Истории Турецкого вала 1920. Мертвецы Барбовича

Андрей Попов

Истории Турецкого вала 1920. Мертвецы Барбовича

– Вот идет генерал, проигравший войну,

   а мне хочется встать перед ним на колени.

                                                                          Раевский Н. А. Добровольцы.

       Двигатель жигуленка задергался, пару раз чихнул и заглох. Машина еще некоторое время проехала, тихо шурша шинами по грунтовке, и остановилась.

– Что случилось на этот раз? – спросил я.

– Будем разбираться. – водитель, мой закадычный друг, поднял капот.

     Я вышел из машины. Лето только началось. Безжалостное солнце еще не выпарило из земли и растений весеннюю влагу. В воздухе мешались запахи свежей полыни и йода с соленых озер. Отойдя от дороги, сел просто в траву. Красота!

– Бензонасос перегрелся. Будем остывать. Жадность сгубила. Говорили, покупай питерский.

– Долго?

– Может час, может полтора. Ветра нет совсем.

    Надо сказать, что очутились мы в этих местах не совсем случайно. Дело в том, что я приобрел по интернету металлодетектор, но всласть походить с ним еще не было возможности. А тут, между озером Красное и Сивашем, вдали от дорог …

– Пойду-ка «попикаю». – я достал из машины сумку с надписью «Garrett».

– И что ты собираешься тут искать? Болты от тракторов? Тут практически и боев-то не было.

– Посмотрим. Все одно стоим. Я хоть режимы протестирую, а то, как отличить черный металл от цветного, еще не научился.

    Собрав детектор, одеваю наушники, и окружающий мир для меня пропадает. Шуршание, похрустывание. Я пошел от дороги, исследуя пространство перед собой.

– Пик, пик! – есть! Ковыряю саперной лопаткой. Подкова, рядом пуля.

– Пик, пик!– опять пуля, даже две, подкова.

– Не было боев, говоришь? – прохожу еже несколько шагов.

– Пик, пик, пик! – Тон выше и намного громче. Копаю – ничего. Откладываю детектор. Наступаю на лопату ногой, вываливая целый пласт, переплетенный корнями растений. Проверяю. Так и есть, в нем. Разламываю пополам, проверяю каждый комок в отдельности. В одном пищит. Разламываю. Вот оно. Опутанное корнями, облепленное глиной. Иду к машине, сливаю из фляги, аккуратно распутываю. Что-то непонятное… Пятиугольная пластинка … Ба! Да это – крест! … Георгиевский Крест с лавровой ветвью! Вот это дебют! На десятой минуте владения металлодетектором и такая находка! Георгиевская ленточка, конечно, сгнила, а вот металл только потускнел. В центре креста – Георгий Победоносец на коне, на обороте номер затерт, только просматривается «3 степ». Георгиевский Крест 3 степени!

     Неужели это было здесь!? У меня, аж руки затряслись. Одно дело – читать, знать, и совсем другое – находиться непосредственно. Георгий с лавровой ветвью – офицерский крест, подковы … Я огляделся вокруг. Слева вдали видны аккуратные домики Карповой балки; справа – Сиваш; прямо – выход с Литовского полуострова. Здесь. Больше негде. Они прошли между озером и Сивашом, сметая всех, кто стоял на пути, вырвались на простор. Казалось, что цель достигнута!.. и тут, почти в упор, двести пятьдесят пулеметов …

    Дверь вагона резко распахнулась, впуская высокого и резкого в движениях барона Врангеля.

– Господа, прошу к карте. – взял указку в руку дежурный штабист.

– Подождите полковник,– Врангель обвел взглядом присутствующих офицеров, – здесь не кадеты. Здравствуйте, господа.

     Прошелся вдоль стола, держа руки за спиной, резко развернулся и, вздохнув, как перед прыжком, начал:

– Господа! Все Вы грамотные офицеры, прошедшие тяжелый и блестящий путь. Не мне Вам рассказывать о нашем положении. Фактически, армия прикрывает эвакуацию. Мной издан последний приказ. Он перед Вами.

    Дежурный раздал присутствующим напечатанные на машинке листки.

                                                                              ПРИКАЗ

«Правителя юга России и Главнокомандующего Русской Армией. Севастополь, 29-го октября 1920 года.

Русские люди. Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская армия ведет неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где существуют право и правда.

В сознании лежащей на мне ответственности, я обязан заблаговременно предвидеть все случайности.

По моему приказанию, уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства, с их семьями, и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага.

Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для ее эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих.