Крымский Квест. Начало

Упырь возвращается к машине:

– Толкни обратно её, ты прогнал её мимо, даже тормоза не помогли.

Жбан упирается в капот одной рукой, ничего не происходит. Налегает всем телом, та едва сдвигается. Тогда и Александра опасливо подходит и помогает дотолкать до места.

– Шеф, и как это понимать? – выходит из машины Упырь, когда она уже встаёт возле колонки. – То ты как Берсерк её чуть ли не пальцем толкаешь, то и всей массой не можешь продавить?

– Да хрен знает! Говорю же, помутнение какое-то в голове находит, сам себя пугаюсь!

Глава 8. Керчь. Керченский Залив. Команда "Спортики" капитана Пьера

"Бывает нечто, о чём говорят: «Смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас."

(Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.)

Лючия

– Какой красота! – восхищённо смотрит на Крымский Мост Лючия, когда они подплывают к нему.

На остальных ленивый плеск волн лишь нагоняет сон, ни разу не завораживая своим спокойствием.

Но с приближением к этому гигантскому сооружению Лючия замечает, что сам шум плеска волн об катамаран меняется и, кажется, понемногу насыщается помпезностью и величием.

– Я бывал здесь… – стараясь не спугнуть таинство события, говорит Антонио. Теперь они с Лючией жмут педали катамарана, а Пьер похрапывает на корме. – Но одно дело проноситься по эстакаде на атомомобиле, другое дело лицезреть это чудо изнутри, проплывая под самим Мостом!

– Уот эт-то Хрень Конска! – просыпается Пьер, приоткрыв один глаз и бешено им вращая, потом разлупливает второй и во весь голос орёт: – Мать моя женщина! Спасибо, что родила, дыбы я увидел такую опупенную красотищу! Я ща мочой захлебнусь от счастья! – и резко подскакивает, раскрвв рот, сопровождая бешено вращающимися глазами проплывающие над ними арки сводов.

– А можно не есть портить впечатление такими грязными высказываниями? – через плечо кидает ему девушка. – Разве нельзя литературный язык всё описать?

– Нельзя! Русский язык самый, в рот компот, выразительный! Только его словами да с прискоками-подпрыгоками и можно выразить, яйца мне всмятку, всю бурю, на хрен, чувств, что переполняют мою бесячую душу, помидоры мне в ноздри!

Пьер, обуяаемый чувствами, подпрыгивает, пытаясь достать далёкий свод, не подумав, что высота там такая, что обычно под мостом спокойно проходят баржи и корабли. И, как назло, но совершенно случайно, Антонио и Лючия прекращают вращать педалями лопасти катамарана, дабы понаслаждаться величием Крымского Моста в необычном ракурсе. Пьер, этого не ожидая, пролетает по инерции дальше по ходу движения и приземляется, а, точнее, приводняется уже в воду оловянным солдатиком. Да так быстро это происходит, что он как топор уходит на глубину даже без всплеска! А, подхваченный течением, выныривает далеко впереди.

– Мляти-человеки! Спасите мою драную задницу! Я же плавать, буй Вам в ухо через пупок, не умею! – верещит юноша, молотя из всех сил руками вразброд.

Антонио усиленно начинает вращать педалями так, что ноги Лючии не попадают в такт и слетают со своих мест. Она, поджав ноги, тоже начинает визжать.

– Мать моя родная-убогая, зароди меня обратно! Не хочу, ядрёный корень, умирать молодым, дай до старости дорасти для радости! – слышатся последние вопли афрофранцуза, и он с головой снова уходит под воду.

Осознав, что педальки не помогут даже приблизиться к утопающему, Лючия резко вскакивает с места и, оттолкнувшись подальше от катамарана, прыгает навстречу к утопленнику. Но не погружается в воду, далеко не дотянув до места утопления сотоварища, как от тверди земной отталкивается от пробегающей волны и следующим прыжком уже покрывает половину оставшегося расстояния, отделяющего их от топляка.

И непонятно, то ли страх намочиться, то ли переживание за друга, но её толкает дальше неведомая сила, так, что она достигает уже и места воронки, образованной ушедшим к Нептуну подростком. Над водой не видно уже ни руки, ни волос с головой ныруна. Лючия в ярости издаёт рык и, взметнув вверх руку, как в масло, вонзает её с рзмаху прямо в пучину водоворота. Следующим рывком она выдёргивает из недр моря кучерявую башку приятеля и цепляющуеся за неё подёргивающееся тело.

– Япический бох! Ты мне весь хаер попортишь! С чем мне потом, хвостом по охлобысту, к стилисту идти? Знаешь, во сколько мне обойдётся укладка пенофеном? – орёт воскресший, отплёвыааясь морской водой.

Но девушка его не слушает, взваливает на спину и броском через бедро отправляет прямо на катамаран так, что тело спасённого, словно кукла перелетает приличное расстояние и плашмся размыздывается по палубе.

– Куриный желток! Хоть бы подушку под головку насыпала, перья в глотку! – бормочет, отключаясь, летун и отрубается.

А Лючия уже склоняется над ним и хлещет по щекам:

– Жив? – открывает ему веки.

– Неа… – бормочет тот. – Без искусственного дыхания жалом через губы не обойтись.

– Будут тебе губы, – успокаиваясь, шепчет уже девушка, – но твои и через твою же задницу!

На них таращится со своей сидушки Антонио, по привычке молотя педалями:

– Лючия… – голос его робкий, каким говорят с душевнобольными.

– Что? Тебе что? – одним взглядом прижигает собеседника девушка.

– Что это было? – всё так же робко вопрошает Антонио.

– Как что? Матерщинника этого спасать, – пыхает через губу опадшую на лицо прядь волос девушка.

– Как? Ты поняла, как ты это сделала? – всё ещё скрывая волнение роббет повысить голос парень.

– Как как? Подойти и поднять его! – как само собой разумеющееся воспринимает Лючия и разводит руками.

– Подошла? – голос парня на удивление спокойный.

– Ну, да… Подошла… – до сих пор не видит подвоха она. – Я неправильно сказать?

– По морю? По морю подошла?! – улыбается друг и умолкает.

За бортом тихо плещется волна о борт катамарана, напевая и усыпляя, будто не только что здесь разразилась драма, ветер колышет волосы, слегка влажные от брызг, а на неё с некоторым не то удивлением, не то с ужасом смотрят двое парней.

Лючия подкрадывается осторожно к борту лодки и опускает ногу в воду. Та спокойно погружается, не встретив препятствия.

– Вообще-то, я всегда бояться утонуть. Я даже купать ходить только там, где может достать ногой до дна. Сама не понимай, что со мной происходить. Ты же сам говорить, что по морю не плавать, а ходить? Нет? Я есть извините…

Глава 9. Керчь. Подножие Метридата. Команда "Лошки́" капитана Дрыща

"Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после."

(Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.)

Ли

"Лестница". Вот что Вам приходит в голову, когда Вы слышите это слово? Тем более на неродном языке. Обычные пролёты в старых немеханизированных школах? Или, может, в заброшенных домах ушедшей эпохи в маленьких городках, куда ещё не протягивают свои руки предприниматели, загадившие все центральные города своей урбанизацией? Или лестницу-стремянку у своей пожилой бабушки, что никак не хочет покинуть почти безжизненный город? Вы в детстве залазите поменять для бабули перегоревшую древнюю светодиодную лампочку на новую, кристаллическую. Наверное, так.

Но эта лестница совсем иная! Настоящий памятник давно ушедшей эпохи, когда не наступает ещё технический прогресс. Свидетельство ушедшей в небытиё эпохи.

Вот такие высокопарные мысли посещают голову Ли, когда они только начинают подъём по Митридатской Лестнице. Но чем выше они поднимаются, тем меньше Ли уже восхищается этим шедевром древней архитектуры.

Она время от времени возвращается к заданию, пытаясь понять, что оно значит, но её сбивают с мысли компаньоны по отряду.

Насколько она сперва восхищается, что в их команде назначают лидером самого легендарного Дрыща, настолько он начинает уже сейчас её раздражать. Жирдяй такой, каких ещё в жизни надо поискать. Он пытается шутить, сыпет историческими фактами, но это только больше утомляет.

А потом Ли начинает невольно прислушиваться, о чём бубнит себе под нос их третий член команды Махмуд.

– Нет па-амяти… нет… Прежде? Нет. Дрыщ! Странно. Почему? Что? Нет, нет… просто "почему". Я должен помнить. Помнить. Красные с белым носки нельзя! Так она говорит. И белые с красным с другой стороны. Да! Это важно. Важнее всего. Так говорит она. Так говорит она. Она… А девчонка Серая. Серая, как мышка. Мышка. Я помню, что такое мышка. Да. Она похожа. Серая. Некрасивая. Нет! Мама говорит, что нельзя так говорить девушкам. Нет! Почему? Так и есть. Правда. Правда. Нет! Может быть, память? Что это значит? Память о прежнем. То, что будет? Книга. Это из книги. Я не помню. Помню. Должен помнить. И должен вспомнить. Екклесиаст. Толстый самый главный. Дрыщ. Толстый и главный. Да. Но почему? Но всё равно, да. И серая мышка. Мышка.

"Это кто мышка? Я?! Он про меня говорит?" – возмущается Ли.

"У него явно не всё в порядке с головой! А, ведь сумасшедший прав. Нет памяти о прежнем – это здесь, на горе. Надо найти, и тогда мы победим!"

Дрыщ

Раньше без этого экзоскелета он даже за порог дома не может выйти. Физически не проходит в дверь. Теперь только через распашные двери балкона и можно выйти. А уж подняться без этого устройства на такую лестницу – что-то из области фантастики! Теперь все его Двести Пятьдесят килограмм веса тащит машина. Он даже позволяет себе ехидно посматривать на этих еле плетущихся неудачников, что достаются ему в команду. Едва удерживается, чтобы не съязвить колкость какую-нибудь в их адрес. Когда понимает, что никто не слушает его лекцию, Дрыщ задумыватся о задании.

"Не останется памяти у тех, которые будут после… То есть, если мы преодолеем этот рубеж, задание будет считаться выполненным? Так просто? Надо поднажать."

Но как раз с "поднажать" выходят проблемы. Уже почти в самом верху лестницы неожиданно загорается индикатор разрядки сервопривода. Дрыщ знает, что забывает подзарядить аппарат перед выездом, но тогда он надеется на месте подпитаться от какой-нибудь атомки. Правда есть ещё один косяк! Сергей так и забывает купить современные переходники для коннекта с большинством такого рода станций. В комплекте идут лишь древние для зарядки от сети или от обычных электростанций для ретроэлектромобилей. Не хватает ещё застрять на этой лестнице! Надо поторопиться, пока остаётся заряд.

Страшное случается на последних ступенях. Раздаётся финальный долгий писк, затухающий и замолкающий.

Здрасьте, кишки покрасьте!

Эх, как захотелось снова стать тем Дрыщём, что раньше! Ну, дразнить может кто угодно, но и сейчас никто не восхищается его Двумстам Пятидесяти килограммами.

Его компаньоны, ничего не понимая, лишь огибают командира стороной и идут дальше по видовой площадке.

Надо приложить усилие, чтобы поднять ногу. Эх, вот, по ровной поверхности он ещё и справится, но тут аж целых пять ступенек!

Шаг. Это уже достижение! Надо передохнуть. А куда идут те двое? Вот они, минуя заправочную станцию для электромашин, обходят обелиск и…

Стоп! Да ладно? Самая настоящая древняя заправочная станция для ретроэлектро! Времён, когда движки ещё не снабжают обычными сейчас атомными моторами. Как хорошо жить в эпоху смены технического прогресса. Круго́м новые зарядные станции, где надо лишь заменить непригодные, но почти вечные элементы, но можно найти и древние станции, а это как раз то, что сейчас нужно!

Махмуд

Мысли работают как отлаженный механизм, выполняя сразу множество задач. Главное – первоочередные. Никто из остальных участников прошедшего турнира не обладает такими феноменальными способностями, как он. Каждое событие мозг раскладывает на составляющие и решает их практически одновременно. Никто на такое больше неспособен! Поэтому победа в прошедшем турнире Махмуду даётся так легко. Если не считать одного читера, что взламывает систему и идёт напролом против правил. Странно, что тому сходит всё с рук. Ведь даже Махмуду удаётся его вычислить. Или его действительно не замечают эти бездари организаторы?!

Так. Дрыщ выходит из строя. Это поправимо. Он назначается главным, а это неспроста. Значит, сам справится с задачей. Сейчас главное – выполнить задание. Их будет несколько. Первое уже позади – они понимают, что первая цель – Лестница. Вторая цель – взойти на неё. Задача ещё выполняется, так как Дрыщ пока в процессе восхождения, но это поправимо. Можно ему и помочь, но он молчит, не просит, значит, сильный, значит, сдюжит. Пусть пока сам справляется.

Ли нравится Махмуду, хоть она и некрасивая. Красота – это неважно, зато никто другой не станет отвоёвывать её. А неприметной серой мышкой девушка имеет больше шансов обмануть других соперников и выйти в финал. Махмуд ей поможет. Это важно!

Есть! Дрыщ договаривается с последними ступеньками и медленно, но уверенно идёт к станции. Там как раз те коннекторы, что и у него. Махмуд всё просчитывает. А Дрыщ молодец! Сам выкручивается, даже не заикается о помощи. Хорошая Махмуду достаётся команда. Неприметная, но целеустремлённая.

Вот же обжора! Он не научен, что вес – враг его? Достаёт свой походный пищевой 3D-принтер и собирается жрать!

Дрыщ

Пока идёт зарядка аккумуляторов, можно и подкрепиться! Тело от голода аж пробивает озноб. Шутка ли?! Около часа без еды! Вот она, его прелесть.

Мимо проходят Махмуд и Ли. Негодяи! Даже не догадываются помочь своему командиру. Хотя он и сам не просит их об этом. Сам. Надо не надеяться на других, а всего стараться достигнуть самому.

И тогда происходит непоправимое! Этот болван Индиец, минуя Сергея, задевает 3D-комбайн и выбивает случайно из его рук. Драгоценный агрегат выпадает, летит на землю и разлетается на части… Уж такой сейчас недолговечный материал. Лишь напоследок агрегат пищит и выдаёт:

– Необходимо срочно купить новое устройство в связи с неремонтопригодностью этого. Вы можете подтвердить согласием на заказ в онлайн-магазине, и мы доставим Вам его…

И здесь чудо-техника умолкает полностью.

Дрыщ наливается кровью и бросает гневный взгляд на убогого, собираясь тому вмазать.

Глава 10. Заправка Трассы Таврида. Команда "Быдло" капитана Жбана

"Я, Екклесиаст, был царём над Израилем в Иерусалиме."

(Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.)

Жбан

"Опять это радио? Что там за астрологический прогноз? К чёрту его. Надо залить колымагу."

Жбан направляется к заправке. Разумнее, конечно, отправить расплачиваться Упыря, но что-то подсказывает, что тот не справится с заданием, а терять на это время ой как не хочется!

Придорожная ретро-заправка заодно является и придорожным магазинчиком, и ретро-кафе. Это и понятно, в век атомоходов только богатые могут позволить себе заправляться горючкой или через электрические коннекторы. Вот и выполняет станция ещё и функцию заправки едой. Большинство пользуются сменными атомными двигателями. Точнее, эти двигатели практически вечные, но хитрые автогиганты сговариваются и устанавливают регламент, обязывающий менять для профилактики эти самые движки, типа для предотвращения аварийных ситуаций. Платно. На самом деле это узаконенный отъём налога на вечность мотора. Ну и пусть. В окру́ге ни один атомный авто сейчас не может работать, так что команде Жбана несказанно везёт.

Что же касается кафе, там тоже можно бы и подкрепиться. Хоть пластфуд и не отличается от обычной еды из пищевого 3D-принтера, но в походных условиях же не будешь такой аппарат таскать с собой, вот и приходится довольствоваться едой из переработки нефтяных продуктов. Поговаривают, что в скором времени все эти проблемы решит повсеместное выращивание какого-то нового растения, называемого Борщец, но до этой будущей маны небесной ещё далеко.

Как и следует ожидать, на заправке никого из взрослых не наблюдается. Жбан уже начинает привыкать к такому, не встретив старшаков и в городе. Неужели здесь, в этой дыре живут одни подростки? Вон, один такой сидит за стойкой бара и хлещет пластиковое пойло.