Impossible

«Я даже не приду на похороны, если они вообще будут», – пронеслось у него в голове. Он отключил телефон и был вне зоны доступа сети. Даже если родственники Криса и звонили – он не знал.

Он вдруг понял, что сегодня последний день. Бросил взгляд на старый, потертый календарь с изображением приторно счастливой семьи на пикнике.

«Лисси в опасности, мне нужно действовать», – его сознание прояснилось. Он чувствовал себя связанным по рукам и ногам. Как человек, который задолжал пару миллионов, но только намного хуже. Ему не хотелось жить, но он не мог подставить еще одного человека. Мартин стиснул зубы и собрал сумку. Ноги немного тряслись, но он чувствовал себя нормально. Если это слово было вообще допустимо в его ситуации. Физически нормально, но никак не морально. Он вышел из домика, закрыл его на ключ и шел по тропинке в кедровом лесу. Хвойный запах проветрил алкоголь в его организме, взбодрил и привел в чувство. Он дошел до домика со стойкой регистрации, оплатил проживание и сдал ключи. Потом заказал сок с омлетом – первый прием пищи за последнее время. Солнце падало на деревянный столик, покрытый резьбой и завитушками. Мартин смотрел на них и думал, что так и жизнь человека, как огромный пазл или узор может сложиться в самый непредсказуемый рисунок. И от каждой детали, от каждого верного или неверного решения может зависеть все. Он позавтракал и подошел к машине, в которой недавно сидел, потеряв смысл существования. Воспоминания пронзили его в области солнечного сплетения и отдали где-то в пятке. Он вздрогнул, но быстро собрался. Сел за руль и поехал в салон связи, чтобы купить новую симку. Оформив ее, он нашел в сумке записку номера Риксона. И набрал эти злосчастные цифры, которые были для него как номер в лагере, где люди лишены свободы.

«Вряд ли он ответит, он всегда занят, придется звонить помощникам», – подумал Мартин. Но вдруг услышал ответ не слишком хорошо знакомого, но тем не менее уже ненавистного голоса.

– Да, слушаю.

– Это Мартин.

– Я понял, две недели прошло, как результаты?

– Все очень плохо, я потерял брата.

В трубке повисло напряженное молчание. Потом Риксон кашлянул и, немного сменив тон, ответил.

– Ты же знал, что нельзя привлекать никого из посторонних, это только твоя вина.

Мартин вдруг пришел в ярость, он почувствовал, что в висках у него пульсирует злость, она льётся по его телу, заполняя каждую клеточку, каждое нервное окончание, заставляя сердце бешено биться, а легкие вдыхать больше воздуха.

– Пошли вы к черту! Я могу пойти в полицию. Я и так для вас все сделал, я не виноват, что так произошло. Неужели нельзя меня понять? И что вы мне сделаете? Убьете? Убьете меня, Лисси…А если я опережу вас, если я сдам все к чертовой матери? Поймите меня и перестаньте шантажировать, я и так много потерял. И все из-за вас.

Он выдохнул эти слова и испугался. Снова, как тогда, когда убежал из номера гостиницы. Он вдруг осознал свою сущность, которая ему была противна. Он вдруг понял, что ему необходимо избавиться от страха. Иначе он не выживет. Иначе он потеряет вообще все, хотя кажется, он и так уже все потерял.

– Мартин, успокойся. Нужно встретиться. Такие вопросы по телефону не решают.

– Где гарантия, что я вернусь с этой встречи живым?

– Гарантий нет, просто поверь, у тебя нет другого выхода.

– Господи, хорошо. Но я прошу об одном. Давайте уберем из-под угрозы Лисси. Я и только я во всем виноват. Мы же взрослые люди. Зачем терять человеческий облик? Риксон, я обращаюсь к вам к человеку. Хотите убивать или шантажировать, берите в расчет только меня. Я готов понести полную ответственность. Но не Лисси. Пожалуйста. Я и так потерял брата. Из-за вас или из-за себя это уже не так важно. Я в отчаяние, прошу.

– Мартин, хватит. Я уже все сказал. Приезжай по адресу, который вышлем по смске.

Мартин не ответил, полминуты молчания и в трубке послышались короткие отрывистые гудки. Он молча смотрел на мерцающий экран. Через 30 секунд пришла смска. Мартин глубоко вздохнул и выключил телефон. В голове больше не стучало, но он боялся, что совершил ошибку. Еще одну из тех, из которых и складывается узор.

«Если я не вернусь с этой встречи, значит так должно быть», – вдруг смирился он. И сел за руль авто, врубив на полную оглушающий рок, заглушающий последние клеточки страха, разогнавшись в сгущающиеся сумерки ночного города.

Глава 17.

Дарья проснулась и поняла, что на нее навалилось что-то тяжелое. Это было давящее чувство, как сонный паралич, только в жизни. Она вдруг поняла, что пространство невыносимо тяжело, все тело как будто залило бетоном. Она встала, чтобы сделать кофе, но поняла, что все движения даются ей с трудом. Ей пришлось приложить титанические усилия, чтобы сделать простые действия, которые раньше она делала на автомате. Она хотела сходить в душ и собраться на работу, но вдруг поняла, что не сможет. Она позвонила, предупредить, что не придет, а потом попыталась понять, что происходит. На сердце она ощущала какую-то тяжесть, ком в горле мешал сказать пару фраз, по телу разлилось неприятное ощущение бессилия и беспомощности, так не свойственное для нее. Она немного посидела на диванчике, бессмысленно полистала глянцевые журналы с фотосессиями с недели высокой моды в Париже, а потом поняла, что этот момент пришел. Она сломалась. Она сразу поняла, что это психологический сбой. Слишком долго она запрещала себе быть слабой, слишком долго сама себя вытаскивала из пучины депрессивности и отгоняла весь негатив. А он никуда не уходил, просто копился на заднем фоне. И вот настиг ее. Она почувствовала приближение панической атаки. Последний раз они были в 17 лет, но потом она научилась справляться. Что это? Отголосок прошлого? Она снова стала слабой и беспомощной версией себя?

«Не надо было думать о том, правильно ли я живу и вспоминать молодость», – со злостью подумала девушка.

Она понимала, что здесь не справиться простым походом в спортзал или релаксационной процедурой в спа. Это было что-то другое.

«Черт, придется записаться к психотерапевту», – выругалась она.

Ей давно предлагали курс психотерапии, но она отказывалась, так как не привыкла делиться с кем-то своими переживаниями. Она ненавидела копаться в себе, особенно в своем детстве и прошлой версии себя. Воспринимала все эти беседы на диванчиках слабостью и уделом инфантильных личностей без собственного мнения, которым хочется переложить ответственность за свою жизнь на абьюзивное окружение, токсичных родителей или негативные паттерны. Но сейчас она понимала, что просто разбита и ей нужны какие-нибудь психостимуляторы, не более того. У нее на носу важная командировка, работа с документацией, поездка в США. Она не могла просто так выйти из строя.

«Попытаюсь обойтись без лишних разговоров», – успокоила она себя и набрала номер Стэфани. претенциозного специалиста с большим стажем работы и современными методиками.

«Это пройдет, как плохой ночной кошмар», – повторила она несколько раз и записалась на прием. А потом выпила снотворное с успокоительным, которые на всякий случай лежали в аптечке и обессиленно свалилась на дорогой мягкий диван с дизайнерским узором из каких-то дорогих камушков, названия которых она даже не знала. Но стоил он, как машина среднего класса. Она спала долго и ей абсолютно ничего не снилось.

Глава 18.

Мартин ждал. Он чувствовал напряжение в мышцах и нервно вертел в руках зажигалку. Он приехал в дом к самому Риксону и теперь сидел в саду среди зеленых драцен и пальм разных видов. Ему принесли бокал вина, но он сделал только один глоток.

«Не будет же он убивать меня у себя дома, испорчу такой красивый сад, забрызгаю кровью дорогую плитку», – нервно усмехнулся он.

И вот он увидел Риксона – спокойный, уверенный, в деловом костюме итальянского бренда. В его походке не было торопливости и суеты, которая была присуща Мартину. В нем было что-то от хищника, который четко знает и выверяет каждое движение в засаде. Мартин невольно отметил эту особенность и подумал, что если Риксон высокоранговый хищник вроде льва или леопарда, то он какая-то гиена. Трусливый, предающий, боящийся. Даже сейчас он не мог простить себя за свой поступок, не мог сосредоточиться на предстоящем разговоре, от которого так много зависит, не мог унять нервность и вдруг почувствовал, что зажигалка сломалась от его резких движений, а колесико с тихим стуком, отдающим куда-то в мозг, покатилось по дорожке в направлении к розовым пышным пионам.