мужика. Что-то гложило его, так-как, он теперь, совсем не ел, а с великим прискорбием, вглядывался в остывшее блюдо, беззвучно шмыгая широкими ноздрями.

‎Маша, прикрыла глаза, облокотившись о барную стойку. Тревожно задремала.

‎‎– Ну, наконец-то! Машулик, клиент отваливается. К последним, трём блюдам, даже не притронулся. Если, не против, я его заказ себе заберу. Только начальству не говори. Я же сейчас один, расстались с Лизкой. Готовить не кому. Прикроешь меня? – выдернул из дрёмы, голос бармена.

‎‎– Да, бери конечно! На здоровье! Только помоги со стола убрать. Ни рук, ни ног, не чувствую.

‎‎– Спасибо Машик! С меня магарыч!

‎‎– Да, ладно тебе. Не обязательно! Давай, по быстрому приберемся и бегом домой. Скорее обнять подушку и благословенно подрожать под одеялком. Ох! Еще до родного порога, топать и топать, – усталым полушёпотом прошелестела Мария.

‎‎Уже, на улице, попрощавшись с барменом, набрав побольше воздуха, глубоко вздохнув, ступила на оледеневшую мостовую. Кругом ни души. Время далеко за полночь.

‎‎Скользя, там где лёд, судорожно перебегая, там где прогалинки, Мария, перебарывая морозный озноб, на последних парах энергии, устремилась домой.

‎Идти далеко, особенно, когда ты на высоченной платформе, с не менее высокими каблуками.

‎‎– Мои счастливые сапоги, – любила приговаривать Маша, – куда бы в них ни шла, всегда куда надо, и ко времени, и к месту.

‎‎Вот, уже позади осталась Сенная площадь, где нет-нет, но всё-таки прошмыгивали случайные прохожие, кидая на Машку, удивлённые взгляды. В такую оледенелую ночь, на каблуках, да в короткой леопардовой курточке. Похожей на плюшевый полушубок. Даже в сумерках, пылающая, словно костер, копна огненно-рыжих волос. Дева-видение. Городская принчипес, безумная, клубная детка.

‎‎Дальше в глубь Садовой, сумерки сгущались, превращая проспект и улицы, входившие в него, в нескончаемый мрачный лабиринт.

‎Ещё, пробежка, ещё маневр полувскользь, и позади пожарная башня, с фигурой космонавта, у самой крышы. Ну, в полутьме, казалось, что, там стоит космонавт. На самом деле пожарник.

‎Машка, обернувшись помахала ему рукой, послав заодно и воздушный поцелуй. Она-то, в первый раз увидев его, подумала, что это живой человек, испугавшись его застывшей позе и безмолвию. В, тот момент она только приехала в Санкт-Петербург, заблудилась и увидев фигуру, на вершине башни, обрадовалась. Подбежав к подножию, закричала приветствие и задала вопрос, как пройти к нужному адресу. А, в ответ тишина. Испугалась.

‎Теперь-же, зная, что, там манекен, обязательно махала ему ладошкой, посмеиваясь над собой.

‎‎Тем, временем, позади остались и торговые ряды и Никольский собор, а, впереди погруженный во тьму Лермонтовский проспект.

‎ – Достоевский проспект, больше бы подошло, – подумала Машка, – максимально маньячное место.

Навевающее тревогу безысходности и беспросветной грусти. Особенно, тот отрезок пути, что шёл, прямиком к Египетскому мостику. Дома в этом месте, навесали словно створки, гигантского пресса, готовые сомкнутся, стоит только завернуть за поворот.

Там, впереди у набережной, замаячила мужская фигура. Медленно двигаясь, переходя пешеходную зону, вдруг замерла. Машке показалось, что фигура заметила, именно её и поэтому остановилась.

По спине, поползли противные мурашки. Маша, на секунду остановившись, решительно двинулась в сторону Египетского мостика. Фигура, постояв мгновение, тоже устремилась на встречу Марии.

Машку, сковал внезапный страх. Уж, больно стремительно незнакомец направился, в её сторону.

Не сбивая шага, Маша, почти перейдя на быструю ходьбу, резко ушла вправо, в первый попавшийся закоулок. Она знала, что он её обязательно приведёт к нужному дому. Главное успеть добраться, не пересекаясь с полуночником.

Ещё, один дом пройти и вот её порог.

Не успела Машуля, выдохнуть от радости, что, таки добралась, как увидела, впереди себя ту же мужскую фигуру.

На, этот, раз, мужчина неторопливо, даже вальяжно, вышел из-за угла, прямо на набережной и теперь встал, широко расставив ноги, сложив руки крестом на плечах. Словно, бахвалясь тем, что вот он, всё равно встал у неё на пути. Как бы она не шныряла от него по подворотням. Показывая своим видом превосходство в ночи, уставился на остолбеневшую Марию.

Машка, встала, как вкопанная! Маньяк! А, между ними небольшой отрезок обледенелой дорожки, от угла до родной арки. Сердце, рухнув до самых пяток, в момент, устремилось к голове, чуть не выпрыгнув у Машки изо рта. Озноб, сменился полыхающим жаром.

Машуля побежала. Нет! Она помчалась, судорожно соображая, успеет ли заскочить во двор колодец, до того, как со своего места стартанёт приставший, явно не с добрым намерением незнакомец.

И, правильно сделала!

Мужчина явно не ожидав, что, она помчится прямо в его сторону, потерял фору. Он-то, был ближе к арке, чем Мария, и видимо ожидал, что, она бросится бежать восвояси, и не бежать, а, скользить и падать, такой, дикий гололёд вокруг.

А, Машка неслась ожившей торпедой, в груди которой ревел мотор. Судорожные мысли, впивались иголками, успеть добежать, лишь бы не навернуться, на льду, и, ни за что, не попасться в руки, этому внезапному маньячело. Моля, чтоб двери чёрного входа были не заперты изнутри, так как, он, всё-таки находился ближе, чем арка

Маньяк-же, придя в себя от наглости жертвы, тоже сорвался с места.

А, Машка заметив это, уже не сдерживала крик. С воплями, практически пролетела мимо чёрного входа, поскользнувшись у самого его порога, проскользила до арки, быстрее бегущего сталкера.

Там, обычно, осторожно ступая, дабы не зацепиться за торчащие из земли, куски арматуры, как, и, внутри парадной, где от старости, даже, скорее от древности, обвалились куски, а, то и ступеньки целиком, прошмыгнула, будто на крыльях, – И, это, на высоченных-то каблуках! – как, потом, не редко, восклицала она, вспоминая этот эпизод, рассказывая его, в ярких красках.

Стремглав, воспарила на последний этаж, где, к своему ужасу, вспомнила, что ключей от квартиры у неё с собой нет. И, она договорилась с соседом, что жил с ней в смежной комнате, о том, что придя с работы, постучится к нему. Звонок в их комнату, не работал. А, два других, она бы не стала нажимать. Так, как, один вёл в комнату злющей, Аилодоры Вольфовны, а другой, в комнату настоящей владелицы, когда-то всего этажа, внучке профессора, глубокой старушке, под сто лет. Маша, бы никогда, не посмела бы их побеспокоить. Позабыв, в шоке, от ситуации, о неисправном звонке, она жала и жала, на позвонок своей комнаты.

А, её преследователь, тем временем, бежавший за ней, след в след, остановился на лестничном пролёте. Всего двенадцать ступенек, и вот, она, Машка, руки протяни и привет! Смотрел на неё, безумным, стеклянным взглядом, наслаждался, от того, как её ломает от страха близости к нему.

У Машки, на мгновение пропал голос и предательски покинули силы, она, словно в вату обратилась. Но, только на мгновение! А следом, выдала, такой не человеческий вопль, что, её маньяк, даже сдвинулся, на шаг, от неожиданности.

Из коммунальной квартиры, в которой она снимала комнату, неслась громким битом, музыка. Слышался смех, загулявшейся, глубоко за ночь компании. Это, сосед Андрей, видимо, устроил внезапный, будничный сейшн.

Рядом, с дверью у которой билась в истошной истерике Маша, находилась ещё одна. Металлическая, заваренная, шедшая, как раз в комнату Андрея, служившая теперь стеной. И, Машка из-зо всех сил стала барабанить в неё. При этом истошно крича.

Маньяк, сделав, было, шаг в сторону Машки, остановился, так как отворилась дверь Машкиных соседей, живущих с лева.

– Что, за вопли? – задал вопрос, вышедший на крик, заспанный сосед.

Не успев ему ответить, Машка свалилась в объятия Андрея, открывшего дверь, с их Машкой квартиры.

А, маньяк, злобно рыкнув, бросив на Машу, безумный, бесцветный взгляд, со звериным хрипом, бегом устремился вниз. Там, выскочив на улицу, от злости, что упустил добычу, разворотил оградку алеи, раздавив в мелкую пудру, фрагмент паребрика.

Громогласно дыша, выпуская, искажённой в злобной гримасе, клыкастой пастью, клубы тепла в морозный, ночной воздух, жуткий, полуночный сталкер, неспеша направился в сторону набережной. Деловито перейдя проезжую часть дороги, подойдя к перилам, у стойки с прилегшим на неё Сфинксом, вдруг ловко перепрыгнул ограждение, прямо в ледяные воды канала. Был, таков!

– Речник… Речник… Речник… – хрипло шелестел скороговоркой, морозный ветерок, – Речник! Остерегайтесь! Речник… – повторяла ему в унисон, заплутавшая стужка, растворяясь в сумерках Лермонтовского проспекта.

Маша, ни как, не могла прийти в себя, от испуга, что пережила, только что. Стресс, стучал кровяными молоточками в висках, она ни как, не могла отдышаться, вдохнуть полной грудью, а лишь судорожно выдыхала, пытаясь одновременно унять дрожь, по всему телу.

Почувствовав, наконец-то, себя в безопасности, расплескалась слезами, сквозь всхлипы, признаваясь, как устала от работы в ресторане, от хамства клиентов, и поздних возвращений домой. И, теперь, ещё, и этот полуночный маньяк, добавил тревожного минора, что убедило её, срочно менять работу.

– Все! Я, так, больше не могу! Поеду домой на север города. Надо прийти в себя. И начать поиск подходящих вакансий. Повыбирать, пока прихожу в себя. Этот, дядька, что напугал, до мурашек и бежал за мной, как зверь, только подтвердил, мои мысли, о необходимости перемен.

– Понимаю тебя, – стал успокаивать её, сосед Андрюша, – не бойся! Ты, дома, и я тебя в обиду не дам. Тем, более, с нами, такая, хорошая компания собралась.

И действительно, ребята, что пришли в этот вечер к Андрею, на перебой, стали на все лады, кто, как мог, поддерживать и успокаивать Марию.

Лишь, одна из гостей, молча наблюдала за всем, этим, дав каждому выговорится, уличив момент, когда можно было, высказаться самой, не стала повторять дежурных фраз, о спокойствии, предложила:

– На, север города говоришь? Ну, возможно я помогу с работой. Если любишь природу, науку и возиться с животными, приходи к нам в лабораторию. Там, всегда нужны заботливые руки. Хороший зоолаборант, на вес золота. Как раз, сейчас требуются люди в отдел приматов и на кроликов. Приходи, посмотришь, вдруг тебя это спасет, на время. Коллектив хороший. Примем, как родную. От меня будет протекция. Что, скажешь?

Машка, на секунду задумалась, после чего, утирая слёзы, выдала, – Скажу, что согласна! Расскажешь, вкратце, в чём суть работы. И, как к вам добраться, запишешь мне адрес? Я, уже мысленно с вами.

‎

‎

Глава 2 Бу! Лаба-даба-бу! Красный коридор

Маша, вот уже, как третий день, обреталась на новой работе. Еще не успев, как следует перестроится со старой службы, на новый лад, тихонько, украдкой наблюдала за коллективом, в котором ей предстояло трудится во благо Родины и человечества в целом.

‎

Место, куда её завела судьба, в этот раз, представляло собой небольшую усадьбу, в глубине областного леса, что раскинулся на побережье рядом с заливом. С небольшим, частным зоопарком, питомником и довольно обширной, научной лабораторией, внутри пятиэтажного особняка. Особняка Ратонци, названного по фамилии, жившего здесь когда-то, учёного. И, завещавшего это место, науке и будущему поколению, научных умов.

‎

‎Если, не знать, что находится внутри здания, ни за что не догадаешься, что там, на каждом этаже, каждую минуту происходит множество всевозможных исследований, совершается различные лабораторные манипуляции и нередко делаются прорывные, научные открытия в сфере медицины, фармакологии и ветеринарии.

‎

‎По мимо химических отделов, тут имелся и питомник с животными. Машу определили на участок с приматами, так как у нее уже был опыт работы с обезьянами в зоопарке. И она совершенно не испытывала никакого дискомфорта при контакте с ними.

‎

‎Конечно, побаивалась самых крупных самцов, с остальными же ворковала Белоснежкой, жалела их, обещала не пугать и просила не пугаться ее, если ей, вдруг понадобиться открыть клетку или вольер, чтобы поменять подстил, заменить поилку, достать игрушки или развесить качели (обогащение среды).

‎

‎Сейчас, она проходила стажировку, по окончании которой, руководство должно было вынести вердикт, останется ли она в коллективе отдела приматов, войдя официально в штат.

‎

‎Помимо Маши, стажировку проходила и ещё, одна новенькая, Алина. Как, и, у Маши, у неё имелся опыт общения с дикими животными. До лаборатории Алина, служила в цирке. Обезьян не боялась. Даже огромных. Что для Машки, конечно же было минусом. Ведь по окончании стажировки, только одна из новых зоолаборантов сможет продолжить работу здесь.

‎

‎И, Маша очень переживала по этому поводу. И было почему.

‎

‎В первый же день, в лаборатории, Машу отправили приводить в порядок пустое помещение, где готовились размещать новых приматов. Её задачей было, расставить и убедиться, что все клетки и само помещение, готово принять новых животных.

‎

‎Маша бодро принялась кружить по комнате, забираясь время от времени в клетки, проверяя замки на прочность. Представляя, как будет взаимодействовать с вновь прибывшими, напевала бравурную песенку.

‎

‎Замечтавшись, не заметила, как в комнату вошла обезьяна. Вальяжно перешагивая с лапы на лапу, задрав хвост, молодой примат продефилировал в середину помещения и там присел в позе статуэтки.

‎

‎Тут же, закончив шурудить замком, Маша, старательно выводящая голосом мелодию, наконец-то встретилась глазами с обезьянкой, в миг онемела.

‎

‎Целая буря эмоций пронеслась в голове Машульки, в этот момент. От внезапно накатившего ужаса, до одеревенения конечностей, в покорности принятия судьбы. Машка, к своему удивлению, мысленно смирилась с тем, что может произойти дальше.

‎

‎– Вот, и поработала в лаборатории! Так тебе и надо, зоошизик, любительница дикой природы, – сокрушенно прошептала Мария, молниеносно раздумывая, успеет ли она быстро открыть замок клетки и забраться внутрь.

‎

‎Не отводя взгляда от примата, Маша принялась не глядя, искать замок онемевшей, ставшей ватной от испуга рукой. Мысленно приказывая обезьяне не двигаться.

‎

‎А, та, с интересом, и даже, казалось с издевкой во взгляде, неподвижно взирала на Машкино замешательство. Изучала. Может делала выводы.

‎

‎И, вдруг резко прыгнула. Прямо Машке на голову, где принялась плясать, гарцевать, поочерёдно хватаясь за волосы Маши, то верхними, то нижними лапками. Пребольно огрев Машульку по лицу, хвостом, обдала вдобавок ошарашенную девушку сначала противной, теплой струей, испачкав ей форму спереди, а, после и вовсе нагадила на спину. Сорвав защитную шапочку, натянула на довольную морду, скалясь от своей залихватости, набила практически мелодию, на лице Марии, как на барабане.

‎

‎А, Машка обратилась в камень. Каждый раз, впадая по началу в ступор, при таких ситуациях, она словно каменела с ног до головы. Зато после, спустя мгновения, на нее накатывала такая злость на свой страх, что никакая опасность ей становилась ни по чем!

‎

‎– Чем, мне страшней, тем я бесстрашней! – прошептала она, самой себе, и раз, схватила обезьяну за хвост.

‎

‎– Эй! Ты что творишь? Нельзя так хватать! – в комнату, смеясь вошла девушка из команды исследователей, – Светик, иди сюда, не приставай к новенькой. Видишь, это новый зоолаборант, и она от тебя в ужасе. Я Марина! Будем знакомы, – протянула она руку, в приветствии.

‎

‎– Приятно познакомиться! А, я Маша, и я не в ужасе, – застеснялась Машка.

‎

‎– Ещё, в каком ужасе! Я все видела. Вон, видишь, там за клетками окна в коридор, я там стояла и наблюдала за вами, – принялась похохатывать Марина, – ты такую скорбную физиономию скорчила, когда Светик зашёл. Я чуть от смеха не легла. Ты, не бойся, он ручной. Ему одному из всех наших обезьян, можно иногда гулять, по лабе, под присмотром, конечно. А, так да, правильно делаешь, что опасаешься. Остальные дикие. И самцы тебя жалеть не станут. Разорвут. Да, и, некоторые альфа-самки, нападут не задумываясь. Так, что не теряй бдительности.

‎

‎– Хорошо, – покорно согласилась Мария, все еще с некоторой опаской поглядывая на Светика.

‎

‎– О! Светогор, дружище! Светик, обезьяний приветик! Привет, балбескин! – в комнату вошла Алина, с порога бросившись на встречу обезьяну, при этом растопырив руки, встав на одно колено.

‎

‎Светик, оскалившись, вздыбив холку, тут же запрыгнул на одну из клеток. А, поняв, что ему не грозит опасность, с радостным визгом прыгнул в объятия Алины, на лету процарапав ей острыми клыками, рукав спецодежды.

‎

‎У Марии, дух захватил, от того с какой отважностью играла с обезьянкой, её коллега со стажерка. И Светик баловался с ней так, будто знал Алину всю свою жизнь. Мария поняла, что, хочет так же, легко входить в контакт с животными. И конечно, решила, что обязательно заведет здесь любимцев, с которыми так же сможет играть и баловаться. А, ещё, входить в контакт с новыми людьми, без стеснений, не замыкаться, мучаясь от своей природной застенчивости.

‎

‎Алина же с Мариной, уже вдвоем, вовсю веселили обезьяньего пацанчика. Раскачивали за руки-ноги, кидали друг другу, как мяч, наперебой вырывали из рук, чтоб поластиться с ним. Баюкали, ласково трепали за хохолок и всячески его баловали.

‎

‎Наконец-то, поняв, что мешают Марии работать, обе девушки вышли, помахав ей на прощание, а, Светик напоследок, ещё раз прыгнул ей на лицо, в этот раз просто отпрыгнув от неё, с пружинив, как, от трамплина.

‎

‎– Странная, она какая-то, эта Машка! – хохотнула Алина, – что-то бормочет, не разобрать, что, песенки какие-то напевает. Натуральный зоошизик! Как я, только примороженный немного.

‎

‎– Нет, Алина, ты другая, и ты нам сразу понравилась, – радушно улыбаясь поделилась Марина, – думаю, тебя и оставят. Ну, по крайней мере, я буду на этом настаивать. Девчонки исследователи со мной согласны и тоже за, поэтому обязательно поддержат твою кандидатуру.

‎

‎– А, как же Машка-стесняшка? – сложила брови домиком Алина.

‎

‎– Не переживай, тут есть места и в других отделах. Захочет тут остаться, останется! Наверняка ей предложат то, что есть из вакансий, на сегодняшний момент. Пойдем, лучше, чаю попьём, расскажешь про цирк, про артистов, – мечтательно закатила глаза Марина, добавив уже по серьезней, – всё равно, на процедурки, ещё только, через полчаса, есть время на перекус. Тем более с обеда, уже и времени не мало прошло. Пойдем? У меня и тортик, с собой есть, и конфетки, с печеньками про запас заготовлены.

‎

‎– Пойдем! – обрадовалась сладкоежка Алина, – Ой! А, расскажи, пожалуйста, что, в красном коридоре? Почему, туда заходить нельзя?

‎

‎– Ну? Этого, точно никто, не знает. Но, там бывает, пропадают люди, – нагнала туману Марина, наблюдая за реакцией Алины, продолжив – иногда оттуда доносятся разные, зловещие звуки. А, потом самые любопытные новички, куда-то исчезают. Словно и не было, – заметив, как лицо Алины, принимает удивлённый вид, рассмеялась, – да, ты что? Серьезно поверила? Ну, ты и хохма. Красный, для тех-службы свободен. Нам исследователям и вам лаборантам, только если отходы и грязную посуду сдать. Шлюз открыла, инвентарь и тару закинула, и всё! Выходить туда нельзя. Ходить по нему туда-сюда, тоже! За это штрафы, и минус премия. Так, что смотри, на красный, ни ногой.