Исповедь челнока, или Как я заработала первый миллион

Исповедь челнока

Как я заработала первый миллион

Год 1995. Все очень дорого. Зарплаты ни на что не хватает, а хочется всего: и классную машину, и квартиру, и детей выучить. Решила бросить офисную, никому не нужную, работу, заняться своим делом.

Кто я? Какая? Где?

Маленькая сорокалетняя женщина, родившаяся под знаком Девы. Сейчас февраль, мороз двадцатиградусный, потому хожу в черном корейском пальто на подкладке из натурального кролика семилетнего возраста. Ни принятой в обществе норковой шапки, ни турецкой или хотя бы корейской дубленки у меня нет. Я уже не говорю о норковой шубе, которую обожают и носят многие мои знакомые. Стоптанные сапоги, а в последние несколько дней еще и с оторванной пряжкой. Бичиха бичихой. Еще более бичевской вид у меня был прошлой зимой, которую я всю пробегала в кожаной куртке и кроссовках, потому что постоянно была за рулем, и мне было удобно так одеваться. А дворничиха из нашего дома встречала и провожала меня сочувственным взглядом и словами: «Не холодно?»

Причина моего невнимания к своей одежде, конечно, не в деньгах, как может показаться дворничихе, а в отсутствии у меня в Хабаровске хоть мало-мальски знакомых людей. Тех, кого бы можно было назвать друзьями, с кем можно было бы хоть чуть-чуть поговорить по душам. Нет слоя общества, к которому я бы чувствовала свою принадлежность. Приехали сюда из поселка Солнечного. Старых друзей потеряли – новых не обрели.

Одна. Не перед кем демонстрировать свою красоту и благосостояние. Редко-редко у меня возникает желание купить что-нибудь приличное для себя, например, дубленку за 400 долларов, но я всегда вовремя себя останавливаю: «Зачем? Еще и подумают, что богато живем, грабить придут». Так что моя потертость – это еще и способ маскировки под нищету, которая со всех сторон меня окружает. Ни любви, ни дружбы я не испытываю, только страх. Неужели как «премудрый пискарь», что «жил – дрожал, и умирал – дрожал». «Про меня эта сказка или нет?» – порой думаю я и продолжаю жить-дрожать. За себя. За своих детей. За мало-мальски накопленные деньги. За будущее свое дело: получится или нет.

Детей у меня двое: мальчик и девочка. Мальчику семнадцать. Зовут Иван, он закончил среднюю школу и не поступил в институт, вернее, не поступил на бесплатное место в институте, только на платное взяли. Никого не видит и не признает вокруг себя, кроме компьютера, днями и ночами кормила, поила, стирала пеленки, старалась развить умственно и физически по рекомендациям Никитиных. И все время мне казалось, что он самый умный, самый развитый. Эта иллюзия сохранялась до его лет четырнадцати, когда узнала, что прогуливает уроки, получает тройки и двойки.

Моей девочке двенадцать лет. Пока учится на пятерки, уходя в школу, целует мамочку, капризно просит чай в постель, боится привидений и бандитов. Зовут Марина.

Отцу нашего семейства 44 года. От былых кудрей осталась половина. Но он по-прежнему высок, строен и при хорошем раскладе может произвести впечатление. Глядя на него, думаю, насколько все же медленнее стареют мужчины. И при всем своем возрасте он – жених хоть куда. А из меня какая невеста? Поэтому иногда меня посещают сны, в которых он тесно общается с молоденькими женщинами и даже уходит к ним, а я вслед кричу: «Иди, иди…».

Живем мы в Хабаровске, мертвенно холодном зимой и обжигающе горячем в летние месяцы. Пыльном, грязном и бесхозном всегда. Во время царствования губернатора Ишаева и президента Ельцина. Вдоль такого же бесхозного и грязного Амура город вытянулся на несколько километров. И в самом северном конце конгломерата – наша квартира, на пятом этаже панельного дома с замусоренной и облеванной лестницей. Квартира с окнами на помойку, в которой постоянно кто-то роется, выбирая бутылки и тут же закусывая. Вокруг такие же пятиэтажки и вечно разбитые дороги. Радует глаз только березовая роща, которой из окна я вижу лишь кусочек. Там многолетние березы, качели-карусели, дети. И очень много мусора по утрам, но выручают солдаты, которых здесь еще больше.

В нашем трехкомнатном семидесятиметровом раю еще обитают кошка Василиса и наполовину овчарка Стрелка. Хризантемы и гортензии на окнах не зеленеют, салфеточки и скатерочки, думочки отсутствуют. Где-то грязь, где-то пыль, я – плохая хозяйка. С юности мечтаю о домработнице. Сижу за кухонным столом, листаю дневники, вспоминаю, как ушла из редакции, подалась в челноки. Правда, не сразу в челноки, сначала попыталась завести цивилизованный бизнес, чтобы офис, компьютеры, факсы. Даже придумала громкое название «СЭНДС». И действительно, зарегистрировала предприятие, взяла в аренду офис. И даже получила один заказ на изготовление рекламной статьи о компьютерной фирме. Заработала 300 тысяч рублей. И поскольку платить за офис приходилось регулярно, а заказов больше не предвиделось, в офисе сидеть мне наскучило, предприятие пришлось ликвидировать. И решила я не выпендриваться, а начать, как все, торговать.

Но куда поехать за товаром? В Китай все ездят. Но я ненавижу китайские тряпки, сама их не ношу и не смогу предлагать людям. Чтобы китайским торговать, надо обманывать, а я не могу. Открываю «Тихоокеанскую звезду» и вижу предложение поехать шоп-туром в Сеул. Если есть такое объявление, значит, кто-то туда ездит и что-то привозит на продажу. И я отправляюсь на поиски давшей объявление фирмы.

Улица Запарина – это в центре города. Быстро нахожу сталинской архитектуры здание, но плутаю в коридорах и этажах. На первом этаже замечаю небольшой магазинчик с канцелярскими товарами. Не корейские ли? Может, именно из Кореи нужно возить канцтовары? В туристической фирме меня встречают очень приветливо. Помещение чистое, светлое, несколько компьютеров, красивые картинки мест предполагаемых туристических поездок. Работники фирмы одобряют мое желание поехать в Сеул, потому что на дворе месяц май – время текстиля, который в Корее относительно дешевый и качественный. Слышу, что мужчина заказывает путевку в Турцию. А может, и мне в Турцию надо? Ладно. Я уже путевку в Корею заказала. Отдала деньги и паспорт и свободна до дня вылета самолета, что произойдет в ближайшее воскресенье. Напоследок интересуюсь, покажут ли мне то место, в котором челноки покупают вещи на продажу. Обещали показать. А много ли надо везти долларов, чтобы окупить поездку? Советуют взять товара хотя бы на 2000 тысячи долларов. Ну и хорошо. У меня как раз 2000 долларов есть. И я на крыльях будущих финансовых достижений лечу домой собирать вещи в дорогу. Что же я там куплю на продажу все-таки? Иду на рынок посмотреть, чем торгуют, что покупают. Вижу женщину, примеряющую молочного цвета юбку, вроде бы корейская, за двести рублей продают. Надо будет в Корее такие юбки посмотреть. И все мои предпоездочные наметки на этом закончились. Ах да, еще компьютерные носки. Моя дочь обожает такие. Я ей их из Москвы привозила. Ими в Москве многие торгуют. Возьму обязательно. Тем более что носки практически никогда не выходят из моды. Когда-нибудь все равно продам.

И вот 18 мая 1995 года, воскресенье. Во всем самом нарядном я прибываю в аэропорт, ведь за границу еду. В первый раз в жизни. На таможне неприятности: не понравилась моя справка на доллары. Оказывается, она действительна в течение года. Пришлось мне вернуться на российскую сторону и купить в обменном пункте справку на 376 долларов. Для чего эти правила придуманы? Чтобы обогащать банки, получается.

Билет на мой международный рейс Хабаровск – Сеул стоит 1490 тыс. рублей. А курица и колбаса в самолете те же, что и на рейсах до Москвы.

Первые шаги по сеульской земле

Первые шаги по сеульской земле были тревожными. Куда идти? Какие документы предъявлять? Главное – не отстать от группы. От аэропорта почти час ехали на автобусе до гостиницы. Ко мне в автобусе подсела женщина, напарницу которой через границу не пропустили, предложила держаться вместе. Я согласилась. Ее звали Вера, кудрявая, толстая, старая, в Корее первый раз, глупый бухгалтер, как вскоре выяснилось. Привезли нас в гостиницу Дэхва. Пока мы ждали ключи от комнаты, к нам подходили корейцы, давали визитки, предлагали всевозможный товар с доставкой в отель. Здесь же мы познакомились с двумя девушками с Камчатки, которые в Корее уже второй раз. Они нам показали этот знаменитый Тондэмун, где все можно купить на продажу. Вечером вместе с этими девушками мы ужинали, выпили бутылку корейской водки, градусов тридцать, вкусная. Пока мы у них в комнате ели-пили, то и дело приходили корейцы, предлагали бюстгальтеры, кроссовки, сумки.

На следующий день наши знакомые камчадалки повели нас в фирму, которая торгует «кожей» для русских. Моя Вера заказала там куртку мужу. В комнату гостиницы тоже приносили кожаные куртки. Мы посмотрели и ничего не купили. Потом нас куда-то отвезли на автомобиле. Впервые я увидела подземный гараж, да еще в несколько этажей. Некоторые машины находятся в подвешенном состоянии. И кореянка ходит в белых перчатках – пыль протирает. На фирме предложили выпить кофе, в других местах соком угощали. Нам это дико. Ни с того, ни с сего, ни за что, ни про что поят нас. Так и чувствуешь себя обязанной что-нибудь купить. Вечером ходили в ресторан. Девчата ужинали, а я взяла только кофе и салат. Заплатила 2000 вон. Это больше двух долларов. Дорого, потому что не известно, заработаю ли я что-нибудь в этой поездке.

Все четыре дня в Корее ходила по магазинам и рынкам, пытаясь что-нибудь купить. Себе, мужу, детям, на продажу. Корея мне понравилась, хотя я ее почти не видела. Понравилось, как они намывают асфальт возле своих гостиниц, забегаловок, магазинчиков. Шваброй, с мылом. Как они мусор в пакетах на улицу выставляют, а потом он исчезает. Вроде бы живем в районе, где горы мусора. Но его быстро убирают. Во всем чувствуется жизнь, работа. Товар тащат на мотоциклах, на машинах, на велосипедах, просто на спине. К нам корейцы очень доброжелательны. Если заблудишься, стараются помочь. Правда, ни мы их, ни они нас почти не понимаем, так как ни мы, ни они не знаем даже английского. Торгуют корейцы в отличие от нас и днем, и ночью. Есть целые ночные рынки. Напротив гостиницы ближе к вечеру появляется торговец игрушками. Раскладывает их прямо на асфальте, тряпочку только подстелив. А один раз приходили продавцы щенят. Туристическая фирма свозила в корейский Диснейленд. Вот бы сюда моих детей. Очень быстро пролетело время. Пора домой. И тут одолевают другие заботы. Что и как положить в сумки, чтобы на таможне не арестовали. У меня две небольшие сумки. Не покажется ли им, что этого слишком много для одной туристки.

Прилетели в родной Хабаровск. И таможенница захотела проверить, что я привезла. Мою сумку стали выпотрашивать до самого дна. Все заставила таможенница достать. И обнаружила несколько женских сумочек. Шесть штук. И побежала докладывать начальнику: контрабандистку нашла. А кожа искусственная, стоят дешево. Начальник велел пропустить беспошлинно. Выслуживалась перед начальником. Не зря к женщинам-таможенницам никто идти не хочет.

Дома сразу кое-что продала соседке. Достаточно много отнесла знакомому, у которого свой магазинчик. А с остальным товаром поехала на рынок торговать. Какое место купить? Купила небольшое место во втором ряду. Развесила тряпки, стою. Вроде, и мой товар смотрят и спрашивают. Одну футболку, одни шорты. Одни джинсы. Наторговала 360 тысяч рублей. И так изо дня в день я старалась продать то, что накупила в Корее. То 500, то 700 тысяч наторгую. В общем, дней за 10 я понимаю, что торговать можно. Даже мой товар покупают. А ведь первый раз купила что-то на продажу, не зная, ни какие цвета предпочтительнее, ни какие размеры берут больше. А если иметь пару таких торговых мест, то можно жить прилично. Поэтому ровно через месяц я снова отправляюсь в Корею, хотя из своих истраченных в Сеуле 2000 долларов я вернула только 1114.

Занимаю денег – и еду снова. Набираю всего подряд: бюстгальтеров, сарафанов, сумок, костюмов, опять шорт и футболок, а особенно много носков.

Живем в Дэхве с Леной Ковалевой. Она тоже торгует на Выборгской. Только давно. Очень опытная. Ее здесь многие знают. Корейцы с ней здороваются. Хотя на рынок пошли отдельно с ней, там я увидела ее в отделе мужских костюмов и брюк. И проходя мимо, я Ленке сказала: «Привет». А продавщица и хозяйка меня запомнила, зазвала потом к себе и уговорила купить мужских костюмов и брюк. И это стало в будущем моим постоянным товаром.

Лена мне понравилась, заинтересовала, прежде всего, тем, что умеет считать. Она долго торговала китайским товаром, со всевозможными приключениями. Например, купила много-много неправильных кожаных пуховиков. Подклад с пухом оказался не пристегнут, а пришит. Такие куртки было очень трудно продать. То привезла какие-то бракованные козьи шубки, после которых она не стала ездить в Китай – брак надоел. Лена много мне объяснила о растаможивании грузов через декларантов. Правда, сама она, по-моему, растаможивает свои коробки через знакомых таможенников. Показала мне, где находится карго, то есть место отправки отдельно следующего груза. Мы вместе с ней паковали и отправляли коробки с товаром. Она все укладывала, оформляла документы, в общем, очень мне помогла, ведь я приехала всего на три дня и ничего не успевала. Кроме того, была такая страшная жара. Впервые с ней я побывала в корейском ресторанчике, где еда готовится сразу на столе, за которым сидишь. Мы жарили мясо и ели салаты из множества маленьких тарелочек. Потом заворачивали мясо вместе с чесноком, салатами и соевой приправой в лист зеленого салата, и все это едва влезало в рот. Очень вкусно.

Декларанты

Прилетела в Россию, коробки тоже прилетели довольно быстро, хотя и отдельно от меня. Иду получать. У меня две коробки. Таможенник спрашивает: «Что в коробках?» – я: «То, се, для себя все». Пошел смотреть, что в моих коробках. Брюк оказалось много, костюмов много. И стал он, сам такой маленький, щупленький, с бегающими глазками и суетливыми движениями, говорить, что пошлина большая будет. Я почувствовала: специально нагнетает, чтобы я ему дала денег, думала, что договоримся. Но вот он открыл вторую коробку, с одними носками. А тут еще и их начальник нарисовался и, увидев содержимое коробки, закричал: «К декларанту!» – и я поняла, что ничего таможенник у меня не возьмет, то же самое мне подтвердила и кладовщица. Мол, парень он добрый, взял бы по 100 долларов за коробку, но теперь не возьмет, теперь с начальником надо договариваться, к которому я и пошла. Предлагала ему 200 долларов. Начальник от меня шарахался и кричал: «К декларанту! Только не пишите, что носки у вас детские, то никогда их со склада не заберете».

А для меня, что к декларанту, что в тюрьму – звучало одинаково. И я снова и снова ходила по таможне, пытаясь с кем-то договориться, посоветоваться, попросить. Но пришлось идти к декларантам. Они тут же рядом оказались, на втором этаже аэропорта. За стеклянными дверями сидели милая девушка Вера, как я потом узнала, тоже из Нижнего Тагила, как и я, и парень Игорь. Я им написала, рассказала, что у меня в коробках, они заполнили на компьютере специальный бланк со строчками: «Код страны», «Валюта платежа», «Таможенная стоимость» и т.д. Через несколько часов документ был готов. Заплатила в кассу деньги, миллиона три, и получила свои коробки с носками и брюками. С тех пор я перестала бояться декларантов, стала к ним постоянно обращаться.

Осторожность и настойчивость

Тогда я еще ездила каждые две недели отмечаться в Бюро занятости. Сидела в жуткой очереди на прием, заходила дрожа к инспектору, он предлагал различные работы, а я отвечала, что хочу работать по специальности. И меня отпускали без работы, с отметкой в листочке и компьютере. За труды по стоянию в очереди я получала ежемесячно 550 тысяч рублей и очень радовалась. 550 тысяч выручки – было не диво, а вот такая сумма чистой прибыли – совсем другое дело. Доллар стоил 4 тысячи 900 рублей. Кстати, потом эти деньги пришлось отдать государству.

И опять, даже не вернув все вложенные деньги, еду в Корею. А как их вернешь? Торговля не очень, вот и думаешь, что привезешь что-нибудь получше. Поинтереснее. Что будут покупать без перерыва. Жили в одной комнате с женщиной по имени Таня. Она с Камчатки. Уже бабушка. И все еще Таня. Так и все мы – рыночные торговки – пожизненно останемся Танями и Манями. На нее я подумала, что она украла у меня 100 долларов. На кого было еще подумать, если с ней только и общались, а сто долларов исчезли. А она в конце поездки вздумала попросить денег в долг. Отдам, мол, в аэропорту Хабаровска. Я ей денег не дала. Говорю: «Давай что-нибудь из товара». Она дала мне 10 ремней на эту сумму. И только через месяц, просматривая старые записи, я обратила внимание, что у меня ошибка в 100 долларов. Никто у меня ничего не крал.

Вообще-то я, видимо, везучая. Или осторожная очень… В Корее ни разу никто не обокрал. Хотя случаев таких было много. Самый удивительный из них произошел с девушкой из Благовещенска, которая жила в комнате с руководителем группы. Уходя на завтрак или в туалет, сумочку с деньгами она оставляла на тумбочке, ведь ей некого бояться, с руководителем жила. А получается, что эта руководительница и украла у нее 2500 долларов, что характерно, взяла не все, а только часть. А может, кто-то зашел в их отсутствие? Поскольку я очень осторожна, то живя в одной комнате даже с давно знакомыми женщинами, всегда сумку с деньгами таскаю с собой. И в туалет тоже. Хотя знаю, как это обидно, неприятно, когда так поступают с тобой живущие. Будто считают тебя воровкой. Я даже знала двух родных сестер, которые так поступали друг с другом, чтобы не было потом подозрений.

Август. В Сеуле очень много гостей. Нет мест в гостиницах. Нас поселили в отеле Самхо. Это чуть дальше от необходимого нам Тондемуна. Живя там, узнаю, где находится обувной рынок, каждый день ходим мимо птичьего рынка. Маленькие обезьянки, черепашки постоянно привлекают внимание. Все пять дней в Сеуле льет дождь. Вода везде. Ходим по колено в воде. Все мокрые. Только голова сухая под зонтиком. У корейцев проблемы: некоторые дороги размыло. Нет доставки товара. И это уже наши проблемы – уезжаем без товара. Боимся, что не улетим, потому что в аэропорту какие-то проблемы из-за дождя.

Постаралась побольше товара взять с собой. И не зря. Покупатели одолели. Скупают все подряд – готовятся к первому сентября. Оказывается, август – самый лучший месяц в торговле. И Новый год (узнала чуть позже).

Хороший август быстро закончился. Я привезла тот же товар в сентябре, когда мои мужские костюмы уже мало кому нужны. А тем более в октябре. На улице все холоднее. К нам на рынок приходит меньше и меньше покупателей. Вот и стоим с соседями по торговому месту треплемся. Напротив меня торгует Оксана. Невысокая в русых кудряшках скуластая 30-летняя женщина. Ездит в Польшу. Сначала до Москвы на самолете, на поезде до Белоруссии. Чтобы пересечь границу с Польшей, нужен паспорт и белорусский ваучер. В Польшу едут на машине. Там покупают дешевый шелк, детскую одежду, дубленки-пропитки. Когда возвращаются с товаром, нужно платить пошлину в размере 30 процентов от задекларированных при въезде в Польшу долларов. Ей помогают не платить пошлину знакомые милиционеры. Она их как-то благодарит потом. При посадке в самолет из Москвы до Хабаровска платят 13 тысяч рублей за каждый килограмм свыше 20 килограммов. Двести тысяч дает регистратору на карман, иначе ничего сверх 20 кг не погрузят в тот же самолет. Можно отправить груз через багажное отделение по 3 тысячи рублей за килограмм в кассу и столько же за килограмм надо дать грузчикам. Тогда они отправят тем же рейсом.

Воры и корейская баня

В декабре у нас чуть не угнали машину. Приходим на рыночную стоянку. А в дверной скважине торчит обломок какой-то железяки-отмычки. Поэтому теперь через каждые полчаса проверяю, стоит ли машина на стоянке. Мы теперь торгуем вдвоем с мужем. Каждый со своего места. Немного наторгуем с одного места, немного – с другого, в сумме получается нормально.

А украсть, может быть, хотели не машину, потому что через неделю мы опять нашли машину вскрытой, из багажника достали сумку и все приспособления для торговли: забрали плечики, цепочки, которые были в отдельном пакете, там же лежали документы на торговлю. В сумке лежало товара на 800 долларов. В том же месяце у меня украли еще одну сумку. Муж торговал, а сумка стояла за прилавком, он стоял перед прилавком и не видел, как ее утащили. Торгуем, торгуем – и все прахом. За полгода торговли у нас ничего не добавилось в деньгах. В товаре, правда, много чего образовалось.

Опять ездила в Корею. Жили с Симой. Симпатичная миниатюрная кореянка. Ей 33 года. Рассказала, как сильно они с мужем любят друг друга, и после нескольких лет брака ходят, держась за ручки. Торгует мужскими кожаными куртками. Весь товар везет с собой и платит на таможне всего долларов 200. Мол, хватит им. Рассказала, как к ней на Выборгскую долгое время ездил оптовик с Урала, покупал «кожу» помногу, втерся в доверие. Они дали ему курток на реализацию на несколько тысяч долларов. С тех пор он не стал приезжать. Муж Симы поехал этого реализатора искать на Урал, нашел. А тот на все деньги, а взял он товар у нескольких наших продавцов, уже купил квартиру. Его на Урале бандиты свои защищают, а может, сам он бандит. А кто же он после таких поступков? Муж Симы оказался на чужой территории. И пришлось им забыть про несколько тысяч долларов и этого оптовика с Урала и начинать практически с нуля. Целый сезон не торговали, работали на дачном участке, помидоры и огурцы выращивали. Снова заработали деньги себе на раскрутку. Через год вернулись к торговле. Какие трудолюбивые, какие мужественные люди! Многие корейцы этим отличаются.

Сима сводила меня в корейскую баню. Потом я ходила туда каждую поездку. Большое серое здание, в котором и бильярд, и карго, и гостиница, и чего только нет, в том же здании баня. Недорогие входные билеты – 2500 вон. В коридоре снимаем обувь. Ставим в ящичек, не закрываемый. Я свято верю, что в Корее не крадут (имеется в виду, что корейцы не крадут). Заходим внутрь. Справа столик, за ним ветхая бабуся берет наш билет, дает ключи от ящичка, предлагает шампуни, мочалки, напитки. Много-много ящичков для одежды, голые кореянки. На нас смотрят с интересом. Справа небольшой буфет. Чуть в глубине парикмахерская. Здесь хоть не особенно шикарно, но, по-моему, есть все необходимое. Весы, фен, массажер, кушетка, в волю чистых полотенец, которые горами лежат в корзинах у входа в моечную. Берем парочку полотенец – и туда. Сначала в душ, а потом в парную. Сухая парная, какие у нас называют финскими, а рядом – мокрая (турецкая?), почти как русская баня, только без веников. Первый раз в жизни мне делают массаж. Разминают все косточки, вытягивают все суставчики, соскребают кучу старой кожи. Минут 40 меня мнут и скоблят. Моют голову. Делают маску на лицо. Классно. И еще здесь три маленьких бассейна, в которых можно побултыхаться. Мне все это безумно понравилось. И даже сидеть на полу. Который у корейцев теплый. Лицо помолодело на несколько лет. Кожа гладкая-гладкая. Я так часто стала ходить потом в эту сауну, что у меня даже появились там знакомые кореянки. С которыми мы здоровались и пытались разговаривать.

Новый год и банковские мошенники

Незаметно подкрался Новый год. Мы к нему приготовились. Привезли много товара, хорошо поторговали, но я ожидала большего. В самый последний день уходившего года – 31 декабря – мы тоже ждали покупателей, но они уже, видимо, праздновали, чем и мы занялись. Дочь Марина подарила всем подарки. Пили, ели. Я все время засыпала (после работы и выпитого алкоголя). Пили приличные напитки – могли себе позволить. Очень много было хлопушек и бенгальских огней. Собака Стрелка все время пряталась на кухне, боялась.

После праздника поехали покупать сыну компьютерные игры на подаренные Дедом Морозом 50 долларов. Заехали в банк Независимость на улице Ким Ю Чена. Я уже раньше покупала здесь доллары. Приятный кассир – вежливая услужливая женщина. Даже если нет долларов, скажет, когда позвонить, когда приехать. И к этому времени приготовит валюту. Вот я и расслабилась. Хотя… Расслабляйся, не расслабляйся, если они захотят, то все равно тебя обманут. Я подала этой милашке деньги. А она какая-то расстроенная. Вроде бы и не хочет работать. Я: «Может, мне в другой банк пойти?» – она: «Нет. Нет». Берет деньги, считает, говорит: «Это все?» – я : «Все. А сколько там?» – она: «17300». Я: «Как? Должно быть 18300». Она пересчитала и настаивает на своем, потом позвала другую, вместе пересчитали и мне назад деньги суют. Мол, считайте сами. А что там уже считать, если они украли миллион. И даже кассу не свели. И карманы друг друга не проверили. Потом еще одна банкирша к ним зашла и говорит мне: «Вспомните, куда миллион потратили». Стала мне объяснять, что я ошиблась, что мои члены семьи могли взять деньги. Кто их у меня взял? Я их по три раза на день пересчитываю. Я ушла и даже долларов не купила. Правда, вернулась и написала письменное заявление о случившемся. Но никто мне ничего так и не вернул. И не ответил. В Корее, конечно, такое невозможно. А в этом банке окошечко как раз повыше сделано, чтобы клиент не видел рук кассира.