Сакрата

Край, снова шедший впереди, пытался сосредоточиться на движениях, чтобы не упасть, но мысли об опасности настигали его.

Райнер чувствовал не только страх и горечь от того, что они заблудились, но и вину. Ведь это он повёл всех этой дорогой, и, по его мнению, во всём был виноват именно он.

Мария, единственная в группе, сохранявшая относительный оптимизм, спускалась не совсем аккуратно, рискуя и двигаясь то быстро, то медленно. Она не думала о страхе или безысходности – лишь о том, как пройти через лес, не порвав одежду и не наткнувшись на крапиву. Её психика была особенной: страх и чувство безнадёжности прятались глубоко внутри, проявляясь лишь изредка, но в полную силу. Это было следствием её прошлого. Она росла в несколько бедной семье в старом городке, где родители часто пили и не особо ею интересовались. Её воспитала улица, и, хотя компания, в которой она оказалась, была не самой худшей, её времяпровождение занимали лазание по заброшкам, похождения по лесам, поиск путей и впоследствии шастанье по крышам домов, а также многое то, чем безбашенные дети занимались в таких городках. Школа была как что-то второстепенное, учителям там были безразличны ученики, а ученикам —учителя. Лишь в средней школе старшая сестра, которая училась в университете отдельно от семьи, забрала её к себе в крупный город, где Мария начала учиться и вливаться в общество среднего класса, учится каким никаким манерам. Сначала сестре было тяжело, но со временем они стали жить дружно. Мария закончила школу, поступила в колледж, а сестра к тому времени вышла замуж. Жизнь втроём не смущала Марию – она не привыкла быть одна. Улица вырастила её, а город воспитал. Для чужих она была обычной уважительной девушкой, а для своих – быстрой, активной, бесстрашной и доброй. Но с возрастом и знаниями её оптимизм угасал, и она всё больше прятала истинную себя, становясь для всех «самой обычной девочкой». Глубоко внутри копились потерянность, неуверенность и депрессия, которые вырывались наружу лишь изредка, в одиночестве, когда всё надоедало.

Единственное, что очень сильно заботило Марию сейчас, это потеря любимого игрального кубика. Она помнила, как в десять лет выиграла на соревнованиях в школе и ей дали в качестве приза очень красивую блестящую заколку. Маша ходила с ней почти всегда, но однажды потеряла ее. Тогда она не на шутку расстроилась, не хотела никуда идти, злилась на всех и на всё. Родители только и говорили, что это была всего лишь заколка, и нечего из-за нее так переживать. Единственная кто поняла маленькую Машу, была ее сестра. Она ничего не говорила, но однажды она дала ей бумажку, на которой было написано: «Посмотри в зеленой шкатулке в нижнем шкафчике стола». В этом самом шкафчике и в этой самой шкатулке лежал вот такой кубик. Он был очень красив, сделан из синего минерала и отшлифован почти до идеала. Лишь одна маленькая царапинка на стороне с пятью точками была не идеальна. Но она давала понять, что это тот самый кубик, а никакой другой. Тогда Маша не придала этому значения, но однажды случайно увидела чек на покупку этого кубика, который выпал из кошелька сестры, а на нем была очень немалая сумма. Маша поняла, что тогда ее сестра потратила очень много своих денег на такую безделушку для нее, чтобы всего лишь порадовать её. С тех пор этот кубик стал очень важной частью ее самой. Он был с ней везде, на соревнованиях, на олимпиадах, в тяжелых ситуациях, и всегда он предавал уверенности и не давал отчаяться. Но вот, теперь он потерялся. Что теперь будет двигать ее дальше?

Последние шли Авдотий и Кира, аккуратней и медленней всех остальных, не только на основании опасности падения с холма вниз, но и также по причине страха перед неизведанным. Сказать об этих двоих можно на самом деле немного. Авдотий был самый обычный парень, без вообще каких-либо странностей и особенностей. Не сильно разговорчивый, да и не замкнутый. Так же был не очень умный, но для него, как он сам говорил, это было даже скорее плюс, чем минус. Его никогда не беспокоили никакие тревожные мысли, но и идей у него почти не было. Пожалуй, единственное, что было в нем отлично от других, это сильная религиозность, которая изредка отражалась на нём снаружи. О его спутнице вы уже что-то да слышали в их диалоге с Марией. Кира была очень похожа на Авдотия, так же не отличалась чем-либо от других, была спокойной и тихой. Хотя она, в отличии от Авдотия, была чуть поумнее и чувствительней. В детстве она почти не имела друзей, у неё была некоторое время одна подруга, у Киры она была одна, а вот у подруги Кира была ни разу не одна. Однажды подруга ушла в другую компанию и перестала общаться с Кирой, не смотря на её многочисленные попытки вернуть общение. И хоть это было только в средней школе, после этого случая она ни с кем и никогда почти не общалась из своих ровесников. И лишь в колледже с ней заговорил Авдотий, став её единственным другом. И именно другом, хоть и всё вокруг думали, что их отношения романтические, но они были исключительно друзьями. Просто Авдотий был единственным для Киры, кто в целом её выслушивал и помогал. Но и он понимал, что для неё он единая надежда, поэтому и всегда был с ней. И даже в этот случай взял её с собой.

Спустившись, команда направилась к особняку вдоль края поля с неизвестной культурой, похожей на рожь. Пока они шли, Райнер обратился к Краю:

– Слушай, мне кажется, это очень подозрительно. В моей голове не укладывается, как мы могли сюда попасть? Я знаю весь район и пару прилегающих. Нет тут такого!

– Ну, вот видишь, есть.

– Этого не может быть, просто физически. Это не что иное, как магия… Ну или пространственные дыры. Но даже если так, это кем-то спровоцировано, мы не могли случайно наткнуться на такой особняк.

– Что ты паникуешь? Ну, попали, значит, попали, может, мы просто не в ту сторону пошли, вот и вышли куда не надо.

– Что я паникую? Ты понимаешь, что этого не может быть здесь, в наших краях! Если мы не в фильме ужасов, то точно в каком-нибудь эксперименте. А если это я чего-то надышался и это всё мой своеобразный сон?

– Если это твой сон, то давай я тебе подзатыльник дам, всё равно не отразится на реальности.

– Не отразится, а боль получу. Да и ладно, это уже перебор. Если я во сне догадываюсь, что я во сне, то я просыпаюсь. А тут – вот. Ну либо это очень сильные галлюцинации. Не нравится мне это. Ты уверен, что нам нужно туда идти?

– А что ты предлагаешь? Ночевать в лесу? Среди волков?

– Волки и днём в таком же объёме. Да и в лесу, может, менее удобно, но безопаснее. Потому что добра от этого дома ждать нет смысла.

– Ой, да что ты? Всё будет пучком. Что нас там, съедят, что ли? – подошла сзади Мария.

– Не исключено. Может быть и такое. Хотя скорее просто… Да хотя откуда я знаю… Но хорошего там точно ничего, в этом я уверен.

– Да? Ну, посмотрим. Может, ты и прав. Но в лесу я спать не хочу, уж извините, – отвечала Мария.

– Если бы перед тобой стоял выбор: смерть или спать в лесу, что бы ты выбрала? – вдруг резко спросил Райнер.

Наступило молчание. Слово «смерть» в его предложении прозвучало так, что Край и Мария замерли, осознавая, что он хочет донести.

Вокруг было тихо, как только может быть. Лес молчал уже последние полчаса. Ни птиц, ни ветра, ни шелеста листьев. Лишь глухие шаги по земле издавали сапоги пятерых. Всё, что они говорили, звучало так же глухо, не отражаясь ни от чего и уходя в лес и поле, но из-за тишины было слышно даже шёпот.

– Ну, у нас же не такой выбор, – прервала тишину Мария.

– Да, но в таком случае ты бы что выбрала?

– Наверное, спать в лесу.

– Хорошо…

Дальше они шли минут десять молча, лишь Кира с Авдотием сзади шептались о том, рожь на поле растёт или нет.

Серые, тусклые, ободранные временем стены особняка возвышались на два этажа, но их высота делала здание похожим чуть ли не на пятиэтажку. Бетонные колонны с остатками белой краски монотонно стояли на постаменте. Над колоннами, на треугольном выступе, виднелась почти неразличимая от старости картина. Двери из тёмного дерева были такими же высокими, как всё вокруг. Окна, на удивление, были целыми, с рамами, украшенными орнаментами и фигурами драконов. На лестнице, ведущей к входу, лежала обычная доска – два метра длиной, десять сантиметров шириной, без прорезей и отверстий. Только посередине виднелся знак из двух вертикальных треугольников, напоминающий угловатые солнечные часы. У входа начиналась небольшая дорога из двух колей, уходящая вдаль. Там, где она скрывалась за горизонтом, садилось солнце, почти касаясь земли. Ещё десять-пятнадцать минут – и лес, поле и всё вокруг погрузится в кромешную тьму, даже месяц не выглянет.

Край встал перед компанией и сказал:

– Ну, так что, мы идём или нет?

Все молчали.

– М-да… Вы хотите пойти на скармливание волкам?

Все молчали.

– Так! Вы издеваетесь, что ли? Всё. Решено. Пойдёмте.

Край подошёл к двери и со скрипом открыл её. За ней виднелся зал с каменными стенами.

– Что вы стоите? Идёмте! Ну, не хотите – как хотите…

– А пошли, что мы тут стоять будем, – вышла Мария и подошла к Краю. – В общем, вы как хотите, я тоже иду!

– Да есть ли у нас выбор? – с этими словами Райнер тоже подошёл к двери.

– Пошли? – спросил Авдотий у Киры.

– Пошли… – ответила Кира, и они оба приблизились к входу.

Все пятеро зашли в первый каменный зал.

Глава 3. Каменные стены.

Они стояли в довольно холодном сером каменном помещении. На стенах не было ничего, на полу был старый истертый ковёр.

– Давайте останемся здесь, – предложил Край.

– Нет, надо пройти дальше, – отвечала Мария, – мы тут замерзнем, и вообще надо, раз пришли, исследовать всё здание.

– Может все-таки здесь? – говорил Райнер.

– Давайте так. Кто хочет идти со мной вглубь? – спросила Мария.

– Ну раз идешь, я с тобой, – ответил Край.

– И я тоже, – согласилась Кира.

– Тогда мы с Авдотием останемся здесь. Пожалуйста, приходите время от времени, чтобы мы знали, что с вами всё в порядке.

– Хорошо, но не гарантируем.

Трое ушли.

***

Они вышли в длинный коридор. Вокруг были голые каменные стены, такие, что обычно стоят в средневековых замках. По бокам были двери, но большая часть их была закрыта.

Край снова шёл впереди и вряд ли слышал разборчиво, о чем разговаривали Мария и Кира. Мария спросила:

– А что ты с нами-то пошла?

– Так, а что там сидеть? Да и хочу все-таки себя испытать, пойти на риск. Я тебе уже говорила об этом.

– Ты вообще боишься чего-нибудь?

– Жить боюсь, с людьми разговаривать. Если бы ты первая не начала разговор, я бы так с тобой и не пообщалась бы. Я очень сильный интроверт. Я тебе рассказывала.

– Ну да. То есть, а умереть не боишься?

– А что там бояться? Ты есть, опа, и тебя нет. Вот и вся история. Да и моя пропажа никому не помешает.

– А Авдотий?

– Ну, а он, наверное, боится смерти. Любой адекватный человек боится смерти. Но адекватность не синоним счастью…

– Нет, я не об этом. Я о том, что разве ты не важна для него? Ты говоришь, что если ты пропадёшь, то никто не заметит потери. А он?

– Да, заметит. Но для него это к лучшему. Я уже сколько времени хочу, чтобы он бросил меня и занялся собой. Но сама не могу об этом сказать, так как я хочу с ним быть, но для него ведь это пытка. Я психованная и социофоб к тому же. Зачем ему такой груз? Сама я от него не отстану, а смерть моя избавит его от меня. Так что я не переживаю по этому поводу. Кстати, романтические отношения я с ним не начинаю по этой же причине. Боюсь, что он привяжется и не сможет отпустить.

– А ты уверена, что ты груз для него?

– Ну конечно. Он меня водит по разным местам, показывает мне много всего, предлагает идеи провести время. А я могу его только к себе на чай пригласить. Да даже чай, мне-то приятно просто сидеть и пить чай, разговаривать, а ему-то нет, наверное. У него ещё вся жизнь впереди. Доучится в универе, найдёт себе хорошую работу, может, и жену хорошую, создаст нормальную семью. А я ему зачем? Так что пусть живёт себе счастливо, а мне суждено погибнуть в бою.

– Слушай, ты всё слишком сильно гиперболизируешь. Нормальная ты! Даже классная! И он с тобой ведь не просто так. Я думаю, если бы ты ему была в тягость, он бы с тобой не ходил так. Да и…

– Ты говоришь всё про оболочку. Оболочку мою, внешность, уважение, молчаливость мои можно любить, они могут кому-то нравиться. Но то, что внутри меня, это уже нельзя любить. Ты же не знаешь меня на самом деле. У меня справки нет, но психически я точно не стабильна.

– Но твоя "оболочка", разве не часть тебя? Был у меня знакомый. Говорил, что внутри он совсем другой, нежели на людях. Частично так и было. Настоящая его натура не отличалась уважением и терпением, как его отношение к учителям в школе, но с нами, с друзьями, он был настоящий. И он не был уж и таким отличным от себя на людях. Так что я уверена, что ты тоже вполне хороший человек.

– Ну конечно… – Кира засучила по локоть рукава и показала Марии. На её руках были многочисленные длинные разрезы разной давности, – Ты всё ещё уверена? – чуть ли не прокричала она.

– Девочки, не кричите, – подал голос издали коридора Край.

– Более чем, – отвечала Мария вполне спокойно, но с небольшим удивлением на лице. – Я сама так делала. Но только я это делала не от плохой жизни, а просто так, ради прикола, наверное. В общем, бывало, такое, я тебя понимаю. Просто тебе надо подумать о своей жизни. Поразмышлять. Может, книжек почитать разных. Где-то, может, ты найдёшь смысл жить, а не умирать.

– Может быть… – вздохнув тяжело, сказала Кира.

– А я теперь хочу стать твоей подружкой!

– Чего?

– Ну, у тебя же нет друзей. Вот я буду теперь твоей подругой. Вот приедем отсюда домой, мы с тобой обязательно куда-нибудь сходим! Буду из тебя делать самую настоящую девушку, а не закрытого в своей норке интроверта. Как я говорила, ты классная девушка! Ты же не против?

– Я? К-к-конечно… – грусть на её лице сменилась сначала удивлением, а потом и искренней улыбкой. – Конечно не против! Спасибо тебе!

– Да не за что. Нам ещё отсюда бы выбраться. Я вот думаю, завтра надо будет разжечь костёр на улице, чтобы спасателей привлечь. Ну и в принципе можно пока здесь переждать, особенно если здесь еду найдём.

– Да, я с тобой согласна.

Они дошли до стоявшего у последней двери Края. Он, открыв дверь, встал и смотрел в проём.

– Что там? – спросила Мария.

– Посмотрите…

Они вышли к лестничному пролету, лестница спиралью шла вдоль стен. Она была колоссальна. Ступени шли на много этажей вверх и на множество этажей вниз. Вдоль них было множество дверей, по некоторым из которых было понятно, что они открыты. Идти дальше нужно было по этой лестнице, никак иначе. Но вопрос был, вверх или вниз. Некоторое время поспорив, они решили, что идти надо вверх, но предупредив об этом тех, кто сидел на входе. Решили они и так: Край идёт к Райнеру и Авдотию, забирает из рюкзака маркер, чтобы отмечать на стенах, куда они пойдут, и объясняет им в целом схему. Мария и Кира должны были медленно двигаться по лестнице вверх.

Они поднимались по лестнице, попутно разговаривая:

– Кто вообще возводил такие замки в таком месте? – задумалась Кира.

– Понятия не имею. Вообще возможно, что в наших краях есть подобные здания, но до такой степени… я уже не знаю. Ну да, и мне кажется, что снаружи он хоть и был большой, но не такой огромный. Как думаешь, всё вокруг нас реально? Может, это просто галлюцинации?

– Подумав логически, я не могу прийти ни к какому итогу. Если мы во сне, мы об этом вряд ли узнаем. А если не во сне, то мы вряд ли узнаем, что вообще происходит вокруг. В общем, я считаю, что думать надо меньше. Идти надо, куда-нибудь, но идти. Вот поймёшь ты сейчас, что ты во сне, и что? Смысл? Я уже давно нашла ответы на все вопросы, на которые я хотела.

– И пришла к выводу, что…

– Да. Смысла жизни нет, и я хочу умереть. Ты всё правильно поняла. И сколько бы я не думала, сколько бы я не размышляла и искала ответы в философских книжках, всё один итог. Я почти ежедневно в этом убеждаюсь.

Мария и Кира уже поднимались на следующий этаж.

– Слушай, людям свойственно ошибаться.

Они поднялись на второй этаж и тяжелыми усилиями открыли дверь. Но за ней была стена. На стене после открытия резко и с грохотом появилась трещина. Они медленно пошли дальше вверх.

– Постоянно? Каждый раз? Но почему я тогда ошибаюсь? Почему смысл жизни есть, если я тысячи раз убеждалась, что нет?

Вдруг трещина мгновенно разошлась по всей стене, и прозвучал громкий звук трения камня и треск. Сначала из стены выпал кусок и упал в метре от девушек. Они отскочили вверх по лестнице. Вдруг сверху начала сыпаться краска, а за ней начали падать верхние ступени. Мария пробежала до площадки между лестницами в углу и буквально затащила за собой шокированную Киру за руку. Лестница упала и разрушила участок, на котором были они. Но за ней начала падать и платформа, на которой они были сейчас. Пару секунд падения были как минуты. Минуты невообразимого ужаса.

***

Край добежал по коридору. Он вошёл в комнату, где сидели Райнер и Авдотий. Они обернулись на него и сначала удивились от того, что он так рано вернулся, а потом от того, что он один.

– А где девушки? – спросил Райнер.

– Идут дальше. Я пришёл за маркером. У меня где-то был в рюкзаке.

– Зачем?

– Будем отмечать дорогу, куда мы пошли. Если будете нас искать, пойдёте по стрелкам.

– Слушай, а мы тут подумали, может, нам все-таки с вами пойти?

– Нет уж, оставайтесь. Нам важно, чтобы кто-нибудь на выходе сидел. А то вдруг мы его потом не найдём. Тут и так всё странно и мистически, я бы сказал. Так что пока вы тут. Если нас через часов три-четыре не будет, пойдёте за нами, или, может, даже лучше, выбирайтесь из этого чёртова замка. Если мы не вернёмся, значит, уходите. Мы, если что, вас догоним, если, конечно, выживем.

– Не каркай, Край. Всё будет нормально.

– Надеюсь… Ладно, я пошёл, давайте.

– Давай, удачи вам.

Они пожали Краю руки и обратно сели на пледы, которые лежали на грязном каменном холодном полу. Когда он ушёл, Райнер и Авдотий продолжили свой разговор. Райнер говорил:

– Не к добру это всё. Да, я хоть и оптимист, но происходящее мне жуть как не нравится. Мне очень сильно не нравится то, что не укладывается в моё понимание. Всё происходящее ни разу не понятно мне. Почему мы пришли сюда, а не на дачу? Что это за дом, откуда он вообще здесь, что с ним не так? Всё очень странно. Такое чувство у меня было несколько раз в моей жизни. Один раз я слышал шорох в детстве в деревне, и не знал, от чего он был. Так и не узнал, кстати. И ещё один раз я помню, такое же было, когда я пришёл на встречу на день раньше, перепутав дни. Я несколько раз за день все перепроверил, но не дату. Я уже испугался, что попал в параллельную Вселенную, а оказалось, просто невнимательно смотрел. Но здесь всё иначе. Такого замка нету нигде в округе. Если бы был, я бы об этом знал. Я профессионально изучил всю нашу область и не могу не знать об таком-то замке так недалеко от города.

– Да… Я с тобой так-то согласен. Но скорее всего это просто, как ты говорил, невнимательность. Или какой-нибудь другой странный исход. Например, мы надышались газов, и нам это всё чудится.