КОЛЛЕКЦИОНЕР СНОВ

Я сосредоточился, пытаясь уловить эмоциональный след в голосе. Постепенно в пустом флаконе начала появляться слабая дымка.

– Получается! – воскликнула Маша. – Я вижу дядю Серёжу в окопе!

Работа заняла всю ночь. К утру у нас был готов флакон с воспоминаниями Сергея Крылова о войне. Не такими яркими, как извлечённые напрямую из памяти, но вполне различимыми.

«– Это открывает огромные возможности», – сказала Елена Сергеевна. – Мы можем восстанавливать воспоминания по дневникам, письмам, записям!

Так появилось новое направление работы музея – реконструкция утраченных воспоминаний.

Через месяц у нас уже была целая коллекция восстановленных историй. Воспоминания декабристов по их письмам из Сибири. Последние мысли Пушкина, реконструированные по воспоминаниям Данзаса. Детские годы Толстого по его автобиографическим записям.

Но самым ценным приобретением стал случайный посетитель.

В ноябре в музей пришёл молодой человек лет двадцати пяти. Представился Игорем Морозовым.

– Морозовым? – переспросил я.

– Да. Я правнук профессора Николая Морозова. Тот, кто создал эту коллекцию.

– Но как…

– Прадедушка не был женат только на Кате. У него была ещё одна семья, тайная. Моя прабабушка родила ему сына в 1920 году, но скрывала это. Боялась, что ребёнка репрессируют за связь с "врагом народа".

Игорь достал старую фотографию.

– Это мой прадед в 1925 году. А это – письмо, которое он оставил моей семье перед исчезновением.

Я прочитал письмо. В нём Морозов просил прощения за то, что не может быть рядом, и обещал, что когда-нибудь его потомки продолжат его дело.

– У вас есть дар? – спросил я.

– Не знаю. Но иногда мне снятся чужие сны. И я чувствую что-то особенное, когда прикасаюсь к старым вещам.

Маша, которая крутилась рядом, вдруг подбежала к Игорю.

– Дядя, а вы светитесь! Как дедушка Алёша и дядя Андрей!

Значит, дар передался и ему.

– Хотите работать с нами? – предложил я.

– А что я должен буду делать?

– Помогать людям находить потерянные воспоминания. Учиться управлять своими способностями. Продолжать дело прадедушки.

Игорь согласился без колебаний.

Так у нас появился третий хранитель памяти. А музей стал не просто хранилищем воспоминаний, но и школой для новых носителей дара.

Но впереди нас ждали куда более серьёзные испытания.

Глава 8. Тёмная сторона памяти

Всё изменилось в декабре, когда к нам пришёл человек в дорогом пальто. Представился Виктором Семёновичем Кравцовым, заместителем директора некого "Института изучения человеческого сознания".

«– Мы слышали о вашей уникальной коллекции», – сказал он, оглядывая экспозицию. – Наш институт заинтересован в сотрудничестве.

– Какого рода сотрудничество? – насторожился я.

– Мы изучаем возможности практического применения человеческой памяти. Ваши методы могли бы помочь в лечении психических расстройств, восстановлении утраченных воспоминаний у пациентов с амнезией.

Звучало благородно, но что-то в этом человеке меня настораживало. Маша, которая обычно была дружелюбна с посетителями, спряталась за мою спину.

– Дядя Андрей, – шепнула она, – от него пахнет страшными снами.

«– Извините, но мы пока не готовы к сотрудничеству», – сказал я Кравцову.

– Очень жаль. Но мы не оставляем надежды вас переубедить.

После его ухода я решил навести справки об этом институте. То, что я узнал, заставило меня похолодеть.

"Институт изучения человеческого сознания" был засекреченной организацией, связанной с военными разработками. Официально они занимались лечением посттравматических расстройств у солдат. Неофициально – разрабатывали методы извлечения информации из памяти пленных.

Елена Сергеевна, которая стала нашим постоянным консультантом, подтвердила мои опасения:

– Я слышала о них от коллег. Говорят, они пытаются создать технологию принудительного извлечения воспоминаний. Представляете, какие возможности это даёт спецслужбам?

– Но наши методы основаны на добровольном согласии. Нельзя силой извлечь воспоминания из нежелающего человека.

– А если использовать наркотики? Гипноз? Или найти способ усилить ваши способности искусственно?

Мысль об этом была ужасающей. Дар хранителей памяти, превращённый в орудие пыток и шпионажа.

На следующий день произошло то, чего я боялся больше всего.

Маша не пришла на занятия. Когда я позвонил её родителям, трубку взял незнакомый мужской голос:

– Девочка в безопасности. Если хотите её увидеть, приезжайте по адресу, который получите в СМС. Одни.

Сообщение пришло через минуту: "Промзона, склад №47. Через час."

Я понимал, что это ловушка, но у меня не было выбора. Взяв с собой несколько защитных флаконов – снов о храбрости и ясности мышления – я отправился по указанному адресу.

Склад оказался заброшенным зданием на окраине города. Внутри меня ждал Кравцов в окружении нескольких мужчин в чёрных костюмах.

– Где Маша? – потребовал я.

– В безопасном месте. Пока что.

В углу склада я увидел странную установку – кресло, окружённое мониторами и датчиками. Рядом стоял стеклянный шкаф с десятками пустых флаконов.

– Что это?

– Усилитель экстрасенсорных способностей. Наша разработка. С его помощью даже обычный человек может извлекать воспоминания. А носитель природного дара… – Кравцов улыбнулся. – Носитель дара сможет проникнуть в любое сознание.

– Я не буду этим пользоваться.

– Будете. Потому что иначе девочка никогда не увидит родителей.

Один из охранников включил монитор. На экране появилось изображение Маши, привязанной к стулу в какой-то комнате.

– Что вы от меня хотите?

– Для начала – продемонстрировать свои способности. У нас есть подопытный.

В склад ввели мужчину с завязанными глазами. По акценту и одежде – иностранца.

– Агент вражеской разведки, – пояснил Кравцов. – Отказывается говорить. Извлеките из его памяти всё, что знает о своей миссии.

– Нет.

– Тогда девочка умрёт.

Я закрыл глаза, пытаясь найти выход. И вдруг услышал знакомый голос в своей голове:

"Внук, не отчаивайся. Помни – наш дар может не только извлекать воспоминания, но и внедрять их."

Дедушка Алёша! Каким-то образом его дух связался со мной через Машу.

"Что ты имеешь в виду?"

"Ты можешь создать ложные воспоминания и внедрить их в сознание этих людей. Заставить их поверить в то, чего не было."

Я никогда не пробовал ничего подобного, но другого выхода не было.

– Хорошо, – сказал я Кравцову. – Но мне нужна полная тишина и концентрация.

Я подошёл к установке, сел в кресло. Датчики немедленно зафиксировали активность моего мозга.

Но вместо того чтобы проникнуть в сознание пленного, я сосредоточился на Кравцове. Создал в пустом флаконе ложное воспоминание – о том, как он получил приказ отпустить меня и Машу, забыть о нашем существовании.

Затем незаметно разбил флакон о пол. Светящаяся жидкость растеклась, и её пары поднялись в воздух.