Последняя зима

Александр Сосновский

Последняя зима

Среди заснеженных улочек маленького городка на Урале, славящегося своими трескучими морозами и бесконечными зимами, обитал Александр Ёлкин. Он не отличался высоким ростом, был сухощав телосложением, но его карие глаза притягивали внимание – в них светилась особая проницательность, будто он замечал то, что ускользало от взгляда простых смертных. Этот уникальный дар наблюдательности служил прочным фундаментом его художественного таланта – карикатуры, выходившие из-под его пера на страницах “Уральского вестника”, неизменно вызывали у местных жителей то приступы неудержимого хохота, то глубокие размышления о превратностях бытия.

Когда-то его линии были уверенными, штрихи точными, а юмор – пронзительным. Саша, как называли его немногочисленные друзья, обладал редким даром видеть абсурдное в обыденном. Его карикатуры – маленькие окна в мир, где правда обнажалась через смех. Редактор “Вестника” частенько приговаривал: “Ёлкин не рисует – он скальпелем по душам проходится”.

Семья у Александра была – жена Тамара, учительница литературы, тихая женщина с вечно испуганными глазами. Они познакомились на выставке местных художников, где Саша представлял свои акварели – не те едкие зарисовки, что печатались в газете, а поразительно нежные пейзажи родных мест. Тамара подолгу стояла перед его картинами, а потом несмело подошла и сказала: “В них есть что-то неуловимо печальное, будто вы прощаетесь с этими местами”. Саша тогда улыбнулся: “Я никуда не собираюсь уезжать”. Как оказалось позже, уезжать действительно не пришлось – он ушёл в иное путешествие, оставаясь физически на месте.

Первая рюмка появилась в его жизни незаметно, как приходит осень – сначала единичный жёлтый лист, потом ещё один, и вот уже весь лес объят золотом умирания. У Ёлкина это начиналось как часть богемной жизни – посиделки с коллегами, творческие встречи, где алкоголь был лишь фоном, приправой к разговорам об искусстве. Но постепенно фон становился всё более отчётливым, а разговоры – всё более размытыми.

Тамара пыталась говорить с ним, сперва нежно, потом настойчиво, наконец – с отчаянием в голосе. Но её слова разбивались о стену, которую Александр воздвигал между собой и миром. Ему казалось, что только в мутной глубине стакана он видит истину, которую раньше пытался поймать карандашом. День, когда Тамара ушла, оставив на столе обручальное кольцо и короткую записку, он почти не запомнил – просто одиночество, до того бывшее гостем, стало хозяином его дома.