Мент на выданье

– Стоять! Полиция! Руки вверх! – заорал Степан, доставая из-под ветровки служебное удостоверение и табельный пистолет Макарова, который, конечно же, был с ним. На всякий случай.

Последовала мгновенная реакция. Но не та, на которую он рассчитывал. Мужик с гранатометом не стал поднимать руки. Вместо этого он плавно развернулся и прицелился из своего душевного аппарата прямо в Степана.

«Вот и все, – мелькнуло в голове у участкового. – Конец. И жениться не успел, и отдел подвел, и сейчас меня на кусочки разнесет».

Но выстрела не последовало. Раздался резкий, визгливый крик. Неожиданно для всех, со стороны на нападающего с гранатометом спикировала… Юлия.

Она двигалась с невероятной для скромной библиотекарши скоростью и грацией. Каким-то немыслимым приемом, больше похожим на айкидо, выбила у него из рук гранатомет, одновременно бодро ткнув его острым каблуком в голень. Тот с ревом боли рухнул на землю.

Степан онемел от изумления. Но времени на раздумья не было. Двое других опомнились и полезли за оружием. Степан, не целясь, выстрелил в воздух. Оглушительный хлопок на секунду ошеломил бандитов.

– Лежать! На землю! – снова закричал он.

И тут в дело снова вступила Юлия. Она схватила валявшуюся на земле увесистую книгу – видимо, выпавшую у нее из рук в начале всей этой суматохи – и со всей силы швырнула ее в голову второго бандита. Тот был в бейсболке, но удар пришелся точно по виску. Он закачался и грузно рухнул.

Третий, видя, что дела плохи, бросился бежать. Но Степан был уже на взводе. Он сделал два прыжка, настиг беглеца и навесил на него классический полицейский захват, опрокинув того лицом в грязь.

Все произошло за какие-то тридцать секунд. На земле лежали трое ошеломленных и обезвреженных злоумышленников, вокруг валялись коробки с оружием, гранатомет и том какого-то философа в кожаном переплете.

Степан, тяжело дыша, оглядел поле боя. Его взгляд упал на Юлию. Она стояла, оправляя пальто. Очки съехали на кончик носа, прическа слегка растрепалась, но выражение лица было абсолютно спокойным, даже слегка рассеянным.

– Вы… Вы кто?! – выдохнул Степан.

– Я же сказала, библиотекарь, – ответила Юлия, поправляя очки. – Но по выходным… немного увлекаюсь историческим фехтованием и самообороной. Для души. А еще обожают детективы и боевики. Теоретически подкована, как видишь.

Вдали уже завыли сирены. На аллеи парка врывались патрульные машины, группа захвата, окружившая место происшествия.

Последующие два часа прошли в суматохе допросов, объяснений и оформления протоколов. Выяснилось, что Степан вышел на группу вооруженных торговцев оружием, которую искала не только городская, но и областная полиция. Гранатомет оказался музейным экспонатом, недавно похищенным, но от этого не менее опасным.

Начальство, естественно, было в восторге. Крутов, примчавшийся на место, хлопал Степана по плечу так, что того вдавливало в землю:

– Молодец, Дубаков! Орден тебе обеспечен! О таком задержании вся газета трубить будет!

Но когда первые восторги утихли, Крутов отвел Степана в сторону.

– Ну и где она? – спросил он тихо.

– Кто? – не понял Степан.

– Невеста, блин! Ты же на свидании был, я из рапорта помню! Юлия, библиотекарша! Где она?

Степан огляделся. Юлию нигде не было видно. Он спросил у оперативников. Оказалось, она дала свои показания одной из первых, написала заявление о том, что действовала в состоянии необходимой обороны, и… ушла. Сказала, что ей нужно на кружок вязания.

Степан достал телефон. В приложении горело новое сообщение от Юлии. Он открыл его с дрожащими руками.

«Степан, мне было очень интересно с тобой. Ты невероятно увлекающийся человек. Но, честно говоря, я искала в жизни немного большего спокойствия. То, что случилось сегодня… это даже для моего увлечения боевиками слишком. Желаю тебе удачи в поисках. И, пожалуйста, оставайся на связи – я как раз веду в библиотеке кружок для подростков “Основы самообороны”, может, придешь прочитать лекцию? С уважением, Юлия».

Ниже следовала печальная пометка: «Пользователь заблокировал вас».

Степан опустился на ближайшую скамейку, сраженный насмерть. Он снова был в центре громкого успеха… и в эпицентре полного провала своей личной миссии.

Крутов, прочитав сообщение через плечо, тяжело вздохнул.

– Ну что ж, – сказал он, – хоть кружок самообороны спас. Не пропадать же твоим талантам. А насчет невесты… – он многозначительно посмотрел на календарь в своем телефоне. Ноябрь заканчивался. – Продолжаем поиск, оперативник. Следующая попытка должна быть удачной. И, ради всего святого, попробуй сходить с кем-нибудь в кино. В темный зал. Где ничего не видно. И желательно на мелодраму. Чтобы ничто не отвлекало».

Степан лишь бессильно кивнул. Он сидел на скамейке в парке, который теперь ощетинился лентами ограждения и был полон полицейских, и чувствовал себя самым одиноким участковым на свете. Даже кот Мурзик, казалось, смотрел на него сейчас с укором из глубины его холодной, холостяцкой квартиры.

Он достал телефон. Приложение для знакомств снова молчало. Он сделал глубокий вдох и снова потянулся к экрану. Листать. Листать. Листать. Впереди была третья попытка.

Глава третья: Мелодрама с привкусом пороха, или Свидание в кромешной тьме

Последствия «операции в парке» аукались Степану еще неделю. Во-первых, ему пришлось написать объяснительную на пятнадцати листах, подробно расписывая, как свидание с библиотекаршей плавно перетекло в задержание вооруженной группы с гранатометом. Во-вторых, его вызвали к начальнику городского управления лично для вручения благодарности, что, с одной стороны, было лестно, а с другой – окончательно хоронило его репутацию как человека, способного на тихий романтический ужин.

В-третьих, и это было самым страшным, Крутов смирился. Он перестал подбадривать Степана, перестал требовать еженедельных рапортов и лишь смотрел на него взглядом, полным молчаливого укора и обреченности, словно на тяжело больного родственника, которому осталось недолго. Эта тихая покорность пугала куда больше привычного начальственного грохота.

Календарь неумолимо отсчитывал дни. До рокового дедлайна оставалось меньше двух месяцев. Степан чувствовал себя загнанным зверем. Его страница в приложении для знакомств превратилась в подобие кладбища: два заблокированных профиля, как надгробия, и полное отсутствие новых симпатий. Видимо, по городу уже поползла молва о «мента-ангела смерти», появляющегося на свиданиях в сопровождении перестрелок и спецназа.

Отчаяние начало толкать его на необдуманные поступки. Он даже задумался над тем, чтобы попросить сержантшу Петрову изучить его дело «изнутри», то есть выйти за него замуж фиктивно, ради спасения его карьеры. Но один лишь взгляд на Петрову – суровую, под два метра ростом, с руками, способными крутить чугунные балясины, – заставил его отказаться от этой безумной идеи. Он предпочел бы увольнение.

И вот, в один из особенно пасмурных ноябрьских вечеров, когда Степан уже собирался залить тоску остатками «Аристократа», его телефон вдруг пропищал. Новая симпатия. Новая! И сообщение!

«Привет, Степан! Меня зовут Лиза. Ты выглядишь таким серьезным на фото! Давай развеем этот образ? Сходим в кино?»

Степан чуть не выронил телефон. Кино! Гениально! Это же идея самого Крутова! Темный зал, тишина, никаких посторонних раздражителей. Ни озер, ни павильонов, ни гранатометов. Только они, экран и, скажем, какая-нибудь легкая романтическая комедия.

Он, не раздумывая, ответил согласием. Лиза оказалась девушкой быстрой на подъем – они договорились на тот же вечер. На новый фильм «Поцелуй в снежную ночь», что анонсировался как трогательная история любви среди уютных рождественских ярмарок.

Степан, окрыленный, уже представлял, как они сидят в последнем ряду, держатся за руки, а на экране падает снег, и все такое прочее. Он даже купил в киоске самый большой пакет попкорна и две колы. Жест, достойный настоящего кавалера.

Встретились у кинотеатра «Октябрь». Лиза оказалась миниатюрной блондинкой с вечно удивленными глазами и привычкой восторженно взвизгивать при виде чего угодно: от афиши до бездомной собаки.

– Степааан! Приве-е-ет! – взвизгнула она, завидев его. – Какой же ты огромный! И попкорн! Мы будем есть попкорн! Это будет потрясающе!

Она говорила так, словно предвещала о величайшем событии в мировой истории. Степан, оглушенный этим напором, лишь смущенно улыбнулся и протянул ей стакан с колой.

– Ой, а что мы будем смотреть? – спросила Лиза, уже заходя в фойе.

– «Поцелуй в снежную ночь», – ответил Степан. – Романтика, как я понял.

– А-а-а-а! – завопила Лиза так, что несколько кассиров обернулись. – Я обожаю романтику! Это будет так здорово! Я, наверное, буду плакать! Ты не бойся, если я буду плакать, хорошо?

«Лишь бы не кричать «Стой! Полиция!», – подумал Степан и кивнул.

Они купили билеты и прошли в зал. Степан, помня наказ Крутова, выбрал места в самом конце, в углу, где царила кромешная тьма. Идеальное место для того, чтобы ничего не случилось. Они устроились, Лиза сразу же утонула в попкорне, продолжая нашептывать: «Ой, как вкусно! Потрясающе!»

Погас свет, начались рекламные ролики. Степан расслабился. Полная темнота. Тишина, нарушаемая лишь хрустом попкорна и вздохами Лизы. Никаких преступников. Никаких погонь. Только он, симпатичная, хоть и немного экзальтированная девушка, и романтическая комедия. Он почти поверил, что наконец-то все получится.

На экране закрутилась незамысловатая love story. Главный герой, владелец рождественной лавки, влюблялся в строгую журналистку. Лиза то вздыхала, то тихо повизгивала, то шаркала ногами от нетерпения. Степан старался смотреть на экран, но его взгляд, привыкший к наблюдению, автоматически скользил по затемненному залу.

И тут он его заметил. В проходе, рядах на десять ниже, мелькнула знакомая фигура. Низкорослый, вертлявый тип в кепке, известный в полицейских кругах под кличкой «Шустрик». Мелкий воришка-карманник, специализировавшийся на кинотеатрах. Он уже был судим не раз, но всегда выходил сухим из воды за недоказанностью.

Шустрик, пригнувшись, медленно двигался вдоль ряда, якобы высматривая свое место. Но Степан знал его методы. Он искал жертву: рассеянного зрителя, увлеченного фильмом, с телефоном или кошельком в заднем кармане.

Профессиональный долг взыграл в Степане с новой силой. Он замер, чувствуя, как внутри него начинается привычная борьба. С одной стороны – приказ Крутова, тихое свидание, потенциальная невеста, которая вот-вот расплачется от умиления. С другой – мелкий, но мерзкий преступник, готовящийся обчистить какого-нибудь студента.

«Нет, – судорожно подумал Степан. – Нет-нет-нет. Сегодня не я. Сегодня я просто зритель. Просто парень на свидании».

Он сжал подлокотники кресла так, что пальцы побелели, и уставился в экран, пытаясь игнорировать фигуру вора. На экране в это время герой дарил героине огромного плюшевого медведя. Лиза издала звук, средний между всхлипом и визгом, и ухватила Степана за руку.

– Смотри, смотри, какой ми-и-и-лый! – прошептала она, сжимая его ладонь с силой, неожиданной для такой хрупкой особы.

Степан кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Краем глаза он видел, как Шустрик замер позади какого-то парня в наушниках и начал аккуратно, профессиональным движением, вытаскивать у того из кармана куртки смартфон.

Внутри у Степана все оборвалось. Он не мог. Он просто физически не мог этого допустить. Его рука сама потянулась к телефону, чтобы вызвать наряд. Но в кромешной темноте он не видел кнопок. А Шустрик уже почти завладел добычей.

И тогда Степан принял самое идиотское решение в своей жизни. Он решил действовать точечно, тихо, без шума. Не поднимая паники. Он аккуратно высвободил свою руку из цепких пальцев Лизы, прошептав: «Извини, нужно выйти».

– Ой, ты скоро вернешься? – прошептала она в ответ. – Сейчас как раз кульминация!

Степан, согнувшись в три погибели, чтобы не загораживать экран, начал пробираться по ряду к месту, где орудовал Шустрик. Его план был прост: незаметно подойти, взять вора за шиворот и вывести из зала как ни в чем не бывало. Без криков, без стрельбы. Идеально.