Шутки Богов. Битва на выживание

Хайдарали Усманов

Шутки Богов. Битва на выживание

Размышления Богини

Зал, выбранный для обряда, напоминал храм, хотя на самом деле находился в глубине Императорского дворца. Высокие колонны, увитые золотыми узорами, поднимались к потолку, теряясь в тумане, что рождался от струек благовонного дыма. В воздухе дрожали звуки ритуальных колокольчиков – кто-то из слуг вёл размеренный перезвон, чтобы закрепить священное настроение.

Мэй Жо стояла в центре зала босыми ногами на круге из белого нефрита. Её одежда была иной, чем обычно. Не яркое платье богини, а простая, почти аскетичная накидка цвета утреннего неба. В руках она держала тонкий жезл из светящегося кристалла, в котором мерцал её собственный Божественный свет.

Её лицо оставалось спокойным, но в глубине глаз сверкали напряжение и осторожность. Слишком многое зависело от этой клятвы – от того, как её примет не только Андрей, но и небесные силы, что слушают каждое слово.

Этот странный парень, с ещё более странным именем – Андрей, стоял неподалёку. Чуть в стороне. Но весь зал чувствовал его присутствие. Тяжёлое, как тень горы. И в то же время живое, дышащее. Рядом с ним молчала Цзяолин, излучая властное спокойствие Дракона, но её глаза с вниманием следили за каждой искрой энергии вокруг.

– Я, Мэй Жо, рождённая из света и воды, наследница небесных рек, – её голос прозвучал как колокольный звон, чистый и торжественный, – перед лицом Поднебесной и всех, кто стоит здесь свидетелями, приношу клятву.

Она подняла жезл вверх, и свет разлился по своду, превращая дым в сверкающее море.

– Клянусь моей Божественной силой и самой сущностью: не вредить Поднебесной Империи. Клянусь не поднимать руку на её Императора, Андрея, и всех, кто следует за ним. Клянусь помогать по мере сил и возможностей, чтобы тьма не поглотила этот мир.

Каждое слово будто впивалось в пространство, отзываясь эхом в сердцах собравшихся. На её запястьях загорелись письмена – линии клятвы, выжженные самой судьбой. Они обвили руки сияющими браслетами и застыли, как печати, не позволяя отречься от произнесённого. И в тот миг, когда последняя фраза сошла с её уст, Мэй Жо вдруг ощутила волну силы. Она не пришла извне – наоборот, словно поднялась из самого присутствия Андрея. И эта знакомая до боли, и фактически пугающая энергия пронзила её тело, заставив замереть на месте. В этом потоке было то, что она когда-то знала слишком хорошо. Дыхание её брата, Шуй Ханя, Бога Закатной Крови. Его ярость, его бешеная, безудержная сила, что когда-то смела всё на пути. Она помнила, как он, обезумев, убил их товарища… Как его глаза горели алым светом… И как в тот миг он захотел убить и её…

Но сейчас… Сейчас в этой энергии не было того дикого голода. Не было жажды крови, которая всегда сопровождала брата. Сила, исходившая от Андрея, была похожа на огонь – горячий, но не пожирающий. Она несла тяжесть, но и порядок, силу, но и сдержанность.

И осознав всё это, Мэй Жо непроизвольно сжала пальцы на жезле.

“Это… невозможно… – Её мысли метались, как птицы в клетке. – Его энергия – и всё же не его. Как будто часть Ханя переплавлена и заключена в новом сосуде… Кто же ты, Император Поднебесной?”

Её сердце билось всё быстрее. Ей было страшно. Но вместе со страхом вспыхнуло и что-то иное – любопытство, тянущееся глубже, чем сама клятва.

В зале стало тише. Все видели, как сияние вокруг Мэй Жо вспыхнуло ярче, а затем мягко погасло. Клятва была принята. Пространство, словно само Небо, признало её слова.

Она опустила жезл и медленно склонила голову. Но взгляд её невольно нашёл Андрея. И в этом взгляде уже не было ни гордыни, ни снисхождения. Лишь настороженное уважение и вопрос, на который она сама пока не знала ответа.

– Клятва принята. – Тихо произнесла Цзяолин, и её голос разнёсся, как гром, перекрывая тишину. – Теперь пути назад нет.

Мэй Жо едва заметно улыбнулась уголком губ. Она уже и сама прекрасно знала о том, что отныне её судьба связана с этим человеком. Но тайна силы, что исходила от него, жгла её душу сильнее самой клятвы.

Немного погодя она уже сидела в тишине собственного покоя, в свете тонких лампад, где прозрачные огоньки дрожали, будто отзвуки её собственных мыслей. На губах ещё сохранялся вкус произнесённой клятвы. Той самой, что связала её не только словами, но и корнями её сущности. Она ощущала, как тонкие нити её Божественного естества теперь вплетены в судьбу Поднебесной и… В судьбу самого Андрея.

И всё же не клятва тревожила её сердце сильнее всего. Когда он поднял взгляд – прямой, тяжёлый, но спокойный – в его ауре мелькнуло то, что она не могла спутать. Та самая сила, что когда-то принадлежала её брату Шуй Ханю. Её родному брату. Тому самому, кто пал во тьму собственной жажды крови, кто, охваченный безумием, прорвал небесные клятвы, уничтожил их товарища-бога, и чуть было не убил её саму.

Она помнила вкус его ярости, запах крови, смешанный с небесным светом. Она помнила, как его голос ломался в крике, полном боли и ненависти. И вот теперь – эта энергия, знакомая до боли, жила в чужом смертном.

Но она не была той же. В ней не бушевал шторм безумия. Не было дикого, всепоглощающего голода. Наоборот – это ощущалось, как будто кровь заката смиренно пульсировала, вбирая в себя чужие потоки, подчиняясь им. Андрей, каким-то образом, удерживал её.

“Как?..” – Мэй Жо едва не прошептала этот вопрос вслух. Шуй Хань, бог с рождения, не справился с собственной сущностью. Но этот человек… Смертный, пусть и возвышенный, каким-то образом держал внутри себя то, что сводило с ума даже Божество.

Она вспомнила, как чувствовала вокруг него и другие отголоски. Да, точно. Они не были едины. Один поток исходил от света, другой – от холодной бездны, третий был тягучим, как мрак. И все они сталкивались, переплетались, но не уничтожали друг друга. Они повиновались ему.

Подумав об этом, Мэй Жо немного нервно сжала пальцы, всё также держа руки на коленях, и чувствуя, как её сердце бьётся учащённо. Страх пробрался в её душу – настоящий, древний, который редко знала даже Богиня. Она видела, как этот странный смертный, шаг за шагом, вбирает в себя силы, которые принадлежали Богам. И если он продолжит в том же духе… Что станет с ним в будущем? Он станет… Истинным Богом? Чудовищем? Тем, кто превзойдёт даже тех, кого некогда звали Бессмертными? А что станет с ней? Она дала ему клятву. Она связала свою судьбу с его. И если он падёт – она падёт вместе с ним.

“Я… я не хочу стать ещё одной жертвой на пути твоего возвышения…” – Думала она, глядя в мерцающий свет лампы. И всё же, вместе с этим страхом, в груди зажглось иное чувство – острое, почти болезненное. Надежда. Если он сумел удержать силу её брата… Если он смог обуздать безумие, что уничтожило Шуй Ханя… Значит, он может стать ключом. Ключом к разгадке того, что произошло. Ключом к её прошлому. И, может быть, к её будущему.

Она понимала – теперь её шаги будут куда осторожнее. Андрей не был просто смертным союзником. Он становился сосудом, в котором собирались разнородные божественные силы. И кто знает – будет ли он их господином, или в какой-то момент они обратятся против него, разрывая изнутри? Но пока – он держался. И в этом заключалась самая страшная загадка.

Она прижала руку к груди, глядя на свой отражённый в нефритовом зеркале лик. Богиня Мэй Жо – гордая, юная, но уже связанная узами, которые могут погубить её. И впервые в жизни она осознала. Её судьба уже не принадлежит только ей. И, думая об этом, она вспомнила о том, как закончился ритуал.

Ведь Мэй Жо не торопилась уходить с этого места после клятвы. Она молча стояла в тени высоких колонн, обвитых рельефными драконами, и глядела на Андрея. Сердце её билось неровно – то срывалось в тревогу, то сжималось от какой-то странной надежды. Внутри всё ещё отзывалось эхо клятвы – тяжёлый, но чистый звон, скрепивший её душу и судьбу с Поднебесной.

Но куда громче этого звона звучала память. Сила, которую она ощутила в Андрее, не оставляла её в покое. Её брат, Шуй Хань, Бог Закатной Крови, когда-то был ярким светом их пантеона. Его шаги сопровождали алые облака, а его смех мог согреть целые города. Но когда его сознание омрачилось – всё изменилось. Алые облака превратились в бурю крови, его смех – в рёв бойни. Он убил товарища, с которым они вместе возносились, и едва не разорвал её собственную душу, когда она пыталась остановить его. И теперь – в этом человеке, в этом смертном, стоящем перед ней, она слышала его эхо.

Она не могла уйти, пока не убедится. Нужно испытание. Пусть невидимое для глаз, но очевидное для душ. Мэй Жо подняла взгляд и тихо произнесла:

– Андрей… Могу ли я спросить у тебя кое-что?

Он спокойно обернулся. Его глаза, спокойные и в то же время тёмные, как омут, задержались на ней. Казалось, он сразу понял, что её слова – не простая любезность.

– Попробуй… Спроси… – Коротко ответил он. И тогда она шагнула ближе. Солнечные блики соскользнули по её лицу, и оно на миг стало похоже на высеченную из белого нефрита статую. Но в её глазах пылал огонь – настороженный, испытующий.

– Скажи… – Она слегка замялась, подбирая слова так, чтобы в них заключить ловушку. – Когда в бою ты проливаешь кровь врагов, что именно ты чувствуешь? Тебя ли она зовёт? Или это ты её зовёшь?

Вопрос прозвучал просто, но для молодой Богини он был ключом. Ведь её брат – Шуй Хань – не мог устоять перед жаждой крови. Для него сама битва была не средством, а целью. Если Андрей унаследовал истинный корень этой силы, то его ответ всё выдаст. В зале стало тихо. Даже Цзяолин, обычно сдержанная, чуть склонила голову, насторожённо глядя на парня.

Андрей слегка задержал дыхание. Внутри него явно действительно что-то шевельнулось – тот самый голод, то самое звериное желание, которое он ощущал не раз после битвы с чудовищами и Богами. Но он уже научился различать, где его собственная воля, а где навязанное эхо чужой сущности.

– Я чувствую силу. – Наконец сказал он медленно, не отводя глаз от Мэй Жо. – Но не зов крови. Для меня битва – это не наслаждение. Это необходимость. Если кто-то погибает, то это всего лишь значит, что он сам выбрал путь против меня.

Слова прозвучали просто, но в них было что-то тяжёлое, основательное, как гул камня, сдерживающего нарастающий поток. Мэй Жо напряглась, почти желая поймать его на лжи. Она смотрела пристально, и её Божественное зрение пыталось проникнуть глубже, в слои души, ощутить дрожь от алых искр. И всё же – ответа, которого она боялась, она не увидела. Да, в его сердце было семя жажды – но оно было заключено в цепи. Он сам держал их.

“Значит, он контролирует её… или пока что контролирует…” – Мелькнуло у неё. И всё же, этот смертный ответил так, как её брат уже давно не смог бы. На губах Мэй Жо появилась лёгкая улыбка… Хотя… Это больше тень улыбки, чем сама улыбка.

– Хорошо… – Как можно спокойнее сказала она. – Пожалуй, теперь я верю твоим словам чуть больше.

Но внутри неё всё равно звенел вопрос. Долго ли он сможет удерживать эти цепи? В зале, где ещё витала тишина обряда, Андрей замер, уловив в мягких словах Мэй Жо скрытый укол. Она словно играла вежливую, неброскую партию, но каждое её слово было рассчитано на то, чтобы выудить из него признание, которое он сам пока не решался озвучить даже себе.

Он ощутил, как в его груди странно зашевелилась сила – не его собственная, а чужая, древняя, вкраплённая в его суть. Внутри словно отозвался отголосок чужой памяти: клыки, запах крови, безумный смех в багровом мареве заката. То был тот самый отпечаток силы, которую Мэй Жо назвала своим братом – Шуй Ханем. На мгновение дыхание Андрея сбилось. Знает ли она? Или только подозревает?

Но даже если она знала – разве он сам мог внятно сказать, что в нём происходит? Его путь был хаотичен. Сила Бога Костей… Печати Пустоты… Дыхание Дракона… И даже какие-то отголоски чужих воспоминаний. Всё это сливалось в ядро, превращая его в нечто, что уже давно не укладывалось в привычные рамки мира.

В голове Андрея промелькнула опасная мысль о том, что если она видит в нём угрозу, то… Что она будет делать дальше? Попытается ли ударить первой?

И именно в этот миг в его сознание, в ту часть, где всегда была тихая и тёплая тень, прорезался голос Цзяолин. Он был едва слышен, как дыхание весеннего ветра, но нес в себе силу:

“Не отвечай прямо.”

Она будто обняла его дух, прикрывая. Её собственное восприятие мгновенно выстроило вокруг его мыслей тончайшую пелену, скрывая глубинные отголоски чужих энергий. Там, где Богиня пыталась уловить знакомые вибрации, она встретила зыбкое, но ровное зеркало – и ничего больше.

Андрей почувствовал, как от Цзяолин в него струится уверенность. Она не просто защищала его, она впервые открыто вмешалась, показывая, что не намерена оставаться в стороне, если разговор грозил превратиться в духовное испытание.

“Скажи меньше, чем думаешь. Но так, чтобы она услышала то, что ей нужно услышать.” – Добавила она, и её голос окутал его решимостью.

Андрей вдохнул глубже. Его сердце больше не колотилось так отчаянно. Он понял, что не один. И хотя вопрос Мэй Жо всё ещё звучал как скрытый вызов, теперь у него был щит – их общая связь с Цзяолин, где двое действовали как одно целое.

Он спокойно поднял взгляд на молодую Богиню и уже спокойнее, без прежней тени замешательства, приготовился ответить. Он задержал своё дыхание всего на миг. Но именно этого мгновения хватило, чтобы Цзяолин окончательно выстроила вокруг его внутреннего мира туманную завесу. Её духовное прикосновение мягко приглушило все следы чуждых энергий, словно она закрыла тяжёлую дверь, ведущую к тому хаосу, что бурлил внутри.

Он поднял глаза на Мэй Жо, и в его взгляде не было ни тени страха, ни вызова. Лишь спокойствие. Такое спокойствие, какое обычно бывает у тех, кто привык смотреть в глаза чудовищам – и не отводить взора.

– Ты спрашиваешь, – медленно сказал он, не напрямую отвечая, но и не уходя в пустую отговорку, – понимаю ли я, что за силы во мне.

Он сделал короткую паузу, позволяя её словам повиснуть в воздухе и отразиться в её же сознании.

– Я понимаю другое. Любая сила, какая бы она ни была, остаётся лишь пустой оболочкой, пока человек не решит, как её использовать.

Он говорил негромко, но так, что каждое слово ложилось с весом камня. В них не было бахвальства, но и не было растерянности, которую она пыталась вызвать. Его ответ был парадоксален. Он не отрицал наличие силы, но и не подтверждал её конкретную природу. Он перенёс акцент с “чужой” сущности на собственный выбор.

– Всё остальное, – добавил он уже тише, – всего лишь следствие.

Эти слова прозвучали как тонкая отповедь. Если она надеялась выудить признание, то получила не меньше – намёк на то, что он прекрасно понимает собственную опасность, но держит её под контролем. И что куда страшнее – он видит в этой силе лишь инструмент, а не хозяина.

Мэй Жо непроизвольно напряглась. Она привыкла чувствовать за людьми глубину, тени, скрытые намерения. Но сейчас её духовное зрение встретило ровную, бескрайнюю гладь – как будто перед ней был человек, в котором хаос и порядок сошлись в нечто совершенно неразличимое.

И именно это было самым тревожным. Если бы он растерянно оправдывался, она бы увидела слабость. Если бы он с вызовом признался – это можно было бы использовать как основу для контроля. Но Андрей оставался между крайностей, и это делало его опаснее любого фанатика или дикаря.

“Он и вправду может раздавить меня одним решением… И даже не моргнуть. И самое страшное – в его глазах не было бы ненависти, только холодный выбор.” – При этой мысли Мэй Жо внезапно ощутила, как в груди поднялась странная дрожь. Это была не только тревога, но и болезненно отчётливое осознание. Если она станет для него препятствием, он сметёт её. Если же – частью его пути… Возможно, он даже защитит.

Она вдруг поймала себя на том, что мысль пришла сама собой, без расчёта:

“Мне нужно стать для него необходимой. Той, кто всегда рядом, к кому не поднимется рука даже в ярости.”

Это чувство пугало её больше, чем всё остальное. Ведь оно не было навязанным старейшинами решением или прагматичным планом. Оно зародилось внутри, как слабая, но упорная искра. Остаться рядом с ним не ради сект, не ради власти, а ради того, чтобы его “горячая рука” никогда не поднялась на неё. Она смотрела на Андрея и вдруг поняла, что впервые за долгие века не уверена в себе.

Она выбрала момент очень осторожно. После их короткого разговора, после его сдержанного ответа, Мэй Жо не спешила – в её положении каждое движение, каждое слово должно было быть продуманным. И вот, когда напряжение в зале слегка рассеялось, она тихо сделала шаг ближе.

Внешне это выглядело просто – будто сама Богиня решила изменить положение, и подойти ближе к свету лампад… Или же обменяться обычной формальной вежливостью… Но в действительности за этим стоял целый пласт древних знаков и символов.

Она вытянула руку и положила на стол рядом с Андреем маленький нефритовый жетон – крошечный кусочек белого жада с выгравированной на нём тонкой линией-закатным узором. Этот знак использовался среди Богов и древних кланов не так уж и часто, и только в одном контексте. Он означал, что владелец жетона признаёт другого как того, кому можно доверить личную сущность. Не клятва, но знак добровольного приближения.

– В Поднебесной этот символ, может быть, уже давно забыт. – Её голос прозвучал мягко, почти случайно, словно она поясняла какой-то артефакт, который выронила из рукавов. – Но среди нас, тех, кто родом из заоблачных дворцов, он всё ещё имеет значение.

Она слегка улыбнулась, но в глазах её было напряжение. Она прекрасно понимала, что сейчас открывает часть себя. Это был жест и заботы, и проверки одновременно. Ведь этот жетон сам по себе был не магическим предметом, а скорее печатью памяти, личным узлом духовной силы. И только те, кому доверяли, могли удержать его в руках без последствий. В культуре Богов это приравнивалось к признанию близости, к тому, что ты готов хотя бы частью себя раскрыться перед другим.

Андрей замер на мгновение, и даже Цзяолин почувствовала, как воздух вокруг сгустился. Девушка рядом с ним тонко уловила смысл происходящего – её тонкие пальцы непроизвольно сжались на рукаве Андрея. Она понимала, что это не просто вежливый дар, а шаг, который связывает на куда более глубоком уровне.

Мэй Жо же сделала вид, будто поступок её естественен. Лёгкий жест, внимание, изысканная мягкость, свойственная богине. Но под маской спокойствия внутри неё бурлило беспокойство по поводу того, сможет ли он понять намёк? Примет ли этот знак? И самое главное… Не увидит ли в нём подвоха?

Для неё это был единственный путь обезопасить себя, и превратиться из возможной жертвы в того, кто нужен… В того, кто рядом… Пусть даже это будет похоже на игру.

Андрей поначалу даже не протянул руку. Он сидел неподвижно, словно каменное изваяние, и лишь взгляд его чуть сузился. Внутри всё сжалось. В этом знаке, слишком древнем, чтобы быть “простым жестом внимания”, чувствовался подвох.

Он сразу вспомнил, что подобные вещи никогда не бывают случайными – слишком тонкая игра, слишком глубокая символика. Принять – значит связаться с ней, пусть даже на малейшем уровне. Отвергнуть – значит оскорбить богиню, что явно вызовет лишние подозрения.

Поэтому он решил… Не решать. Оставил жетон лежать на столе, никак не отреагировав. Пусть тишина тянется. Пусть будет казаться, что он равнодушен.

Но в этот момент внутри него отозвалась Цзяолин. Её голос прозвучал спокойно, но с ноткой твёрдости, которой раньше за ней редко водилось:

– Ты слишком осторожен, Андрей. Я чувствую, что в этом нет ловушки. Жетон действительно её личный. Она отдала часть своей сути. А это значит, что сама теперь связана с тобой, хочешь ты того или нет.

Андрей нахмурился.

– И что мне с этим делать? Поддаться её игре?

Цзяолин помолчала, словно перебирая все варианты. Потом сказала тихо, но уверенно:

– Вспомни, что ты сказал мне, когда мы нашли кровь древнего зверя. “Добровольно отданное всегда сильнее вырванного силой”. Кровь рождённого Богом – редкость. А её знак – это путь к тому, чтобы вплести её в наше Дао, привязать к себе. Не рабством, но узами, которые она сама признала. Ты можешь использовать это. Если пойдёшь осторожно.

Эти слова задели Андрея. Он снова посмотрел на жетон, на белый нефрит, в котором едва заметно мерцали прожилки Божественного света. Это было похоже на кровь, сжатую до кристалла. Добровольный дар.

– Ты хочешь сказать… Что, если она сама ищет приближения, мы можем это закрепить? Сделать её частью нашей линии?

Цзяолин ответила твёрдо:

– Именно. Родственные узы с Божественной сущностью могут дать нам то, что невозможно добыть в боях или в горах. Если ты не доверяешь – не доверяй сердцем. Но дар прими. Это шаг, который потом можно обратить в силу.

Андрей глубоко вдохнул. Ему не нравилось поддаваться чужой игре, но в словах Цзяолин была правда. Если Мэй Жо сама спешит привязать себя к нему – то почему бы не позволить ей сделать этот шаг? Пусть сама же и станет узлом, который невозможно будет развязать без потерь для неё самой.

Он медленно протянул руку, коснулся жетона. Нефрит холодно отозвался, но не ожёг. Мэй Жо, сидевшая напротив, чуть заметно выдохнула – напряжение её плеч ослабло. Она поняла, что её знак был принят.

А Цзяолин в этот момент, оставаясь рядом, впервые почувствовала странное удовлетворение. В её глазах это была победа – теперь у них появился ещё один ресурс, ещё один якорь.

Андрей же всё равно оставался настороже. Но в глубине души впервые мелькнула мысль о том, что если всё сложится, он сможет использовать саму Богиню как защиту и опору. Не только угрозу.

Мэй Жо в тот миг, когда пальцы Андрея коснулись нефритового жетона, не показала ни малейшей тени эмоций на лице. Но внутри неё всё заколыхалось, как воды озера, в которое бросили камень. Она сидела спокойно, но в мыслях вспыхивали один за другим целые ряды рассуждений, словно звенья цепи.

"Он всё-таки понял, что это не просто украшение, не знак благосклонности. Он почувствовал кровь. Он понял, что в нём заключено. И он всё же решился взять её."

Для неё это было важным – в её глазах Андрей больше не выглядел как дикарь, случайно оказавшийся в мире божественных и демонических сил. Он умел распознавать суть вещей, и значит, был опаснее, чем она думала изначально.

"Он принял. Значит, связал себя со мной. Пусть пока на тончайшем уровне, но нить уже протянулась. Теперь он не сможет сделать вид, будто мы чужие. Его отказ стал бы ударом по моей гордости и по имени семьи – но он не отказался."

Это радовало её, но вместе с тем тревожило. Ведь теперь между ними действительно возникла связь, и нельзя было предугадать, куда она заведёт.

"Он не выказал жадности. Не схватил знак сразу. Сначала выжидал, сомневался. Даже будто хотел оттолкнуть. Значит, у него есть внутренняя дисциплина. И это опаснее, чем голодная алчность. Алчных легко подкупить, жадных легко подчинить. Но тот, кто умеет ждать и скрывать – может оказаться равным."

Она прикусила губу – в мыслях это прозвучало как признание. И от этого стало чуть не по себе.

"Если он осознаёт, что в жетоне заключена божественная капля, он должен понять, что я сделала шаг, которого обычно не делает ни одна дочь богини. А значит, у него два пути: отвергнуть и поссориться навсегда, или принять и признать меня своей. Он выбрал второе. Значит, его сознание уже тянется к мысли о союзе. Осталось лишь подтолкнуть. И если он привяжет меня к себе – станет ли это узами равных, или он попытается сделать из меня сосуд, источник силы? Хм… а ведь это не было бы таким уж плохим исходом. Если я сумею быть сосудом и хозяином одновременно."

Эта мысль была дерзкой даже для неё самой. Но, отринув её, Мэй Жо почувствовала, что сердце бьётся быстрее. Шестое. Личная женская гордость.

"Он красив в своей холодности. Опасен в своей сдержанности. Не из тех мужчин, которые бегут к каждой протянутой руке. Я дала ему символ моей крови, а он заставил меня ждать ответа. И я, Богиня, ждала. Интересно… если он и дальше будет вести себя так, возможно, впервые я захочу быть не хозяйкой, а спутницей."

Эта мысль была слишком личной, почти обжигающей, и Мэй Жо поспешила отодвинуть её в глубину души, спрятать даже от самой себя.

Так что, когда она подняла взгляд на Андрея, молодая Богиня уже выглядела совершенно невозмутимой – будто ничего особенного не произошло. Но внутри у неё шло настоящее кружево мыслей, в котором переплелись расчёт, искушение, азарт и впервые появившийся оттенок… Любопытства.

После того как Андрей принял знак, в сердце Мэй Жо словно вспыхнул второй огонь – первый был её смелым поступком, а второй загорелся теперь, когда он ответил на него. Но она была слишком умна, чтобы позволить этому огню вырваться наружу без расчёта. Она сразу начала выстраивать стратегию дальнейших шагов, и мысли её приняли холодную, почти военную упорядоченность.