Полная версия
Маска марионетки
Анли
Маска марионетки
Глава 1. Пятница
Майкл
– Развод оформлен, можете забирать документы, – механическим голосом произносит женщина за стойкой, – хорошего дня!
Вот так одна бумажка с двумя подписями рушит брак, продлившийся семь лет.
– Всего доброго, – хмыкает Эми в ответ.
Они что, только что пожелали друг другу хорошего дня? Я точно в себе?
Развернувшись на пятках молча покидаю здание, выходя на главную площадь. Атмосфера праздника, часы на башне бьют двенадцать, Эми уже семенит к ближайшей скамейке, заталкивая по пути документы в черную кожаную папку.
– Свидетельство я оставлю у себя, ты, как обычно, потеряешь, а мне оно еще понадобится для смены документов.
– Как угодно.
– Даже ничего не скажешь? – она тяжело вздыхает и разводит руками, – все таки семь лет прошло.
– Скажу, – ухмыляюсь я.
Что нужно говорить в такой ситуации? «Всего доброго, прости, что был дерьмовым мужем?». Нет, в нашем случае: «Дорогая, извини, что не пошел с тобой на взлом с проникновением и грабеж. Ты права, что подала на развод, я действительно дерьмовый законник, раз не хочу копать грязь на местную администрацию», – вот это что надо.
– Ну так скажи! Господи, ты улыбаешься? Идиот. Я так и думала, тебе даже сейчас все равно. Как обычно, я … – маленькая слезинка бежит по ее щеке, вот бы сейчас смахнуть ее и просто обнять эту возмущающе волнующую женщину.
– Я скажу, скажу, – отвечаю ей тихо, – забери свои вещи из моей квартиры до воскресенья, потом я не смогу этим заняться.
– Пошел ты! – Эми взмахивает средним пальцем перед моим лицом и спешно уходит.
А я еще долго стою на площади и смотрю вслед ее удаляющейся фигуре. Ну что, господин адвокат, доволен?
ЭмилиПошел он! В этот раз последнее слово было за мной, а не за этим напыщенным говнюком. Больше никакой Эми Хейс, теперь только Эмили Мур, не жена местного дьявольского адвоката, а профессиональный журналист-расследователь.
Я взрослая женщина со своими карьерными целями и принципами, а он пусть дальше сидит в своих кодексах, отрываясь только на сон, пищу и секс по расписанию. Примерно, раз в месяц. Точно, он тянул меня в свое болото, а я смогла выбраться и скоро сделаю первый вздох самостоятельно. Замечательно. Чудесно. Пошел он!
Без сил падаю на табуретку в пустой кухне. Атмосфера, что надо: пожелтевшие от времени обои, пыльные корешки книг и одинокий чайник на старенькой газовой плите.
В этой квартире я не была года три, в последний раз после серьезной ссоры с Майклом. Тогда я думала, что все кончено, но ровно через двадцать минут моего нахождения здесь он заявился с букетом ромашек и бутылкой текилы. Я смеюсь, смеюсь и плачу. Да уж, кажется, до первого самостоятельного вздоха еще далеко.
Нужно отвлечься на что-то стоящее. Как не иронично, стоящего у меня после семи лет брака не так много. Мне тридцать два года, а все, что у меня есть – это маленькая квартирка в спальном районе города и работа в местной газете. Хорошо хоть на ребенка мы с Майклом не решились, было бы сложнее.
Снова он. Он везде – на фотографиях в телефоне, на промятой односпальной кровати, на книжных полках среди его любимых детективных романов. Вот он впервые входит в мою квартиру, достает из сумки «Глубокий сон» Рэймонда Чандлера и ставит среди моих романов и трудов мастодонтов журналистики. Надо бы убрать оттуда эту книгу.
Заношу руку над полкой и останавливаюсь. Пальцы начинают дрожать, словно кто-то дергает их за ниточки, останавливая. Нужно взять себя в руки. Тяжело вздыхая и падая обратно на табурет, обнаруживаю еще один камень на своей шее, этот меня точно потопит. Кольцо.
Вскакиваю на ноги, хватаясь за оконную ручку и распахиваю створку настежь. Долбаное кольцо не снимается!
– Оно что приросло? Боже, слезай отсюда маленький негодяй! Уходи! Прочь!
Золотой наручник падает на пол со звоном и закатывается под тумбу.
– Ты думаешь, что заставишь меня встать на колени? Черта с два! – громко хлопаю дверью туалета и забираюсь в старенькую акриловую ванну. Подавляю в себе вой, слезы текут ручьем, тушь давно размазалась по лицу. С моими темными волосами, должно быть, смахиваю на панду. Смех, громкий, истерический. Это я то так смеюсь?
Пошел ты, Майкл Хейс!
МайклМерзкая погода. Туман такой, что не разобрать даже желтой неоновой вывески на баре Рэд Лантерн. Обычно она мерцает в ночи, как приманка для каждого офисного работяги, но сейчас это лишь размытое пятно. Гадко. Как и весь этот день.
Из распахнувшейся двери вываливаются пьяные тела, кто-то матерится, кто-то блюет. Потрясающая атмосфера. Протискиваюсь мимо уличного перформанса, входя в сей обитель павших. Эмили сказала бы, что они просто устали, как же.
Чертов бар, чертова Эмили.
– Эй, Майкл! – орет Джек из-за своего столика. – Поздравляю, дружище! Пришел отметить освобождение?
Он меня поздравляет, только посмотри. Старый идиот.
– Я сегодня не нуждаюсь в собутыльниках, шериф, поищите лучше Крейна, кажется, по средам он всегда тут.
– Так сегодня пятница!
Не ответив, ухожу в сторону барной стойки и заказываю виски. Может, вернуться домой? Смешно. Невозможно. Бар закроется только через четыре часа, до этого времени нужно придумать, куда сегодня определить свое тело: в офис или к Джеку. Нет, к Джеку никак, придется с ним пить, а добром это не кончится. Из размышлений меня вырывает, вот прямо таки вырывает, бармен.
– Твой виски. Как Эмили? Раскопала что-нибудь интересное для Гленрок Таймс? – весело спрашивает он.
Хочу закатить глаза, но вовремя торможу, чтобы не выглядеть еще большим скотиной. Меня не очень-то любят в этом городе. Циничный, неприветливый адвокат, действующий строго по букве закона. В отличие местных копов и коллег – адвокатов, я не «рука помощи», я – кодекс с пунктами и подпунктами.
– С ней все нормально. Занимайся работой.
Нет, четырех часов здесь я не выдержу. С силой ставлю стакан на стойку и двигаюсь к выходу.
Чертов бар и чертова Э-МИ-ЛИ.
Голова раскалывается, видимо, последний бокал был лишним.
– Кто бы там ни был, прости мне все грехи. Пожалуйста. Было бы очень славно.
И все же я здесь, в нашей старой квартире. Все те же тепло-серые стены, тот же потрепанный голубой диван, в новинку только давящая тишина. Ну, и головная боль тоже.
Противный писк сигнализации у входной двери. Похоже, что кто-то вчера был слишком пьян, чтобы вспомнить код. Придется встать, чтобы с этим разобраться.
После ледяного душа состояние чуть лучше прежнего, но кофемашина подводит, насмехаясь надо мной красными огоньками и какой-то руганью на китайском. Говорил же ей, надо было брать немецкую, та бы хоть ругалась эффектно.
Натянув первое, что попалось под руку, выхожу из квартиры. Спускаюсь на шесть этажей вниз по неровным ступенькам (кто бы мог подумать, что именно в этот день сломается лифт) и щурюсь от яркого солнца.
– Вот дерьмо, – шиплю я и хватаюсь за стену дома. В глазах пляшут искорки и мир на несколько секунд погружается в полную темноту.
Запомни, друг, если тебе больше 30, а мне 34, лучше не смешивать виски с пивом и текилой. Ходить по шесть этажей, впрочем, нужно тоже с осторожностью.
– Кажется кому-то стоит больше практиковаться в пив-болл! Мистер Хейс, ваша почта, наверх не пойду, хорошего дня! – почтальон, как всегда суетливый, сует мне в руку конверт и быстро скрывается за поворотом.
Сунув конверт в карман спортивных штанов, направляюсь к ближайшей кофейне, а точнее, кафе. Надеюсь, у них отменный кофе, иначе я зря потратил 20 минут своей жизни и несколько нервных клеток, уворачиваясь от любителей электросамокатов.
Кафе Нок – уютное место на углу площади. Светлые деревянные столы, мягкая музыка и аромат свежего кофе с выпечкой. Первое впечатление меня радует, может даже стану бывать тут чаще. Среди людей, которым ты безразличен, мягкого света и лаконичной музыки дышится гораздо легче, чем в четырех стенах, наполненных эхом прошлого.
Сажусь за столик в углу, избегая резкого смеха двух дамочек. Похмелье все еще не дает нормально функционировать. Ну, не только оно, а еще и нелюбовь к показушному проявлению радости.
– Добрый день! Я ваш официант – Тина, – указывает рукой на бейджик девушка, – готовы сделать заказ?
– Да, мне американо. Без молока и без сахара.
– Сливки? – с улыбкой спрашивает она.
– Нет.
– Синнабон?
– Девушка, кофе и больше ничего, – не отрывая рук от головы отвечаю я.
– Поняла, кофе и больше ничего, – уже с меньшим энтузиазмом отвечает она, – в следующий раз можете просто сделать заказ у нашего бариста.
Я киваю и официантка быстро уходит за стойку, передает заказ своей коллеге.
Разглядываю яркие афиши фестивалей и концертов из прошлого века, интересная задумка. Мой взгляд задерживается на девушке у кофемашины. Яркая, с кучей тяжелых украшений (как она поднимает руку с таким-то количеством колец?) она бодро вертится за баром, будто сегодня – самый лучший день в ее жизни . Задержав взгляд еще на секунду возвращаюсь к своим мыслям.
Эми…
– Доооброго денька, ваш кофе!
– Что за, – чертыхаюсь я, резко дернув рукой.
Чашка с кофе летит ровно на белоснежную юбку моей собеседницы. И мои штаны. Про стол, пол и салфетницу я молчу.
– Простите, простите, простите. Я сейчас, – она хватает насквозь мокрую салфетку и пытается дотянуться. Куда?
– Девушка, девушка, – почти кричу я, – остановитесь сейчас же. Вы что себе позволяете?
Она замирает в сантиметрах от моего бедра, в растерянности поднимает голову и начинает хохотать. Вот так просто, хохотать. И я тоже. Похмелье делает твою нервную систему подобием американских горок – бесишься на ровном месте, потом ржешь.
– Извините, пожалуйста, я что-то совсем заработалась. Сейчас принесу сухие полотенца. Не пишите жалобу, прошу.
Ее веселье заразительно и головная боль куда-то ушла, какая чудесная таблетка.
– Может, я хочу ее написать? Предлагайте альтернативу.
– Кофе за мой счет, но только раз в неделю. Предположим, на протяжении месяца. А кофе у меня получается отличный, будьте уверены.
Она замолкает и через секунду ее глаза расширяются.
– Надо же! Вы же Хейс, Майкл Хейс, муж Эмили! Обалдеть! Я ее фанатка! – от восторга она прикрывает рот ладошкой и начинает подпрыгивать на месте.
Прекрасно, теперь я не адвокат Майкл Хейс, а «муж Эмили». Пора сваливать из этого города. Так и сделаю, уеду на остров, заведу свинку или даже несколько и стану местным свинячим диктатором. Вот это в моем стиле.
– Кхм, – прокашливаюсь я, головная боль возвращается, – вернее, бывший муж.
– О, ну, да, – хмурится зеленоглазая бариста, – извините, я не знала.
– Сильно много извиняетесь. Где эти ваши полотенца?
Девушка торопливо исчезает за дверью «Только для персонала».
Чертова Эмили. Мало ей пространства в моей черепной коробке, моем доме, моем сердце, так она решила захватить еще и город. Хочет сделать меня одержимым, вчера она виделась мне в каждом темном переулке, что-то снова выискивающая со своим маленьким красным фонариком. Рука не поднимается его выбросить, поэтому теперь светить ему не светит, пусть валяется в нижнем ящике стола.
Виновница происшествия появляется с охапкой бумажных полотенец и со стыдливо опущенной головой направляется к моему столику.
– Вот, пожалуйста, справитесь сами? – изящная рука медленно опускается, и она наконец отрывает глаза от пола.
– Девушка, вы не виноваты, это я дернул рукой, не стоило после вести себя так грубо.
Ее губы растягиваются в дерзкой ухмылке, а я обращаю внимание на ее бейджик. «Кэсси».
– Значит так, Кэсси, ваше предложение о возмещении ущерба я все равно приму, как оплату моральной компенсации за покушение на мою честь, – подняв брови и слегка улыбнувшись, говорю я.
– Адвокат, сразу видно, – цыкает Кэсси, – что же хорошо, может, выведаю у вас какие-нибудь тайны для своего блога.
Расплатившись, выхожу из кафе, Кэсси машет мне рукой, вызывая улыбку. Слишком много улыбок для этого дня. Что же, надеюсь, завтрашний пройдет даже лучше.
Глава 2. Открытые двери
Майкл
Рано утром направляюсь в офис, чтобы разобраться с одним делом. Я справлюсь, 27 лет, как-то жил без нее, проживу и дальше. Пусть варится в своих сплетнях, подозрениях и заговорах. Мне это неинтересно, как и она сама. Совсем неинтересно.
Громкие гудки заставляют дернуться. Кажется, я пропустил зеленый. Эмили, уходи. Почему люди, подавшие на развод, не могут просто исчезнуть? Как бы мне хотелось прикупить таблетку с таким эффектом, чтобы стереть ее из своей памяти. Прошла уже целая неделя с нашего развода, а я даже ни разу не позвонил ей. Впрочем, она тоже со мной не связывалась.
Обручальное кольцо зловеще поблескивает под лучами солнца. Так, нужно его убрать. Но не сейчас, сейчас оно куда-нибудь закатится и Эми снова обвинит меня в небрежности.
Тихонько хихикаю. Не обвинит! Но кольцо, правда, лучше снять дома.
После встречи с клиентом направляюсь в торговый центр, давно пора поменять эту мебель.
Домой возвращаюсь в приподнятом настроении и чеком на доставку черного кожаного дивана. Он отлично впишется в новы интерьер, который я придумал прошлой ночью. Страдал, занимался дизайном, потом снова страдал, снова дизайн и так по-кругу. Выспаться не удалось, зато разобрался с иероглифами и кофе снова в свободном доступе.
Как ни странно, телефон, который обычно разрывается от звонков шефа полиции или очередного забывчивого клиента, сегодня молчит.
Что там насчет синнабонов? Нужно заказать доставку из того кафе. Может, удастся выпросить у их доставщика номер той Кэсси.
Настроение моментально портится. Нет, пока нет.
Через пол часа раздается звонок домофона.
– Кэсси? – удивленно уточняю я.
– Ну да, – усмехается она, – знаешь еще кого-то похожего? Ты прямо таки оскорбляешь меня, я такая одна. Ну что, в гости пригласишь, новый друг?
– Ладно, – все еще ошарашено соглашаюсь я, – ты еще и в доставке работаешь?
– Как видишь, – она медленно проходит внутрь и сбрасывает тяжелую сумку, – собиралась на тренировку после смены, но синнабоны с кофе звучит куда более заманчиво.
Приглашаю Кэсси присесть и отмечаю, что она неплохо смотрится в этой квартире, с ее приходом стало будто светлее и даже немного теплее.
– Кофе? – спрашиваю я.
– Латте и два сахара, пожалуйста.
Ого, а моя кофемашина это умеет? Эмили всегда пила черный кофе с одной ложкой сахара, а я вовсе без него. Что же, придется учиться новому.
Гребаный китайский, пора брать курсы. Спустя 10 минут общения с переводчиком и лихорадочного нажимая на все кнопки, я все же выношу Кэсси ее латте, будь он неладен.
– Ты мой герой! – девушка с широкой улыбкой принимает чашку, будто я не кофе принес, а вложил ей в руку билет на поезд до Парижа.
– Так что? – делает она глоток кофе и морщится. – Как тебе холостяцкая жизнь?
– Кхм. Ты, я…
– Сорян, что так в лоб, люблю откровенные разговорчики. Не обижайся, – она ставит чашку на стеклянный журнальный столик и поворачивается ко мне в ожидании ответа.
– Я стараюсь, в плане, я справлюсь. Многое изменилось, и я не был готов к этому. В целом… как-то так, – выгибаю бровь и тяжело вздыхаю отпивая из своей чашки.
– Я не знаю, что это такое и мне тяжело тебе искренне посочувствовать, но, хотя мы мало знакомы, обращайся, если что.
– Спасибо, – киваю я, – на самом деле, я очень рад, что мы встретились, хоть и так нелепо.
Телефон вибрирует. Сообщение от Эмили. От Эмили?
Убираю трубку обратно в карман, это может подождать. Я в квартире с приятной девушкой, которая старается меня понять. Эми придется ждать моего ответа, как я всегда ждал ее с очередного «расследования». Да, вот так, правильно, дружище.
Спустя несколько часов приятной беседы и три чашки кофе, я провожаю Кэсси к двери.
– Рада была повидаться, теперь знаю твой адрес и буду заваливаться посреди ночи пьяная, – смешливо проговаривает она.
– В любое время, – тепло улыбнувшись, отвечаю на ее заявление, – только прихвати с собой кофе.
Закрывая за ней дверь, думаю, что этот день оказался одним из самых приятных за последнее время. Эмили отходит на второй план, и я почти готов начать жить без вечных мучительных воспоминаний.
Наш брак сложно было назвать идеальным, мы сколько разные, столько и одинаковые. Каждый боролся за свое, искренне, со всей страстью, но друг друга мы тянули в разные стороны. Однажды, когда еще в этой квартире мы были счастливы, Эми спросила меня: «Как ты видишь нас в старости, Майки?». Приобняв ее одной рукой и придвинув ближе, я прошептал ей на ухо: «Вдвоем, в небольшом домике у какого-нибудь озера, мы будем свободны от беготни за твоими тенями и от моих цепей, оставим все, что нас сдерживает и будем строить новую жизнь. Вот чего я хочу в старости.». Поцеловав ее в висок и прижав к себе еще крепче, я вытянул ноги и перенес ее хрупкую фигуру на себя. Так мы тогда и уснули.
Я и Эмили хорошо смотрелись вместе, некоторые знакомые даже находили нас похожими. Она – хрупкая, невысокая, с гордо вздернутым подбородком, я – почти на две головы выше ее, с вечно хмурым выражением лица. Да, на Хэллоуин стоило покупать костюмы Мортиши и Гомеса. Мне – Мортиши, ей – Гомеса.
О детях речи не шло, хотя я хотел их, но с нашим уровнем занятости, мы виделись то не слишком часто, не то, чтобы было время еще и на воспитание ребенка.
Хотя моя мама, во время редких сеансов видеосвязи, всегда внимательно осматривала Эми и на мой вопрос: «Мам, снова?», – начинала свои наставления о том, что мы не молодеем, на старости останемся одни и, что родить меня, было лучшим решением в ее жизни. Эми смеялась, уговаривала маму рассказать, каким я был в детстве и в этот момент наступало мое время валить, потому что две эти женщины могли трещать так еще часа два.
И вот мы здесь, по разные стороны.
Вытягиваю телефон из кармана и задумчиво смотрю на неразблокированный экран. Голосовое сообщение. Замечательно, Эми, ты хочешь меня потопить? Не стану слушать, только ее голоса не хватало.
Откладываю трубку на стол, но взгляд снова и снова возвращается к ней. Нервы, кофе и пустая квартира делают свое дело – я уже жажду услышать ее голос. Палец зависает над иконкой уведомления. Срываюсь.
Глухое шипение, ее сбивчивое дыхание, звук быстрых шагов.
– Майкл, у меня совсем мало времени. Пожалуйста, проверь почтовый ящик, умоляю. Не оставляй меня.
Голос замолкает, а я все еще стою посреди комнаты, уставившись на телефон немигающим взглядом.
Полночь. В квартире стоит почти удушающая тишина. Я снова включаю голосовое сообщение.
– Майкл, у меня совсем мало времени. Пожалуйста, проверь почтовый ящик, умоляю. Не оставляй меня.
Запись обрывается оставляя после себя зловещее молчание.
Нет, Эмили так не говорит. Она спорит, требует, бросается обвинениями в лицо, но никогда не умоляет.
Опускаюсь на диван, провожу ладонь по лицу. Может, это ее очередная игра? Пытается снова втянуть меня в свои расследования? Но ледяная тревога уже расползается внутри, как будто что-то все же не так. Почему спустя неделю тишины – именно это сообщение? Эмили, конечно, та еще авантюристка, но не манипулятор.
Телефон гаснет, блокируя экран.
Почтовый ящик.
Стремглав несусь в подъезд и дрожащим в сжатых пальцах ключом открываю замок. Пусто, голая железная коробка. Это все же ее розыгрыш?
Конверт! Конверт, что почти неделю назад передал мне почтальон. Где он?
Квартира превращается в поле боя. Я выворачиваю шкафы, переворачиваю диванные подушки, даже заглядываю в духовку. Ничего. Вспомни, черт тебя дери!
Точно, я сунул его в карман спортивок, которые облила Кэсси. Пожалуйста, пусть конверт останется цел.
Быстро нахожу брюки и трясущейся рукой вытаскиваю содержимое кармана. Бумага пострадала несильно, промок только один уголок.
«Майкл, я знаю, что ты мне не доверяешь, после всего, но написать мне больше некому. Я начала копать под влиятельных людей и боюсь, что они уже знают. Тебе скажут, что я сбежала, не верь. Я не могу просить тебя жертвовать своей работой и принципами, но умоляю – сохрани файлы с моего компьютера. Они придут за ними. Мне нужно, чтобы это осталось между нами, их люди повсюду. Прошу, только ты можешь сейчас мне помочь, только в тебе я уверена.
Твоя Эмили»
– Что это, Эми? – вырывается у меня шепотом.
Хватаю телефон и набираю ее номер. Гудок, один, другой, «абонент не отвечает».
Звоню еще раз, безуспешно. Похоже, что телефон отключен или вне зоны действия сети.
Еще звонок.
– Алло, Майкл, ты время видел? На часах за полночь! – сиплый голос шерифа звучит так, будто я разбудил его после недельного запоя.
– Эмили, она в опасности, – спешно проговариваю я.
– Она всегда в опасности, это ее второе имя. Проспись, Майкл.
Шериф бросает трубку. Доблестная полиция, черт бы их побрал.
Сажусь в машину, попутно снова и снова набирая Эми. «Где же ты?» – мысли хаотично сменяются в голове. Отследить телефон? Такой возможности у меня нет. Может, позвонить ее родителям? Нет, они же не общаются. Пожалуйста, пусть она окажется там, в целости и сохранности.
Паркуясь у ее старой квартиры, вбегаю на третий этаж.
– Эмили, – громко кричу я, продолжая стучать в ее дверь, – Эми, открой, это Майкл.
– Молодой человек, чем это вы тут заняты? На дворе ночь, я вызову полицию! – старческий женский голос раздается из-за приоткрытой соседней двери.
– Извините, пожалуйста, моя жена, – на секунду умолкаю, – не важно. Моя жена живет в этой квартире, ее зовут Эмили, вы ее видели?
Женщина прищуривается с подозрением и заговаривает.
– Так это из-за тебя девчонка выла с неделю? Иди прочь, поганец, она только успокоилась! – соседка скрывается за дверью прежде, чем я успеваю что-то ответить.
– Прошу! – в отчаянии вскрикиваю я. Но ответа нет.
Стучу снова. Сильнее и сильнее. Дверь со скрежетом приоткрывается. Я могу войти? Вроде как, это чужая собственность.
Делаю шаг по скрипучему деревянному полу и обнаруживаю полное отсутствие света. Где был этот выключатель?
– Эми, это я, не пугайся, – квартира отвечает молчанием, лишь звук работающего холодильника нарушает царствующую здесь тишину.
Под потолком кухни, совмещенной с прихожей и гостиной, тусклым желтым светом загорается одинокая лампочка.
Спустя несколько минут понимаю, что Эми здесь нет. Осталась лишь ее желтая чашка с холодным ромашковым чаем, блокнот и ноутбук.
Дыши, Майкл. Один, два, три. Думай.
Следов борьбы нет – уже хорошо. Может она снова сверхурочно работает в издательстве или где-то на улицах. Нужно подождать, да. Она объявится. Должна объявится после брошенной ею гранаты в виде загадочного письма. Если завтра от Эми не будет вестей, обращусь с заявлением в полицию. Эми всегда была параноиком, может быть, эмоции после развода усилили этот ее страх.
Вот только, какое-то тревожное сомнение скребется прямо в груди.
На всякий случай забираю ноутбук, блокнот с заметками и выхожу из квартиры.