От ненависти до любви

Милуша эмираевна

От ненависти до любви

Глава 1.Взрыв в проекте

Взрыв в проекте

Зал для презентаций стоял на стыке стекла и бетона, на котором под чистым светом ламп выстраивались графики и карты. На стене, как витринное окно будущего, светились крупные изображения долины: узкие ущелья, скалы и городок у подножья, который собирался стать сердцем новой «ГидроЛинии». Хасан Беков вошёл в зал без лишних движений и остановился в трёх шагах от подиума. Его окружали люди в костюмах, чужие и знакомые лица, телефоны в руках, лица настроены на аплодисменты или, скорее, на осторожное согласие. Он посмотрел на них как на карту, которую можно разложить и по которой можно выиграть или проиграть целый регион.

Зал наполнился запахом кофе и свежевыжатого воздуха из кондиционеров, где-то на заднем плане шептались служащие техподдержки и монтажники. Впереди на сцене – гигантский экран с названием проекта: «ГидроЛиния: модернизация водоснабжения долины». В центре сцены была громоздкая таблица, где каждый столбец – цифра, каждый график – обещание или риск. Хасан не улыбался. Его лицо было жестким, как каменная плита, и в любом движении угадывалась холодная точность, свойственная человеку, который считает числа своей бронёй и оружием.

Сцена оглядывала зал, будто проверяла каждого гостя, каждого инвестора, каждого чиновника. В зале нашлась место и Айне Оразовой – молодой врач-дерматолог, основатель и руководитель НКО «Эхо Кавказа» – организация, которая боролась за доступ к базовым медицинским услугам и за транспортировку врачебной помощи в удалённые районы. Она сидела ближе к центру, в ряду перед ним и слева от него. Её взгляд, спокойный и внимательный, не искал поддержки глаз – он искал правду. На её коленях лежал толстый конверт с дополнительными данными: списки населённых пунктов, адреса клиник, графики доступа к чистой воде, порученные ей местные волонтёры и письма от учителей, которым не хватало воды для школьной раковины.

– Добрый день, господа. – Хасан начал без лишних удовольствий, его голос резким ударом прошёл по залу, как острый клинок. – Мы собрались ради проекта, который изменит жизнь миллионов людей к лучшему. ГидроЛиния – это не просто инфраструктура. Это система, которая даст устойчивость, прозрачность и контроль над водоснабжением долины.

Он кивнул в сторону большого экрана, и графики ожили: маршрут труб, график подачи воды по часам, карта источников воды, объекты очистки и лаборатории, которые должны обеспечивать качество. Он говорил уверенно, повторяя цифры, как молитву: сроки, бюджеты, KPI, риски, методы контроля качества.

Айна не подглядела в сторону Хасана, а смотрела на людей в зале с тем же спокойствием, что и прежде. Но в глубине её глаз проскользнула иная искра: она знала, какие руки дергают за ниточки на местах, и как часто обещания превращаются в пустые карманы для людей, в чёрный хлеб для тех, кто умеет считать деньги. Её задача здесь – не подыгрывать проекту, а заставлять людей помнить о тех, для кого он предназначен.

– Я уважаю стремление к модернизации, – сказала она, не подслушивая, а делая прямой шаг вперёд. – Но мы должны помнить: модернизация без людей – это не развитие, а навязывание. Ваша карта учёта расхода воды и графики по подаче – важны. Но где люди, где их голос? Где учёт того, что к каждому кубометру воды – свои задержки, страхи и нужды?

Её голос, мягкий и ровный, разрезал зал. В аудитории зашептались: кто-то кивнул, кто-то сузил глаза. Репортёры начали записывать, камеры ловили каждый жест – и в то же мгновение с экранов вокруг нависла тишина, тяжёлая, как перед штормом.

Хасан не стал отвечать немедленно. Он смотрел прямо на Айну, и в его взгляде можно было прочитать не только уважение к её аргументам – но и лёгкую раздражённость. Он считал себя тем, кто держит ситуацию под контролем, и его административный инстинкт не желал делиться контролем с кем бы то ни было.

– ГидроЛиния – это технократическая реальность, господа, – ответил он. – Мы не можем позволить себе семейные тени и местечковые эмоции, когда речь идёт о времени и качестве воды. Мы должны обеспечить прозрачность закупок, открытые тендеры, чёткие ответы о том, кто отвечает за поставку, кто отвечает за квотирование, кто отвечает за экологический мониторинг, и – самое главное – как проект будет работать во взаимодействии с местной властью и бизнесом.

– Прозрачность – это хорошо, – возразила Айна, – но прозрачность без реального влияния граждан – это пустой звук. Государство, которое не слушает голос людей в деревнях, – оно будет расходиться на самое начало процесса модернизации, и тогда траты пойдут не на развитие региона, а на отчетность перед инвесторами.