Виана

Александр Деревяшкин

Виана

Глава первая. Плен

Утро началось мирно: она вышла с подругой к опушке собрать грибы. Лес дышал прохладой, трава блестела от росы. Где-то мелькнул зайчик – белёсый, испуганно шмыгнувший в кусты. Девушки рассмеялись, и жизнь казалась простой и счастливой.

Она присела у корней старого дуба, раздвинула траву и нашла россыпь грибов. В голове мелькнула мысль: вечером они вернутся домой, и мать обрадуется добыче, отец похвалит. Будущее казалось таким же светлым, как утро.

Но крик оборвал её мечты. Из-за холма донёсся звон оружия, лай собак, гул голосов. Подруга побледнела:

– Караванщики!

Они бросились бежать к селению. Но было поздно. На дороге уже появились всадники. Сельчане кричали, мужчины поднимали вилы, женщины уводили детей.

Она металась среди шума и дыма, пока грубая рука не схватила её за волосы. Удар по спине вышиб дыхание, земля качнулась. Верёвка обожгла запястья, и её поволокли сквозь толпу пленников.

Так, среди криков и пепла, закончился её день грибной охоты.

И началась её дорога в рабство.

Глава вторая. Рабыня каравана

Солнце клонилось к закату, когда караван спустился с горной тропы. Верблюды шагали устало, колокольчики звенели в такт их шагам. На развилке дорог раскинулось горное селение: десяток глиняных домов, крытых камышом, колодец на площади и деревянный помост для торга.

Толпа собралась заранее. Здесь караваны часто сбывали пленников, захваченных в набегах. Люди приходили поглазеть, кто-то надеялся выгодно купить прислугу.

Девушку вытолкнули на помост. С неё сорвали остатки одежды, и толпа загоготала. На груди висела дощечка: «Здорова. Послушная. Без пороков». Торговец демонстративно разворачивал её, показывая то спину, то грудь, щупал зубы, проводил рукой по бедру.

– Кто даст меру шёлка? – закричал он.

– А я – кучу пряностей! – отозвался Ханурик, пузатый, с жирными пальцами.

Толпа загудела. Ханурик подошёл ближе, ухмыльнулся и потрогал её живот, плечо, лицо.

– Беру. Она будет моей игрушкой.

Сделка свершилась. Девушку стянули с помоста, заковали и повели в караван.

Вечером Ханурик устроил зрелище. Её поставили на колени, связали руки. Он сел перед ней, и начал не спеша её похлёстывать. Плеть в его руке блестела в свете факелов.

Сначала он провёл ею по плечам, будто гладил. Потом – по животу. Девушка содрогалась от каждого прикосновения, не зная, когда обрушится первый удар.

– Видишь? – сказал он насмешливо. – Я даже не бью, а ты уже дрожишь.

Плеть скользнула по внутренней стороне бедра. Толпа загоготала. Она попыталась сжать ноги, но нукеры раздвинули их силой.

– Самое нежное, – прошипел ханурик, – там больнее всего.

Он слегка щёлкнул по коже. Не сильно – так, чтобы остался красный след. Девушка вскрикнула и закрыла глаза.

– Не спеши, – подзуживали нукеры. – Дай ей почувствовать, что она ничто.

Ханурик снова провёл плетью по ногам, медленно, будто лаская. Каждый её вздох и рывок разжигали смех толпы.

– Ползи! – приказал он.

Её толкнули вперёд. Она двинулась на четвереньках, колени рвали кожу о камни. Сзади щёлкнула плеть – лёгкий, но жгучий удар.

– Целуй, – сказал ханурик и выставил вперёд босую ногу, потрескавшуюся от жары, покрытую пылью.

Её нагнули вниз, и губы коснулись грязной кожи. Толпа взревела.

– Теперь к нам! – закричали нукеры.

Её погнали по кругу. Каждый выставлял босую ногу, и каждый раз её заставляли склоняться и касаться губами. Если она медлила – плеть скользила по плечу или по бедру.