Полная версия
– Что это? – насторожился Даня.
– Что? – встрепенулся я.
– Качеля скрипит…
– Ветер наверное…
Мы вышли во двор и замерли. Ржавая качеля, которая стояла под окнами со скрипом раскачивалась, будто кто-то на ней сидел.
И вдруг железяка замерла, будто невидимка остановил её, потом раздался мальчишечий смех, лёгкие шаги и всё стихло.
– Видели? – оторопело прошептал я, вцепившись в Тимку и Даню.
– Ага… – озабоченно промолвил Данька. – Кажется мы кого-то спугнули…
Я посмотрел на лес и мы зашагали по погружавшейся в сумрак улице.
Владька уже сидел на заборе и ждал нас.
– Ну что, родичи ничего не заметили? – спросил нас Влад, дружелюбно пихнув меня, когда мы выбрались с лужайки на пыльную дорогу.
– Да они телевизор смотрят, – снисходительно усмехаясь, ответил я. – А как тебя сеструха отпустила?
– Сбежал, – гордо ответил Влад.
– Идём за ребятами, – предложил Тим, бросая вгляд на окна, – они наверное ещё не спят…
– А завтра ещё контрошка, – вспомнил Влад.
– Забудишь тут! – отрывисто ответил Даня, кутаясь в куртку.
Тени деревьев, фонарных столбов и домов удлиннялись с каждой минутой, густея в надвигающихся на город и окрестности сумерках. На востоке над сайвой висела луна, и всё больше звёзд зажегалось в небе.
На улице становилось зябко.
На нашем пути попалась большая лужа. В ней отражался вышедший из-за туч серпик луны, мерцающий жёлтым сиянием над лесом.
– Идём к бойлерной, – предложил Тим.
И мы перешли на траву и уселись на ржавых ступеньках скрипученй лестниццы, которая вела на крышу бойлерной.
Позади нас за домами темнел лес, за лесом шумел проспект. Слева, за ёлками проглядывали дома. Лес стоял тихий, тёмный неприветливый.
– А может сами за ними зайдём? – подал я идею, болтая в воздухе ногами, иногда поглядывая на светящийся цыферблат электронных часов, ожидая когда появятся друзья. – Вдруг они вообще не выйдут?
– Не бойся, они придут, – успокоил меня Влад, положив мне руку на плечо.
На столбе загорелся фонарь, нехотя разгоняя тьму. Уже было довольно поздно гулять. Я упёр подбородок в колени и обхватил ноги руками.
В бурьяне что-то зашевелилось, раздался скрип ржавой качели. Я повернулся на звук и готов был поклясться, что вижу на качеле тёмную мальчищечью фигурку и чувствовал холодный взгляд из темноты…
2
Мальчишки прибежали когда на улице совсем стемнело. Над далёкими белыми высотками догорали отсветы заката, а солнце уже ушло, спустилось за чернеющий вдали лес. За лесом мерно гудела электростанция. Тёмная осенняя ночь вступала в свои законные права. Округа затихала, не лаяли даже собаки. А позади нас шуршала на ветру сухая трава, крапива и чернобыльник. Мы спрыгнули в траву и пошли вдоль заборов к пожарному пруду, влезли на забор.
Сидя на заборе и болтая ногами, мы травили байки о всякой нечисти. О чертях, водяных и привидениях…
– Один мальчик ночью боялся стука капель, – вспомнил байку Костя. – Кап-кап-кап! И вот он лежит в постели, дрожит от страха и слышит как капает вода. И сначала пошла посмотреть сестра. Ушла и не вернулась. И снова: кап-кап-кап! На следующую ночь ушёл и не вернулся папа. И опять: кап-кап-кап! За тем исчезла мама. Следующей ночью стук капель стал ещё страшнее! Тогда мальчик собрал всю свою смелость и пошёл на стук капель и увидел папу, маму и сестру. Они стояли в ванной и чинили кран, а из него: кап-кап-кап!
– В одном доме на стене кухни было красное пятно! – начал увлечённо рассказывать Влад. – Подходит к нему отец, а из пятна жуткий голос: "Хочу крови, хочу крови, хочу крови!" Отец хотел стереть его, а из пятна вылезла рука и затянула его. На следующий день подошла к пятну мать, а пятно ей: "Хочу крови, хочу крови, хочу крови!" Она хотела его стереть и её тоже затянуло. На другой день подходит к ней мальчик и пятно ему: "Хочу крови, хочу крови, хочу крови!" А мальчик ему рассмеялся и говорит: "А херши-колы не хочешь?"
– А я такую знаю, – начал я. – Жил один мальчик в старом доме. И как только он ложился спать, то видел на потолке жёлтое пятно. И с каждым днём оно становилось больше. А наверху чердак. Отец решил узнать, что там на чердаке… и не вернулся. А пятно увеличилось. На следующий день пошла мать… и тоже пропала. А пятно стало ещё больше и страшнее! На третий день пятно залило весь потолок и мальчик дрожа от страха, сам полез на чердак. Вокруг был таинственный полумрак… И тут он увидел, что на чердаке сидит котёнок и писает, а его родители стоят рядом и ругают котёнка!
– Мальчишки, вы чего тут? – раздался за нашими спинами девчоночий возглас и мы едва не слетели вниз от испуга.
У забора стояла Светка Загремухина. Девочка держала в руке букетик из осенних листьев и довольно улыбалась.
– Светка, зачем так пугать? – выдохнул я, убирая со лба волосы.
– И без тебя страшно! – насупился Даня, прижимаясь ко мне.
– Ну ты и вредина, – буркнул Владик и отвернулся от Светки. – Кинуть бы тебя за это в крапиву!
– А я крапивы не боюсь, – замотала головой Светка и ехидно улыбнулась.
– И я не боюсь крапивы, – решительно заявил я, серьёзно глядя в Светкины зелёные глаза, которые сузились в ехидные щёлочки. – Мы с Тимой и Данькой в крапиву нагишом заходили и ничего страшного! Даканьте лазали?
– Ага, – подтвердили Тим и Данька.
– А Владька боится крапивы! – ехидно хмыкнула Загремухина.
– Вот ещё! – обиженно насупился Владик.
– Боишься!
– Нет не боюсь!
– Нет нет!
– Нет да!
Они чуть не подрались.
– Тебя бы в крапиву! – обиженно фыркнул Владик, но тут же улыбнулся и у него на щеках появились ямочки. – Кинешь девочку в крапиву и она визжит!
Светка показала ему язык. Влад обещал оттаскать её за косичку, хотя он не обидел ни одной девочки, если конечно они сами его не доводили.
Загремухина надула губки и зашагала к себе домой.
– А я такую страшилку знаю, – заявил Витя Лагунов. – Сел как-то один человек новости посмотреть, каналы переключал и видит на одном программу: на чёрном экране голову, с каким-то неживым лицом. Будто мёртвым. Тут и началось! Телек всякие ужасы стал показывать под зловещую музыку. Человек хотел выключить телевизор, а он не выключается, хотел зажмуриться, а не выходит. Так и смотрел он всю эту жуть… Кто-то говорит, что в тот день телевещание было взломано, а кто-то, что это передача-фантом. Смотрел он, смотрел и тут снова голова та появилась и слово "конец" на экране засветилось. И телек сам потух. Еле-еле от ужаса из кресла встал, подходит к зеркалу и видит: превратился он в дряхлого деда, и понял, что пока он смотрел эту программу, вся жизнь его прошла. И тут на зеркале тоже появилось слово "конец", и он увидел на подоконнике Карлсона. Как из мультика, только жуткого, с винтом погнутым и ржавым. В руке у него большая банка. А в банке совсем не варение, а кровь! А в крови пальцы откушенные плавают и вырванные глаза! Подхватил Карлсон человека и унёс в потусторонний мир…
– И чё, панатри такая программа по телевизору есть? – ужаснулся я.
– Может и есть…
– А ты её видел?
– С ума сошёл?! Её ни в коем случае смотреть нельзя!
Мы спрыгнули с забора и залезли на карусель.
– А пошли за херши-колой? – предложил Тим, которому не сиделось на месте.
– Пошли, – согласились мы с мальчишками.
Ветер носил по улице осенние листья. Мы шли и пили газировку.
– Пацаны, вы тут? – прозвучал рядом Кирькин голос.
– Мы здесь, идите к забору! – отозвался я.
Мы обрадовались ребятам и зашагали навстречу.
– Тут крапива… – боязливо заметил Витя Лагунов.
– Да чё ты трусишь! – воскликнул я. – Будешь херши-колу?
– Кто тут ещё трусит!
– Ну чё, пошли к мёртвому дому?
– Пошли, – сказал Гурька Симаков, включая фонарик.
Вместе с ребятами мы шли к заброшенной бойлерной и по пути рассказывали друг другу всякие ужасы.
– Если тихой и тёмной ночью прийти к заброшенной бойлерной, – зловещим голосом рассказывал Влад, – то можно увидеть, как окна её горят таинственным сиянием! А ещё звучит тихая и жуткая музыка, и слыша её, кажется, будто завывает ветер.
– А ещё можно увидеть в окне дома девятилетнего мальчишку который что-то кричит в форточку, – подхватил Витя Лагунов, – а проходя мимо его квартиры тебя пробирает по коже мороз, когда дёргается дверная ручка. Ведь в той квартире давно никто не живёт. Но говорят: он всё ещё там!
Было жутковато идти по утонувшей в сумерках улице. Горели фонари, светились окна домов, но всё равно жутко. Никого не было, будто люди боялись сунуть нос на улицу, когда темнота скребётся в окна и поджидает за дверью…
– На верхнем этаже живёт ведьма, – рассказывал Кирилл, – а под крышей спит чудище. В окне первого этажа не раз видели петлю висельника. А как чудище появляется, то окна вспыхивают призрачным огнём.
А зловещий дом уже виднелся вдали.
Закоулок страха…
Ходить сюда и днём-то был было страшно. А уж ночью…
– Жуть, – приобнял меня и Влада за плечи Гурька и мы ещё ближе подошли к дому, – даже за турбу новую я в него ночью не заберусь!
– А я бы и днём сюда не сунулся! – содрогнулся Костик Раскатов, не спуская глаз с озаряемой лунным мерцанием зловещей бойлерной. – За пробками и транзисторами ладно, но лазать в дом, я не стану.
– А пролезть в дом всё равно надо, – задумчиво протянул я, запуская пятерню в волосы и убирая их со лба, чтоб не лезли в глаза. Но волосы всё равно густой каштановой шапкой спустились обратно. – Может он на самом деле пуст и мы только напрасно его боимся?
– А панатри, чего мы боимся? – воодушевлённо спросил Ваня Спицын. – Полезли в окно, посмотрим!
– Может утром сюда вернёмся? – с надеждой предложил Влад, оборачиваясь ко мне. – Ночью страшно, днём нечего и пытаться, застукают ещё, и родичам нашим скажут, а утром все взрослые спят!
Заброшенная бойлерная утопала в бурьяне из крапивы, чернобыльника и лебеды, темнели её выбитые окна. Она была тихой и зловещей…
– А ещё возле этой бойлерной гуляет огромный чёрный пёс, – сказал Кирик, с опаской поглядев на бойлерную. – Это тот дядька, который повесился.
Мне сделалось неуютно. Я вспомнил, как, проезжая мимо на велосипеде, вечером иногда видел какую-то чёрную собаку, которая гуляла по лужайке. Я зажмурился и отчаянно замотал головой, удивляясь, какая жуть лезет в голову…
– Серёнь, ты чего? – взял меня за руку Владик.
– Я ничего, – успокоил я друга.
– Ты тоже их видел? – прищурился Влалик.
– Угу, – неохотно ответил я. – Они по ночам всех пугают…
– А я просыпаюсь сегодня, – неуверенно начал Владик, – слышу шорох и стуки, гляжу, а на полу игрушки шевелятся, будто кто-то невидимый играет ими. Я будить Лизу, она меня по шее, за то, что спать не даю. А как она опять легла, так игрушки опять зашевелились!
Вдруг что-то упало и глухо грохнуло, разбилось и раздался чей-то хриплый и скрипучий смех. Мы окаменели от страха. Сейчас появятся призраки мёртвого дома, а может и чудовище. И схватят нас!
– Мотаем отсюда! – первым пришёл в себя Ваня Спицын.
Мы дали дёру от жуткого дома и очухались только на нашей улице.
– Завтра посмотрим, кто там живёт, – сказали мы с Тимом и Данькой ребятам, влезли через крышу в комнату и завалились на диван.
Комната погрузились в темноту.
В доме ещё не спали. Наши и Владькины родичи пили чай.
– Мальчики, вы бы хоть чай попили… – сказала нам мама садясь рядом и трогая меня за ногу. Мамины руки были мокрыми и холодными.
– Мам, я устал, – зевнув, ответил я. – Эта школа, эти уроки…
– А ты не заболел? – забеспокоилась мама. То, что я сказал, что устал её удивило и обеспокоило. Обычно она всё время жаловалась, как она устала от моей беготни и того, что я выкомариваю, и что меня никак не угомонишь.
– Нет мам, просто утомился в школе, – соврал я. О том, что мы с мальчишками ходили к мёртвому дому я благоразумно решил промолчать.
– Ещё бы! – дружелюбно фыркнула Владькина мама. – Днём они с моим Владькой в школе на головах стояли, играя на нервах у учителей и вожатых, а потом устали! Владька так набегался, что тут же уснул…
– Ладно, – сказала моя мама, – пойду этих гулён спать укладывать…
Я сладко потянулся и глядя на маму сонными глазами, улыбнулся.
– Ну ладно, я вас накрою, – улыбнулась мама, погладила по голове и поцеловав, накрыла нас с Тимом и Даней покрывалом. – Спите мальчики.
На границе сна и яви я вдруг услышал чей-то гадкий смешок и увидел, как какие-то фиолетовые мохнатые щупальца втянулись под кровать…
3
Разбудил меня скрежет. Я сел на диване и прислушался. Звук повторился и сон сдуло с меня прохладным ветерком. В закрытое окно кто-то скрёбсся. А жёлтые занавески колышатся, будто на таинственном ветру…
Нашарив в темноте кроссовки, я обулся и подошёл к окну.
Но за окном никого…
"Кто это скребётся?" – крикнул я, распахивая окно.
Но ответила мне лишь ночная тишина.
Я сбежал по гремящей лестнице вниз и спрыгнув на землю, побежал на лужайку и очутившись в высокой росистой траве я огляделся. Моя улица выглядела странно. Она казалась другой…
"Да это вообще не моя улица! – вдруг догадался я. – Вон проспект, вон высотки… Минутку… А где же наш городской пруд?"
Но пруд исчез и дома были другие. Тёмную ночь еле рассеивал тусклый свет луны и звёзд. Глухая тишина накрыла незнакомую спящую улицу.
Дома тёмными силуэтами высились на фоне ночного неба. Луна висела в небе и освещала старую бетонку, но дома оставались тёмными. Уличные фонари не горели, а столбы были деревянные.
Во дворе играли какие-то незнакомые дети.
А асфальт будто покрылся инием и ногам было холодно даже в кроссовках. Надо вернуться домой и одеться…
Я оглянулся и замер. Наш дом пропал. С удивлением я смотрел, как изменилась улица. Мне сделалось неуютно, даже страшно.
"Исчез… – озадаченно выдавил я из себя. – Чёрт, где это я?"
И тогда я увилел знак. На знаке было написано:
"Улица страшных снов"
Оставаться в этом странном месте я боялся и побежал на косогор. Добежав до пустыря, я влез в травяные заросли. У столба с погасшим фонарём я увидел мальчика. Мальчик был чуть старше меня и выше. Он стоял на краю пустыря и жалобно плакал, закрыв лицо ладонями. Мне стало жалко мальчишку. Вдруг его обидели хулиганы? Может те мальчики на лужайке…
"Мальчик, кто тебя обидел? – участливо спросил я заплаканного мальчишку, подходя к нему. – Ты мне скажи, я его быстро отколочу!"
Мальчик ничего не ответил и продолжал плакать. Я взял его за руки и посмотрев в лицо, едва не закричал от страха. На меня смотрел череп.
Мальчик был привидением…
И тут за его спиной из травы появилась зловещая тень. Я испугался, и будто врос в землю, а тень схватила мальчика и утянула в бурьян. Его жалобный крик уносился всё дальше на пустырь.
Силы вернулись ко мне и я побежал, не чуя ног, подальше от пустыря. Улица была темна и лишь ночные дети играли на лужайках. Но голоса их были невнятны и глухи. Я не мог разобрать ни слова. Это мне показалось очень странным. Мне хотелось быстрее убежать с этой странной улицы. Я сам не заметил, как очутился на лужайке перед бойлерной. Рядом плакал ещё один мальчик. И мне вдруг самому захотелось зареветь.
"Мальчик, а ты почему плачешь?" – вырвалось у меня и я вздрогнул.
Мальчик убрал ладони с лица и я увидел, что он тоже был призраком. И на этот раз я закричал, но поскользнулся на траве и упал на землю.
И тут появилась чёрная тень.
"Беги! – закричал я мальчишке. – Она сейчас тебя схватит!"
"Я не могу отсюда убежать, – тихим голосом произнёс мальчик, направляясь ко мне через лужайку. – Мы все заблудились на пустыре, потому, что испугались. И вы тоже заблудились! Вы теперь в плену у своих страхов!"
"У каких ещё страхов?" – растерялся я.
"Они теперь всюду, вы от них не спрячетесь! – обречённо сказал призрак мальчика. – Они будут всюду вас пугать, если вы не сумеете их побороть!"
Мальчик незаметно подошёл ко мне и тут я заметил, что за спиной у него сгущается тень. Сейчас призрак схватит нас и утянет в царство кошмаров…
Зловешая тень утащила мальчишку в бурьян, и погналась за мной. Я бросился бежать со страшной лужайки.
Я бежал и бежал и вдруг очутился под окнами школы. Она утопала в высоких травах и казалась заброшенной.
Лунное сияние озаряло её. Но это была не наша школа!
Она была большой, кирпичной, мрачной. Мне стало интересно и я подошёл ближе, рассмотреть странную школу. Тёмные окна вдруг вспыхнули жёлтым светом. И тут со страшным скрипом медленно распахнулась дверь школы, и луна осветила ту самую чёрную тень, клубящегося чёрного призрака, закутанного в длинный чёрный балахон. Лица призрака я не разглядел, но его красные глаза смотрели на меня из клубящейся тьмы под капюшоном.
"Кто ты? – дрожащим голосом спросил я у призрака. – Чего вы все ко мне привязались?!"
"Я то, чего ты боишься больше всего на свете! – скрипучим зловещим голосом заговорил чёрный призрак. – Я таюсь в каждом тёмном угле, поджидаю ночью под окнами, стерегу за дверью. Я хватаю тебя за ногу, когда ты слезаешь ночью с кровати. Я живу в темноте!"
"Но в наш двор-то зачем вы забрались? – застонал я, всплестнув руками. – Тут и без вас тошно, а теперь вы ещё пугаете. И не боюсь я темноты!"
"Боишься! – сказал призрак. – И не только темноты!"
Из окон и двери хлынула потоком вода. Она затопила всю улицу и я очутился на дне озера. Кверху поднимались цепочки пузырей. Школа стояла, покосившись, из её окон шли пузыри. Вид у неё был мрачный неприветливый. Вместо травы колыхались водоросли, обвивая мне ноги.
Призрак исчез, но вместо него откуда ни возьмись возникли тренер по плаванию и три девочки.
"Ну вот, теперь ты с нами! – торжествующе улыбнулся тренер. – Мы так долго тебя ждали…"
Я почувствовал, что захлёбываюсь. Я что есть сил рванулся к свету, который бил откуда-то сверху, рассеивая водную муть и вдруг очутился у окна в нашем классе. Был вечер, в классе сгущался полумрак. За окном колыхались на ветру в оранжевом свете заката густые зелёные травы.
Вдруг в окно кто-то застучал. Я вздрогнул и отпрянул от окна.
"Серёня, проснись! – звали меня с той стороны. – Они у тебя за спиной!"
Мне на плечо легла чья-то холодная рука. Я обернулся и вдруг полетел вниз, в полную зловеших воплей черноту.
Со всего маху я упал на диван и открыл глаза, но несколько секунд я ещё слышал удаляющийся смех чёрного призрака.
В голове носились обрывки того, что причудилось во сне. Дети, которые заблудились на пустыре, незнакомый город…
"А наша школа? – подумал я, с тревогой глядя за окно, за которым, как привидение болтался на ветке белый пакет. – Она наша, или как во сне?"
Но это был лишь сон. Я зевнул и накрылся одеялом. Завтра в школу…
Глава IV
Несчастливый день
1
Утром в школу я собирался с неохотой. Наверное потому, что не выспался, а может из-за двойки, которая и испортила мне настроение. Двойку я схватил в среду, и сегодня я дожен был исправлять её после уроков.
Первая учебная четверть заканчивалась, осталось две недели до осенних каникул, а тут ещё двойка и занятия в школе в то время, как ребята гоняют мяч.
– Мальчики, вставайте, в школу опаздаете! – сказала мама, за ноги вытянув из-под одеяла Тиму, Даню и меня. – Бегите умываться и делать зарядку!
– Ну мама-а-а-а! – застонали мы, зевая спросонья.
Было ровно восемь утра. Мы умылись, но умывание превратилось в брызготню и мама вытащила нас из ванной, мокрых с головы до ног.
– Вы не умываетесь, а балуетесь! – сдержанно сказала мама.
И погнала нас собираться в комнату. Мы заправили зелёный диван и под музыку из радио, которое висело на стене начали утреннюю зарядку.
Зарядка как всегда закончилась у нас весёлой вознёй и маме пришлось нас растаскивать, чтобы мы за игрой не опаздали в школу.
– Ах какие вы у меня ещё дети, – снисходительно вздыхала она.
Мы покидали учебники в портфели и зашагали в тамбур.
– Чё-о-о-орт! – простонал я, вспомнив, что сегодня ещё и пятница.
– Ты чего, Серёнька? – насторожился Тим.
– Сегодня пятница, – безрадостно вздохнул я. – Несчастливый день!
– Ну и что? – удивился Данька. – Подумаещь, пятница…
– Ага, – возразил я, – ты забыл что ли, что по пятницам часто бывают всякие контрошки и диктанты? И к доске в этот день вызывают чаще, чем всегда, а я так и не выучил эти несчастные уроки!
Данька озабоченно закусил губу.
– Может не спросят, – с надеждой ответил он.
– Как же, не спросят! – язвительно сказал я. – Ты чтоль Таньку не знаешь? К тому же сегодня пятница! Такое будет!
– Мальчики, что вы там возитесь? – подала голос мама.
– Идём! – откликнулся Тима, и озабоченно поглядел на нас. Он тоже не выучил уроки. Не выучил их и Данька.
"А сегодня наверняка спросят, – с тоской подумал я. – Ох как не хочется получить ещё одну пару!"
Сначала я подумал прогулять школу, но тут вспомнил, что если сбегу с уроков, к маме придут вожатые или начальник прионерской дружины. Такое уже бывало, когда я получал пары или доводил учителей своим поведением.
Собираясь в школу, я чуть было не забыл повязать пионерский галстук и приколоть к своей рубашке пионерский значок. Без них бы меня так отругали! Вот Тим как-то забыл повязать галстук, так его домой за ним отправили!
– Ерунда какая-то у нас в школе! – задумчиво сказал Тим, вспоминая этот случай. – Будто без галстука и значка ты уже и не пионер!
– И сменку заставляют таскать! – раздражённо заметил Даня. – Какая сейчас сменка! Сами небось всем советом без неё бегают!
– Надо им бойкот объявить, – предложил я. – Даже у нас в отряде без сменки можно, а в зале занимаемся вообще босиком.
Но попробуй скажи это дежурным! И все ребята шли в школу в красных галстуках, размахивая мешками со сменкой…
Я вспомнил, как в третьем классе, в мае, нас приняли в пионеры. Утром был торжественный сбор с выносом красного знамени, сверкающими горнами, барабанами и почётным караулом у портрета вождя…
И радость! Радость от того, что мы наконец стали пионерами! А пионер должен хорошо учиться. Так считали в школьном совете дружины.
В нашем отряде считали иначе. В него принимали всех ребят. Робких учили быть смелыми, хулиганов перевоспитывали. Ребятам и вожатым было до лампочки, что ты получаешь двойки, лишь бы ты был честным, смелым, держал слово, которое дал ребятам и отряду, и дорожил дружбой…
Школьному совету это не нравилось. Девчонки из старших классов постоянно твердили, чтоб мы прекратили набирать ребят с улицы, а брали только по отметкам в дневнике, и по хорошему поведению.
Об этом твердили на советах всякие отличники.
И я снова вспомнил о контрошке и невыученных уроках.
– Сегодня я точно пару получу! – горько усмехнулся я Тиму и Дане.
– Да не бойся, – утешали меня братья, – чё ты расстраиваешься? Устроим телефон, пока учителка не смотрит. Вытянем в два счёта!
Я немного повеселел.
– Не падай духом, – подбодрил Тим положив мне руку на плечо, а наши кожанные портфели, набитые учебниками и тетрадками болтались за плечами. – На контрошке мир не кончается.
