Сказки из бабушкиного сундука

– Можешь взять в руки, – доброжелательно предложил он.

– Спасибо!

Перебирая картинки, я заметила, что все они связаны одной темой – кукурузой.

– Ты наверно обратила внимание, да? – старик понимающе закивал головой.

– Да. Интересная тема для творчества. А вы сами рисуете? – уточнила я.

– О да. Только я не рисую.

Я непонимающе посмотрела в его светло-голубые глаза. Он растянул губы в почти беззубой улыбке и начал объяснять, как кукуруза рисует за него.

– Это старинное мастерство, которому научил меня отец. А отца научил его отец, мой дед. Кукурузные зерна измельчаются и настаиваются для загущения на коре четырёх деревьев. У меня свой рецепт, который я держу в строжайшем секрете. Сделаешь не так и ничего не получится. Готовая каша выкладывается на холст. Раскладывать нужно, как почувствуешь. Хочешь здесь пустым оставь, а здесь с горкой положи, – старик взял одну из картин и водил по не рукой, показывая как нужно делать. – Переворачиваешь холст и лишнее само собой отваливается, остаётся только главное. Картина почти готова! Осталось её положить под палящее солнце и дать просохнуть. А у вас здесь прекрасные печи есть! Так что картины можно круглый год создавать. И самое главное, что эти картины живые! Кукуруза сама решает какой создать рисунок и каким смыслом одарить картину.

– Не слышала никогда о таком, – удивлялась я. – Это гениально!

– Приезжай на следующей неделе сюда. Я для тебя новую картину создам.

– Спасибо, но я не смогу купить.

– Это подарок, только приедь.

– Но за что?

– Ты хороший человек, солнечный. Это дар! И кукуруза – солнечный дар. Повесишь на стену, чтобы в трудные времена не забывать о нём,– прищурив один глаз и всё так же широко улыбаясь, говорил старик.

– Спасибо вам, – ответила я, немного опешив.

– Кукуруза для нашего народа много значит. Я – мексиканец, – гордо сказал старик. – Кукуруза это не просто еда. Из листьев и стеблей наши женщины делают прочную ткань, а верховные жрецы до сих пор по кукурузному початку считают дни года, определяют, когда сеять, а когда переждать.

– Жрецы? Я думала это всё пережитки прошлого и в наше время никаких жрецов уже нет.

– Конечно нет.

Я снова уставилась на него, не понимая.

– Но вы только что сказали, что есть!

– Ну да, есть. Для меня, моего народа. А для всех остальных – нет.

– А-а, я поняла. Вы их скрываете!

– Зачем скрывать? Не-е, наоборот. Они на самом видном месте, поэтому их не замечает никто.

– Я вас совсем не понимаю, извините.

– Пробьёт час и ты поймёшь. Всё поймёшь.

– Но что вы делаете здесь? Так далеко от своей Родины? Почему вам там не рисуется?

– Делюсь светом.

– У нас недостаточно своего?

– О-о, не-ет, – смеясь сказал старик. – Это обмен. Мы – вам, а вы – нам! Приезжайте к нам в любое время! Моя семья примет вас, как свою!

– Благодарю! Но я даже не знаю, как вас зовут!

– Мигель. Мигель Санчес. А тебя?

– Марьяна.

– Какое необыкновенное имя!

– Вы так хорошо говорите на нашем языке.

– Долгие годы практики.

– А ваши дети? Жена? Внуки? Неужели вы не скучаете по семье?

– Жены уже нет в нашем мире, а у детей и внуков своя жизнь. Придёт время и они пойдут делиться светом.

Как же было приятно общаться с этим милым стариком. Я чувствовала, как от него исходит бесконечная доброжелательность и теплота. Только почему-то прохожие смотрели на меня с сочувствием, а на старика презрительно, словно я попала в лапы злодея, а они ничего поделать не могут. Выбираться самой придётся, бедняжке.

Старый мексиканец как будто услышал мои мысли и схватил меня за руку. Я хотела её отдернуть, но он держал очень крепко. Для старика он был слишком силён.

– Открой ладонь, – сказал старик очень серьёзно.

Не зная чего от него ждать, я послушно разжала кулак. В конце концов вокруг полно народу. Он же не безумец причинить мне зло у всех на глазах. Я закрыла глаза и почувствовала, как на ладонь начали падать то ли камешки, то ли горошины. Открыв глаза, я увидела горсть сушеных зёрен кукурузы.

– Чувствуешь тепло? – тихо спросил старик.

– Нет.

– Ты напугана сейчас. Не слушай никого. Лишь твоё сердце знает правду. Посади эти зерна там, где нужен свет. Посади тогда, когда его будет недостаточно.

– Очень приятно было с вами познакомиться. Вы извините меня, я вернусь к своей подруге. Я обещала ей помочь! – убирая в карман зерна, протараторила я.

– Тот, что с васильками, ей очень к лицу. Лучше всех остальных!

Я вернулась к подруге и передала ей то, что сказал мне Мигель про платок. Его она и выбрала. Васильки и правда ей очень шли. Посмотрев ещё раз на старого мексиканца, который так и сидел на земле с безмятежным видом, мы пошли искать Сеню с Юрой. Мы шли от одного ряда базара к другому, а в голове была лишь одна мысль – как плохо мы друг друга понимаем. Для окружающих Мигель был непонятным, сумасшедшим, не от мира сего. А я в нем увидела гения.

Домой мы вернулись лишь к вечеру. Сильно устав, но довольная и счастливая я сидела на своей кухне. Вспомнив про старого мексиканца, я достала из кармана кукурузные зёрна и сжала кисть в кулак. И тут я почувствовала тепло. То тепло, про которое говорил старик! Оно другое. Это не то тепло, что дарит огонь. И не то, что даётся телом. Каждое зернышко, словно маленький кусочек солнца, хранил свет и тепло внутри. Тот свет и тепло, что несет душа. Так я и сидела, сжимая зерна в руке, пока ночь не поглотила всё вокруг.

Через неделю съездить в Кулешово не получилось. Добралась я туда только через две недели. Мексиканца на том месте не было и, в рядом стоящих лавках, никто ничего не мог сказать про него. Да, был какой-то старик с картинами и не более того. А вот продавец платками знал немного больше и рассказал, что мексиканец уехал.

– Куда? – спросила я.

– Понятия не имею. Он ни с кем не общался. Да и мы его сторонились. Странный он какой-то был, – попивая кофе, сказал краснощекий продавец.

За спиной у продавца висела картина уж очень похожая на те, что я видела у мексиканца. И с картины на меня смотрела я, а у моих ног сидела маленькая Тришка, словно была ещё волчонком.

– А это случайно не моё? – хотя ответ уже был мне известен.

– Ой, а я и забыл! Точно, мексиканец сказал, если придёт девушка и будет спрашивать, отдать ей. И имя назвал. Вас как зовут?

– Марьяна.

– Да-да, он так и сказал! Если придёт Марьяна, отдать лично в руки.

Продавец спешно снял картину со стенки, свернул в трубу и отдал мне. Не буду наговаривать зря на продавца, может он действительно забыл. Откуда он знал, что я – та самая Марьяна. Не будет же он у каждого прохожего спрашивать? Или объявление вывешивать. Сама виновата, что не приехала вовремя. Не могла я через неделю. Но это теперь не важно. Главное, что картину я получила! Прижав её обеими руками к телу и улыбаясь во весь рот, я поспешила к остановке. Крупные редкие капли обещали хороший ливень.

Глава 9. Глагол

Запрыгнув в автобус, я радовалась, что успела до дождя. Ожидая, что картина, которую подарит мне Мигель, будет такой же маленькой, что и на его столике, я не позаботилась даже о её сохранности. По прогнозу дождь обещали и в случае чего я планировала картинку спрятать под куртку. А тут целый ватман! Ну ничего. Оберну курткой, если понадобится.

Повезло. В деревне дождя не было, хотя висели устрашающе-синие тучи. Прибежав домой, я попыталась как-то закрепить картину на стене, но ничего не получалось. Не гвоздями же приколачивать. Попрошу Юру помочь. Он как раз вечером собирался прийти.

Оставив пока эту затею, я села писать план работы. Но и план не двигался с мёртвой точки. Я не знала с чего начать обучение ребят. Не представляла, как вообще всё это будет выглядеть: где обучать, кого, сколько и, самое главное, чему? Вопросов было слишком много, а в голове крутилось только одно слово – глагол. При чем здесь глагол? Исписав добрую половину тетрадки и исчеркав её, я вышла во двор и вдохнула свежий запах земли после дождя. Пока я пыталась изображать бурную рабочую деятельность, дождь прошёл и через нашу деревню.

Надышавшись сладкими и дикими запахами окружавших меня деревни, леса, озера, я собралась было идти в дом, но заметила, что по дороге кто-то бежит и машет мне руками.

– Сеня?

– Марьяна! Собирайся! По дороге всё расскажу!

– Я готова. А что случилось? Неладное что-то?! Сеня? Хоть пару слов скажи. Я же переживаю! С детьми что-то? С Юрой?! – закрывая дом, тараторила я.

– Да нормально всё с твоим Юрой. С нами поедет. Крышу сегодня с ним весь день чинили. Переоденется и присоединится. Пойдём. – сказал Сеня и пошёл в противоположную его дому сторону.

– А куда мы? Не к вам?

– Нет. В Кулешово. Поторопись, Марьяна.

– В Кулешово? Но..

– Что? Не хочешь ещё раз за день ехать?

– А ты откуда знаешь? – вытаращилась я на Сеню.

– Марьяна, привыкай. В деревне все всё друг про друга знают. И про вашу свадьбу скорую с Юрой тоже толкуют.

– Но как? Про какую свадьбу? Мы с Юрой даже словом об этом не обмолвились!

– А людям и не нужны слова. Все видят, как вы разговариваете да смотрите друг на друга.

– Но…

– Марьяна, не надо. Не объясняй ничего. Всё идёт своим чередом.

Мы пришли на остановку. Вскоре прибежал запыхавшийся Юра и почти сразу подъехал автобус. До Кулешово мы доехали почти без проблем, не считая одного места, где автобус немного забуксовал в луже.

– Хороший ливень прошёл, – радовался Сеня.

– Не вовремя крышу делать начали. Хоть бы дом не затопило, Сень,– сказал Юра.

– Всё будет хорошо. Успеем,– махнул рукой Сеня и, не дожидаясь нас, побежал к базару.

В автобусе мы так и не поговорили с Сеней. Какой-то он был взбудораженный. А сейчас и вовсе старались успевать за ним. Мы пробирались сквозь толпу народа и в какой-то момент потеряли Сеню из вида. Мои сандалии не были предназначены для жизни в деревне. Раскисшая грязь налипла на подошву, измазала по щиколотки ноги и запачкала белую юбку, неудачно надетую мной. В таком виде я и предстала перед Фёдором Игнатьевичем, моим будущим начальником. Они с Сеней стояли на небольшой базарной площади и о чем-то разговаривали. Тут из толпы вынырнули мы с Юрой и Сеня кивнул в нашу сторону головой.

– Здравствуйте! – оглядев меня с ног до головы, сказал Фёдор Игнатьевич.

– Здравствуйте, – проблеяла я невнятно.

– Марьяна, знакомься, это директор местной школы. Фёдор Игнатьич очень добрый и отзывчивый человек. Я ему рассказал про тебя. Ну а дальше вы уже сами общайтесь.

– У меня очень мало времени. Арсений Николаевич, благодарю вас за знакомство со столь прелестной дамой. Марьяна, как вас по отчеству?

– Васильевна.

– Марьяна Васильевна, жду вас завтра в школе в восемь утра. Представлю вас коллегам и подумаем, что будем делать дальше. Очень приятно было познакомиться.

Фёдор Игнатьевич пожал мне руку, кивнул головой и, широко шагая, удалился. Мне он понравился. Чем-то напоминал моего дедушку. Может седой густой шевелюрой и грубыми чертами лица, а может ещё чем-то, едва уловимым.

– Сеня, может объяснишь уже, что происходит? – спросила я.

– Что происходит? На работу помог тебе устроиться. Но если ты против, я не настаиваю. Ты всегда можешь отказаться.

– Конечно я не против! Просто так неожиданно…

– Фёдор Игнатьевич очень занятой человек. Я ему позвонил, рассказал про тебя. Он очень заинтересовался и сказал срочно приехать. Хотел видимо лично с тобой познакомиться. Хоть у них с кадрами и напряжёнка, не каждого он с распростертыми объятьями принимает. Считает, что к обучению нужно допускать только тех, кто любит дело свое.

– Сеня, а как он так быстро определил, что я дело свое люблю?

– Стала бы ты сюда мчаться по грязище, если бы не любила?

– Так ты и не сказал зачем мы сюда едем!

– Я уверен, что не поехала бы. А ты поехала. Значит что-то почувствовала. Да и вообще начнём с того, что ты здесь остаёшься жить! Это ли не говорит о чем-то?

– Наверно говорит.

– Ну вот, а я о чем?!

Мы потихоньку побрели к остановке. Сандалии безнадёжно были испорчены да не о них были мысли мои. Голова была занята новой школой, коллегами и моим будущим.

На следующий день, как и договаривались, я приехала к восьми часам в школу. Меня слегка подташнивало от волнения, словно я шла на экзамен. В холле меня встретила пожилая женщина, представившаяся вахтером Ниной Павловной.

– Очень приятно, – ответила я.

– Вы – Марьяна Васильевна? – улыбаясь, сказала она. – Меня предупредили, что вы придёте и просили проводить в Приёмную к директору. Не волнуйтесь. Фёдор Игнатьич у нас замечательный руководитель.

С этим напутствием я вошла в Приёмную, где меня встретила секретарь. Строгая и не очень дружелюбная.

– Марьяна Васильевна? Меня зовут Наталья Валерьевна. Я – секретарь Фёдора Игнатьевича, его помощник и заместитель. К тому же я преподаю несколько дисциплин. Присаживайтесь. Вас скоро пригласят.

– Приятно с вами познакомиться, – только и ответила я.

Через полчаса дверь в кабинет директора открылась и оттуда вышли Фёдор Игнатьевич с каким-то мужчиной. Ещё поговорив в Приёмной, они наконец-то распрощались и Фёдор Игнатьевич пригласил меня войти.

– Иван Петрович – глава нашего посёлка. Очень хороший человек, местный старожил. Много историй знает. Проходите, Марьяна Васильевна.

Я вошла в скромный и очень уютный кабинет. Меня удивило большое количество зеленых растений. Самые разнообразные горшки стояли на подоконнике и полу, несколько даже были подвешены на стене.

– Очень люблю цветы, – сказал Фёдор Игнатьевич, видимо заметив, как я разглядываю растения.

– Целая оранжерея, – восхищённо поддержала я.

– Поэтому и пошёл учителем биологии работать, чтобы всегда быть рядом с природой. Чаю хотите?

– Не хочу вас беспокоить…

– Марьяна Васильевна, не отказывайтесь. Чай у меня свой. Сам собираю каждый год. Иван-чай, чабрец, липа, но всех секретов я вам не расскажу, – подмигнул мне Фёдор Игнатьевич. Выглянув в Приёмную, он попросил секретаря заварить чай.

– Благодарю вас.

– Вот мёд из разных трав. Тоже особый. У меня пасека своя.

– Вы меня не удивили, – улыбаясь сказала я. – Судя по тому, как вы любите природу…

– Да-а, с природой у меня особая связь. Я её чувствую. И людей чувствую. Ну, давайте о вас поговорим. Мне Арсений Николаевич рассказал чуток: учитель химии, любите свою работу и ребятишек, переехали в бабушкин дом… Ничего не пропустил? Помню я Лукерью Потаповну. Добрая была старушка. Ну, где там чай? – снова выглянул в Приёмную Фёдор Игнатьевич.

Секретарь внесла разнос, на котором стояли небольшой заварочный чайник и две чашки. Поставив всё на стол, она подняла к потолку глаза и скорчила недовольную гримасу.

– Спасибо, Наташа. Можете идти, – вежливо сказал Фёдор Игнатьевич.

Она ушла, неплотно закрыв за собой дверь. Директор громко покашлял и секретарь тут же захлопнула её.

– Извините, Марьяна Васильевна. Черт-те что творится. Бардак. Несладко вам придётся здесь, но вы, главное, не обращайте внимания на провокации. Мне иногда кажется, что мой секретарь – фурия! – улыбаясь, сказал директор.

– Я постараюсь, но, честно говоря, не представляю, что буду делать,– развела я руками. – Я пыталась набросать план, но ничего не вышло.

– А вы уже знаете, кем будете работать? Арсений Николаич успел рассказать?

– Нет-нет. Мы не говорили на эту тему. План работы примерно одинаков: вступление, основная часть, примеры..

– А-а, это да, но что тогда не получалось?

– Не вижу себя здесь. Не представляю. Чему я буду учить ребят? Не химии же, верно?