Шелковый узел

И когда крышка закрылась, она прижала влажные, всё ещё холодные пальцы к своим губам, пытаясь уловить на них его запах.

Глава 5. Язык

Свет заливал её лицо, но на этот раз она не жмурилась. Она просто открыла глаза и ждала. Тело её было тяжёлым, насыщенным вчерашними ощущениями, будто каждый нерв был натянут и отдавался тихим гулом.

Виктор стоял у её сундука, но не смотрел на неё. Он смотрел на свои часы – массивный хронометр на кожаном ремешке. Его поза была расслабленной, почти небрежной. В воздухе пахло кофе и чем-то сладким, сдобным.

– Встань, – сказал он, не поднимая глаз. – Сегодня завтрак.

Она выползла из сундука, её мышцы приятно ныли. Она привыкла к этому ритуалу. Он повёл её не к стеллажам и не в ту комнату, а к небольшой кухонной зоне, скрытой за полупрозрачной ширмой. Здесь было чисто, как в операционной. На стальной столешнице стояла одна-единственная тарелка. На ней лежала идеальная булочка с золотистой корочкой, рядом – маленький горшочек с мёдом и нож.

Он указал ей на табурет.

– Садись.

Она села. Он стоял напротив, по другую сторону столешницы, опираясь на неё костяшками пальцев.

– Ты будешь есть. Медленно. Но сегодня – с условием. Ты не произнесёшь ни слова. Ни одного звука. Ты можешь кивать или качать головой. Всё общение – только так. Понятно?

Она кивнула. Голос был ей не нужен. Она и так чувствовала себя немой.

Он взял нож, разрезал булочку пополам. Пар поднялся в воздух, неся с собой аромат свежего теста и дрожжей. Он намазал половинку мёдом – тонким, ровным слоем – и подал ей.

Она взяла. Пальцы чуть дрожали. Она поднесла её ко рту и откусила. Сладость мёда и упругое тесто заполнили рот. Она застонала от удовольствия, но тут же поймала себя, вспомнив правило. Звук замер у неё в горле, превратившись в беззвучный выдох.

Он наблюдал. Его взгляд скользил по её губам, по движению горла, когда она глотала.

– Вкусно? – спросил он.

Она кивнула, опустив глаза.

– Хочешь ещё?

Она снова кивнула.

Он намазал вторую половинку и подал. Его пальцы не коснулись её. Он был точен, как хирург. Она ела, и каждый кусок был маленьким открытием. Она чувствовала крупинки соли в тесте, лёгкую горчинку пережаренной корочки, цветочную сладость мёда. Она никогда не ела так осознанно.

Когда она закончила, он протянул ей белую льняную салфетку. Она вытерла губы.

– Встань и подойди ко мне, – сказал он.

Она подчинилась, встав перед ним. Он по-прежнему был по другую сторону столешницы. Он изучал её лицо.

– Ты проголодалась. Это хорошо. Голод – это жизнь. Но голод бывает разным.

Он обошёл столешницу и остановился так близко, что она почувствовала тепло его тела. Он не касался её.

– Ты хочешь знать, что будет дальше? – спросил он. Его голос был тихим, для неё одной.

Она хотела. О, как она хотела. Она кивнула, не в силах отвести от него взгляд.

– Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе?

Воздух перехватило в груди. Она замерла. Страх? Нет. Не только страх. Что-то ещё, тёплое и предательское, поднялось из глубины. Она кивнула. Медленно, почти неловко.

– Где? – прошептал он.

Её глаза широко раскрылись. Она не ожидала такого вопроса. Её губы приоткрылись, чтобы ответить, но она вспомнила – ни звука. Она покраснела, растерянность сковала её.

Он ждал. Спокойно. Не двигаясь.

Она подняла руку – рука дрожала – и указательным пальцем коснулась своих губ.

Он не среагировал. Его лицо оставалось непроницаемым.

– Почему? – спросил он.

Почему? Потому что это было первое, что пришло в голову? Потому что это казалось самым безопасным? Потому что она хотела почувствовать на своих губах шершавость его пальцев, как тогда, когда он водил ими по её лицу?

Она не знала, как ответить без слов. Она просто стояла, сгорая от стыда, и смотрела на него.

Он медленно покачал головой.

– Нет. Не там. Ты лжёшь себе. Покажи мне, где ты на самом деле хочешь, чтобы я тебя коснулся.

Его тихий, настойчивый голос разобрал её на части. Он видел её насквозь. Он знал её лучше, чем она сама.

Дрожащей рукой она опустила палец с губ и коснулась им основания собственного горла. Там, где бился пульс. Прямо над яремной впадиной.

Он выдержал паузу. Его взгляд стал тяжёлым, тёмным.

– Почему? – снова спросил он, и в его голосе появилась новая, опасная нота.

Она зажмурилась, пытаясь найти ответ внутри себя. Потому что это уязвимо. Потому что это жизнь. Потому что если он коснётся её там, это будет значить, что он держит её жизнь в своих руках. И она позволит ему это.

Она не знала, как выразить это без слов. В отчаянии она сделала единственное, что пришло в голову. Она взяла его руку – впервые по своей инициативе – и прижала его ладонь к своему горлу.

Его пальцы были тёплыми. Он не стал сжимать, не стал давить. Он просто позволил своей ладони лежать там, чувствуя бешеный стук её сердца.

– Да, – тихо выдохнул он. – Вот здесь.

Он оставил руку на её шее на мгновение, которое показалось вечностью. Затем медленно убрал.

– Теперь ты поняла разницу? Между тем, что ты думаешь, что должна хотеть, и тем, чего ты хочешь на самом деле.

Он отошёл от неё, вернулся на свою сторону столешницы.

– Уборка. Потом – ящик. На два часа. Молча.

Он повернулся к раковине, демонстративно закончив разговор.

Марго стояла, всё ещё чувствуя жгучее пятно на шее от его ладони. Её горло пересохло, ноги подкашивались. Она взяла свою тарелку, отнесла к раковине, вымыла её под струёй холодной воды, вытерла насухо и поставила на место. Всё это – в полной тишине, подчиняясь его правилу.

Он не смотрел на неё.

Когда она закончила, она просто постояла секунду, ожидая. Он не оборачивался. Тогда она развернулась и пошла к своему сундуку. Залезла внутрь. Легла.

Крышка задвинулась.

В темноте она подняла руку и снова прикоснулась пальцами к тому месту на шее, где лежала его рука. Пульс всё ещё бешено стучал.

Она не просто поняла разницу. Она её почувствовала. И это ощущение был страшнее и слаще любого прикосновения.

Глава 6. Глаза

Тишина после завтрака была густой, как смола. Она липла к коже, заполняла уши, давила на виски. Марго сидела в своём ящике, подтянув колени к подбородку, и прислушивалась к гулу в собственной голове. Его ладонь на её горле всё ещё пылала невидимым клеймом.

Щелчок замка прозвучал как избавление. Крышка отъехала, впуская привычный уже рассеянный свет. Виктор стоял, заложив руки за спину. Его взгляд был отстранённым, будто он решал сложную математическую задачу.

– Встань. Иди за мной.