Измена. В тумане соблазна

Тэсса Рэй

Измена. В тумане соблазна

Аннотация

– До сих пор не могу поверить, что ты собираешься оставить ее на меня!

– А что ты предлагаешь? Жить здесь и играть в счастливую семью с ней?

– Она только что из больницы, не помнит никого, кроме тебя.

– У меня нет другого выбора! – сокрушенно проговорил мой муж и тяжело вздохнул. – Смотрю на нее и вижу в ней ЕЕ… не могу. Пойми ты наконец! Я нужен в больнице. Ей!

Я закрыла рот рукой, чтобы не выдать себя случайным звуком. Давно пора уйти и не подслушивать, но знание правды манило.

Правда оказалась страшной: у моего мужа есть другая женщина, и он больше не хочет быть со мной. Настолько, что готов бросить меня в самый уязвимый период моей жизни…

1.

Мой тревожный сон нарушил шум гравия под колесами. С каждой секундой он становился все отчетливее, настойчивее. Я чуть приоткрыла глаза, мышцы одеревенели, шея разболелась, было как-то зябко, несмотря на отсутствие сквозняка. Я глянула в окно. Вокруг машины клубился серебристо-серый туман.

– Проснулась? – спросил Виктор, мой муж, с отстраненной ноткой в голосе. – Скоро будем на месте.

Его взгляд был сосредоточен на дороге, а профиль, из которого можно было бы создать скульптуру в честь мужской красоты, был напряжен и лишен эмоций. Мы уже шесть лет в браке, а я по-прежнему им восхищаюсь, как и в первый день встречи.

– Даже не заметила, как уснула, – извинилась я тихо, почти заискивающе. – Видимо, таблетки – из-за них постоянно хочу спать.

Обычно, когда я в нем нуждалась, Виктор это всегда чувствовал и брал меня за руку, переплетая пальцы. И, как бы тяжки ни были его мысли, возвращался ко мне с улыбкой, даря тепло и уверенность, что все будет хорошо.

Но не в этот раз.

Стиснув челюсть, он продолжил смотреть на дорогу. Разочарованная, я отвернулась, снова устремляя взгляд в окно.

Судьба дала мне второй шанс. После страшной аварии я чудом осталась жива: отделалась лишь сотрясением и частичной потерей памяти. Выжить в подобной катастрофе удается лишь семи процентам. До сих пор не верится, что я в числе этих счастливчиков.

– Ну что, готова? – сухо спросил Виктор, когда мы наконец свернули с извилистой лесной дороги к каменному подъезду двухэтажного дома, одиноко стоящего на краю отвесного холма.

Я молчала, искренне не понимая его внезапного и поспешного решения сразу из больницы увезти меня так далеко от города.

– Это для твоего же блага, Тея, – устало вздохнул муж, потирая лицо. – Ты многое пережила. Врачи говорят, что тебе нужен покой. Лучшего места не найти.

– Но ты будешь рано уезжать на работу и поздно возвращаться, – неудачная попытка отговорить его и объяснить, что нуждаюсь в его присутствии сейчас, как никогда. – Больше похоже на ссылку, чем на реабилитацию.

– Не выдумывай, – он говорил, не глядя мне в глаза. – И ты права, возможно, мне пару раз придется оставаться на ночь в городе.

– А я буду одна? Во всем доме? – я бросила опасливый взгляд за окно и перевела его на любимого, недоуменно моргнув. – Это место, оно… – я не могла подобрать правильные слова. Кроме “депрессивное” вообще ничего на ум не приходило. Но сказала другое: – Вокруг ни души.

– Марк присмотрит за тобой, – погладив меня ладонью по бедру, словно домашнего питомца, Виктор открыл дверь и вышел из машины, впуская в теплый салон прохладный влажный воздух.

Обычно Виктор галантно подавал мне руку, помогая выйти. Но что-то изменилось. Тревога холодной змейкой поползла вдоль позвоночника.

– Марк? – переспросила я, выходя из машины сама. – Какой еще Марк?

Виктор не ответил, но, кажется тот факт, что я не знаю кто такой Марк его неслабо позабавил!

Он достал из багажника два огромных чемодана и покатил за собой, стремительно шагая по каменной дорожке к входу. Чемоданы противно стучали колесами, то и дело подпрыгивая.

Крепко кутаясь в кардиган, я посмотрела на дом.

Современное здание, возвышающееся среди природы, казалось дерзким вызовом окружающему миру. Панорамные окна смотрели, как огромные глаза, отражая приглушенный свет, пробивающийся сквозь густой туман. Этот туман, словно живое существо, перемещался среди деревьев.

– Ну, привет, мой личный замок Иф, – прошептала я и сильнее укуталась.

– Ты идешь? – окликнул муж у двери.

Нас вышел встречать высокий молодой мужчина в джинсах и темно-синей рубашке. Он выглядел приветливо, с легкой небритостью на лице и немного сдержанной улыбкой. Глаза цвета синего льда не были холодными, скорее добродушными.

– Тея, приятно наконец видеть тебя! – сказал он, разглядывая меня с любопытством, как художник, отойдя на шаг, смотрит на завершенный шедевр. – Невероятно! Ты такая же красавица!

Такая же?

– Марк, может, прекратишь паясничать и вспомнишь о манерах? – грубо перебил его Виктор, ввозя чемоданы в дом. – Или у тебя амнезия, как у моей… супруги?

Я неловко взглянула на мужа, смутившись его обращением “супруга”. Он никогда так меня не называл. Сердце жалобно сжалось, но я заставила себя это проглотить.

– Приятно познакомиться, – сказала я, протягивая руку Марку, который мягко пожал ее и на мгновение удержал в своей. Его ладонь была теплой, кожа нежной, не грубой. Внезапно меня пробрало волной мурашек. Я резко отдернула руку, будто обжегшись, и испуганно уставилась в ледяные глаза молодого мужчины. – Я вас знаю?

Марк и Виктор обменялись загадочными взглядами.

– Конечно, знаешь, – муж впервые за все время коснулся меня и неловко потер мои лопатки, как будто это могло кому-то по-настоящему принести утешение. – Марк – мой…

– … сводный брат, – перебил мужчина, и его губы растянулись в обаятельной, искренней улыбке. Но глаза при этом оставались какими-то печальными, что-ли…

Хотелось бы поверить, но что-то не получалось. И я все еще чувствовала мурашки, гуляющие по всему телу, от одного его рукопожатия.

Как я ни пыталась ухватить хоть одно воспоминание о Марке, достать из глубин памяти хоть один образ – все было безуспешно. Я будто хватала дым руками.

От напряжения в висках забилось, и уши заложило. Я потерла лоб и устало вздохнула. Шестое чувство нашептывало, что мы не просто так оказались в этом доме, который, очевидно, принадлежал Марку.

– Где тут можно… – я несмело огляделась в поисках ванной или туалета.

– Чуть дальше по коридору и направо, – Марк услужливо указал направление и продолжал смотреть на меня, не отводя глаз, с какой-то нечитаемой эмоцией на лице.

Стараясь больше не пересекаться с ним взглядом, чтобы муж ничего не заподозрил, я скрылась за углом. Но у самой двери в ванную почему-то замедлила шаг. Мазохистская часть меня хотела услышать, о чем они будут говорить в мое отсутствие.

И лучше бы я этого не делала.

– До сих пор не могу поверить, что ты собираешься оставить ее на меня! – прозвучал тихий голос Марка.

– А что ты предлагаешь? Жить здесь и играть в счастливую семью с ней? – мой муж говорил холодно, даже с пугающим пренебрежением.

– Она только что из больницы, не помнит никого, кроме тебя.

– У меня нет другого выбора! – сокрушенно проговорил мой муж и тяжело вздохнул. – Смотрю на нее и вижу в ней ЕЕ… не могу. Пойми ты наконец! Я нужен в больнице. Ей!

Я закрыла рот рукой, чтобы не выдать себя случайным звуком. Давно пора уйти и не подслушивать, но знание правды манило.

Правда оказалась страшной: у моего мужа есть другая женщина, и он больше не хочет быть со мной. Настолько, что готов бросить меня в самый уязвимый период моей жизни…

2.

Когда это произошло? В какой миг наш брак треснул по швам? Если бы я только могла вспомнить!

Сердце заколотилось так громко, словно хотело вырваться наружу. Я никогда не думала, что такое возможно, что человек, с которым я делила единственные свои воспоминания, которого считала родным – окажется на самом деле совсем не тем, за кого я его принимала.

Это не просто измена с коллегой на корпоративе, всего раз, перебрав алкоголя. Это не мимолетная интрижка, это крупный обман, предательство, которое ему удалось провернуть у меня за спиной.

Значит, его вечные завалы в больницах и частые встречи с инвестиционными фондами и государственными организаторами – всего лишь прикрытие? Для того, чтобы разрушить брак ради другой, нужно что-то посерьезнее простой интрижки, это уже чувства.

И как я могла быть такой слепой и ничего ни разу не заподозрить?

Мне катастрофически не хватало воздуха, и, чтобы не потерять сознание и дойти до ванной, я держалась за стену. Нагнувшись над раковиной, я несколько раз плеснула холодной водой себе в лицо. Не помогло.

Боль, гнев, страх – завладели мыслями, и я не знала, как с ними справиться. Может, я что-то не так поняла? Это не могла быть правда; всего лишь кошмар, иллюзия…

Но разум неумолимо возвращал меня к фактам. Я же видела, что Виктор очень изменился. С момента как я пришла в себя в больнице его будто подменили.

Я обхватила себя руками, желая защититься от невидимой угрозы. Стены ванной комнаты будто надвигались, сужались вокруг меня, заставляя испытывать иррациональное желание бежать, спасаться бегством.

– Тея? – стук в дверь отвлек меня от медленного погружения в хаос. – У тебя все в порядке?

Спрашивал Марк. А где же Виктор?

– Да, я… – я выключила кран и досуха вытерла руки, – все нормально, наверное, это все таблетки.

– Я могу как-то помочь?

– Нет, спасибо, – отказалась я, взялась за ручку, хотела выйти, но не решилась и повернулась обратно к зеркалу. – Я сейчас.

Что сейчас? Мгновенно перестану чувствовать? Забуду все, что услышала? Жаль, что моя выборочная память так сделать не может.

“Так, Тея, тебе придется подняться после удара и встретиться лицом к лицу с новой реальностью!” – говорила я себе мысленно. – “Давай же, соберись ты, тряпка! Ты выжила в аварии, ты сможешь пережить и это!”

Я говорила своему отражению, а оно не слушалось и назло моим мотивационным внутренним речам роняло слезы и хотело страдать.

Нельзя показывать, что я знаю обо всем – будет скандал. Мне и так страшно и больно. Я разревусь в секунды.

Но как сделать вид, будто ничего не произошло? У меня никаких актерских способностей не хватит. Попадусь же на любой мелочи.

Что же, черт возьми, делать?!

ღ ღ ღ ღ ღ ღ ღ ღ ღ

Я вышла из ванной, стараясь придать лицу спокойное выражение, подавляя дрожь в руках. Сыграть роль, будто я ничего не слышала – план хороший. Но скорее трусливый.

Гостиная, освещенная мягким, приглушенным светом, казалась почти уютной, если бы не напряжение, пронизывающее всю атмосферу.

Виктор сидел в кресле, погруженный в экран телефона, его лицо выражало привычную сосредоточенность, как будто все было в порядке, как будто жизнь не трещала по швам.

От одного этого вида сердце предательски ухнуло вниз.

– Как себя чувствуешь? – спросил Виктор дежурным тоном, не отрываясь от телефона.

Как ты мог? Кто эта женщина? Коллега на работе? Как давно ты меня обманываешь?

– Нор-мально, – надтреснутым голосом ответила я, вместо всего, что хотела сказать на самом деле.

Марк находился у окна, наблюдал за тем, как все за окном приобретает темно-серые оттенки. Скоро наступит ночь, и дом погрузится в облако из тумана, тайн и моего отчаяния.

Словно чувствуя мое внутреннее состояние, Марк повернулся и свел брови к переносице. Он оглядел меня с ног до головы, будто просканировал, разыскивая сбой системы. И нашел.

– Ты точно в порядке? – вкрадчиво спросил он.

Я замотала головой, но потом быстро исправилась и закивала, противореча себе. Не хотела лишних вопросов. Виктор так и не взглянул на меня. То, что было в телефоне, занимало его куда больше меня. Боль от осознания этого раздирала меня изнутри.

– Хочешь, выйдем на свежий воздух? – Марк открыл раздвижную стеклянную дверь, жестом приглашая меня пойти вместе с ним на террасу. – Виды здесь потрясные, ты не пожалеешь.

Я сморгнула выступившие слезы и, двигаясь на автомате, вышла на террасу. Все в этом доме было открыто, как на ладони, нет штор, чтобы спрятаться, нет маски, чтоб надеть.

Вид с террасы и правда впечатляющий: открывался со скалистого обрыва на бескрайнее море. Я подошла к парапету и взялась за него обеими руками. От высоты голова закружилась. Волны, разбивающиеся о камни, осыпали лицо мелкой моросью, а соленый воздух был наполнен ароматами моря, мокрых скал и хвои.

Я ощущала тупую боль в груди, будто все внутри раскололось надвое. Шум прибоя сливался с гулом в ушах.

Хорошо, что на террасе было темно. Здесь можно было остаться наедине с гневом, горечью и невозможностью принять случившееся.

Сквозь пелену слез я следила за пенными волнами, рождавшимися у горизонта, затянутого туманом.

Внезапно я ощутила на плечах что-то теплое и мягкое и вздрогнула.

– Накинь, замерзнешь, – Марк проявлял чудеса гостеприимства.

Я приняла плед, укуталась в него, в надежде согреться. Шмыгнула носом, не скрывая, что плачу. Почему-то знала, что могу позволить себе расчувствоваться в его присутствии. Он меня знал и, – факты в студию: относился лучше, чем мой собственный муж. От этой мысли я горько хмыкнула.

Марк встал рядом, не говоря ни слова, и так же, как я, устремил взгляд вдаль. Желание узнать у него правду о моем муже грызло изнутри, зудело в венах.

Краем глаза я скользнула взглядом по его профилю. Мышцы его челюсти и щек были напряжены, губы сжаты в тонкую линию. И несмотря на напряжение, его лицо было красивым. Почему же я никак не могла его вспомнить? Очевидно, он был очень близок нашей семье.

Семье.

Я прокрутила в мыслях это слово, словно пробовала его под новым соусом. Горьким и вызывающим омерзительное ощущение, будто испачкалась им с ног до головы.

– Тея? – тихо позвал Марк, бросив на меня быстрый взгляд. – Что с тобой?

– Н-ничего, – в ответ я лишь расплакалась еще сильнее. – Ничего, мне просто… просто нужно побыть одной.

– Уверена?

Я уже ни в чем не была уверена.

Марк долго молчал, а затем решился задать следующий вопрос.

– А ты… ты совсем меня не помнишь?

Я робко помотала головой.

– Прости.

Тяжело вздохнув, Марк оттолкнулся от парапета и, засунув руки в карманы, направился прочь. Но прежде чем уйти, он произнес:

– Стало холодно, – в его спокойном голосе уже не было эмоций. – Возвращайся, когда… будешь готова.

Он уже почти ушел, но я окликнула:

– Марк?

Он обернулся. В добрых синих глазах полыхнул огонек надежды.

– Спасибо, Марк, – сказала я и выдавила из себя бессильную, но искреннюю улыбку.

– Не за что… Тея.

3.

Почему люди способны потерять память, а отключить чувства – нет? Разве не станет лучше матерям с замершей беременностью, если они забудут о ней или как-то притупят боль? А дети, потерявшие родителей? Или жены, которых предали? Почему наш мозг устроен так причудливо? Женщины забывают о боли после родов ради продолжения потомства, а о боли после мужского предательства – нет. Разве это справедливо?

Я решила наконец вернуться в дом, когда выплакала все свои слезы. Один из тех случаев, когда ты проплачешься так, что потом чувствуешь себя выжатой. Как после сильного шторма, который не оставляет ничего, кроме опустошения.

В полумраке ночной лампы мужчины тихо о чем-то спорили. Я остановилась в дверном проеме.

– Да что с тобой такое, Вить? – цедил сквозь зубы Марк. – Я тебя не узнаю в последние дни. Ты как будто вину заглаживаешь или что? А то, что ты сейчас делаешь, – вообще за гранью!

– А ты из ученого в моралисты подался?

– И тебе не мешало бы!

– А почему ты так о ней беспокоишься? Вот уж от кого я точно этого не ожидал…

– Она же, черт возьми, человек! – вспылил Марк.

Мой муж что-то неразборчиво пробормотал в ответ. А Марк резко поднялся с дивана и, сжав руки в кулаки, ушел на кухню.

В этот миг я, выходя, нечаянно зацепила металлическую ножку журнального столика, и он со скрежетом заскользил по мрамору. Мужчины переглянулись, видимо, испугавшись, что я могла услышать их разговор.

– Ты не забыла сегодня выпить таблетки? – сталью в голосе мужа можно было вырубить парочку деревьев в округе.

Я помотала головой. От его взгляда все внутри льдом покрылось.

– Тея, – мягко позвал Марк с кухни. – Не хочешь помочь с ужином? Я только из города, забил холодильник продуктами.

– Да, конечно, – ответила я, обернувшись к нему и выдавив жалкое подобие улыбки. – Буду рада.

Кухню украшал огромный остров с мраморной столешницей, на которую Марк начал энергично выкладывать продукты из холодильника. Он насвистывал мелодию, и меня словно поразило молнией. Я ее помню! Этот мотив, его исполнение, его насвистывание.

– Что это за мелодия? – силясь ухватиться за призрачное воспоминание, я прошла на кухню. – Она кажется мне знакомой.

Виктор, наконец, оторвал глаза от телефона и окинул Марка гневным взглядом.

– Обычная глупая колыбельная, – весело отмахнулся его “сводный брат” и криво ухмыльнулся, усугубляя раздражение моего мужа.

Мужа…

По пути сюда, я была уверена, что у меня есть любящий муж (пусть немного угрюмый, ведь он едва не потерял жену), и планы на тихий отдых за городом, чтобы наверстать упущенное время, когда я была в больнице. Но теперь?

– Как насчет карбонары? – раздался голос откуда-то издалека, и я, моргнув, обернулась на улыбающегося Марка. Судя по интонации, вопрос он задал не первый раз. – И салата.

– И салата, – задумчиво повторила я.

Я посмотрела на разложенные на столе продукты: яйца, тонко нарезанный бекон, зеленые пучки ароматного базилика, сыр и пачка спагетти. Все это выглядело знакомым, но дальше – ничего.

– Тея, ты поможешь с соусом? – Марк передал мне молоко, масло и небольшую миску. – У тебя всегда был отличный “бешамель”.

Я взяла продукты, но продолжила пялиться на них в замешательстве, не зная, что с ними делать. В голове пустота.

– Не… не помню, как… – мой голос дрогнул, и я почувствовала, как слезы снова подступили к глазам.

Как можно забыть то, что казалось таким простым? Чувство беспомощности захватило меня, подпитывая стыдом.

Марк подошел ближе, положил ладони на плечи и шепотом сказал:

– Расслабься. Ты умница и ты справишься. Все вспомнишь. Шаг за шагом.

Однако его теплые и ободряющие слова только усугубили ситуацию. Его мягкий голос и шепот словно околдовали меня, создавая что-то необъяснимое и магическое. Пульс резко подскочил до критической отметки и застучал в висках. А от прикосновения к коже по всему телу разлилось приятное тепло.

Я осознавала, что не должна так реагировать. Моя странная реакция имела свое объяснение: мне так не хватало заботы и внимания, что я была готова принять любую ласку за чистую монету. А бурная реакция моего тела, вероятно, была побочным эффектом от приема таблеток.

С чувством вины я пробежалась взглядом по кухне и остановилась на Викторе. Он по-прежнему сидел в кресле у окна, механически перелистывая страницы телефона. Экран светился холодным синим светом, словно изолируя его от всего, что происходило вокруг. Он ничего не замечал, да и не хотел замечать.

Его лицо оставалось отстраненным, будто закрытым стеной, и, хотя я не заглядывала в телефон, мимолетный страх шептал мне на ухо:

«Он переписывается с той, другой».

Я пыталась отогнать эти мысли, но они, как песок, просачивающийся сквозь пальцы – не удержать. Они роились в голове, находя все новые поводы для волнений.

– Сделаем все вместе, вдруг в процессе ты вспомнишь? – тихо спросил Марк, стараясь вернуть мое внимание к себе.

Я кивнула, стараясь подавить внутреннюю борьбу. Чего я боялась? Ревности Виктора? Интересно, как давно между нами существует невидимый барьер?

ღ ღ ღ ღ ღ ღ ღ ღ ღ

После ужина, большую часть которого приготовил Марк, я почувствовала внезапную усталость. Я приняла таблетки, но они лишь усилили мое желание заснуть.

Я была очень утомлена небрежной болтовней Марка и Виктора. К сожалению, этот вечер уже не спасти. Это настоящая катастрофа!

Чтобы сжалиться над их попытками делать вид, будто все хорошо, я уже неприкрыто зевнула.

– Отвести тебя в спальню? – напряженный голос Виктора прозвучал за спиной, он слегка приобнял меня за талию.

Марк незаметно, по крайней мере, так он думал, показал брату «класс», а мне пожелал хорошего отдыха. Когда мы уходили, я была абсолютно уверена, что он провожал нас обоих странным взглядом. По его взгляду я никак не могла понять, что он на самом деле чувствовал.

Виктор, мягко ступая по деревянным ступенькам, поднимался на второй этаж. Я следовала за ним, наслаждаясь ночной атмосферой, которая царила вокруг.

Спальня, любезно предоставленная Марком, выходила окнами на море. За ними клубился туман, окутывая мистическим покровом окружающие пейзажи. Стеклянная дверь на балкон была слегка приоткрыта, позволяя свежему бризу и шуму волн, накрывающих на скалы, проникать в комнату.

– Как тут красиво! – проговорила я, нарушая затянувшееся молчание.

– Угу, – тихо, почти безучастно пробормотал Виктор, усаживаясь на край широкой постели. – В душ идешь?

Я открыла чемоданы. Они были собраны точно не мной. Даже в спешке невозможно побросать в них настолько рандомные вещи.

Затем я направилась в ванную, чтобы освежиться. Шум воды, льющейся из душа, был очень успокаивающим. Я пыталась сосредоточиться, но в голове крутились разные мысли. Одна не радостней другой.

Я старалась вспомнить о том, как у нас с мужем обстояли дела в постели. И судя по обрывкам воспоминаний, которые были больше похожи на сон, с этим у нас было все в порядке. Секс – важный аспект в супружеских отношениях. Я всегда считала, что за ним мужчины уходят к другим женщинам в первую очередь.

Неужели Виктор больше не хочет меня? Был только один способ проверить.

Я вышла из ванной, укутанная в теплое полотенце. Виктор, как и прежде, сидел на краю постели. На мгновение я замерла, пристально глядя на него, надеясь увидеть хотя бы отголосок прежних чувств. Он поднял на меня взгляд и устало вздохнул:

– Иди в постель, не мерзни, тебе нельзя простывать, – слова заботливые, но в голосе ни градуса теплоты.

С легким вздохом я сняла полотенце, позволяя ему упасть на пол. Я стояла перед своим мужем обнаженная, словно статуя, ожидая его прикосновения.

Виктор скользнул по мне взглядом медленно и методично, от кончиков пальцев ног до самых плеч, прежде чем наши глаза встретились. Его лицо оставалось невозмутимо спокойным:

– Одевайся скорее, простудишься ведь, – прозвучало из его уст обыденно и даже немного раздраженно.

Охваченная разочарованием, я не могла пошевелиться. В моих неясных воспоминаниях Виктор всегда был полон нетерпения, желания и восхищения, когда смотрел на меня. То, как он отреагировал сейчас, похоронило последние крупицы сомнений.

Он меня не просто больше не любит, но и не хочет.

Я неуклюже надела сорочку. Хорошо, что в комнате был тусклый свет, который скрывал мои слезы. Муж встал и подошел к окну, чтобы закрыть его.

– Оставь, пожалуйста, – дрожащим голосом попросила я, ложась в постель, в которой, очевидно, не смогу сомкнуть глаз, несмотря на таблетки, – шум моря успокаивает.

– Дует, можешь заболеть, – произнес он, равнодушно захлопнул окно и подошел ко мне.

Виктор заботливо поправил одеяло и, проявив все свое терпение, нежно погладил меня по голове.

– Спи, я спущусь вниз, посмотрю телевизор.

Он развернулся и вышел из комнаты, погасив ночник.

Спальня погрузилась в темноту. Тишина накрыла меня, словно волна, и комната, казалось, стала еще больше.

Я осталась наедине со своими мыслями, пытаясь услышать шум моря, который теперь доносился лишь слабым эхом где-то вдалеке.

4.

Шелест волн нарушил тихий шорох одеяла. Матрас у моих ног прогнулся под тяжестью. Я проснулась, приподнявшись на локтях, и в темноте спальни различила мужские очертания. Улыбка сама собой коснулась губ. Он вернулся! Значит, не все потеряно. Он все еще хочет меня.

Нежные ладони коснулись моих ног, погладили щиколотки, точно знали, что это одна из чувствительных частей моего тела. Я уронила голову на подушки, наслаждаясь ласковыми прикосновениями, методичными поглаживаниями, которые медленно, дразняще поднимались от ступней выше, к бедрам.

Я инстинктивно развела ноги, подпуская любимого ближе. Он понимал меня, как никто другой, знал мое тело наизусть. В этом волшебном танце его прикосновений не было места сомнениям и страхам, осталась чистое, первозданное наслаждение.

Нежные поглаживания стали требовательней, настойчивей. Пальцы подцепили резинку моих трусиков и медленно потянули вниз, словно развязывая ленту на подарочной упаковке.