Первый среди равных. Судьба

Павел Чук

Первый среди равных. Судьба

Глава 1

Собирался в дорогу не торопясь. Я понимал, что больше сюда, на окраину Империи не вернусь и хотел встретиться, попрощаться со всеми, с кем свела судьба, с кем прошёл огонь и воду. За эти долгие месяцы много удалось сделать. С радостью и нескрываемой гордостью смотрел, как отправляется очередной караван с пушками на заставы, как не переставая, ручейком идут к дальним рубежам Империи обозы со строительным материалом и мастеровыми людьми. В обозе нередко мелькали гражданские, что изъявили желание переселиться, а это победа зна́чимее той, что совсем недавно одержали. Нам – верным солдатам Империи поверили.

– Господин штабс-полковник, – из раздумий вывел Савелкин. Его я забирал с собой, и он занимался сбором моих вещей, следил чтобы ничего не забыли.

– Слушаю, Савелкин.

– Если пойдём водным путём, надо заказать два, а лучше три отреза непромокаемой ткани, чтобы сундуки хорошенько обернуть. Знаю я этих морячков, – скривился Савелкин, – каюты маленькие всё не уместится, а на палубе: сюда не ставь, туда ставь, чтоб корабль не перевернулся, а в трюме сыро, – видимо передразнивая кого из знакомых, закончил Савелкин.

Поспешил его успокоить.

– Поедем сухопутным путём, так что не волнуйся, – ответил, вспоминая. Когда поднялся озвученный генералом вопрос как добираться до столицы, я не задумываясь ответил, что поеду по суше. Понятно, что дорога длиннее, но предстоящее прибытие в столицу меня не радовало. Как меня там встретят – неизвестно. Я же не придворный офицер, а боевой. А от мысли о неизбежной встрече с Императрицей Линессой Первой меня бросало в нервозное состояние и начинало трясти. Я робел словно первоклассник, вызванный впервые к доске отвечать и изо всех сил оттягивал неминуемую встречу. Столько месяцев прошло, столько событий, а от неё… той, от которой потерял голову, не было ни единого приватного письма, только официальные ответы на мои доклады.

– Так это мы с месяц ехать будем.

– Ничего, Савелкин, доедем.

– Я тогда распоряжусь, чтобы побольше припасов с собой выделили и тарантас[1]. Дормеза[2]у нас отродясь в этих краях не было, но тарантас имеется.

– Смотри сам, – ответил, направляясь к генералу. Он просил перед отъездом зайти, забрать несколько писем, что не требуют срочной доставки…

Отбыть планировали поутру, но я не ожидал, что в столь ранний час провожать выйдет лично штабс-генерал.

– Что ж штабс-полковник, рад был с вами служить. Надеюсь, как-нибудь встретимся. Но у меня ещё одна просьба. По возможности, передайте вот это письмо лично, – генерал протянул запечатанный конверт, – это моей племяннице. Она единственная дочь моей сестры. Ей письмо я передал вчера, но решился и племяннице написать. Тяжело им без отца и мужа. Он два года назад скончался от ран, а я за это время так и не смог вырваться, и повидаться с ними. Думал, что, когда буду в столице получать назначение, встретимся, но не получилось. Они в поместье в это время находились.

– Постараюсь исполнить вашу просьбу, но не обещаю, – я вертел в руках конверт, на котором красивым каллиграфическим почерком были выведены два адреса. Один в столице, другой, видимо, поместья.

– Понимаю. Если они будут в столице, постарайтесь, а если нет, то оставьте письмо слугам. Они передадут. Что ж, счастливого вам пути …

По плохо укатанной дороге пара лошадей лениво тянула тарантас. В пути мы второй день, а проехали всего-то ничего. Прав был Савелкин, что в дорогу нужен ещё один, если не денщик, то по крайней мере помощник Савелкину, а то он совсем за эти всего лишь несколько суток выбился из сил. Это ему и за конями приходилось ухаживать, и повозкой править, и готовкой заниматься, и обустройством ночлега. Но как знал, скоро прибудем в относительно обжитые места и станет легче. Там и постоялые дворы, и харчевни, где можно и лошадей поменять, и готовкой не заниматься. Но ехали мы всё равно слишком медленно. За эти двое суток мы едва ли проехали полсотни вёрст, а это даже по нынешним меркам очень скромное расстояние. В оправдание можно сказать, что дороги как таковой не было. Я ещё удивлялся, почему так неохотно и главное долго доставляются грузы в гарнизон. Оказывается, дорог в моём понимании здесь нет. А если зарядя́т дожди… Но к счастью они в этих засушливых местах большая редкость.

– Уважаемый энц, потерпите чуток, скоро до первой станции доедем, – на очередной остановке заговорил со мной Савелкин. – Вижу, что измаялись, но деваться некуда. Хорошо хоть не верхом, а в тарантасе.

– Не надо Савелкин. Я всё понимаю. Ты бы сам отдохнул пока стоим.

– Так отдыхать некогда. Надо упряжь, подковы проверить, напоить коней перед дорогой, а я отдохну, не беспокойтесь.

Так и ехали, делая частые остановки, потому что от тряски то одно случалось, то другое. Как ни странно, но навстречу нам только один раз прошёл обоз с провизией в гарнизон.

За это недолгое путешествие я всё проклял. Тарантас на то он и тарантас, что ловит каждый ухаб, каждую неровность. Я как-то на одной из остановок специально заглянул, посмотрел, есть ли у него амортизаторы или что-то в этом роде. Оказалось, что есть, но в чём проблема – небольшие неровности дороги тарантас достаточно хорошо проглатывал, но вот на каменистой или сильно ухабистой дороге, расположенный на длинных продольных рамах кузов так сильно трясло, что ехать в нём было некомфортно. Вдобавок закрытый кузов оставлял меня в одиночестве, погружая в разные мысли. А мысли посещали разные, что хотелось волком выть о бездарно потраченных годах.

– Приехали уважаемый энц.

На четвёртые сутки мы прибыли на первый постоялый двор.

– Я распоряжусь, чтобы вам выделили комнату, – продолжал суетиться Савелкин, а я с большим трудом выбрался из тарантаса. Ноги затекли, мутило. В этот день мы проехали в два раза больше, чем раньше и теперь понял, почему. Савелкин торопился до темна добраться на постоялый двор вот и гнал, делая редкие остановки.

– Хорошо, я пока похожу, ноги разомну, – ответил, а сам не торопясь обошёл тарантас. Вроде ничего не сломалось, но кто ж знает. Перевёл взгляд, осматриваясь. Мы въехали в огороженную деревянным высоким забором пространство. По-другому практически пустую площадку сорок на сорок метров у меня язык не поворачивался назвать. Слева какие-то постройки, откуда явно тянуло конским навозом.

«Конюшня», – понял я. Перевёл взгляд в противоположную сторону. Двухэтажный дом с высоким крыльцом и оттуда бодро выбежал мальчуган, и побежал к тарантасу. Я было испугался, что он сворует чего, но нет, он уверенно стал распрягать наших лошадок.

«Надо будет Савелкину сказать, чтобы под навес загнал тарантас, а то дождь пойдёт», – я взглянул на небо – ни облачка.

«Ладно сам разберётся, что и как делать», – и направился в дом.

– Проходите уважаемый энц, – расплылся в улыбке встретивший меня на крыльце мужчина лет сорока, – лучшую комнату для вас подготовили. За лошадками, не волнуйтесь, присмотрят, обиходят, накормят, помоют. Сейчас распоряжусь ваши вещи перенести, и он крикнул в открытую дверь, – Симо́н! Что копаешься?! А ну, быстро!

– Благодарю, – ответил, проходя внутрь. Я фактически впервые останавливался в такого рода заведениях в таком высоком статусе. Как никак и энц, и офицер немалого звания, не говоря о полномочиях, данных самой Императрицей, о которых я предупредил Савелкина чтобы помалкивал. И мои ожидания оправдались. Сколько раз в фильмах видел придорожные таверны, постоялые дворы и этот не выбивался от нарисованной в воображении картины. Пройдя немного я остановился. Просторное, уставленное столами помещение. По прямой барная стойка с барменом, хотя, скорее всего до барменов тут ещё не додумались, или распорядитель, или хозяин заведения, что скорее всего. Справа уходящая на второй этаж лестница.

– Проходите, ужин готов, – торопил меня провожатый.

– Мне сначала умыться с дороги.

– Сделаем. Вода нагрета. Её отнесут в вашу комнату, она на втором этаже. Позвольте проводить…

«Как же хорошо с дороги обмыться и переодеться в чистое», – думал, спускаясь вниз. Хотел приказать, чтобы обед мне принесли в комнату, но передумал. Захотел посидеть в обстановке, что неоднократно видел в фильмах и окунуться в спокойную атмосферу придорожного заведения.