Дом, милый дом… (и Баба Яга при нём). Часть 2

– Очередной император всех миров, – понимающе скривился Федя, – я про таких в книгах читал. Вот же… надоели.

– Вы заранее знали! Почему не рассказали Оладьеву?! – набросилась на берегиню Катя.

Лицо Русланы Каземировны сморщилось, слезы обильно оросили румяные щечки:

– Я бояла-а-ась! Колдун меня увидел, заметил, сказал, что вернется и будет пытать! Что срубит дуб!!!

Катя шумно выдохнула. Час от часу не легче.

– Успокойтесь, – сказала она. – Идемте с нами.

– Нет, не могу, – берегиня вытерла щеки. – Боюсь за дуб. Мы спрячемся. В кои-то веки нарушу должностную инструкцию – место работы покину. За меня не волнуйтесь. Велите Избе идти на Кудыкину гору, за рекой Земляникой есть Выжень-поляна. Укройтесь там. А это, – Руслана Каземировна протянула свертки Кате через окно, – вам в дороге пригодится. Тут клубок путевой, скатерть и по мелочам разное. Быстрее, Катенька! Командуйте!

Катя взяла сверток и холщовый мешочек с клубком. Руслана Каземировна отъехала на ветке в сторону. Где-то далеко заухала сова.

Вид за окном не напоминал ни сад, ни Лукоморскую полянку с могучими деревьями-исполинами: от Избы тянулась, вилась во тьму черная тропа. Катерина кинула на нее артефакт и велела:

– А ну, Изба, ступай за клубком путеводным.

Дом ощутимо тряхнуло. Изба двинулась по тропе. В сенях что-то загрохотало, видимо, банная шайка. Катя и Дети бросились к другому окну. В нем таял поселок Морок-гора, слабо освещенный тусклыми уличными фонарями.

Дуб Русланы Каземировны деловито извлекал из земли могучие корни. Последним, что видели «пассажиры» Избы на курьих ножках, было устремившееся во тьму дерево с домиком берегини на ветках. Дуб шагал на корнях, словно осьминог по дну моря. Окошко в домике светилось, долго. А потом тоже растворилось в темноте.

… Кролик согласился выйти из-под лавки только через час. Все это время Изба шагала, не покладая куриных ног. За окнами не было видно ничего, кроме залитых луной серебристых деревьев. По полу Избы перекатывалась ржавая консервная банка с надписью «Щи съ мясомъ и кашею». Катя и дети расселись по лавкам, все молчали.

Катерина уныло осматривала место, где им предстояло провести неопределенное количество времени. Такой интерьер она видела лишь в Музее русской сказки. Там тоже была изба Бабы Яги, с игрушечным котом, пылью, паутиной, глиняными горшками и мышами.

Мышей не хотелось. Ни в каком виде. Вся надежда была на Шаха. С другой стороны, другие источники протеинов и полезных минералов почему-то в голову не приходили. А ведь скоро рассвет. Дети всю ночь не спали, вот-вот начнут носами клевать. Чем их кормить? Куда спать укладывать?

Появление Маши в образе очаровательного пушистика вызвало некоторое оживление. Настя, Федя и Полина принялись предлагать способы расколдовывания.

– Ей нужен шок, – веско заявила Полина. – Как с Федей.

– Да куда уж больше, – усомнилась Катерина.

Кролик повел правым ухом и горько вздохнул. Пришлось отговаривать Настюшу взять его на руки – в человеческой ипостаси младшая сестра среднюю не удержала бы.

– Нужно ей говорить, кто она, чтобы она не забыла, а то совсем не расколдуется, – заявила Настя. – Ты Маша, ты Маша. Ты не зайчик, а девочка.

Судя по тоскливому взгляду кролика, он отлично помнил свое основное «я». Вот только вернуться к нему сам не мог.

– Заклинание бы какое-нибудь, – проговорила Катя. – Полина, не знаешь, чем оборотней расколдовывают?

– Нет, – пригорюнилась Поля. – Оборотни – это третий курс лицея.

Свой вклад в повестку дня внес и Шах. Он встал на четыре лапы, выгнулся коромыслом и рявкнул, рассыпая искры по пыльным доскам:

– А ну отставить! Скок-поскок да через голову прыжок! Быстро перевернуться да в себя вернуться!

От неожиданности кролик подскочил на добрый метр от пола, выгнулся, сделал сальто… На пол рухнула уже нормальная Маша, вся в паутине и лохмах пыли.

Все бросились поднимать ее и отряхивать.

– Он разговаривает?! – простонала Мария, потирая бок.

– Шах? Конечно! Я же говорила, – напомнила ей обрадованная Катя.

– Я думала, он это… фигурально.

– Само собой, – мурлыкнул кот. – Попробуй тут выразись… нефигурально – съедят и не заметят. Сегодня кролик, завтра медведь, послезавтра вообще… динозавр.

– Разговорчивый, – недобро пробормотала Машка, прихрамывая и ковыляя к лавке. – А сейчас чего осмелел?

– Чем больше оборотов у перевертыша, тем больше контроль, – Шах зевнул. – Дальше вообще туда-сюда оборачиваться будешь, гладенько, без агрессии.

– То есть ты с самого начала знал, что Маша этот… как его… перевертыш? Нужно было сказать, – упрекнула его Катя. – Мы голову сломали, думая-гадая, что за зверь такой Мария наша Валерьевна.

– Зато пригодилось, эффект неожиданности получился, – веско заметил кот. – Пойду-ка я вздремну. Усталый Кот Ученый Избе не помощник.

Шах вспрыгнул на полку у двери, пошуршал там, расчихался, сбросил пару пучков трав, тут же рассыпавшихся на пыль и веточки, и улегся, свесив лапу.

Должно быть, привычный, решила Катя. За долгую карьеру кота при Избе ему наверняка приходилось лицезреть ее и в худшем виде.

Время шло. За окнами светлело. Настя и Федя принялись наперебой зевать, словно соревновались, кто шире раскроет рот.

– Меня тошнит, – слабым голосом пожаловалась Маша.

– Укачало, – Катя и сама неважно себя чувствовала. От монотонного шага Избы мутило. Покачивание вгоняло в сон так, что хоть ложись на пол и засыпай.

Машка не выдержала – высунулась в окно по пояс, содрогаясь от спазмов.

– Ну надо же какие нежные, – злорадно промолвил с полки Шах.

Маша замерла, повернула голову. Прохрипела, вытирая рот рукавом:

– Никак не привыкну, что ты болтаешь. У тебя кнопка есть? Ну… чтоб выключить.

– И не мечтай.

– Хотя бы громкость уменьшить.

Шах злобно фыркнул:

– Я ведь и заколдовать могу!

– А я вот научусь трансформироваться как следует …

– Лучше бы вы оба молчали, – резюмировала Катерина.

Машка обиженно отвернулась. У Полины громко забурчал живот.

– Мне, наверное, скоро надо будет… в туалет, – сказала Поля виновато.

Все сразу заерзали, с нарастающим интересом оглядывая избушку. Потаенных дверок в удобства не наблюдалось.

– Остановимся, – пообещала Катя. – Не только тебе ведь. Как-нибудь решим эту проблему. Лес вокруг.

– А вообще, в целом? Что дальше? – деловито поинтересовался Федя.

– Дальше? Решаем вопросы по мере их поступления. Сначала… на чердак полезем, – решительно сообщила Катя. – Авось что-нибудь найдем. Дом есть, посуда есть, мебель вот… даже. Прежние хранительницы как-то жили ведь. На чем-то спали, готовили… что-то.

Теперь она хорошо видела лестницу, приставленную к прямоугольному люку.

Машка тут же приободрилась и рванула наверх первой, оправдывая это тем, что она теперь главный защитник, а значит, первопроходец маленького коллектива беженцев.

– Ого! – закричала она, свесившись головой вниз. – Тут куча всего. И ступа на месте.

… Солнце встало и окончательно превратило тропу в раскисшую колею. Какую магию использовала Изба, дабы не изгваздаться по самые куриные коленки, Полина определить не смогла. Да и не пыталась. Ее тоже к утру укачало, и они с Машей наперегонки бросились вон, как только Изба подыскала подходящее место для отдыха.

Клубок волшебный чудом не потонул в весенних лужах – лежал на пригорке, бочком кверху. Отдыхал, видно.

Избушкина команда высыпала на полянку. Середина ее удачно поросла зеленой травкой и просохла, а в тени под деревьями лежал такой необходимый сейчас снег. На него дети и стащили целые и относительно чистые подушки, матрасы и коврики с чердака. Сундуки, попавшие в угол, где протекала крыша, были полны такой древней рухлядью с комками заплесневелой ткани неопределенной формы и происхождения, что трогать их не стали.

Застучали палки, выбивая пыль, и метлы сметали с ковров снег, уже не белый, а серый. Гигиена прирастала на глазах, но дело шло медленно. Катя покачала головой. Так они до ночи не управятся. А ведь нужно еще и об обеде подумать, уж бог с ним, с завтраком. Поля нашла в кармане пакетик с крекерами, детвора честно поделила их между всеми. Стало не так голодно, но и не сытно.

Чем детей кормить – этот вопрос волновал Катю больше всего. Ни ягод, ни зелени видно не было. А если бы и было что, это мало бы помогло. Из всего съедобного лесного Катерина знала только осенне-летние дары: землянику, ежевику и кизил. С грибами дело у нее обстояло еще хуже, она их даже в магазине боялась покупать.

– Тетя Катя, меня мама бытовой магии немного научила. Я попробую? – неуверенно предложила Поля.

Полина вышла вперед, сказала «Кхм-кхм», переплела пальцы, выгнула ладони дугами и резко развела руки. С громким «Пффф!» пыль и грязь вылетели из находок с чердака и осели… нет, не на снегу – на всех работниках метел и скалок-выбивалок.

Поля смущенно хихикнула, Федя и Настюша обалдело хлопали глазками, казавшимися особенно яркими на черных лицах. Маша сказала «Вот черт!» и обратилась в лису. То ли оборот не помог и лиса осталась грязной, то ли это была чернобурка.

Сесть в снег, схватиться за голову и ни на что не реагировать, пока проблема не решится сама – такой выход из ситуации казался, конечно, заманчивым. Катерина дрогнула, но искушению не поддалась. Избушка насмешливо заквохтала и дернула левой лапой, из открытых дверей на поляну выкатилась знакомая бадья.

– Нам нужно много горячей воды, – сказала Катя. – И срочно.

– Я могу дров наколоть! Я умею! Меня папа научил! – радостно сообщила Поля, но под строгим Катиным взглядом скуксилась и спряталась за елку.

Правда, оказалось, что рубить, колоть и разбивать в щепу магией сухие стволы у Поли получалось гораздо лучше, чем чистить ковры. Федя и Настя, пыхтя, таскали к лестнице небольшие полешки. Чернобурая лиса побегала по округе, понаблюдала за всеобщим весельем из-за дерева, устыдилась и обратилась в гораздо более грязную Машу.

Катерина поднялась в Избу и осмотрелась. При солнечном свете интерьер Дома радовал еще меньше.

– Дети голодные, – тихо и отчаянно обратилась к нему Катя. – Туалета нет, ванной тоже. Ни одежды, ни зубных щеток. Я, конечно, ситуацию понимаю, но неужели совсем-совсем энергии не осталось?

В ответ Изба горестно заскрипела, задрожала, присела и громко чем-то зашуршала. Звук шел сверху. Снаружи раздались удивленные возгласы детей. Катя сбежала с крыльца и озадаченно раскрыла рот.

Избушка растопырила слежавшиеся снопики крыши. Каждая соломинка встала дыбом и… засияла в солнечных лучах. Заискрился снег, отражая блики, теплый ветер закружил тающие снежинки, ворвался в Дом, погремел и выдул через окна клубы пыли, паутину и нескольких обморочных мышей.

– Заряжается, – благоговейно протянул Федя, глядя на соломенную крышу.

– Ага, – хором согласились Поля и Маша.

– Что ж я раньше не попросила?! – с досадой воскликнула Катя.

– Я ручей нашла, – важно сообщила Машка. – Там вода, чистая-чистая.

– Отлично, – приободрилась Катерина. – А ну, Изба…

Избушка даже дослушивать не стала – выкатила из сеней пару деревянных ведер. Сам Дом продолжал нежиться на солнышке. Яркие лучи вливались в соломенную «батарею». Решив не терять время, компания отправилась за водой.

По дороге Катя тихонько обратилась к Машке:

– Маш, слушай… с едой напряженка. Нам не на кого рассчитывать, кроме как на тебя.

– Почему на меня? – Мария подумала и… поняла. Лицо ее вытянулось. – Я? Нет! Я же не живодер! Попроси Шаха!

– А что Шах? Не мышей же нам готовить! Только ты у нас оборотень, причем лиса, все зайцы твоими будут, – попробовала пошутить Катя.

Сестре шутка не понравилась.

– Я не смогу! Они живые!

– Мы тоже, – вздохнула Катерина. – Хотя бы птицу какую. Ты летать умеешь?

– Откуда я знаю?! Для меня каждый этот… оборот – квест! Незнакомый, причем! Только это не компьютерная игра!

– Так и для меня! Птицу хоть поймай, – умоляюще протянула Катерина. – Представь, что это курица. Суп! Вкусный, горячий суп!

Маша прониклась ситуацией и обещала подумать.

С водой получилось удачно. Возле ручья полянка была шире, зеленей и без пыли. Изба сама туда пришла, сияющая, преображенная, с отличным «апгрейдом», как выразился Федя.

Грязные «беженцы» вошли в дом, озираясь, и стыдливо затоптались у входа. Вторгаться в подобное великолепие в грязной обуви было бы кощунством. Интерьер, конечно, с прежним, современным ничего общего не имел, но от того усиливалось ощущение сказки.

Ассортимент убранства остался тем же – стол, печь, табуретки да лавки – но теперь мебель была чистой и нарядной, резной, из светлого медового дерева. На ровных полках у печи рядками выстроились чугунки и горшки, расписанные оранжевой и красной глазурью. Лестница преобразилась, теперь это было витое чудо с резными балясинами.

Изба напоминала музей деревянного зодчества больше, чем когда-либо.

И дверка в укромные удобства появилась. Санитарный момент был там налажен неплохо, правда, слишком уж близко к природе, зато в закутке имелась купальня с отдельной печкой, вездесущей бадьей и деревянными ковшиками.

Дом удовлетворенно (и вопросительно) ухнул.

– Спасибо, Изба! То, что надо, – сказала Катя и почему-то поклонилась, в пояс. – Нам бы теперь вымыться и переодеться. Только во что?

Она со вздохом сожаления посмотрела на подол вечернего платья. Шлейф она увязала вокруг талии, легкие юбки подоткнула, но низ наряда спасти не удалось. И вышивка осыпалась. Обидно.

Изба многозначительно хлопнула люком на чердак.

– Там? – спросила Катя. – Еще раз спасибо. Ну, ребята, за дело! Домик наш, однако, не апартаменты с водопроводом. В купальне бочку видели? Задача – набрать полную. И печь затопить. И в чугунки воды налить. Душа здесь тоже нет. Самополив, из ковшика! Первой купаться иду я. Мне еще одежду вам искать, не грязной же этим заниматься.

Дети с Катиной логикой согласились. Ведра были тяжелыми. Стоя на одной куриной ноге, Изба второй аккуратно подносила к двери полные бадейки, обхватив их когтями, будто механическими манипуляторами. Полина и Машка вдвоем оттаскивали ведра в купальню, Настя и Федя ковшиками наполняли бочку. Шах бездельничал. Быт налаживался.

Катя занесла в дом ковры, матрасы и подушки. Путеводный клубок, отряхиваясь, словно собачонка, вертелся у нижней ступеньки. Последними в дом забежали мыши. Изба закрыла дверь, потопталась и двинулась по тропе.

Глава 4

После банно-прачечных процедур детвора, включая Машку и Полину, развлекалась тем, что разбирала наряды в сундуках. После преображения Дом выкатил такой «апгрейд» одежды, что Катя диву давалась.

Машка надела расшитую по вороту рубаху и сарафан, в который теоретически можно было вместить еще пять таких же Маш, даже покруглее.

– Зато не жмет, – довольно сказала сестра, нацепив на шею жемчуга в три ряда и криво напялив на голову кокошник, украшенный зелеными камешками.

Федя нашел себе стильный алый кафтанчик с расшитым красными каменьями воротником, штаны до колен, чулки с бантиками и туфли с пряжками. Практичная Настюша отвергла «принцессино платье» с бантами и рюшами и подобрала себе комплектик на каждый день: домотканые порты, детскую рубашку с пояском и лапоточки. Полина нарядилась в длинный восточный халат, обмотала голову тюрбаном из яркого платка и расхаживала по чердаку, изображая падишаха.

Кате тоже достался халат, не такой нарядный, но мягкий и по размеру. Ходить в нем было неудобно.

– Ладно, Изба, – пробормотала Катерина, когда дети наигрались. – Это все очень красиво, очень… А что-нибудь не такое… народно-эпатажное? Нам бы джинсы, футболки, свитера, куртки, удобную обувь…

Изба разочарованно поскрипела, «призадумалась» и выдала сундук с требуемым. Команда, галдя, бросилась переодеваться за ширмами. Катя спустилась вниз, прихватив свою добычу: мягкие брюки, теплую рубашку и кроссовки. Переоделась, радуясь привычному комфорту. Сразу стало теплее и спокойнее.

Дом учел жалобы постояльцев, шагал плавно и ровно. Остро не хватало Дуняши, но с отсутствием голосовой помощницы смириться было легче, чем с отсутствием еды.

К полудню стало так голодно, что Катерина стала задумчиво коситься на мышей. Оба грызуна, дерзко разгуливающих по обновленной Избушке под носом у Шаха, благоразумно исчезли из виду.

Терпеть дальше не было мочи. Изба остановилась на очередной зеленой полянке. Маша сама вызвалась выполнить обещание: вышла, обернулась в сову и попробовала полетать. В итоге совенок – лобастый и круглоглазый – сел на окно и… пал внутрь, головой вниз.

– Башка перевешивает, – простонала с пола Маша, потирая лоб. – А во взрослую сову почему-то не получается. И вообще, светло сильно, совы ночью охотятся. Ладно, еще раз попробую.

На этот раз у нее получился остроклювый ястреб. Хищная птица притащила на окно черного грача – за лоснящееся угольное крыло. Очнувшись, грач обложил компанию замысловатым, вполне разборчивым человеческим ругательством и улетел.

– Не получается, – угрюмо констатировала Машка, вернувшись в нормальный облик. – Зато, скажу я вам, быть птицей – это нечто!

Катерина уже собиралась соорудить рогатку и отправиться на охоту, но тут голос подал Шах:

– Вот глупые вы, – выдал кот, – нет чтоб скатертью-самобранкой воспользоваться!

– И ты молчал! – возмутилась Поля. Ей было совсем тяжко. Дома она привыкла регулярно совершать промежуточные несанкционированные налеты на холодильник.

Катя, охнув, бросилась к столу у окна. Гостинчик от Русланы Каземировны никуда не делся, лежал, где оставили. Добрая старушка присовокупила к клубку льняную скатерку и свисток.

Свисток Катя с опаской отложила в сторону, а скатерть расстелила на столе. Вся компания обступила стол, ожидая чуда. Чудо запаздывало.

– Слова, может, какие-то надо сказать? – предположила Полина. – Скомандовать?

– А ну-ка, скатерть-самобранка, накорми нас да посытнее! – рявкнула Катя.

– Точно глупые, – подтвердил Шах, покачав головой. – Это ж артефакт невиданной силы, полуразумный, между прочим! С ним… мяр-р-р… ласково нужно.

– Пожалуйста, скатерушка, – протянула Маша. – Очень кушать хочется.

– Она-то полуразумная, – кашлянул ученый кот, – но без конкретики ничего не выдаст. И попроще, ребята, в старину, когда артефакт создан был, кстати, великим, но злым магом Кощеем Бессмертным, фуагру и песто еще не придумали.

– Нам бы картошечки, салатик из помидорок, – простонала Поля. – И сладкого чего-нибудь.

Настя и Федя одобрительно закивали. Скатерть не подавала признаков жизни, ни разумной, ни полуразумной.

– Так ведь… – Поля почесала в затылке, – наверное, в те времена… ну, в Кощеевы… картошки и помидоров не было? Их позже выращивать стали.

– Правильно мыслишь, – кот покусал шерсть между когтей.

– А что тогда было? – озадаченно спросила Полина.

– Репа? – неуверенно предположила Машка. – Я сейчас и репу съем, если с майонезом, конечно.

Репы с майонезом не сотворилось. Наверное, скатерть не знала, что такое майонез.

– Скатерушка, дорогая, повтори последний заказ, – наугад брякнула Катя, исчерпав все варианты.

На столе по очереди появились: целый запеченный осетр с яблоком в пасти, жареный гусь в перьях из теста, миска квашеной капусты с клюквой, блюдо с мочеными пряными яблоками, тарелка грибов, обжаренных с луком, каша в горшочке и высокий кувшин.

– Офигеть! – воскликнули Поля с Машей.

Настя и Федя уже сидели за столом, подняв кверху деревянные ложки. Катя с сомнением понюхала кувшин, оттуда пахнуло пивом.

– А можно… ? – начала она.

Скатерть мгновенно поменяла кувшин на жбан. Теперь в нем плескался темный квас.

– Последний заказ… хм… Это кто ж казенный ресурс с таким размахом попользовал? – Шах погладил лапой усы, засверкавшие золотыми искрами. – Вернемся – выясню. А мне?

Скатерть мгновенно сообразила перед котом миску со сметаной. Шах окунул туда лапу и одобрительно ее облизал.

Наевшись, вся компания сыто расселась по лавкам. И только у Машки остались претензии. К Шаху.

– Ты почему молчал? – пророкотала она чужим, нехорошим голосом, наступая на кота. – Почему нельзя было сразу сказать?! Мы. Тут. Голодные! А ты… эта… ГЛУМИТЬСЯ?!

Глаза Марии загорелись недобрыми оранжевыми огоньками. Шах пулей, сыпля искрами и завывая, вылетел из Избы. За ним в виде чего-то невообразимого (пасть, как у собаки, лапы тигриные, хвост медвежьей пимпочкой) погналась средняя Ключинская.

– Не поубивают друг друга? – сонно поинтересовалась выглянувшая в окно Поля.

– Не думаю, – Катя легла на лавку, подложив под голову лоскутную подушку-думку. – Пусть побегают. Нам всем после такого ужина хорошая физическая активность не помешает… чуть позже.

… Изба не остановилась, даже когда Машка и Шах раз десять обскакали ее вокруг. Вечер подкрался незаметно. Тьма легла на тропу. Буяны давно успокоились, и ученый кот от скуки принялся учить детей новой (вернее, старинной и потому давно забытой) карточной игре.

Сам он архаичные правила помнил плохо, поэтому явно придумывал их на ходу. Колода для игры отыскалась все в тех же сундуках. Вместе с ней Настюша извлекла на свет божий старое зеркало, на вид серебряное и совершенно непрактичное: поверхность потускнела и отражала только свет масляной лампады.

– Наверное, волшебное, – сказала Машка, побивая Шахова туза козырным валетом. – Яблоко надо.

Валета на «лице» карты неизвестный художник почему-то живописал мрачным мужиком с недобрым взглядом, в шапке-ушанке и валенках, опирающимся на рогатину. Все остальные картинки были как бытовыми (дама с коромыслом), так и волшебными (на шестерке в уголках красовались двухвостые русалки).

Катя попросила у Скатерти яблоко, сначала одно, а когда картежникам срочно захотелось фруктов, – дюжину. Зеркало на провокацию не поддалось. Яблоко скатилось с рамы, на полу его быстро подобрал и утащил в норку грызун-старожил с кодовым именем Мышь-один.

Катерина сонно клевала носом над книгой «Нравы и повадки фей. Воспоминания и размышления Оливера Фергюсона, эсквайра, побывавшего в плену у лесного народа в год тысяча семьсот тридцать втором от рождества Христова, записанные им самим». Чтение «Нравов и повадок…» несомненно, стало бы для Кати интересным и полезным опытом, если бы книга не была написана на старинном, велеречивом английском, через который Катерина пробиралась, скрипя зубами. Лезть в словарь на телефоне не хотелось. Сотовый работал, но связи не было, поэтому Катя его не включала, берегла заряд.